ПРЯНИКИ ОТ УБИЙЦЫ
(встреча шестая)
С тех пор, как Вадим устроил мне «ночную оказию», прошел почти год. Время, как известно, - лучший лекарь. Я перестал дома вздрагивать от каждого телефонного звонка, видеть на работе в каждом незнакомце «посланника» Вадима. Исчез этот выродок и из моих снов. Жизнь потихоньку стала входить в обычное русло. В глубине души затеплилась надежда, что Вадим уехал из города или с ним произошло что-то трагическое, или он сменил профессию, - занялся, к примеру, писанием своих мемуаров.
Но, увы, судьба не спешила ставить точку в моих встречах с человеком, по которому давно плакала тюрьма или, в крайнем случае, психушка.
В то августовское утро я пришел на работу в редакцию рано. Нужно было дописать материал о подготовке города к зиме. Техничка еще не пришла. Она, как правило, мыла полы до начала рабочего дня, открывала и проветривала кабинеты. Я открыл кабинет и остолбенел. Минуты две я не только не мог ничего произнести, но и пошевелиться. За столом сидел Вадим, листал подшивку за прошлый год. Он выждал паузу, дав мне возможность прийти в себя, потом встал, подошел ко мне, протянул руку, которую я машинально пожал.
- Ну, здравствуй, Борода! – улыбаясь, скал он. – Извини, что пришел без приглашения. Хотя, как мне помнится, я обещал тебе встречу. А слово я свое всегда держу. Ведь так?
Я ничего не ответил. Замолчал и Вадим. Минуты три мы стояли друг против друга, глядя глаза в глаза. За эти минуты я оценил ситуацию, взял себя в руки. Сто процентов ситуация, на мой взгляд, складывалась не в пользу Вадима. Поэтому я смотрел на него, как бык на красный лоскут тряпки. Первым потупился Вадим. Он отошел к столу, пнул стул для посетителей и буркнул:
-Давай, Борода, присядем! В ногах, как говорится, правды нет. А она сегодня – на вес жизни!
-Присядем! Почему не присесть! – невольно скрипнул я зубами. – Только вот дверь прикрою, чтобы нам никто не помешал.
Закрыв дверь на ключ, я сел в свое рабочее кресло. Вадим устроился напротив, в кресле для посетителей. Он никак не отреагировал, как мне тогда показалось, на захлопнувшуюся для него мышеловку.
-Так вот, Борода! – произнес Вадим, опустив левую руку в карман пиджака.
Я весь напрягся, приготовившись к самому худшему варианту. Но Вадим достал из кармана новой платок и вытер губы.
-Честно скажу, запарился я. Столько работы, присесть некогда. Столько нелюдей развелось, плюнуть некуда. Дело надо на поток становить, а в гараже разве развернешься? Вот и приходится мотаться, работать в условиях, не приспособленных для выполнения святой миссии. Давеча, к примеру, приглядел одного нелюдя в городе. Все приготовил к намеченному сроку, а он возьми и попади в больницу. Кому-то дорогу перешел, ребра пересчитали, печень отбили. Знаешь, я трухнул, думал, не успею с ним «побеседовать». Время, сам понимаешь, не ждет. Минуту, другую промедлишь, и недельная, а то и месячная работа коту под хвост пойти может. Нелюдь крутой оказался. Палата персональная. Пришлось в больницу пристроиться охранником. Часа три из него дурь выгонял. Рот ему, конечно, пластырем пришлось заштопать. Больница! Орать негоже! Но, он глазами орал, крик обильными капельками пота из пор выцвиркивал. Класс! Сложно, Борода, стало работать, ох, сложно! – Вадим тихонько шлепнул ладошкой по столу. - Богом клянусь! Поэтому иногда не ювелирно получается, а топорно. Месяц назад, как ни пытался, так и не смог заманить в гараж двух друзей-нелюдей. Решил втереться к ним в доверие. Подпоил их на днях и поссорил. Один другому шилом сердце продырявил. И за что? Из-за какой-то дешевой любовницы, которую один у другого увел. Вот тебе и друзья с детства. Последнего потом в гараже спрашиваю: «Пошто убил-то из-за бабы?». Так божиться стал, мол, бес попутал. Стал ногти выжигать ему газовой горелкой, чтоб бесовские хотелки выжечь. На третьем ногте, гад, дух испустил. Вся работа коту под хвост. Ты, наверное, мучаешься, Борода, от вопроса, как от поноса: к чему тебе все это рассказываю? Тяжело мне, Борода, ох, тяжело, а поплакаться в жилетку не кому. А ты меня понимаешь, по глазам вижу – презираешь, но понимаешь. Но, этого мне уже мало, Борода! Помощник мне нужен, не виртуальный, а в деле. Мне уже не обойтись без помощника, край не обойтись. Мусору много, ох, много!
