(Рассказ Андрея Кучинского)
Я заметил её сразу, как только она вошла в зал: высокая, стройная с волосами цвета червонного золота.
-«Сколько живу в Ташкенте — такого чуда не встречал!» - мелькнула шальная мысль.
Чудо тем временем, пройдя со своим спутником через зал, грациозно опустилось на стуле за третьим столиком возле стеклянных витражей и принялось изучать меню.
На фоне уже примелькавшихся личностей, лицо девушки выделялось непосредственностью, открытостью и искренностью удивления — я бы даже сказал: лёгкой растерянностью.
Рядом с ней находился невзрачного вида субъект, казавшийся особенно непривлекательным на фоне яркой красавицы. Невольно возникло сравнение: «красавица и чудовище».
Странный альянс подтолкнул к размышлению:
-«Случайное знакомство?... Вероятно нет... Родственные отношения?... Ежу понятно, что нет! Она — славянского происхождения, а он явно из местных...
Уж не хочешь ли ты сказать, Андрей, что тут любовная связь? Чушь!...
Дружеские отношения? Возможно. Но с большой натяжкой... Юная девушка — прекрасная и нежная и весьма странный мужчина... Хотя... Злые времена — злые нравы».
Почему я сразу отмёл любовные отношения? Не знаю — просто почувствовал. Уж очень «рыжеволосое солнышко» вело себя независимо, на безопасной дистанции от спутника.
Во время небольшого перерыва, когда вся группа собралась за столиком, специально отведённым для музыкантов, я продолжал краем глаза наблюдать за яркой красавицей, испытывая от этого созерцания одновременно и удовольствие, и сожаление: удовольствие от того, что она здесь, в этом зале, и сожаление, что сей прекрасный цветок не со мной.
А «цветок» меж тем, под явным нажимом спутника, пригубил шампанское и повеселел, став немного раскованней и... ещё красивей.
Группа сыграла несколько нейтральных вещей, давая возможность посетителям ресторана освоиться и настроиться на более лёгкий лад. Мне показалось, что сегодня публика тяжеловата на подъём, словно не отдохнуть пришла в ресторан, а выпивать и закусывать.
Затем наша танцовщица Ералова показала новую композицию по сюжетам «арабских сказок», и была невероятно хороша. Завсегдатаи кричали: -«Браво, Рита! Браво Пантера!» И платили за её талант звонкой монетой. В таких заведениях не принято дарить цветы, но один букет всё же упал к ногам танцовщицы, и она приняла его с тихой, благодарной улыбкой.
Жаль Ритуля не видит себя в такие моменты: улыбка невероятно идёт к её загорелому, худощавому лицу, делая его не таким строгим, как обычно, а нежным и мечтательным. К сожалению, я так и не смог приучить её улыбаться почаще. Как она не понимает, что не только музыка, танец и песня залог нашего успеха, но и щедрая улыбка, которая добавляет гонорар? В конечном счёте, разве не ради него мы развлекаем всю эту пёструю публику?
В отличие от Ераловой я старался, как никогда, не желая признаться даже себе, что хочу привлечь внимание только одной посетительницы этого зала. И для этого использовал все свои, отработанные до автоматизма, приёмы. Уж поверьте: делать это я умею, и говорят неплохо. Но Солнышко никак не реагировало на мои старания, не проявляя ни малейшего интереса не только ко мне, но и ко всей нашей группе, хотя остальные посетители принимали нас неплохо.
Но тут в процесс вмешался мой друг Сергей:
-Умерь свой пыл, Андрюха! Тебя куда-то не туда несёт....
Словно ушат холодной воды вылил на мою разгорячённую голову.
И я перестал кидать «пламенные взгляды» на рыженькую, перестал подогревать публику обворожительными улыбками и воздушными поцелуями. И вообще перестал смотреть в её сторону.
Девчонка проявилась сама - в самый неподходящий момент. Песня моей любимой группы «Скорпионс» «Всё ещё люблю тебя», исполняемая мной на английском, которой я надеялся сразить девчонку наповал, оказалось, как говорит наш Русланчик — слабым звеном.
Когда я самозабвенно выводил её в переводе на русский язык, она ещё терпела моё исполнение:
-Я буду бороться, крошка, я буду бороться,
Чтобы вернуть твою любовь.
