Прежде чем сдаваться, вспомни ради чего ты все начинал...
Всё началось в начале февраля, когда на вечернем построении замполит эскадрильи вдруг неожиданно ошарашил нас новостью о том, что к празднику 23 февраля решено провести смотр-конкурс художественной самодеятельности, и нашей эскадрилье выпала огромная честь представлять на этом конкурсе хор. А посему:
— Молодые офицеры, кому двадцать пять и младше, выйти из строя! За мной шагом марш!
Завёл он нас в класс и сходу озадачил:
— Времени у нас меньше двух недель, поэтому репетировать будем ежедневно по вечерам, начиная с сегодняшнего дня.
Народ сразу оживился, стали доказывать, что ни слуха, ни голоса у них отродясь не было, а по пению в школе были одни двойки.
— Не очкуйте. Ни того, ни другого от вас и не требуется. Главное — выучить слова и как можно громче орать их под музыку, — мудро успокоил нас замполит. — Кстати, музыканта я уже нашёл, — с этими словами он протянул руку в сторону какого-то зачуханного мужичка, скромно сидевшего с баяном в углу. Где замполит его раздобыл, одному Богу известно. Нос новоявленного массовика-затейника выдавал в нём отнюдь не любителя горячительных напитков, а явного профессионала.
На этом сюрпризы не закончились. Тут в класс стали входить какие-то тётки.
— Вот и девочки подошли, — говорит замполит. — Я пригласил активисток женсовета в женскую группу нашего хора.
— Здравствуйте, девочки!
На первый взгляд девочкам этим было далеко за тридцать, мы на их фоне выглядели сопливыми сынками. Но выбирать было не из кого — на безптичье и жопа соловей.
Происходило всё это во времена, когда неутомимый борец за мир Л.И. Брежнев одарил мир такими шедеврами, как «Малая земля», «Возрождение» и «Целина». Поэты-песенники с ушлыми композиторами, держа нос по ветру, не могли оставить сей кладезь без внимания, и разродились на их тему песнями, две из которых мы, идя в ногу со временем, включили в свой репертуар.
В день смотра, ожидая своей очереди на выступление, мужская группа хора в парадной форме разминалась красненьким в подсобке за сценой. Неожиданно к нам заглянул заместитель командира полка. Мы называли его Кобзоном — за то, что он на конкурсе пел песню из репертуара знаменитого певца.
— Я вас строго накажу за то, что вы пьёте эту гадость! — воскликнул голосом Кобзона наш Кобзон.
Мы замерли со стаканами в руках.
— Артисту перед выходом на сцену можно и нужно выпить граммов сто пятьдесят коньяка для куражу, а не этой дряни!
С этими словами он сунул крайнему от двери лейтенанту двадцатипятирублёвую купюру:
— Сгоняй в дежурный, купи коньяка, я с вами выпью.
Дежурный магазин был метрах в ста от Дома офицеров. А поскольку старший товарищ ничего не сказал о количестве, и помня поговорку, что пошли дурака за водкой, он точно одну бутылку и принесёт, Юрик быстро принёс три бутылки коньяка.
Выпив с нами положенные сто пятьдесят граммов и пожелав нам не увлекаться, Кобзон пошёл готовиться к выступлению. Не увлекаясь, мы быстренько допили коньяк, отполировав сверху красненьким. И такой кураж у нас появился, хоть в Большом театре выступай.
Раздвинулся занавес, Баянист заиграл вступление к «Малой земле». Юрик — наш солист, набрав в лёгкие побольше воздуха, вдруг начал первый куплет «Родной страны». Он пел так самозабвенно, что не слышал аккомпаниатора, продолжавшего играть «Малую землю», не видел дирижёра, судорожно размахивающей руками и убежавшей за кулисы. Подошла наша очередь петь припев. Нисколько не сомневаясь, мы во всю мощь наших глоток, забивая баяниста и сминая нестройный хор женщин, пытавшихся тянуть «Малую землю» грянули, как в атаку пошли:
Недаром, недаром во все времена
Победа приходит в сраженьи.
Родная Отчизна, родная страна,
Мы славим твоё возрожденье!
Родная страна!
Баянист вместе с женщинами умолк от неожиданности. Мы продолжали a cappella. Казалось, стены дрожали от наших голосов. Зал встал, аплодируя и смеясь, как нам казалось от восторга. Мы допели бы песню до конца, но замполит приказал закрыть занавес. Дубля два нам не дали. Пропало первое место.