Зайка
(рассказ)
Проводником пассажирских вагонов, я отработал на железке около одиннадцати лет. Всякое видел за эти годы. Знал и плохих и хороших проводников, и таких же пассажиров. Видел и как зайцев брали мои коллеги, и другие незаконные действия производили для того, чтоб только заработать больше. И водкой, и сигаретами торговали, и свободные купе отдавали на откуп для любви обильных парочек.
Я же старался от всего этого держаться подальше, и жил исключительно только на свою зарплату. И когда, где-то на третьем или четвёртом году моей работы, ко мне в вагон поставили напарником для практики молодого парня, лет двадцати. Тот оказался, на мой взгляд, слишком по современному "шустрым" и озабоченным, как больше заработать. Он, сходу, не спрашивая моего согласия, распродал все временно сводные купе, любвеобильным парочкам. Посадил в моё отсутствие зайцев, и всех их снабдил водкой.
Узнав об этом, я с ним рассорился и пригрозил в следующую поездку в свой вагон его больше не брать. На что он мне ответил: "Я и сам с тобой не поеду. мне ещё до поездки говорили ребята, что с тобой не заработаешь. Так оно и есть. А так ездить и жить на одну зарплату, я не дурак. Не даром говорят, когда на кого-то злятся "Чтоб ты жил на одну зарплату!" А я не за этим на железку пришёл".
Но так случилось, что Костя, как звали практиканта, после экзаменах на курсах, попал по распределению, в наш состав. Но я, после того случая, почти не общался с ним. Презирая его, и осуждая за излишнюю жажду денег. По-прежнему продолжая честную жизнь. Но однажды, мне всё таки пришлось нарушить "табу", и, хотя и вынужденно, взять к себе в вагон "Зайку", как я сразу её мысленно назвал. Едва увидев на тёмном полустанке, где не было вокзала. Не то в Косихе, не то в Лосихе. Был сильный холодный ветер, шёл дождь. Едва наш поезд Бийск-Томск остановился, их темноты выскочила на свет из тамбура ко мне, девица, лет семнадцати-восемнадцати. Промокшая до нитки и продрогшая, взмолилась: "Дяденька! Я с предыдущего встречного поезда. Была должна выйти в Новосибирске, но проспала, и проводница не разбудила меня. Билета у меня нет, да и денег. Возьмите меня пожалуйста до Новосибирска". Просителей таких у меня, за мою работу на железке было не мало, но безбилетников я не брал. Говорил нарочно, что в поезд только что сели ревизоры, и я не хочу потерять работу. Тоже самое сказал тотчас Зайке. Но она, дрожа всем телом, вновь взмолилась: "Дяденька! Пожалейте меня! Я замёрзла, и одна боюсь стоять здесь в темноте, где никого нет".
Мне жалко стало девчонку, промокшую на дожде. Даже волос её спадал до плеч мокрыми сосульками. Выглянув из вагона, и осмотрев состав. не садятся ли ревизоры, сказал: "Ладно, входи! До Новосибирска тут недалеко!". Решив сходит к бригадиру, и если что взять на свои деньги билет девице. А если повезёт, ревизоров не будет, довезти её так. Только подумал так, как она, входя в вагон тихо шепнула на ухо: "Могу натурой рассчитаться!". "У тебя "натурка" то, поди не выросла", - насмешливо сощурился я. "Поди ещё не умеешь?" .
"Умею!" - опустив голову, сообщила она. "Я ещё в двенадцать лет переспала с учителем по физкультуре". И добавила: "Так что, отработаю по полной!".
"Не нужно мне ничего от тебя!" - пропуская её в вагон, повторил я.
Она в один миг оказалась в моём купе. Пока поднимал подножку, провожал станцию, стоя в тамбуре с флажком, когда поезд пошёл, потом закрыл дверь. Вошёл в своё купе. Увидел, что она уже лежит на моей постели под одеялом. Присел за столик. Она проговорила: "готова с тобою расплатиться хоть сейчас". Откинула одеяло. На ней уже не было трусиков. И кофточка расстёгнута до горла и снят бюстгальтер.
