Решил заполнить, уже два года, пустующую нишу обзоров по книгам Лауреатов премии Писатель года. Я ждал мнения жюри о книгах, буду рад, если они найдут время и поделятся впечатлениями о книгах, которые, благодаря их вкладу получают право на жизнь. Подошёл к делу субъективно, оценивая книги по спектру чувств, какие они вызывают:
1 (2 по десяти бальной шкале) – ужасно, сюжет утомляет, давит, заставляет читать через силу. 2 (4) – плохо, произведение вызывает раздражение, злость. 3 (6) – удовлетворительно, недостатки компенсируются достоинствами или наоборот. 4 (8) – хорошо, книга вспоминается моментами, образами. 5 (10) – отлично. Прежде чем перейти к книгам лауреатов премии 2011 года, оценки от последнего к первому: 3- (5), 3- (5), 5+ (11), 2- (3).
Третья премия.
Михаил Хаймович.
«Трудодень».
Я прочитал «Трудодень», книга средненькая, удовлетворительная благодаря завершению: эссе «Каждый может высказать своё мнение» и иронической фантастике «Кыс», повествующей о власть имущих в России в начале 21 века. Все остальные произведения относительно сочетаются с центральным рассказом «Трудодень».
Проблемы в книге начинаются с обложки, на которой солнечное ясное небо с белыми тучками, где золотыми лучами проявилось название книги «Трудодень». Увидев данную обложку, ожидаешь чего-то позитивного, яркого; светлого повествования. Синопсис ожидания остужает «Тотальный контроль, душная атмосфера застоя» и, прочитав одноимённый рассказ, мы сталкиваемся с депрессией и меланхолией, а погода какая? «В комнате полумрак, сквозь шторы пробивается свет уличного фонаря, а за окном темень, ветер ледяной, он гонит мелкую водяную пыль вперемешку со снегом почти параллельно земле, и от удара капель стекла слегка подрагивают в расшатанных рамах», «На улице темно, холодно и сыро. Дворники почистили тротуары, но мокрый, липкий снег, который идет непрерывно уже второй день, превращается под ногами прохожих в серую кашу, обволакивающую ботинки и проникающую, просачивающуюся сквозь мельчайшие трещинки на обуви к ногам».
С героем проблемы, после прочтения синопсиса приходишь к выводу, герой в книге один: «Герой рассказов ищет себя в момент революционного изменения государственного строя», при этом у героя много имён: с начало он безымянный мальчик, который в центральном рассказе представляется читателю Иваном Андреевичем, в следующем произведении Иван Андреевич становиться Валерием Ивановичем. Я подумал, что это сын Иван Андреевича, но появления скандалистки Жанетты разрушает это предположение и в завершающем рассказе героя зовут Денисов, возможно в конце автор вспомнил о фамилии героя?
Интересно, если восстановить справедливость и утвердить одного героя, проявляется единый сюжет. Всё начинается с яркого воспоминания детства, приснившегося Ивану Андреевичу «Будильник заливается сердитым прерывистым трезвоном, и Иван Андреевич привычным движением роняет безвольную руку на его кнопку», начинается трудодень. Из рассказа «Собрание», читатель узнаёт про институтские годы героя, затем наступают лихие девяностые, герою везёт, он теперь преуспевающий бизнесмен с проблемами в семье. И в рассказе «Встать! Суд пришел» кульминация «Он успел пожить при советской власти, сделать карьеру как военный инженер, защитить диссертацию, вырастить детей, развестись и еще раз жениться, получить второе высшее образование – словом, у него был жизненный опыт. Во-вторых, он успел раскрутить бизнес, позволяющий ему быть материально независимым от размера адвокатских гонораров. Можно сказать, что адвокатура стала его хобби, призванием, а не средством для пропитания, как у большинства коллег».
Из-за путаницы в именах читатель лишается сюжета образующего героя, получая книгу сборник средненьких рассказов, повествование в которых пытается перекликаться друг с другом.
Вывод: Книга сырая, ощущается как полуфабрикат, который приходиться готовить самому.
Третья премия.
Дмитрий Бирман.
«Азбука масок».
Красивое название, интригующая обложка, походной размер: книги и новелл. До самого финиша, повествование даёт хорошие, приятные ощущения от прочитанного, но кульминация новеллой со стихами «Я» убило весь восторг, оставив послевкусием натянутое удовлетворение. У автора по мере всего азбучного путешествия получалось оставаться на сцене, не доминируя на ней, являясь равноценной частью всей предоставленной читателю картины. По сути «Азбука масок» - это мемуары о жизни автора, скрытые под масками. Интересные, лёгко читаемые, но последний аккорд «Я» разрушил достигнутый результат. «Я утром посмотрел в окно…», «Я утром посмотрел в окно,», «Я утром посмотрел в окно,», «Я утром посмотрел в окно.», «Я утром посмотрел в окно,», «Я утром не смотрел в окно,», «Я слышу голоса… В дурдоме» (первые строчки из завершающих книгу стихов). Что же произошло? Магия развеялась, новелла проявила автора и вместо оваций зал охватила гробовая тишина. Результат подобен сюжету из новеллы «Юмор», где Гоша решил быть джентльменом, воспитанным человеком и всех пропустил внутрь лифта, но «За секунду до того, как дверь лифта закрылась, пассажиры увидели Гошу» и лифт читательской симпатии вверх не поехал.