-Помощник?! – поперхнулся я. – Какой помощник? Какой ты, к чертовой бабе, Мусорщик? Ты примитивный маньяк-убийца! И место твое – в тюрьме! Туда я тебя сегодня и отправлю! Понятно, тварь!
Я взялся за телефон. Вадим выдернул шнур из розетки.
-Не надо, Борода, так грубить! – погрозил он мне пальцем. – Я к тебе, так сказать, как к другу, можно даже сказать, как к брату пришел за советом, за помощью. С открытой душой, а ты меня – в тюрьму? Вот ты, какой гостеприимный! Я тебя кофе угощал, а ты – в тюрьму! Хорош гусь! Спасибо за хлеб-соль! Это так-то ты за добро платишь? Я тебя, можно сказать, вытащил из дерьма, в котором ты тонул. А ты теперь за это меня стремишься на нарах сгноить? А если те, кого я на путь истинный направить стремился, дочь твою того, а потом вообще того? Как тебе такая перспектива?
-Сам ты гусь! – зло сплюнул я. – Ты же сам меня в этом дерьме сперва утопить хотел, а потом уже, сволочь, руку протянул. Палач! Веревку затягивает и мило спрашивает: не жмет, не беспокоит? Фашист!
-Вот как! – перестал моргать Вадим. – С фига ли загуляли? Во, артист! Я тебя, что ли к чужой жене в постель заволок? Нет, ты посмотри на него! Моралист хренов! А ты прикинь ситуацию в натуре, что с тобой сделали бы?
-Ладно, проехали! – махнул я рукой, тему развивать не хотелось. – Все было тобой подстроено, факт. Поэтому - кабы меня не интересует. Давай о другом. Тебя как – связать, или без дураков подождем ментов?
-Знаешь, Борода, честно сказать, идя к тебе в гости, на теплый прием не рассчитывал! – Вадин стал нервно покусывать нижнюю губу. – Но, что у тебя вообще крышу снесет, и в голову не могло прийти. Зная меня, ты мне угрожаешь, унижаешь меня! Ты что, больной на одно место? У тебя оказывается не только душа в ржавчине, но и совесть проржавела. С таким диагнозом тебя не в помощники, а в пациенты пора записывать. Хочешь, я тебя по старой дружбе без очереди приму! Планы у меня на тебя были, честно скажу, наполеоновские, лгать не буду. Ты талантливый писака, вот я и подумал, что ты смог бы и «Библию» мою отредактировать и мои «Наставления» будущим поколениям людей отшлифовать. А ты вон как меня встретил! Мягко сказать, не по-людски.
-Плевать я хотел на твои планы. Я знаю место, где таких пророков, как ты пруд пруди! Место показать или сам найдешь? – повысил я голос, нервно барабаня по столу пальцами. – Не тот случай, выродок, чтобы меня запугивать. Тебе здесь не гараж и не пустырь! Зря ты здесь перья распускаешь, ощиплем, факт!