Я буду рядом, я буду рядом.
Любовь, только любовь
Сможет однажды сломать эти стены.
Я буду рядом, я буду рядом...
Но, как только я перешёл на английский, девчонка выскочила из-за стола, быстрым шагом подошла к импровизированному подиуму и, отчаянно замахав руками, довольно громко, перекрывая и мелодию, и мой голос, заявила:
-Стоп! Стоп! Не то — совсем не то! Не так нужно исполнять эту балладу!
Музыканты, опешив от такой наглости, сразу перестали играть, а я едва смог выдавить из себя:
-Деточка, а вы сами-то знаете, как нужно исполнять эту вещь?
И деточка, не моргнув глазом заявила:
-Да, знаю!
Оттеснив Никиту, нахальная девчонка встала за синтезатор, без репетиции заиграла довольно-таки непростую для исполнения мелодию и запела на чистом английском языке:
-If we'd go again
All the way from the start,
I would try to change
The things that killed our love.
Your pride has build a wall, so strong
That I can't get through.
Is there really no chance
To start once again?
I'm loving you...
-Во девчонка даёт! - шепнул Серёга, как-то странно улыбаясь.
И эта улыбка подействовала на меня сильнее, чем восторженная реакция зала.
-«Что она опозорить меня решила?» - поинтересовался сам у себя.
-Вот тебе и прекрасный цветок! - вслух процедил сквозь зубы.
-Что ты сказал? - не понял Сергей моего «восторженного» высказывания.
-Я сказал, что у деточки слишком острые зубки - больно кусается!
-Да уж, - начал философствовать Серый, - такие розочки обычно имеют острые шипы...
И добавил, не скрывая заинтересованности:
-Интересно, кто такая?... К постоянным посетителям этого злачного заведения она явно не относится...
-Почему так решил? - автоматом спросил его.
-Вести себя не умеет, - ответил Серёга. - Разве не так?
-Пожалуй, так, - вынужден согласиться я.
-Но хороша! - неожиданно сделал вывод друг. - Хоть и рыжая...
-Не рыжая, а золотая!... Солнышко, - возразил я, не отрывая взгляда от девушки.
-Что, зацепила? - понимающе улыбнулся Серый.
-Я бы сказал: заинтересовала...
-Какая разница: что в лоб — что по лбу?!
-А ты не понимаешь, Серый?
-Что тут понимать? - с удивлением уставился на меня друг. - Интерес — явление проходящее,
а зацепка — надолго!
-Философ! - попытался съязвить я, глядя на друга с высоты своего роста.
-Зачем ты так, Андрюха? - не принял моей «позиции» Серый. - Я же твой друг...
Пришлось просить прощения, чтобы погасить конфликт на корню:
-Извини. Обидеть не хотел.
Мы разошлись по разным сторонам, но именно высказывание друга подтолкнуло меня прибегнуть к проверенному методу: приглашению на танец.
Танец для меня не просто определённые телодвижения: он может сказать о партнёрше многое - гораздо больше слов. Слова могут быть лживыми, неискренними, танец - никогда. Именно во время танца я узнаю есть ли у меня шанс на то, что не получу, как говорит Серый, от ворот поворот.
Процесс познания отработан мной до тонкости, поэтому я почти никогда не ошибаюсь — за редким исключением. На моей практике это случалось всего пару раз: в первый, когда я ещё не имел опыта, только начинал эту тактику претворять в жизнь. Второй раз облом произошёл с Ераловой. Ритуля тогда меня здорово наколола, наградив по окончании танца увесистой пощёчиной, сильно уязвив моё мужское самолюбие. Может потому я до сих пор не могу простить ей той выходки.
Не хочется и сейчас оплошать: моральную пощёчину от рыженькой я уже получил. На сегодня с меня достаточно. Потому и в танце не позволил себе нечего лишнего. Почти ничего... Во время одного из «пируэтов» я как бы нечаянно прижал девчонку к себе — гораздо крепче, чем требовали обстоятельство. Девчонка так посмотрела на меня, словно я какой-то хищник, пытающийся съесть невинное дитя. Пришлось извиниться:
-Прошу прощения. Не рассчитал...
