Получая недавно банковскую карту я ответил на вопросы в анкете о том, нет было ли у меня американской визы последние три года. Дожили. Зачем доводить все до абсурда, погубившего СССР? В этот момент я понял, что устал от политической грязи и участия в информационной войне и хочу написать о полной противоположности политики - о поэзии.
Так что сегодня у меня для вас две новости. Среди нас живет минимум один великий русский поэт, и нет, это не Вера Полозкова. Я имею в виду Александра Кушнера. Уверен, что для бессмертия Кушнера достаточно трех его мощнейших стихотворений - "Первое впечатление", "Стрекоза" и "Моторный самолет, как сонная пчела...".
Конечно, это не единственные выдающиеся стихи у Кушнера, простите мне мою субъективность. Я бы предпочел сборник его стихов всем сетевым репостам Веры Полозковой - у книги по-прежнему то преимущество, что она - все еще лучший подарок.
Вот, например, гениальная формула: "Верю я в Бога или не верю я в бога, знает об этом вырицкая дорога". Или еще одно про дорогу с той же неизменной рифмой: "Когда мне очень плохо, я не тревожу Бога, не открываю Блока - я ухожу в дорогу". Это лучше, чем Вера Полозкова. Не буду объяснять почему, поскольку поэзия - это интуиция. Когда кому-то где-то удалось написать что-то великое, это сразу чувствуется. Спиной.
Говоря о Кушнере "великий поэт нашего времени" я ни капли не лукавлю в определении "нашего" - ибо два последних из этих трех стихотворений совсем недавние и написаны в предельно близкие нам нулевые годы. К этим стихам в полной мере относится словосочетание "наше время".
Поэзия - это власть момента.
Иногда - одной фразы или зарисовки. Такова, например, музыка "Стрекозы", где все стихотворение является разбегом к потрясающей кульминационной строфе. Выглядит это разбег вот так:
Долго руку держала в руке
И, как в давние дни, не хотела
Отпускать на ночном сквозняке
Его легкую душу и тело.
И шепнул он ей, глядя в глаза:
Если жизнь существует иная,
Я подам тебе знак: стрекоза
Постучится в окно золотая.
Умер он через несколько дней.
В хладном августе реют стрекозы
Там, где в пух превратился кипрей,
И на них она смотрит сквозь слезы.
И до позднего часа окно
Оставляет нарочно открытым.
Стрекоза не влетает. Темно.
Не стучится с загробным визитом.
Значит, нет ничего. И смотреть
Нет на звезды горячего смысла.
Хорошо бы и ей умереть.
Только сны и абстрактные числа.
Бродский говорил об использовании поэзией принципа монтажа. Далее кадр меняется, и начинается самая потрясающая строфа с двумя лучшими первыми строчками:
Но звонок разбудил в два часа –
И в мобильную легкую трубку
Чей-то голос сказал: «Стрекоза»,
Как сквозь тряпку сказал или губку.
Этот потрясающий неожиданный набат - "Но звонок разбудил в два часа", и дальше эта невероятная, вечная и в то же время очень современная музыка - "и в мобильную легкую трубку". Какая поэзия!
Ну и гениальный финал:
Я-то думаю: он попросил
Перед смертью надёжного друга,
Тот набрался отваги и сил:
Не такая большая услуга.