-Ой, ой, ой, как мы расслюнявились! – усмехнулся чему-то Вадим. - Побереги слюну, писака, пригодится еще. - Вадим спокойно вставил телефонный шнур в розетку, набрал номер телефона, когда ему кто-то ответил, вздохнув, сказал:
-Ничего, деточка, пока не получается, суши сухари, поедешь проверишь еще раз на вшивость, а там видно будет!
Вадим положил трубку, и стал думать о чем-то своем, на лице у него не было и тени беспокойства. Меня это стало волновать, от него можно было ожидать всего, да такого, что и в жутком сне не приснится.
-Про сухари – это ты в самую точку! – тихо произнес я.
-Что? – переспросил Вадим. – Какие сухари? Ты снова со своими прибамбасами! Хотя болтай, что хочешь, я еще не решил, как с тобой поступить. Не время! А на счет сухарей, губу не раскатывай. Приедут менты, что ты им предъявишь на меня? Фантазер! Чтобы меня привлечь, нужны серьезные улики, а у тебя – одни воспоминания.
-Ошибаешься, сукин сын! – хлопнул я по столу. – Попрошу, задержать, а там видно будет, разберемся.
-В этом есть, конечно, какая-то интрижка! – почесал лоб Вадим и придвинул к себе телефонный аппарат. – Ты у нас журналист авторитетный. Пожалуй, тебе могут пойти навстречу. Но, за сукина сына ответишь! Слово даю!
-Отвечу, отвечу, как не ответить! – засуетился я. – Что, звоним? – протянул я руку к телефон-ной трубке. Внутри у меня начинало все ликовать. Позвоню Лехе, он приедет, разберется, не таких раскалывал. Не зря у него кликуха «Не буди Лиха!». Только бы приехал, тогда, факт, конец моим переживаниям и волнениям. Все будет в прошлом. Леха мне поверит, а поверит, докопается до истины, все вверх дном в городе перевернет, а докопается. Вадима посадят. У меня на этот счет не было сомнений. Это он такой смелый, когда уверен в своей силе и безнаказанности. А чуть прижмут – поплывет, все вспомнит, все расскажет и покажет.
-Позвонить, конечно, можно! – задумчиво произнес Вадим, придвинув ко мне телефонный аппарат. – Только сперва брякни на первый этаж в приемную отдела социальной защиты населения.
-Это еще, с каких щей?
-Делай, что говорят, а то щи прокиснут! – повысил голос Вадим. – Набрал номер? Теперь спроси: мол, знакомый мой, утром рано посылочку для меня вам на хранение оставил. Цела ли? Только помни, Борода – одно лишнее слово – и все три этажа взлетят на воздух. Там столько взрывчатки, что от здания останется одна пыль, а от людей, сам понимаешь одни воспоминания.
Не успел я ничего сообразить, как Вадим достал из кармана пиджака какой-то пульт с мигаю-щей красной лампочкой. Блефует, решил я, но у секретарши отдела соцзащиты населения Леночки про посылочку все-таки спросил. Она меня успокоила: посылочка, мол, находится в целости и сохранности.
- Какая же ты, Вадим, все-таки сволочь! – задыхаясь от негодования, выдохнул я. – В здании ведь, в основном женщины. Тебя что, не женщина родила? Бога поминаешь, а сам!
- Не шуми, Борода! – подмигнул Вадим. – Я на пульт не жму, это ты горишь желанием это сделать. Это, во-первых. Во-вторых, меня женщина родила, иначе и быть не могло. Даже Иисуса Христа, как тебе известно, женщина родила. Но она дала мне только физическую жизнь, а душу я получил от Бога! Но об этом позже, Борода. Сейчас, как я понял, разговор у нас с тобой не клеится. Ты меня очень разочаровал. Я уйду, но помни, что мы не договорили и не договорились! Поэтому до встречи! Я ухожу, а ты не вздумай шутить. Иначе бах, бах и … одни воспоминания. Перед Богом будешь ответ держать за сотни трупов, а не перед ментами. А там, Борода, блат и панибратство не катят.