Что-то сегодня мне часто приходится просить прощение: вечер явно перестаёт быть томным.
Девчонка снисходительно кивнула в ответ головой, а я так и не понял: получил прощение или нет. И всё же, самое необходимое я узнал: девушку зовут Наташей, она не ташкентская, работает в Политехе, живёт на квартире.
А ещё я понял, что с девушкой у меня не будет особых проблем: её выдал взгляд — более заинтересованный и сияющий, чем того требовал танец. Итак процесс «охмурения», как любит выражаться Серёга, по-моему, начался успешно.
Я был уверен, что девушка сама будет искать встречи со мной. Но прошло два, три дня, и я начал беспокоиться: Солнышко исчезло с нашего горизонта бесследно, никак себя не проявляя. Я начал нервничать и отыгрываться на ребятах, вызывая их недоумение.
Через неделю, забыв о своей, как выражается иногда Ритуля, «раздутой гордости», я уже искал встречи с рыжеволосой красавицей: встречал её на машине возле института, всячески стараясь попасть ей на глаза, провожал до остановки, надеясь, что гордячка обратит внимание. Но девушка меня в упор не замечала, или делала вид, что не замечает. Замечали другие - те, кто мне был совершенно не интересен.
Это и злило, и подхлёстывало, и я поставил себе цель во что бы то ни стало покорить гордую красотку.
Поражение на фронте охмурения стало неблагоприятно сказываться на работе. Отлучки, нервозность, невнимательность сделали своё дело: парни начали роптать, не понимая и не одобряя моего поведения.
Стали поговаривать, что я хочу оставить группу, собираюсь переходить в новую под названием «Звезда Востока». Какая чушь! Такой группы никогда в Ташкенте не было, да и сейчас нет.
Чтобы прекратить слухи, пришлось признаться Серому из-за чего весь сыр-бор, потому что уверен, что все разговоры - его рук дело. Он до сих пор не может простить прежнему руководителю, что тот меня поставил во главе группы, а не его, и при каждом удобном случае пытается напомнить «об ошибке».
Дело не клеилось, и я подключил к моему плану Риту, объявив, что неплохо было заполучить к нам в группу певицу, а Наталья именно то, что нам нужно.
Понимал, что мероприятие опасное: Рита относится ко мне с некоторой опаской, ведь четыре года назад я попытался приручить эту «восточную пери». Правда ничего из этого не получилось: девушка словно насквозь видела меня, просчитывала все мои ходы и уловки.
После провала мероприятия, я пытался избавиться от Риты, чтобы она не маячила каждый день перед глазами, немым напоминанием моей неудачи. Но её талант был так ярок и так востребован, что пришлось отказаться от этой затеи.
Теперь мы сосуществуем в рамках приличия, и даже иногда помогаем друг другу. Вот и сейчас Рита неожиданно согласилась помочь, и без своих обычных вопросов зачем и почему. Странный всё-таки этот народ - женщины, и понять их порой невозможно. Поэтому с недавних пор я перестал ломать голову над тем, что, зачем и куда движет прекрасную половину. Видимо, все их противоречия заложены самой природой, а против природы — не попрёшь.
С меня хватает знаний и умения, чтобы подчинить любую, без изучения тонкостей женской психологии. Достаточно иметь в запасе два-три приёма, которые всегда, или почти всегда, действуют на женщин безотказно: уязвлённое самолюбие, тонкая лесть, пара-тройка пламенных взглядов, пара глубоких, с лёгким намёком, вздохов, искренняя восторженность или столь же искреннее отчаяние... Вы можете сказать, что все эти уловки взяты у Евгения Онегина? Возможно. Но к чему изобретать велосипед, когда он уже давно изобретён?
Это мой конёк — моя тактика, потому как дополнил «метод Онегина», привнеся кое что своё: острое, меткое словцо, способное «зацепить» кого угодно, откровенный, даже нагловатый взгляд, который не выдерживает большинство девушек.
Система кнута и пряника действенна и в отношении между мужчиной и женщиной: проверено на практике.
Это — игра, и она уже началась. И я уже не мог, да и не хотел остановиться: мне нужна победа любой ценой! Ещё одного поражения я не вынесу...
