Дверь в комнату потихоньку отворилась и в проеме показались две всклокоченные белобрысые головы близнецов Владьки и Женьки Румянских. Одна из них, глянув на тахту в углу комнаты, где прямо в одежде спала Тимохина мама после ночной смены, горячо прошептала:
- Тимоха, побежали на площадку, пацаны сказали тренер из Москвы приехал, будет футбольную команду набирать!
Тимоха быстро ссыпал спичечных солдатиков и пластилиновые броневики в коробку, задвинул ее под стол и плюхнулся на пол у порога, натягивая истертые кеды прямо на босу ногу.
- Тима, ты куда? – сонным голосом спросила мама.
- Ма, я за дом, на площадку, с пацанами.
- Смотри, не допоздна только.
- Хорошо, - крикнул Тимоха уже из-за двери.
Когда они добежали до текстильного училища, расположенного на краю большого асфальтированного участка, именуемого в народе просто площадкой, на его (училища) ступеньках уже собралась пестрая группа мальчишек из окрестных домов. Увлеченно галдя, они плотным кругом обступили высокого худого парня, с немного длинными, но аккуратно зачесанными вбок пшеничного цвета волосами, не смотря на жару одетого в брюки и рубашку с длинным рукавом. Ему на вид было лет 15-17, но Тимохиным сверстникам он казался необычайно взрослым, особенно после того как представился Николаем. С полной серьезностью он рассказывал, что приехал из Москвы, представляет «один известный клуб» и ему-де поручили собрать и подготовить детскую футбольную команду, чтобы с ней выступать на всевозможных детско-юношеских первенствах и чемпионатах. Желающих записывал тут же, на коленке, в зеленую 12-листовую тетрадь с таблицей Пифагора на обороте.
Первый сбор был назначен назавтра на этом же месте в десять часов. Николай пришел в спортивном костюме, с мячом под мышкой и рассадил будущую команду на ступеньках и бордюрах для вступительного слова.
- Первым делом,- сказал он,- разделим всех на позиции: вратари, нападающие, защитники, полузащитники; вначале по желанию, потом, по ходу дела, разберемся, у кого что лучше получается.
Он еще долго рассказывал о назначении каждой позиции, о схемах, техниках и тактиках, стилях, комбинациях, стенках и треугольниках и многом другом, так что рвущиеся побыстрее в бой мальчишки даже слегка заскучали, но все же ни разу не прервали его. Затем Николай, наконец, построил команду большим кругом, показал им несколько видов паса и они долго еще гоняли мяч друг другу, старательно подворачивая стопы для передач, иногда падая и смеясь, невзирая на ободранные коленки. Через несколько часов, получив назавтра задание придумать название для будущей команды и уже под призывные окрики мам из смотрящих на площадку окон, уставшие, безмерно счастливые они разошлись по домам.
Тренировки с несомненным интересом проходили уже несколько дней, Николай действительно много знал о футболе и тренировках, но однажды, во время очередной «лекции», резко, буквально запнувшись на слове, он замолчал, весь как-то сжался, потемнел лицом, подобрал мяч и пробормотав озадаченным слушателям «На сегодня все, давайте завтра продолжим», не оглядываясь, торопливо ушел. Тимоха недоумевая смотрел ему вслед, затем повернулся в другую сторону и увидел неспешно, вразвалочку приближающуюся группу пацанов.
- Блин, старшаки!- зло прошипел рыжий, беззубый, самый мелкий ростом, Витька и пустился наутек следом за тренером.
- Так вот вы где торчите,- развязно вламываясь, как ледокол, в самую середину молча расступающихся перед ним пацанят, произнес Сашка-Мосол, предводитель дворовой шайки старшеклассников,- а мы думаем - куда это вся мелочь попряталась.
Его спутники дружно заржали.
- А этот чудик тут что забыл?- спросил Мосол, кивнув в сторону ушедшего Николая.
Женька, один из близнецов, с гордостью пояснил:
- Это Николай, тренер из Москвы, он у нас команду по футболу набирает.
- Откуууда?! – Мосол изумленно вперил взгляд в Женьку, отчего тот поспешил отступить за спину брату и уже оттуда, еле слышно повторил:
- Из Москвы.. вроде..
- Ну вы придурки! – Мосол визгливо пырснул и кивнул своей свите, приглашая разделить с ним веселье, - вы слышали – из Москвыыы!..
Компания с готовностью загоготала и запищала, а Мосол так разошелся, что его от смеха буквально пополам переломило.
