Раньше Тамара не замечала кухонных дел, быстренько разделываясь с посудой, и вообще… А тут дом стал скучен. Уйти бы куда, пройтись по улице, затерявшись в толпе. И всё из-за этого злополучного письма, найденного утром среди обуви. Обронил, когда нёс газеты?
- Том, давай в кино сходим.
- В какое кино, - она не сразу поняла, а чём идёт речь.
- А какое покажут, то и наше – всё равно. Дети где?
- Во дворе, наверное. Павел обещал сходить в садик за Дашей. Они обычно во дворе остаются.
- Что ни говори, а без вас в доме жуткая тишина.
- Привёл бы кого.
- Приводил. Витёк по пьянке твою вазу грохнул, стервец.
- А… а я и не видела её ещё.
- Естественно, её же нет, вот ты её и не видела.
- Андрей, тебе писем никто не присылал?
- Тебе два письма было, на столе лежат. От матери и от Иринки.
- Знаю. Я спрашиваю: «Тебе никто не писал?»
- Да нет, а что?
- Да так, конверт нашла, без обратного адреса, женский почерк.
- О, женщины! Они за мной табуном ходили. Как прослышали, что тебя нет дома, прям прохода не давали.
- Я серьёзно.
- Подружек лучше научись выбирать поскромнее, - Андрей раздражённо зашумел газетами.
- Каких подружек?
И тут послышался длинный звонок и тарабань в дверь.
- Ты что бьёшься, - спросила она у стоявшего на пороге сына.
- Мам, бульдозерёнок где? Там во дворе песок новый привезли, целую кучу. Только что. А Дашка резинку прыгательную просит.
- Откуда мне знать, где они у вас.
- Мам, ноги у меня чистые, - Павел опрометью бросился в свою комнату, прямо по коврам. Тамара же, щепетильная в вопросах чистоты и порядка, лишь устало проводила его взглядом. Она очень хотела быть рядом с Андреем – стало жалко терять его. И она подсела к мужу на ручку кресла, обняла, целуя. И со страхом подумала, что другая женщина, вот так же могла и обнимать, и целовать Андрея. Её Андрея! В душе стали толкаться, мешая друг другу, любовь и обида. Газеты с хрустом упали на пол. Правда, шаги ног и шум поиска в соседней комнате сдержали их.
Вскоре, однако, сын убежал, громко хлопнув дверью. И Андрей стал само желание – горяч и настойчив. Теряясь от теплоты женских рук, шептал ласковости…
Потом они блаженно перекочевали на диван и, лёжа друг подле друга, доверчиво болтали обо всём, что только приходило в голову. Время от времени Андрей снова и снова прижимал к себе Тамару, как бы удостоверяясь в её присутствии. Но иногда Тамара чувствовала какой-то пробел, еле заметную паузу в его словах. И тогда возникало странное ощущение присутствия рядом кого-то третьего. Чувствовалась пустота, затемнённость. И не переспросишь, ибо вопросу не за что зацепиться. В такие минуты оба настораживались, и возникало отчуждение.
В дверь опять затарабанили, даже не позвонив. Тома быстро соскочила с дивана, путаясь в халате и пряча по карманам остальную одежду.
Даша пришла просить печенье. Прихватила и большую горсть конфет. Пришлось выуживать «излишки», посчитав количество подружек.
- Домой больше не шляйся, - предупредила её Тамара. – Или приходи совсем, - спохватилась она, что дочь неправильно истолкует сказанное.
- Я девочкам лисичку с личиком покажу, - побежала Даша через зал. Остановилась возле отца, поцеловала его в щёчку, в другую, в лоб, - бабушкин приём поцелуев.
- Папулечка, - ласково погладила по голове и поинтересовалась, не нужно ли покрывало, а то холодно лежать в одних трусах. И подушку принесла.
Дочь обожает отца. Для неё он, большой и сильный, был приятен тем, что потворствовал и подчинялся. Что её ждали, Даша не забыла. Тщательно укрыв отца, при блестевших радостью глазах, шутках, улыбке, убежала.
- Андрей, - Тамара подсела к мужу, - ты меня любишь?
- Люблю, Очень. Не веришь?
- И верю, и не верю.
- Эт почему?
- Мне кажется - ты стал другим.
- Естественно, - стареем.
- Я не о том.
- Да брось ты! Кто-то что-то сказал, где-то что-то видел, что-то там подозрительное в кармане брюк завалялось…Ты никогда не думала, что могли и подбросить?
- В карман брюк?
- А что?! Я сам, хочешь знать, этим занимался. Не один, конечно. Тут без напарника не обойтись. Должен же кто-то отвлечь, распалить до горячих речей.
- И тебя можно распалить?
- Смотря кто за дело возьмётся.
- Любовные записки клал?
- Это бабье дело. Мы фотками промышляли, срамными. А потом смехом давились, когда парень украдкой их разглядывал, сглатывая от возбуждения.
- Я у тебя любовную записку нашла. Тоже для смеха подкинули?
- Не иначе, чтоб нас с тобой поссорить, да посмеяться над нашими переживаниями по этому поводу.
- Ради чего?
- Скуки. От скуки такие дела очень даже с удовольствием делают. Или от злости, что в семье всё хорошо.
- Это от скуки ты заглядываешься на красивых женщин?
- Подумаешь! На красивых приятно смотреть-любоваться!
- А я?
- Что ты?
- Я что же, уродина! Да? – тон Тамара не повысила, но голос слегка завибрировал.
- Миленькая ты моя, лапушка красивенькая… Главное, - Андрей притянул Тамару к себе, - главное, ты моя! Личная. И ничья более! Или чья?
Он игриво нахмурил брови, сделав лицо недовольным. В глазах всё же мелькнуло беспокойство.
- Твоя, твоя, не бойся, - жена положила голову к нему на грудь, отчего стало уютно и спокойно на душе.
И вспомнились другие руки. Они действовали, как щупальца, ищущие зоны блаженства, чтобы владеть. Глаза смотрели, словно зверьки из засады. Тамара… Он постарался переключиться на Тамару. Мягкая и доверчивая, как котёнок. Наивная… Андрей невольно чувствовал себя сильным и уверенным в своих возможностях.
Молчали, думая каждый о своём – друг о друге.
- Андрей, ты меня любишь?
- Тамарочка, ну сколько можно? Как школьница, право.
- А всё-таки?
- Люблю, люблю, люблю… Могу сто раз сказать. Довольна?
- Вполне. Ты скучал без меня?
- Спрашиваешь! Запутался тут… с делами. А что это ты раньше времени приехала?
- Не надо было?
- Что ты, что ты! Правильно сделала.
- Скучно стало.
(Окончание следует http://www.proza.ru/2014/12/16/1884 )