Для новелл подошли бы лёгкие, хорошо запоминающиеся рифмы, они есть, но их мало. Например «Цирюльня»: «Чашка чаю, чашка чаю, // Сахар – ты, а я – вода. // Вот сижу, ногой качаю, // Ложечкой туда-сюда»; «Губы вытянуты жадно, // Втянут сладостный нектар, // Мне комфортно, мне приятно, // Пышет жаром самовар».
Лично я азбуку масок не ощутил, даже содержание в алфавитном порядке не помогло. Мною книга ощущается ожерельем для дам. Где название застёжка, сокрытое повествование о своей жизни автором – нить, а новеллы полудрагоценные и драгоценные камни ограненные поэзией.
Какие же камушки на дамском ожерелье?
Азбука = Ме – Дра – Мем – Дра – Ме на Дра – Ра –Мем – Мем – Дра на Ме – Ра – Мем – Э – Ра – Ме – Э – Мем – Дра – Дра – Ра – Ра – Дра – Мем – Мем – Ра на Ме – Ра – Мем – Мем – Ра – Мем = масок (расшифровка сокращений: Мелодрама, Драма, Мемуары, Рассказ, Эссе, Мелодрама на грани Драмы и т.д.).
Вывод: Хорошая книга для чтения по пути на работу и с работы в общественном транспорте.
Вторя премия.
Владимир Вейс.
«Когда любопытно жить и умирать».
Невзрачная обложка, которая после прочтения книги преображается и ночной звездопад становиться аллегорией на судьбы людей. Отличная книга, почти от каждого произведения начинают бегать мурашки. Автор вложил частичку себя, играясь с чувством времени, он окунает читателя в водоворот эпох. Подчиняясь моде, легонько затрагивает запретные темы.
«Улыбка экстрасенса» демонстрирует нам возможности автора, где время становиться ключом для проявления четвёртого измерения. Временные скачки очерчивают четыре грани, показывая картину «Странный синевато-фиолетовый мир был взят в окружение темных багетных планок из дуба: пещера в высоких горах отражалась в лунном свете каменистым ложем». Дабы после бессознательного постижения, оставив опыта след глубоко в подсознании читателя кануть в лету «Какую-то картину напомнит это Павлу, но спустя несколько минут забудет он и этот репортаж».
«Над бездной» присутствует неудачное предложение, которое разрушает сюжетное повествование в рассказе «И надо было понять возмущение Софьи Борисовны тем, что она могла бы запретить нам поесть вместе с ее дочерью!».
«Антихоспис» и «Услуги компании»Росимиджэффект»» В первом повествовании читатель может даже не осознать, что произошло в кульминации, как герой легко расстался с самым ценным в его жизни, с душой.
« – Да помню, - азартно прервал доктора Мамонтов, - было темно, а затем яркий свет ворвался в мою жизнь. Я ведь был, как зомби…. Выходит, вы спасли меня, вылечили, и я должен вам за это! Сколько?
– Сумма немалая. И я могу еще подождать.
– Назовите. У меня есть деньги, расплатимся, только не возвращайте мне прошлого и сами не появляйтесь в моих снах!
Дроздов, понимающе улыбнувшись, прикоснулся к руке Аркадия.
Они рассчитались, и Мамонтов, усаживаясь в машину, понимал, что не зря».
Во втором повествовании уже целая компания, которая делает жизнь лучше, но нашему герою удаётся отсрочить или избежать расплаты за оказанные услуги.
«Охваченный животным страхом, я вышвырнул ноутбук в окно, туда, где шла каменистая алея.
Он разлетелся на две половинки. Я спустился вниз, к гамаку, рядом оказалась Алина, и мы, каждый со своими чувствами, смотрели на долго не гаснущие на дисплее буквы «Росимиджэффект». А когда надпись погасла, мир не померк, а продолжало светить яркое солнце и доносился гул моря».
Удачная философия в «Забытое Богом слово» и закончить хочу определением писателя из «Как бросить писать». Кто становиться писателем? «Ими становятся те, кто верует в то, о чем пишет. Верует неистово, потому что он создает правильный реальный мир. Ведь и Бог, создавая нас, Землю, Солнце, планеты, звезды, верил в то, что пустоту мирозданья, которая досталась ему по наследству от отца, надо было заполнить. Писать правильно – это писать на остром кризисе отношений со всем миром!».