* * *
Потом был день рождения Риты, на котором я получил от Наташки основательный щелчок по носу, даже не ожидая этого. Это было ещё одним болезненным ударом по моему самолюбию.
Теперь я понял, почему Ритуля согласилась помочь: она хочет защитить от меня эту строптивую девчонку. Но она зря старается: я не отступлюсь!
На этом дне рождения я в сердцах назвал Наталью рыжей кошкой и, увидев, как меняется её лицо, обрадовался: моя тактика действует, а значит мероприятие не безнадёжно.
После этого старался сделать всё, чтобы прозвище «Рыжая кошка» пристало к нашей недотроге, как репей. Серый в открытую смеялся над моими стараниями:
-Ну, всё, наш Андрюха вышел на тропу войны! И теперь не успокоится пока не доведёт дело до конца: или до полной победы, или до полного провала... Упорный товарищ!
-Не упорный, а упёртый, - поправила его Рита, неодобрительно качая головой. - В башку ему втемяшится какая блажь - колом её не вышибешь... Пожалел бы девочку, герой! Наташа не виновата ни в чём...
-Грубо, но точно! - засмеялся Серёга.
И я не выдержал:
-Не могу понять, чего вы так взъерошились?! Даже ежу понятно, что вас это волновать не должно... Ан — нет!... Лезете и лезете... Я уже вполне взрослый мальчик, и в вашей опеке, как и нравоучениях - не нуждаюсь! Наталья тоже девочка немаленькая: под метр восемьдесят вымахала!
-Ей ещё восемнадцати нет! - напомнила Рита.
-Не бойся, Риток, - засмеялся Серый. - Андрюха подождёт до совершеннолетия!
-Циники! - возмутилась Рита. -Какие же вы циники!
-Ошибаешься, мама-Рита, - начал провоцировать я девушку, - мы не циники — мы правдолюбы.
-Какие вы правдолюбы?! - поддалась на провокацию она. - Кобели вы, а не правдолюбы!
-Но-но, Риток, зачем так грубо?! - показушно обиделся я. - Это уже попахивает оскорблением. Ты не находишь?
-Не нахожу! - сердится Рита, и её прекрасные глаза начинают сверкать яростью, делая лицо удивительным и не менее привлекательным чем тогда, когда она улыбается.
-Друзья, друзья! - забеспокоился Серый. - Брек! Только драки нам сейчас не хватало!
Я понимал, что Серёга прав, но уже не мог остановиться:
-Не каждая женщина вызывает у мужчины желание покорить её. Некоторые из них всю жизнь ждут этого счастья, но так и остаются в старых девах!
-О чём это ты? - поинтересовалась Рита, словно не понимая моего «юмора».
-Не претворяйся, что не поняла, - усмехнулся я.
Глаза Риты начали темнеть, и она произнесла каким-то чужим, незнакомым голосом:
-Как же ты глуп, Кучинский!
И добавила, понизив голос:
-Ещё раз такое скажешь...
-И, что ты мне сделаешь? - продолжил я всё с той же гадкой ухмылкой. -Поцарапаешь мне лицо?
-Нет, двину в одно деликатное место, - ответила Рита, перехватывая инициативу. - Причём так двину, что у тебя навсегда пропадёт охота ехидничать.
Мы бы так, наверное, и стояли друг напротив друга, меча гром и молнии, если бы не влез Серёга:
-Брек! Брек! Это что такое?! И главное: из-за чего весь сыр-бор? Из-за пустяка. Ну ка, вояки, разошлись в разные стороны - подальше от греха!
После этих слов Рита развернулась и ушла, а Серёгу понесло:
-Ты, что, Андрей, с катушек слетел?! Обещал же Риту не задевать?... Знаешь, что это её больное место.
-Сама напросилась! - зло кинул я. - Суёт свой носик во все дырки! Как не прищемить его, коль он длинен?!
-Ты не прав. Андрей, - более миролюбивым тоном выдал Серёга. - Сам просил Риту помочь, а теперь злишься, и зло срываешь на ней же. Почему? Что происходит? Я тебя не понимаю, дружище...
-Ничего не происходит, - равнодушным тоном объявил я.
-Не правда, - не поверил Сергей. - Я же вижу, что ты какой-то не такой... Влюбился что ли?
-Что ты мелешь?! - не на шутку рассердился я.
