АИД
III
У Зевса много братьев было,
(Легенда, там такая слыла).
Мать братьев каждый год дарила,
Но в ужас Рея приходила,
Когда злой муж глотал детей,
Рождённых в браке уже с ней.
Боялся, озверевший муж,
(Внутри себя же, был он трус).
Убьют что дети и его,
Как он отца убил давно.
Не пожалел отца Урана,
Но легче Крону и не стало.
Теперь боится за себя,
И в злобе жил почти всегда.
Съедал его и смертный страх,
С ним справиться не мог никак.
Поэтому издал указ:
«Рождённых деток съем я враз».
Спасти последнего решила,
(Так она мужу отомстила).
На острове укрылась Крит,
Там и раздался Зевса крик.
В любви рос маленький малыш,
Рос и мужал наш Зевс крепыш.
А возмужав – сместил творца,
Заставив выплюнуть отца,
Всех братьев сразу и сестёр,
(Какой здесь может разговор?)
Изверг из уст отец детей,
Детей-богов, да прочь скорей.
Ведь дети начали борьбу,
За власть, меняла что судьбу.
Борьба упорною была,
Но на Олимп, взойдя едва,
В их стан примкнули и титаны,
(Хотя не все, скажу тут прямо).
Циклопы голову склонили,
В борьбе единой все служили.
Под стяги стал и Океан,
Главенствующий из всех титан.
И дочь его - девица Стикс,
Никто не посылал в след свист.
Она же с дочерью, сынком,
Шла, гордая. Храбра, при том.
Детей с собою прихватила,
Не стыдно, за которых, было.
Звались: Победа, Мощь и Рвенье,
Все в бой рвались с остервененьем.
Борьба опасною была,
Силён и враг был, стан отца.
Тут гром и молнию призвали,
Из недр земли вдруг горы встали.
Бросались скалами на тех,
И вырывался крик у всех.
Огонь всю землю охватил,
И не было казалось сил,
Огонь, чтоб этот потушить,
( Его там нечем и залить).
Горели реки и моря,
В борьбе стонала вся земля.
Титаны дрогнули в борьбе,
И сникли сразу, как – то все.
Олимп сковал их и низверг,
И в Тартар тут же всех поверг.
Отправил их во мрак, во тьму,
Вверху они здесь ни к чему.
«Пусть там сидят теперь во мраке»,
И те притихли все от страха.
А миром правят братья Зевса,
Три самых сильных громовержца.
На небе Зевс лишь властелин,
Конечно там он не один.
Морями правит Посейдон,
Аид – умерших душ царь он.
Земля осталась на троих,
Осталась общею для них.
Царит над миром всё же Зевс,
Людьми, богами, правит всем.
А брат Аид – тот под землёй,
В печальном царстве там, с женой.
Помог опять же старший брат,
Аид хоть царству и не рад.
(Царит, ведь холод там и мрак,
Лучу проникнуть чтоб, - никак).
Здесь небольшое отступленье,
Добавлю я тут вдохновенья,
Как встретился Аид с женой,
Красавицей своей родной.
Женой у Зевса на земле,
Была красавица земли.
Богиня плодородия полей,
Цветов, лесов и тополей.
Деметра звали её так,
Её знавал и мал, и стар.
Их дочь ПерсОфой нарекли,
Как мать красавицу Земли.
Весёлая была, стройна,
Походка – будто б лань плыла.
Очаровательна, умна,
Мужчин сводила всех с ума.
С подругами она любя,
В долине, что ковром цвела,
Гуляла, бегала порой,
Вела ПерсОфа за собой
Подруг своих и всех друзей,
Они все были рядом с ней.
Цветы в венки все собирали,
В долине, что произрастали:
Настурции, фиалки, васильки,
Девицы их в свои венки,
Те украшения вплетали,
А парни всех их охраняли.
Вокруг них смех лишь раздавался,
Певучий голос разливался.
А запевала ПерсефОна,
За нею вторили все хором.
Лилась мелодия полей,
Им подпевал и соловей,
Все даже звери замирали,
И затихали птичьи стаи,
Долину оглушали звуки,
Лежали, нежились гадюки.
Года, недели проходили,
Друзья к ПерсОфе приходили,
Водили шумный хоровод,
Так было с ними каждый год.
Звучали песни над полями,
Но горе ждало за горами.
ПеОфу Зевс Аиду обещал,
Ему её и передал.
Жену потребовал к себе,
(Обещанную, украл во тьме).
Вначале Землю попросил,
Взрастить цветок. Уговорил.
Земля взрастила дивный цвет,
И сообщила свой ответ.
Цвет был небесной красоты,
И нежной утренней звезды.
Увидела ПерсОфа цвет,
Узнала утренний рассвет.
Но, только руку протянув,
Земля разверзлась. Вниз взглянув,
Она увидела Аида,
На колеснице было диво.
Схватил он деву, и во тьму,
(Осуществил свою мечту).
А мать все слёзы пролила,
И к «камню скорби» подошла,
Там села у «колодца дев»,
Звала на помощь: "Брат мой, Зевс?
Спаси мне дочь мою родную,
Иначе землю погублю я".
От слёз вся высохла Земля,
И не рожала впредь она.