Отсмеявшись, наконец, Мосол, выпрямился, протер глаза от набежавшей мокроты, чуть отдышался и повторил:
- Ну вы придурки! Этот Коля на той неделе со Стекольного с мамашкой-алкоголичкой переехал, сейчас вот в этой пятиэтажке живут, в общаге. Она и родила его по пьянке, поэтому у него в голове там – того.. не все в порядке,- Мосол постучал стоящего рядом казашонка Ержана пальцем по лбу,- короче, дурачок он, больной на голову. А переехали они, потому что мамашка хату пропила. Будете с ним водиться – тоже дурачками станете, - и кивнул своим, - пошли, пацаны.
Шайка шумно снялась со ступенек, и, бросая окурки и аккуратно перешагивая наплеванные лужи, последовала за вожаком.
Тимоха оглядел приунывших друзей и произнес:
- Я даже не заметил ничего, вроде обычный… Дурачок разве может столько про футбол знать?
- А может он и не знает, - вдруг подал голос Ержан, - наслушался по телевизору и запомнил. А может раньше в секцию ходил, может он не всегда дурачком был.
- Что делать будем? Пойдем завтра на тренировку? – спросил Тимоха.
- Да ну, старшаки засмеют… Он, может, и сам не придет больше, видели как чухнул?
Так ни к чему не придя и разошлись.
Весь вечер Тимоха не находил себе места – мысленно вглядывался в лицо Николая, пытаясь найти в нем что-то ранее упущенное, припоминая, что - да, глаза его странным образом никогда не стояли на месте, никогда он прямо не смотрел ни на кого, все больше куда-то вверх или вбок. Ходил не так как все нормальные пацаны – важно, вразвалочку, - а как-то полубоком, скукоженно, правым плечом чуть подавшись вперед и по возможности тулясь к стенам да заборам. Вот, вроде и все. Что же он – дурачок из-за этого? Тимоха был немало расстроен, но мама ушла в ночную смену, поэтому спрашивать его самочувствие было некому.
На следующий день Тимоха подговорил близнецов пойти издалека посмотреть – придет ли тренер и если придет – подойти к нему. Слишком уж жаль было погибающую идею футбольной команды, столько о ней уже порассказано родителям и одноклассникам, столько передумано, столько грез привиделось.
Но Николай не пришел.
Через несколько дней к нему на улице подошел Ержан и тихо спросил:
- Ты веришь в то, что Мосол сказал?
- Не знаю, - честно признался Тимоха и добавил,- но тренироваться с ним мне нравилось.
- Пошли со мной.
- Куда?
- Увидишь! – И, развернувшись, пошагал в сторону площадки.
Разгадав, по его мнению, их маршрут, Тимоха чуть не бегом припустил за проводником, но Ержан не останавливаясь миновал площадку, теперь занятую соседскими девчонками, бойко прыгающими через натянутую резинку. Молча они прошли мимо стриженых клумб, разбитых посреди большой училищной площади, покрытой древним, местами вздыбившимся, местами с проплешинами из серой земли, асфальтом, завернули во двор обшарпанного одноподъездного пятиэтажного дома, в остро ударившем в нос кошачьими метками подъезде поднялись на второй этаж и остановились перед деревянной расхлябанной, разрисованной, чуть приоткрытой дверью.
Ержан повернулся к Тимохе и серьезно сказал:
- Только про это – никому!
Тимоха клятвенно кивнул головой. За дверью оказался длинный, заставленный и завешанный нехитрым имуществом коридор общежития. Через каждые два-три метра в обе стороны он ветвился на комнаты, из которых неслись звуки и запахи чужой жизни. У одной из комнат (в которой, судя по вздымавшейся на придверном коврике горе разнообразной детской обуви, жила сороконожка) они остановились, разулись, и Ержан, хитро улыбнувшись, практически затолкал Тимоху внутрь. Комната, отделенная от «кухни» застиранной цветастой занавеской, гудела множеством тонких разгоряченных голосов.
Внезапно занавеска отъехала в сторону и к гостям вышел радостно улыбающийся, одетый в странный, явно с чужого плеча и далеко не новый военный китель, Николай, протянул Тимохе руку и сказал:
- Привет, ты вовремя! Мы тут сценарий пишем, будем кино про разведчиков снимать. Завтра первая репетиция!
Николай, все еще держа Тимохину руку в своей, весело смотрел ему в глаза.