- Чудишь ты, Вадим! Ох, чудишь! – перебил я его, нервно теребя телефонный шнур. – Какой Бог? Ты же знаешь, я в когорте атеистов состою. Давай прекратим игру. Сей раз перебор у тебя. Ведь, если рванет, как ты говоришь, ты же сам в братской могиле окажешься. А жить-то хочет-ся! По глазам вижу, что хочется! А миссия твоя как же? Ты ведь, как я понял, даже замену себе не подготовил, приемника, так сказать.
- Дурак ты, Борода, и не лечишься! – закашлялся Вадим. – Дураком и помрешь, и могила тебя не выпрямит. Это тебе есть, что терять. А мне, если меня сдашь, терять особо нечего. И так бабах и так бабах! Ты, я так понял, в полной уверенности, что менты меня расколят. Иначе не хватался бы за телефон. Все правильно, Борода, все правильно, расколят. Боль – моя слабость! С детства ее не терплю. Улик, я уверен, не найдут. Тут мне равных нет. Но, знаю я ментовские «штучки», вытянут все, что было и не было. Поэтому, как говорится, береженого Бог бережет. Перед Богом я готов в любое время предстать, а перед нашим правосудием – уволь, уж лучше братская могила. Хотя не будет, Борода, никакой братской могилы. Я тихо уйду, а ты тихо посидишь минут десять. Ведь ты – трус! Мне-то лапшу на уши вешать не стоит. Знаю я тебя. Даже если бы в здании ты был бы один, ты бы сидел и не пырхался. – Вадим хохотнул и сел на стул. – Так что, Борода, жахнем или поживем чуток? Поиграем? Тебе решать! Я любой вариант приму! Что вскрываем карты или паузу возьмем?
Наши глаза встретились. Во взгляде Вадима было что-то ужасное, какое-то безумство. А что – возьмет и жахнет! Я, конечно, сомневался, что в посылке находится взрывчатка, но риск был огромный. Я, молча, открыл дверь и отошел к окну.
- Проваливай! – сказал я, глядя в окно. – Но помни, выродок, рано или поздно я тебе все одно откручу голову.
- До свидания, Борода! До встречи! – ухмыльнулся Вадим. – Еще раз благодарю за гостеприимство. Не ведаешь, что творишь. Но, как известно, долг платежом красен. Я все верну, копейки не зажулю.
Вадим ушел. Через десять минут я позвонил Леночке и, стараясь не волноваться, спросил про посылку. Она, извинилась, и стала благодарить меня и Вадима за коробку пряников, пригласи-ла на чай.
- Вот гад! – сорвалось у меня с языка.
- Кто, знакомый? – не поняла Леночка.
- Что ты, Ленок, знакомый мой – просто сама прелесть, он мастер пряники дарить, - заверил я ее. – А гад – комар! Понимаешь залетел в штанину, да так, стервец, за колено цапнул, слезу вышибло.
- Хорошо, что только за колено! – хихикнула Леночка и положила трубку.
Голова раскалывалась, решил сходить в поликлинику, измерить давление. Как оказалось, давление зашкаливало. Мне сделали укол и уложили на кушетку полежать час, полтора.
Домой пришел под вечер, где меня ждала тревожная новость. Не успел я закрыть за собой дверь, как жена кинулась мне на шею и разрыдалась. У меня подкосились ноги, в голове застучало: «Вадим, Вадим, Вадим…». Я ни секунды не сомневался, что Вадим снова решил мне мстить, выбрав в жертву младшую дочь. Но, я ошибся. Пришла телеграмма от моей матери из Петропавловска, в которой она просила срочно меня приехать. С отцом плохо, очень плохо.
