Гном и нимфа

Геннадий Моисеенко
(сказка)

   В те незапамятные времена, которыми любят похваляться седые беззубые ведьмы, посреди Земли стоял могучий многовековой лес. Иной может сказать: «Подумаешь лес, и сейчас много лесов». Но это был особенный лес, посредине его стояла большая гора. Пессимист и тут может вставить каверзное слово: «Гор много на свете, ну и что?». А дело в том, что и лес, и гора были волшебные. В горе, в глубоких пещерах жили гномы, лесу — сатиры и нимфы.
   Гномы, как и положено всем гномам, целыми днями трудились в своей горе, добывали самоцветные камни, выплавляли дорогие металлы. Впрочем, тогда еще никто не знал, что они дорогие, самого такого понятия не было. Их выплавляли просто потому, что они были красивыми.
   Сатиры играли на дудочках, цокая при этом своими козлиными копытцами, пасли стада животных, и под и их дудочек росли деревья.
   Нимфы целыми днями веселились и танцевали. Если они что-нибудь и делали, то только опыляли цветы. Никому в голову не приходило, что нимфы ничего не делают. Разве можно нагружать женщин работой?
   Так продолжалось много веков.
   Но однажды... Вот как только встретишь в сказке слово «однажды» — жди неприятностей. Так и случилось в тот раз, когда молодой гном Финт, проснувшись утром, не пошёл на работу. И ладно бы просто не пошёл на работу, он еще решил пойти прогуляться по лесу. Просто так, из любопытства. А надо сказать, что гномы — этот древний, трудолюбивый народ — очень не любили, когда кто-нибудь из их племени лентяйничает. Впрочем, если бы Флинт просто остался дома, то ему может быть удалось бы наврать, что он приболел (с гномами такое тоже случается), но пойти в лес… В лес гномы не ходили.
   Так было не всегда, но по крайней мере последние двести лет ни один гном не спускался с гор. Ходили тайные сплетни, что двести лет назад старейшина гномов Улофф был в гостях у своего друга старейшины сатиров Нараба, и там они оба лихо напились забродившего цветочного нектара. Ну а там где пьянка, там — беда. Заспорили Улофф и Нараб. Из-за чего?  Потом никто из них не смог вспомнить. Да только в горячке спора Нараб ударил Улоффа рогами. Долго не мог сидеть Улофф. За глаза посмеивались над ним гномы, а с легкой руки какого-то шутника между собой с тех пор на¬зывали гномы своего старейшину Улоффом твердозадым.
   Но в лес с тех пор не ходили, запрет выполняли строго, да и некогда — работать надо.
   Финт давно стал задумываться, по какому такому праву не пускает старейшина гномов в лес. Ну, подума¬ешь поссорился он со своим дружком, а мы-то здесь причем? Пить надо меньше, чтобы потом при ходьбе не хвататься за определенное место.
   Вот такие коварные размышления и сбили его с пути праведного. И воспротивился он приказу старейшины.
   Удрать незамеченным из пещеры не представлялось трудным. Входы никто не охранял — надеялись на гномью послушность. Кто ж знал, что найдется нахал, который ослушается приказа. Да вот, нашелся.
   Идет себе Финт лесом, не нарадуется, хорошо-то как. Он ведь ни разу в лесу не был. Прошел полянку, вышел на тропу. Да так получилось, что пересекал ту тропу ручей. И в тот момент, когда Финт вышел на берег ручья, открылась ему изумительная картина: в ручье купалась нимфа Флоя. Во все стороны разлетались брызги мелких капелек воды, унося в себе частички утреннего Солнца, и те частички как бы парили в звонких переливах Флоиного смеха.
   Финт стоял, как завороженный. Его пухленькие щечки зарозовели, а глазки подёрнулись сладко-масленной поволокой, которая бывает даже у людей в определённые моменты их жизни.
   Не знаю, сколько бы это продолжалось, но Финта вывел из фантастических грёз грубый окрик:
   — Ты чего вылупился?
   Финт оглянулся. Перед ним стоял молодой сатир. Это был Лезок — между прочим романтический юноша, но как и все сатиры несколько грубоватый.
   — Хочу и смотрю, — ответил Финт.
   — Нечего смотреть, это моя невеста. Так что проваливай отсюда.
   — Сам проваливай. Это мы еще посмотрим, чья она будет невеста.
   — Я сейчас как всажу роги в бок, во побежишь. За¬был как Нараб пьянорогий боднул Улоффа твердозадого. Вот то-то и оно. Знай наших.
   — Роги у тебя еще не доросли меня бодать. - И вправду, рожки у Лезока были еще маленькие, не то что у матерого Нараба. И быть бы драке, если бы на звуки ссоры не прибежала нимфа Флоя.
   — Что вы тут раскричались, — и оба спорщика за¬молчали.
