Общественный транспорт был создан с целью воспитать в людях философское начало. Порой оно выходит из головы вместе первым ветром на нужной остановке, возвращаясь со следующей посадкой. Иногда же остаётся на всю оставшуюся жизнь… И с этим уже ничего не поделаешь.
Школьные годы мои можно было характеризовать поездками в троллейбусах/автобусах. «Кракены с давками», – подсказывает обиженная на оптимизацию городской транспортной системы часть меня. «Да нет, это же могучий и плавный кит, готовый принять внутрь всех, кто в нём нуждается», – спорит с ней часть другая, менее суровая. «Кит» кажется нерезиновым, но от того, сколько проходит через него народу, убеждаешься в обратом.
Как-то по-особенному контрастно проявляется характер троллейбуса/автобуса в вечерний час. Люди едут с работы. От конечной до конечной. В голове хаос, и «кит» мерным звуком двигателя убаюкивает мятежный дух. Люди ищут глазами кого-то. Возможно, каждый из них кого-то одного. На массивных городских узлах, транспорт обеспечивает теснотой в пространстве: новыми работягами, едущими на смену или со смены. Цветотрон, Брестгазоаппарат, университеты, большие магазины, вокзалы. Ограниченность действий от человеческого потока провоцирует уход в себя. И остаётся в итоге простор души. Только внутри себя самого начинаешь искать уединение.
Дзен.
Ведь свобода так иллюзорна! Во всём, что бы ни делалось. Быть может, только внутренняя свобода и является Той Самой свободой. Быть может, в будущем, расселяясь по бетонным коробкам, мы посмеёмся над этой внешней теснотой. Словом, когда-нибудь повторится сценарий доступного жилья при Хрущёве, с тем отличием, что коробки перестанут быть гиперболой. Мы ценим мгновение, когда его рядом нет, осталось ли оно в воспоминаниях или пока ещё готовится к свершению.
«Двери автобуса/троллейбуса в этот самый вечерний час – кузнечные меха. Они впускают в себя людей, раздуваясь, и выпускают тех на больших остановочных пунктах, где всегда и у всех какие-то дела. Когда меха сжаты – ты можешь дышать, расслабляются – уходишь в себя. Не опять, а снова.» – негодует суровая моя часть. В один из час-пиков ей, видимо сорвали наушники, залезли в карман за кешем, дёрнули ворот корейского пальто или плюнули в душу, не забыв растереть.
«А мне кажется, все двери – один большой диковинный музыкальный инструмент, ставший достоянием общественности. Его музыку слышат не многие, нужно просто уметь прощать и жить в городе с самого рождения.» – вновь молвила в протест её сестра, судья негативных суждений.
Дополняя себя же, как всегда выходишь прочь на улицу и двигаешь домой. Оставляешь кита плыть по заданному курсу. Его электричество, кажется, до сих пор переливается, но уже где-то внутри.