Я онемел от неожиданности и рассердился: "Ты мне в дочки годишься! Немедленно оденься негодница и вон из моего купе!".
Она всё поняла. Молча встала , оделась и также молча вышла в проход. Возле первого купе, стояли, и смотрели в окно два парня. Видимо, они слышали наш разговор, оба сразу заулыбались девице. Белобрысый невысокий парень тотчас подскочил к ней, обнял: "Привет дорогуша!". Как старый знакомый засмеялся. Она тоже расплылась в улыбке, и они втроём, через минуту, весело болтали и смеялись. А ещё минут через пять, белобрысый парень подошёл ко мне и попросил: "Дядь! Пусти нас в свободное купе с девушкой!".
"Ещё чего не хватало мне. Чтоб меня бригадир или ревизор застукали с вами. Позору с вами не оберёшься. И ещё, хуже с того, с работы слетишь!" - проговорил я.
"Ну, открой туалет!" - продолжал упрашивать парень.
"Туалеты, почти до самого Новосибирска, я всегда держу открытыми", - сказал я.
Услыхав это, парень и девица, тотчас нырнули в ближний туалет. А, я, пожалел, что сказал им, что туалеты ещё не закрывал. Подумал: "Не дай Бог, застукают эту парочку. Скажут, что я у них вроде сутенёра!". А, увидев, как и второй парень подвинулся ближе к туалету, явно ожидая, что и его очередь дойдёт. Я заволновался. И хотел было уже пойти и выгнать девицу и парня из туалета. Но они сами вышли вдруг оттуда, какие-то взъерошенные и взволнованные. Парень ринулся в тамбур. За ним вышел второй. А девица, бледная и вздрагивающая, от чего-то вошла ко мне в купе и сообщила: "Ничего у него не получилось. Он даже до оргазма не смог довести меня". И показывая в руке презерватив, угрюмо прогнусавила: "Дядь, если брезгуешь так, то с презервативом доведи меня до оргазма!". И вдруг озлилась: "Если не доведёшь! Сейчас крикну "Караул!" Скажу, что ты меня изнасиловал!". "Вон отсюда поганка!" - сердито сказал я, и взяв её за плечи, выставил в тамбур. Думал, что там парни, но они, видимо, ушли дальше.
Поезд, заскрипев тормозами, остановился в Бердске. Открыв дверь, я выглянул из вагона. На станции, в штабной вагон, садились ревизоры. Я испугавшись, схватил Зайку за спину, вытолкнул её на перрон. Выхватил из кармана, думал "сотку". Но вместо неё - "пяти сотку". Но, махнув рукой, сказал: "А!". Пояснил девице: "Тут до Новосибирска электрички ходят каждый час, или на автобусе утром уедешь!". Захлопнул дверь.
прошло примерно с месяц. Возвращаясь на поезде из Томска, наш состав остановился в Новосибирске. Где мы, как обычно, всегда стояли целый час до отправления. Я, вдруг, увидел на перроне, перед вокзалом, прогуливающегося по ручку с какой-то девушкой Костю. Она оглянулась, и я тотчас узнал в ней Зайку. Видимо и она заметила меня, стоящего в тамбуре своего вагона. Обычно в этот час, я тоже выходил из вагона и уходил на вокзал за продуктами. В этот же раз, я купил их только что в ресторане поезда. Поэтому решил просто посидеть у себя в купе, отдохнуть. В вагоне, я, как всегда, ещё до станции убрался. Подмёл, после выхода пассажиров в тамбуре. Оставшиеся в вагоне пассажиры, вышли вдохнуть свежего воздуха на перрон. Но кое-кто, как и я, предпочёл остаться в вагоне.