Вывод: Тёплая книга, в которой «реальность переплетается с фантазией». Рекомендую любителям новой фантастики, автор нашёл и возделал свою собственную творческую ниву.
P.S.
Автору правда улыбается случай, ибо книга подписана в печать 00.00.2012.
Первая премия.
Николай Шумейко (Никей).
Зюсмайр de Capo.
Тяжёлая книга, давящая, пришлось превозмогать себя, дабы дочитать до конца. Провал, основанный на идеи «Земная тварь рвется услышать музыку высших сфер – что может быть прекрасней!».
Начну с хорошего: говорящие название «Зюсмайр da Capo», отличная двусмысленная обложка. Если опрокинуть книгу на право, перед читателем предстанут многоэтажные здания во мраке действительности, которые заливает (закрашивает) белоснежная надежда. Автор точно подметил, что для России двадцатый век завершился лихими девяностыми и первая интерпретация обложки относиться к этому историческому периоду. «Фотография эта сделана в 1982 году. Скоро 17 лет, как она со мной». Теперь сделаем толчок книги налево. Перед нами клавишные зазеркалья, на неведомом инструменте играют множество рук, исполнением проявляя главную героиню книги – «Каданщия». «Речь идет о симфоническом произведении, – заговорил я, вдохновенно стартуя, – которое призвано стать итогом тысячелетия. Но итог этот своеобразен, ибо включает в себя основные музыкальные жанры: кантату, симфонию, джаз, фольклор и рок. Название этой, условно сказать, оратории –«Каденция». Дословно означает окончание. «Заключительный гармонический и мелодический оборот, завершающий музыкальное построение и придающий ему законченность и цельность». Так в словаре. Оргазм эпохи».
Ожидания книга даёт высокие, но я перефразирую слова персонажей повествования. «Я говорю, что эта книга подносит читателю столько сюрпризов, что самый большой из них – их отсутствие. Герой какой-то в книге неинтересный, Караванов пресный и водянистый».
Когда автор принял решение нырнуть на глубину мрака суеты сует с эротикой на гране литературного порно, он не позаботился о балласте, ибо герой оказался грузилом, утянув всю книгу на дно, без права всплытия. Страшно то, что герой не соответствует своему амплуа, не верю! Это композитор!? На протяжении более четырёхсот страниц, всего четыре намёка на любовь к музыке: «Она оказалась способной слышать обертоны невыразимого», «Меня окружила бешеная, неистовая тишина, которую, лишь только я уселся к столу, устроенному возле рояля, разорвали изумительные звуки третьей части моей оратории», «В эту ночь мне слышалось ржанье кобылиц, аллюр жеребцов и вагнеровский хор валторн» и, по сусекам поскребя, «как грандиозная стремительная кода». Всё! У следователя к хобби больше композиторской страсти, чем у Зюсмайра. «Шахматист решает не только те партии, что приходится самому играть за доской, но и различные задачи, этюды и композиции». С каждой прочитанной страницей о герое складывается впечатление, что он закопал свои дары в зависти и бессильной злобе, став бездарям неспособным быть даже Зюсмайром. Припоминая слова выше упомянутого следователя «бездари неспособны переживать вдохновение», приходишь к пониманию. Творец сокрыт, а Караванов всего лишь кукла, в которую автор не смог вдохнуть жизнь, поэтому в книге отсутствует повествование о создании «Каданции», есть только намёки, расплывчатые идеи и тайна. Благо, хоть Наташа поделилась впечатлениями с читателями об услышанном.
Выдержка из изложения репортёрши.
«Когда гореть было уже нечему, из пекла птицей Феникс вылетела еврейская скрипка и рассыпалась жгучим бриллиантовым соло о мировой печали, о смехе сквозь слезы и о слезах с кривой усмешкой, улыбкой на устах».
И в утешение Караванов автору говорит в самой книге.
«И чем грандиозней провал, тем грандиозней дальнейший успех».
Вывод: По содержанию и сути – это реквием о лихолетье девяностых по ««теме превращения гонителя в гонимого»».
P.S.
Капо – привилегированный заключённый в концлагерях Третьего Рейха, работавший на администрацию.
и
Капо – представитель одной из высших ступеней в криминальной лестнице итало-американской мафии, который подчиняется непосредственно боссу или его заместителю (Консильери).
Толкование автора (342 страница).
– Не кажется ли вам, – заговорил он, – что «Каденция» в панораме событий последних лет звучит слишком пессимистично. Не лучше ли подобрать другое, более оптимистичное и позитивное название – вот хотя бы «Da Capo»?
– Вы предлагаете назвать ораторию «С начала!».