-Я прав! - сделал вывод Сергей, радостно потирая руки. - Я прав!
-Иди к чёрту, Серый! Ты прав лишь в том, что я не должен ссорится с Риткой — её пока некем заменить... К сожалению.
По выражению лица Серёги вижу, что он хочет что-то сказать, поэтому опережаю его:
-И ещё ты прав в том, что нашему коллективу нужна «молодая кровь»!
-Что-что? - переспросил друг, не понимая моей аллегории.
-Я говорю, что наша группа нуждается в молодом пополнении.
-Обижаешь, Андрюха! - запротестовал Сергей. - А мы, что для тебя уже старые?
-К чему придирки? - парировал я. - Ежу понятно, что я имел в виду совсем не это!
-Это не придирки: ты сказал таким тоном, словно мы тебя уже не устраиваем.
-Не мели чепухи! Вы меня устраиваете, - вынужден признаться я. - Я сам себя не устраиваю! Сам с собой в разладе... Ко всему прочему ещё проблема с арендой помещения для репетиций. На следующей неделе она заканчивается, а Гафурова не хочет её продлевать!
-Да, проблема, - соглашается Серый, - И у нас ни у кого собираться не можем: у меня сестра с маленьким ребёнком, у тебя - больной отец, Рустик - сам на птичьих правах, у Никиты невестка ни за что не разрешит... Если только у Риты?...
-В её однокомнатной?! - протестую я.
-Но нам же не ночевать — репетировать...
С сомнением смотрю на друга:
-Не знаю...
-Хочешь я сам с ней поговорю? - предлагает Сергей.
-Поговори, - соглашаюсь я. - Попытка не пытка.
После уходя друга я вспоминаю его слова, сказанные в запальчивости: - «Уж не влюбился ли ты, Андрюха?!»
-Нет-нет! - протестую вслух. -Тут другое: девчонка действительно меня зацепила. Ещё никто не вёл так независимо и гордо. Девушки обычно сами вешаются мне на шею. Может поэтому они и не трогают моего сердца, что слишком доступны? То, что даётся легко — не ценится...
-«Вот только я ей, видимо, безразличен, - продолжаю размышлять мысленно. - Определённо не все девушки одинаковы... Хотя раньше я был уверен в обратном. Неужели ошибался?... Это меня и бесит больше всего! Отсюда и проколы: даёт сбои моё хвалёное хладнокровие, моя способность из любой ситуации выходить победителем».
-Нужно менять тактику! - снова вслух рассуждаю я. - Ритуля права: я повторяюсь. Однообразие не терпит новизны, на корню уничтожая природное обаяние и шарм. Потому и срываюсь, потому и совершаю одну ошибку за другой.
Меняться?! О, это трудно, и дано не каждому. А вот играть — легче! Это я смогу - это в моём характере.
К тому же в кардинальное изменение те, кто меня хорошо знает, вряд ли поверят... Да это и не важно. Важно, чтобы поверила Наталья. Она, в отличие от коллег, меня не знает. Ещё не знает... И на этом можно сыграть.
Меньше грубости, нажима, «упёртости» - больше такта, задумчивости и тепла. Тактика - дело наживное. Главное начало - остальное приложится.
Но именно начало даётся тяжелее всего: так и тянет на проторенную дорожку. Однако, со временем я вхожу во вкус, и... Странно, мне начинает это нравится: этакий положительный, почти экранный герой!
Действо, как в хорошо сыгранном спектакле, увлекает своей новизной и непредсказуемостью, и это придаёт новые силы, желание сделать что-то особенное яркое, чтобы заметили, оценили... Чтобы она заметила и оценила...
Всё начинает получаться легко и естественно, будто полёт планера, когда тот попадает в восходящий поток и парит, как птица.
И я парю, я летаю, я творю, как никогда раньше, что приносит и удовлетворение, и удовольствие, и, несомненно, гонорар.
Но на этот полёт мыслей, чувств и музыки слетаются совсем не те, точнее не та, о которой я мечтаю - мечтаю постоянно, порой даже не желая того. Никогда не думал, что внимание, которое раньше нравилось, с такой же силой может раздражать.