   Вблизи нимфа была еще прекрасней. Она вся свети¬лась каким-то волшебным светом изнутри. Ее зеленые глаза были такого яркого сочного цвета, что казалось, это маленькие листочки смотрят на тебя. Мокрые после купания волосы придавали ее облику свежесть утренней зари.
   Сатир и гном стояли в растерянности, не зная, что сказать. Первым пришел в себя Финт:
   — Он запрещает мне смотреть на тебя.
   — Это по какому такому праву?
   — А он сказал мне, что ты его невеста.
   — Вот еще чего. Я никогда не была его невестой.
   — Это правда? — восхищенно воскликнул Финт, —  тогда стань моей женой.
   — Куда ты лезешь, гном, — заверещал Лезок.
   — Помолчи, сатир, — оборвала его Флоя, — а над твоим предложением, гном, надо подумать.
   - Не делай этого, Флоя, — продолжал визжать Лезок, - не будет из этого ничего путного. Где это видано, чтобы нимфы за гномов замуж выходили.
   — Идите на поляну и ждите там. Я подумаю и скажу вам своё решение.
   Делать нечего, Финт и Лезок ушли от ручья по тропинке. А Флоя осталась размышлять, кого ж ей выбрать? Она представляла себя то с одним, то с другим. Сатир? Но у него рога. Того и гляди наткнешься на них. Да и копытами все время цокает. Представляете, если по дому все время кто-то цокает. А гном? Маленький, толстенький, как мячик. Что он по сравнению с нимфой, такой стройной и грациозной. А если подойти с другой стороны, сатир — он свой, лесной, а с гномами у нас давняя ссора.
   Долго думала Флоя. Чаша весов перетягивала то в одну, то в другую сторону. Кого выбрать? Ведь выбирать-то больше не из кого.
   В последний момент, когда благосклонность Флои уже была почти на стороне Лезока, она вдруг вспомнила, как тот нагло пытался утверждать, что она его невеста, и это послужило последней точкой к принятию окончательного решения.
   Нимфа нашла соперников под старым дубом. Они сидели, надувшись, и молчали. Когда она подошла, подняли глаза и с надеждой смотрели на Флою.
   —Я приняла решение, я выйду замуж за.., — в этом месте Флоя сделала паузу и многозначительно посмотрела куда-то в небо, — ... за Финта.
   У сатира слезы брызнули из глаз:
   —Ну, это мы еще посмотрим. Неизвестно, что еще скажет Нараб пьянорогий, — и Лезок убежал.
   А счастливый Финт взял за руку Флою и пошел с ней по лесу. Забравшееся высоко солнце уже начало припекать, но в тени деревьев оставалась ночная прохлада. Да замечал ли все это Финт? Конечно, нет. Перед его глазами была только прекрасная нимфа.
   Флоя же не была так безрассудна. Она прекрасно понимала, что им все равно придется предстать перед Нарабом, и чем раньше, тем лучше, и потому она сделала все, чтобы их прогулка привела к дому старейшины сатиров.
   Лезок оказался не прав, более того, Нараб несказанно обрадовался, узнав о решении гнома и нимфы пожениться. Это был повод помириться со старым другом. ОН абсолютно на него не злился, да и чего злиться, не он же был пострадавшей стороной.
   Тем временем в пещерах был переполох. Все работы остановлены, и все гномы заняты поиском Финта. Улофф ходил взад-вперед по своей пещере и приговаривал:
   - Если он осмелился ослушаться, то моему гневу не будет границы.
   Так и застали его парламентеры. Весть о прибывшей из леса делегации мигом разнеслась по пещерам. Все сразу поняли, что это неспроста, что искать Финта дальше не имеет смысла.
   Когда Улофф выслушал посланников, то он, естественно, вспылил. Какие только проклятия не сыпались на голову бедного Финта, какие только кары не сулил он ему. Но как это часто бывает, гнев проходит, и после здравого размышления Улофф позволил уговорить себя на благословение этого брака.
   Вот так праздник был в лесу и на горе. По случаю свадьбы гномы соорудили красивую разноцветную арку. На ее изготовление ушли все самоцветные камни, хранившиеся в кладовых волшебной горы. Было решено укрепить арку на небе, а чтобы до него достать, сатиры вырубили почти весь лес. В последний момент, когда были вбиты все золотые гвозди, и сатиры и гномы едва успели спуститься на Землю, деревянные лестницы рухнули, и арка так и осталась на небе.
   Но несмотря на это праздник продолжался пять недель. Все веселились. Сатиры играли на своих дудочках, нимфы кружились в танце, а гномы хлопали в свои пухлые ладошки.
   Не веселился один лишь Лезок. Он сказал, что ни к чему хорошему это не приведет.
   Время показало, кто был прав. Не догадываетесь? Тогда посмотрите на этих старых ворчливых ведьм. Это единственные, кто дожил до наших дней. Приглядитесь получше, и быть может вы узнаете...

13.08.94

Геннадий Моисеенко