Сильней всё голод становился,
И мор людей, зверей явился.
И храмы сразу опустели,
Друг друга звери себя ели.
Тут понял Зевс, что сотворил,
Людей, зверей он погубил.
От скорби той, погибло всё,
Воткнул он в землю сам копьё.
Послал он вестников к сестре,
Уговорили, чтобы те.
Вернуться снова на Олимп,
«Куста не жаль ей? Куст ведь сник».
Примчались вестники к Земле,
И высказали слова все те:
«Вернись в Олимп, сказал так Зевс,
Земле цвести. Хотят так все».
«Вернусь, когда вернёт он дочь,
Сейчас пошли скорее прочь.
Скажите, что взойдут поля,
Услышат пенье соловья,
Распустятся деревья и зерно,
Я выполню указ его,
Но пусть вернёт мне только дочь,
Мне жить без дочери не в мочь».
Сказала, как отрезала она,
И в горе вновь ушла сполна.
Рассержен был наш Зевс ответом,
Нахмурил брови он при этом.
Сказал: «Вернуть ПерсОфу вновь,
Не может на Земле быть мор».
Аид той воли подчинился,
Но символом же заручился.
ПерсОфе дал вдруг съесть зерно,
Гранатом было же оно.
Зерно их неразрывность брака,
И явного её возврата.
ПерсОфа съела вмиг зерно,
Да запила водой ещё,
С тех пор влюбилась та в Аида,
Родная, милая Персифа.
Когда та села в колесницу,
«Верна, ты будишь лишь Аиду»-
Сказал влюблённый муж жене,
(Так привязал её к себе).
Провёз по царству своему,
И к матери повёз жену.
От радости та встрепенулась,
И на Олимп она вернулась.
Но Зевс – отец решил всё ж так:
«А будет дочка жить вот как.
Часть времени, живёт с роднёй,
Потом же к мужу, вновь домой.
Ведь дом теперь твой у него,
Ты половинка же его».
Зазеленели тут поля,
И зацвели все тополя,
И праздник вновь стал на Земле,
Паслись стада коров в траве.
Все люди стали улыбаться,
И Храмы стали открываться,
Настала просто благодать!
Детей на свет стали рожать.
ПерсОфа к мужу возвратилась,
В печаль Демитра погрузилась,
Вновь наступили холода,
И пожелтела вся трава,
Лишь Ворон над Землёй кружил,
И стало очень плохо жить.
Тут бури снежные пошли,
Собою Землю замели,
Опять тут голод, мор пришёл,
Людей с ума он просто свёл.
Но лишь входила дочка в дом,
Вновь расцветало всё кругом.
И вновь Аид скучал один,
Он без жены не господин.
Бездонны пропасти земли,
Осматривал Аид свои.
Текла священная река,
Холодною была она.
Клялись на волнах Стикса боги,
Там под землёй Коцита воды.
Текут и Леты воды здесь,
Белесый цвет цветов здесь смесь.
И слышны стоны душ умерших,
Печальны стоны всех ушедших.
И носятся, прозрачны тризны,
Им нет возврата к прошлой жизни.
Их стоны тихи, как листва,
Листва, засохшая едва.
Гонимая осенним ветерком,
Все двери охраняются там псом.
На шеи у которого змея,
Из царства выйти там нельзя.
А властелин всего – Аид,
На троне золотом сидит.
Богини мщения сидят,
И змеями - кнутом страшат.
И бьют преступников они,
Покоя нет совсем от них.
А рядом с троном тут же суд,
Минос, Радамант – оба тут.
Бог смерти тоже здесь с мечом,
И крылья чёрные при нём.
Могильный холод от пера,
Собою смерть всегда страшна.
К умершему та прилетает,
И прядь волос его срезает.
И исторгает с тела душу,
Душа в полёт, а тело в стужу.
Сюда к Аиду - в царство «Мрак»,
Коль ты попал, наверх никак.
С Аидом рядом и Гипнос,
Прекрасный бог для сна подрос.
Неслышно носится порой,
С головкой мака над землёй.
Коснётся жезлом глаз людей,
Сомкнёт им веки поскорей,
Погрузит смертных в сладкий сон,
Закроет очи Зевсу он.
И боги сновидения стоят,
Но не всегда они молчат.
Кто вещий дарит сон, кто злой,
Виднее им – кому какой.
Аида царство всё ужасно,
Темно и очень там опасно.
Эмпус с ногами там осла,
Кровь у людей он пьёт до дна.
И есть чудовище Ламия,
Тот расправляется не зримо.
И трёхголовая Геката,
На вид совсем великовата.
Ужасно царство то смертей,
Здесь угнетают все людей.
Аид же правит здесь с лихвой,
В него ушёл он с головой.
Жена отрада здесь ему,
Быть тяжко только одному.
Когда ПерсОфа покидает,
То он от этого страдает.
Она гостит то там, то тут,
И мать, и муж, её все ждут.
И он скучает здесь в тени,
Вот так живут с женой они.
Нет рядом и его семьи,
Красавицы его сестры,
Она другому отдана,
Теперь та Зевсу же жена.
А дальше мой другой рассказ,
О детях Зевса будет сказ.
Продолжение следует.