Кошку-мекошку я взяла, потому что мне нужен был друг, а дому – Хранитель. Так получилось, что это оказался меконгский бобтейл. Ничего об этой породе кошек я раньше не знала. Но взяв на «смотринах» в руки это короткохвостое голубоглазое чудо, я поняла – всё… только такую кошку я хочу видеть в своём доме. Котёнок почувствовал мои мысли и не стал противиться судьбе. Девочка-мекошка сидела на маленькой табуретке, дрожала, как осиновый лист, и смотрела мне в глаза, не пытаясь спрятаться куда-нибудь подальше. Она тоже сделала свой выбор. Чуть позже она подтвердила это решение. Когда заводчица привезла её, Найма (так я назвала кошечку) устроилась на моей коленке и мирно проспала там всё время нашей беседы.
Так в моём доме появился первый меконгский бобтейл. У Наймы были удивительно крупные для меконгов ярко-голубые глаза, нежная серебристо-палевая шкурка на боках, которая переходила в очень светлую манишку на груди и становилась темнее на спине. Когда Найма пугалась или настораживалась, от шеи по позвоночнику до короткого хвостика поднималась ирокезом индейца совсем тёмная полоса шерсти, которая растворялась немыслимым образом, как только опасность пропадала. Это было очень воинственно и красиво.
Девочка росла спокойная, умная и терпеливая. Она не хулиганила в квартире в моё отсутствие и стоически дожидалась вечера, который означал возвращение хозяйки с работы. И вот тогда начиналось театральное действие, о котором, наверно, сам Станиславский сказал бы: «Верю!»
Первые пять минут, пока я снимала и ставила в шкаф уличную обувь, Найма навзрыд рассказывала, как невыносимо тоскливо и тяжело было ей здесь одной. Владельцы меконгов меня поймут. Когда меконгский бобтейл относится к вам, как к сородичу, он будет общаться с вами на своём языке. Его «мау-мау-ма-ма» и раскатистое «мммм» с почти не прослушивающимся, но имеющимся в наличии, «р» будут выстраиваться в законченные и полные гармонии фразы, плавно перетекающие из одной в другую. А завершат картину этого, в данном случае горестного, рассказа полные укора и смотрящие неотрывно вам в душу ясные голубые глаза.
Искупить своё дневное отсутствие позволялось часом игр и ласканий с последующим вкусным ужином, желательно креветочным, и укладыванием хозяйки в постель по первому же требованию измученного одиночеством питомца…
Когда часы слёзных жалоб начали складываться в дни и недели, встал вопрос о втором питомце. Так появилась в моём доме вторая девочка-мекошка по имени Патрисия. Она отличалась от Наймы очень светлой шкуркой, которая по мере взросления становилась всё красивее в своём ярком контрасте с поинтами глубокого бархатно-коричневого цвета.
Но радовалась поначалу малышке только я. Увидев котёнка, Найма выгнула спину дугой, угрожающе зашипела и готова была броситься в бой. В её взгляде на меня читались обида и недоумение. Патрисия оказалась тоже вполне подготовленной в боевом плане кошечкой. До сих пор помню эту сцену – две кошки, стоящие в позиции «это мой дом !!!», и я между ними. Я успела подхватить Патти на руки, нападать в этом положении Найма не стала. Начался этап охоты за удобным для нападения моментом. Мне оставалось разговаривать со старшей красавицей, время от времени подносить к её носу малышку и срочно убирать после очередного гневного вопля и разъярённого шипения. Так прошёл первый день. Во взгляде Наймы стало читаться «как! этот ужас надолго!!!».
Второй день мало чем отличался от первого. Патти в основном обитала в другой комнате, а Найма с нескрываемой агрессией нарезала круги возле закрытой двери. Время от времени я брала малышку на руки и выносила к Найме. Та шипела, и я сразу уносила Патти обратно. Найма на меня сильно обиделась. Она не отзывалась на имя, не давала себя гладить, ела ночью и не приходила ко мне спать на любимом диване. А спала она там со своих первых дней в этом доме.
Вот и наступил наш третий день. Вечером перед ним я попробовала отпустить Патти в большой комнате. Найма сразу загнала её под стол, шипела, но не нападала. А потом словно перестала обращать на неё внимание. Она просто уходила от Патти, когда та пыталась с ней поиграть. Надо заметить, что котят лучше всего брать в возрасте двух с половиной – трёх месяцев. Они ещё подсасывают маму, но едят уже свою детскую пищу самостоятельно, приучены к лотку и когтеточке, готовы к самостоятельной жизни в новом доме. Несколько дней они ещё скучают по маме, кто-то больше, кто-то меньше. Скучала по неё и Патти.
На третий день я не стала закрывать малышку в другой комнате, сама же внимательно наблюдала за обеими, надеясь, что у Наймы всё-таки сработает материнский инстинкт. Дело в том, что у Наймы примерно через месяц должны были появиться свои котята. Патрисия скучала по маме, плакала и искала её. Найма угрюмо лежала на ковре возле шкафа в большой комнате, а когда Патти слишком близко к ней подходила, перебиралась в другое место. Патти бегала за мной, я больше, чем обычно, играла с ней, чтобы отвлечь от грустных мыслей. Найма делал вид, что ей это безразлично, но несколько взглядов в нашу сторону я успела поймать.
А потом произошло то, что оказалось самым главным в этой истории. Найма лежала на ковре возле журнального столика и дремала. Патти несколько раз прошла рядом с ней, а потом легла напротив, с другой стороны столика, почти возле дивана, на который я тихонько присела. Она лежала на животе и смотрела на Найму, а потом сделала несколько шажочков по-пластунски и замерла. Найма приоткрыла глаза и снова их закрыла, но место не поменяла. Патти выждала пару минут и снова проползла вперёд. Так она приблизилась к Найме на расстояние вытянутой руки и замерла. Обе кошки лежали, не шелохнувшись, головы их были повёрнуты друг к другу, глаза закрыты. Патти тихо мявкнула, оба дня она именно так звала маму.
И тут моя Найма открыла глаза, встала, потянулась и решительно двинулась к малышке. Я замерла, готовая в любую секунду соскочить с дивана и броситься на помощь Патти. Найма подошла к ней… и лизнула в нос. На душе у меня отлегло. Найма начала вылизывать котёнка с той тщательность, с которой мамы-кошки вылизывают своих котят. Так Найма приняла Патрисию и стала относиться к ней, как к своей дочери.
На ночь оба кошарика улеглись на любимой место Наймы на моём диване, в изголовье у стеночки, и проспали в обнимку до самого утра. Теперь, глядя на своих любимиц, я вспоминаю гневные и обиженные взгляды Наймы, пластунскую пробежку Патти и фотографию, где они лежат на ковре друг напротив друга возле журнального столика…
16.12.2014