Позвонив редактору, кинулся на вокзал. До отхода нужного поезда оставался час, а в кассе очередь, как в войну за хлебом. Решил с проводниками договориться. Не получилось, все разводили руками и ссылались на какой-то рейд, на злобных ревизоров.
Когда до отправления поезда оставалось пять минут, меня окликнула девушка, лет двадцати:
- Мужчина, извините, Вам куда нужно ехать?
- В Петропавловск, куда же еще!
- А я до Кокчетава! – нежно улыбнулась она. – Знаете, со мной друг должен был ехать, но в последнюю минуту позвонил и сказал, что дела не пускают. – Если Вы мне поможете с сумка-ми, то я Вам продам один билет по сходной цене. До Кокчетава доберетесь, а там, если провод-ники высадят, я куплю Вам билет, у меня тетя работает кассиром на железнодорожной станции, будет меня встречать. Идет!
Я подхватил два баула приличных размеров, и через две минуты мы с девушкой сидели уже в купе поезда. Кроме нас в купе оказалась молодая парочка, но едва поезд тронулся, парень с девушкой заспешили в другое купе к друзьям. Моя попутчица оказалась очень красивой девушкой с копной каштановых волос и чудным именем Натали. Она по-хозяйски пристроила баулы, постелила постель, собрала на столик перекусить. Перекусили. У меня сильно болела голова. И я решил чуток вздремнуть. Но девушка, мило улыбаясь, посетовала, что уже не спит почти сутки и попросила – не мог бы я присмотреть за ее сумками, пока она хоть часок поспит.
Девушка уснула. Прошел час, второй, третий. Я не стал ее беспокоить, пусть отдыхает. Сон меня покинул, навалилась тревога. Как там отец, что с ним? Стал ругать себя за то, что редко навещаю родителей. Дал себе зарок, что если все обойдется, буду ежегодно, хоть на недельку, к ним ездить.
Проводник объявил, что через полчаса Кокчетав. Я обратился к нему с просьбой: разрешить мне без билета доехать до Петропавловска. Он отказал, сославшись на то, что в поезде рыскают ревизоры. Если меня застукают, он потеряет работу.
Я разбудил девушку. Видя мой удрученный вид, она поинтересовалась – в чем дело. Я передал ей мой разговор с проводником.
- Господи, да какие могут быть проблемы! – успокоила она меня. – Поезд стоит в Кокчетаве минут двадцать. Я вам за три минуты билет нарисую. Я же вам говорила, что в билетных кассах моя тетя – за главную.
В Кокчетаве я помог девушке выгрузить баулы. Она оставила меня, их сторожить, а сама пошла, доставать билеты.
Объявили, что до отправления поезда осталось пять минут. Я занервничал. Прошла минута, вторая, третья. Объявили отправление. Проводник сказал, что если заплачу двойную цену, - то он готов впустить меня в вагон. Я согласился, но как поступить с баулами? Пока я ломал голову над этим вопросом, - поезд ушел.
Прибежала девушка. У меня было велико желание нагрубить ей, но я сдержался, ведь она хотела как лучше. Девушка, размазывая слезы по щекам, объяснила мне, что с билетом договорилась, его ей даже оформили, но, когда нужно была за него платить, - оказалось, что денег у нее с собой нет. Она кинулась назад, но поезд уже хвостом вильнул.
Девушку (которую, как выяснилось, звали Олей), чтобы хоть как-то загладить свою вину, предложила переночевать у нее.
- С папой познакомлю! – настойчиво уговаривала она меня. – Он у меня в типографии работает. К журналистам относится с уважением. Ну, что вы, в самом деле, - не на вокзале же ночевать. Меня же совесть высушит. А утром я вас провожу, помогу билет достать.
- Ладно, поехали! – махнул я рукой.
Мы взяли такси, и оно покатило нас по слабо освещенным улицам Кокчетава…
Продолжение следует.