К сожалению, мои старания не привлекли ту, на которую были направлены, но удивительно: это не привело меня в уныние. Мысли о Наташке не вызывали ни обиты, ни боли, ни разочарования — они были так же светлы и солнечны, как она сама.
* * *
После дня рождения Рита с Вовкой и Натальей уехали на Чимган, никому ничего не сообщая.
Группа осталась без помещения, а они поехали развлекаться. Серый даже договориться не успел с Ераловой, чтобы какое-то время проводить репетиции у неё на квартире.
Узнав от него эту новость, я пришёл в ярость, и, видимо, в эту минуту был настолько страшен, что Серёга опешил. На его лице было написано недоумение, пограничное с испугом. Я и сам испугался своего порыва, поэтому поспешил оправдаться тем, что зол на Риту за то, что ей не важна работа, не важна судьба группы, а важны развлечения, острые ощущения и друзья.
Кажется он поверил. Но я-то знаю, что дело совсем не в этом, а в том, что ни Ритуля, ни Наталья со мной не считаются — для них я ничего не значу.... Хоть лезу из кожи, стараюсь из последних сил...
Не сказали... Не позвали... Даже не намекнули!... А я бы... Я бы не отказался...
Вдруг почувствовал себя не нужным, отвергнутым, совершенно опустошённым. Такое отвратительное ощущение, которое я бы не пожелал никому — даже им... Никогда мне не было так плохо.
Все выходные прометался между желанием немедленно бросится в след за ними на Чимган, и уязвлённой гордостью, которая не позволяла сделать это. Я устоял - не поехал, хотя это стоило мне невероятных усилий.
Пытался что-то писать, но выходило плохо - зло и бездарно. Вся комната была усеяна клочками нотной бумаги, которую я время от времени начинал пинать, словно она виновата во всех моих неудачах.
Глядя на эти метания, сестра стала бояться за моё здоровье, пытаясь узнать не простыл ли я, не гриппую.
-Говоришь, что здоров? - не верила она. - Посмотри на себя в зеркало: на щеках нездоровый румянец, глаза горят, как угли... У тебя, наверняка, температура! Горло не болит? А голова?... Ну, что-то же болит?!
И я брякнул первое, что пришло на ум:
-Сердце! У меня болит сердце!
-Я так и знала! - в конец расстроилась Ирина. - Это всё ревматизм виноват... Вот уже и сердце начало болеть. Врач ещё в детстве говорил, что тебе нельзя простывать, ведь хроническая ангина — это прямой путь к ревматизму, а потом и к ревмокардиту.
-Иришка, - пытался шутить я, -тебе бы врачом работать: ты знаешь о болезнях столько, что я порой удивляюсь... Но тут ты ошибаешься: я не болен. Просто нервничаю...
-Позволь не поверить в твои отговорки! - не сдавалась сестра.
И чтобы успокоить её растревоженную бдительность пришлось мерить температуру, которая действительно оказалась слегка повышенной, пить таблетки, и даже сказаться больным перед парнями, когда они всей гурьбой заявились ко мне в воскресенье, и с серьёзным видом принимать их сочувствующие взгляды и вздохи.
Обозрев непродолжительное время мою разгорячённую слегка физиономию, и, пожелав скорейшего выздоровления, парни разлетелись по своим, как видно, весьма неотложным делам. И я остался наедине с самим собой.
Я смотрел на своё зеркальное отражение, на блеск глаз, который казался таким уверенным, ничему не подвластным, на сжатые в полоску губы, а видел где-то в глубине этого отражения бурю, готовую в любую секунду вырваться наружу. Смотрел и удивлялся тому, что моё существо оказывается способно на столь сильные, почти неконтролируемые чувства и эмоции, ведь раньше я никогда не замечал за собой такого и считал себя человеком спокойным, уравновешенным, где-то даже лёгким...
Что случилось со мной? Что произошло? Почему всё так изменилось? Я не хочу этого! Я не хочу так... Это ломает меня, как абстиненция без приёма наркотика... Который я, прожив всю свою жизнь в Ташкенте, даже не пробовал ни разу... Неужели это любовь?! Если она такова — то я не хочу этого. Нет, не хочу!...
Это же смешно: он принял смертельную дозу любви... Смешно... до боли.
Продолжение:
http://proza.ru/2014/12/17/157