Зайка, увидев меня, что-то сказала Косте. Тот, вынув из кармана пакет, скрылся в вокзале. Зайка, ожидая его, медленно пошла вдоль состава. Поравнявшись с моим вагоном, поздоровалась, и, роясь в сумочке, висевшей у неё на ремешке, на плече, сказала: "Спасибо дядя, что вы меня тогда выручили! На ваши деньги, костя тогда пустил меня в вагон". И протянула мне пятьсот рублей. "Вот, возвращаю вам долг". И смеясь, стала рассказывать: "Я только вошла к нему тогда в вагон, как вошли ревизоры. Я страшно перепугалась. Но он, взяв у меня из рук деньги, отдал их им. Они, даже не взглянув на меня, растерянно стоящую возле его купе, ушли в следующий вагон. Мы тогда познакомились с Костей. Я с ним доехала до Новосибирска. Мы обменялись с ним телефонами. С тех пор стали созваниваться. И когда вы приезжали в наш город, стали встречаться. Я даже с ним через неделю, съездила в Томск. А сегодня, созвонившись, мы решили поехать к вам в Бийск, познакомиться с его родителями. Мы решили с Костей пожениться".
"Быстро ты его скрутила!" - рассмеялся я. "Я такая!" - стрельнула в меня лукавым взглядом она. "Дядь, не рассказывай никогда Косте, как я тогда ехала у тебя в вагоне. Такое было у меня в первый раз". "Вряд ли..." - про себя усмехнулся. И хотел было возмутиться, что промолчав о таком, своему товарищу по работе, подложу, таким образом, свинью. Но, в тот же миг вспомнив, что Костя был сам не ангел и такой жлоб, и падкий на деньги. Решил про себя, что они два сапога пара. "Пусть вдвоём теперь продаются за деньги душой и телом!". А, вслух, пообещал: "Не бойся. Я ничего не расскажу Косте. Он не дурак, сам всё поймёт", - проворчал я. "Спасибо дядя! Хороший ты мужик!" - чмокнула она меня в щёку. И, погрустнев, вдруг заметила: " Если бы такими были мой отец и мать. я бы такой не была. Сам знаешь. Яблоко далеко не падает....". И, помолчав, вздохнула: "Ладно дядя! Я пошла!". Пошла навстречу вышедшему с вокзала Косте, набравшему целый пакет продуктов.
С Костей они вскоре поженились. Она даже устроилась к нам, окончив курсы, проводницей. С тех пор, она, иногда проходя в вагон-ресторан, через мой вагон, заговорщицки мне подмигивала: "Молодец, мол, что не продал меня...". И в шутку стала называть меня батей. "Здравствуй батя! До свидания батя!".
Я, конечно, как и обещал, помалкивал, хотя и видел, что и в жизни она была "Зайкой", то бишь, без билета. Но, надеялся, что костя сам во всём разберётся. Да и не скрою, не без злорадства, усмехался про себя. Видя, как он по прежнему, падок на деньги, и они ему застилают глаза. И он не видит, кто рядом с ним. А она, по-прежнему, как всегда, строила всем подряд парням глазки, а в отсутствие Кости, уединялась с ними в купе, а то и в туалете. Вспомнил, как однажды сказал, что они с Костей, два сапога пара. Он за деньги продавал "свободные" купе, брал безбилетников, то есть торговал душой, а она - телом. И перестал за ними наблюдать. Думая, что не стоят они того, к тому же вскоре он застукал её с пассажиром, и выгнал её с треском со своего вагона, и из своей жизни.
Как я и думал, Костя сам во всём разобрался. Мы с ним, по-прежнему работали рядом. А она ушла в другой вагон. И, так же как Костя, желая много зарабатывать. Стала за деньги уступать себя любвеобильным, нечистоплотным пассажирам. притом, без ограничения возраста. Пока вдруг, однажды, её на ходу не выбросили из поезда, и она угодила в больницу. Я заподозрил: "Обошлось ли то не без рук Кости?". Выйдя из больницы, она на инвалидной коляске, оказалась в доме своих пьющих родителей. А Костю арестовали. Это оказалось он отомстил за измену ему Зайки. Я же продолжал, по-прежнему работать на железке честно и по принципу: "Тише едешь, дальше будешь!". Доработал до пенсии, заработав её честно, без торговли телом и душой. Хотя и не имел больших денег, даже счастлив и горд тем, что смог удержаться от соблазна стать богатым. Правильно сразу поняв в жизни, что всех богатств и денег в гроб не возьмёшь. А без них лучше спишь и, не оглядываясь, ходишь по нашей грешной Земле.