Антон долго не мог попасть ключом в замок. Так замерзли руки. Лейла первая вбежала в квартиру:
- Мамочка! Мы лепили снеговика. А Сереженька принес морковку для носа, вернее полморковки, потому, что у нас снеговик был не очень большой. А папочка свой шарфик снеговику повязывал!
Саша тут же выглянула из кухни на возгласы Лейлы. И теперь смеялась вместе с ней. Лейла стояла у входной двери, потому, что еще не сняла сапожки. Они общались на расстоянии. А Антон не спешил проходить и нарушать их диалог. Облокотился на высокую тумбочку и любовался. Саша стояла в коридорчике освещенная светом из проема спальни. В клетчатой рубашке и узких джинсах, Антону показалось, что это очень давние ее вещи. Саша выглядела в них совсем юной, очень тоненькой и какой-то недостижимой. Антон давно не видел ее такой веселой. После потери ребенка, она не горевала на людях, не вспоминала о случившемся в семье, с ним или Лейлой. Эта тема не поднималась. Но из Сашиной жизни исчезла эта беззаботная девичья веселость. Она больше не смеялась так часто, как раньше, сторонилась веселых компаний. А вот сейчас, Антон увидел ее прежнюю, легкую, радостную, светящуюся от счастья.
Лейла, пытаясь разуться, не расстегивая молнии, наступая свободной ногой на носок сапога, наконец, освободилась, запульнула, невольно, один сапог в сторону Антона и побежала к Саше. Там они начали обниматься, водить импровизированный хоровод и даже петь песню не знакомую Антону. Антон заметил, как вытянулась Лейла. Она стала похожа на Сашу, такая маленькая копия, по пропорциям, цвету волос, ну прямо мамина дочка, не перепутаешь. Хотя Бархин всегда утверждал, что ему смешно видеть Антоновы черты в наивном девичьем личике.
- А что же вы не сфотографировали снеговичка? - Саша на всякий случай спросила Антона, - или сфотографировали?
- Мамочка, мамочка, пожалуйста, возьмем твой фотоаппарат, пошли быстрее фотографироваться!
Лейла побежала к окну.
- Мамочка, подойти, посмотри, вот он, пошли, пока его никто не поломал! Повяжем ему опять папин шарфик. И еще папа сказал, что снеговичку хорошо бы шляпу. Давай шляпу, найди, мамочка!
- Лейла, во-первых, не стоит так кричать. Соседей напугаем. Давай все найдем быстренько и сходим. Не суетись, о, боже мой! – Саша не могла сдержать смех.
Вдвоем они торопливо искали вещи. Действительно унесли шарф Антона, заявив, что он мокрый и холодный, и одевать его просто смерти подобно. Саша выдала Антону новый шарф, самовязанный, длинный, объемный, как оказалось, она готовила ему подарок на Новый год, но не успела к сроку, придумала и вручила другой сюрприз. А теперь вот, с опозданием, но все-таки доделала. Хорошо успела, пока зима не кончилась.
Барышни, как называл их Бархин, на удивление быстро собрались и удалились, заговорчески перешептываясь по пути.
Антон ощущал себя слегка оглохшим от криков Лейлы и даже не сразу услышал звонок телефона. Он поторопился и успел, трубку не положили. Это была Марша. Она тут же начала извиняться. Антон не мог припомнить, чтобы она звонила к ним домой, поэтому сразу разволновался, испугался, вдруг что-то случилось. Но оказалось, что она вот только что переговорила с Бархиным, и тот доложил, что к нему собирается наведаться Антон, пить водку. А Марша для Бархина приготовила вареники с творогом и картошкой, которые при бронхите очень хорошо есть с маслом. Марша попросила пересечься где-нибудь с Антоном и передать гостинцы.
- Конечно, Марша, где тебе удобно? Да я, пожалуй, подойду к твоему дому. Кстати, давай собирайся, вместе сходим, проведаем приятеля. Я как раз покажу, где он живет и как к нему проще добираться.
Они договорились встретиться через час. Антон был в принципе готов, поэтому решил выйти пораньше и пройтись пешком до Марши, уж больно погода располагала. Он взял сумку, положил туда бутылку бальзама «Шипова дубрава», не идти же, в самом деле, к Сашке с водкой, в присутствии Марши. Да, собственно, водка у Сашки есть всегда. Ему вечно какие-то презенты по работе достаются. А Сашка к этому делу не очень пристрастился. Иногда они расслаблялись с Антоном один на один, разговаривали по душам, слушали новые диски, но и только. Не так уж часто это происходило.
Во дворе, уже изрядно нафотографировавшись, Саша и Лейла заставили позировать Антона, снимались с ним по очереди. Научили Лейлу смотреть в видоискатель, нажимать спуск. И даже приобщили к процессу соседку, которая запечатлела их втроем рядом со снеговиком. Потом Лейла и Саша увязались за Антоном, проводить его до остановки. А он почему-то скрыл, что собирается идти пешком до Марши. И про ее звонок тоже не рассказал. Пока они шли, у Антона портилось и портилось настроение от этого обмана. Он уже почти скис, как вдруг Саша, увидев вывеску «Продукты», убедила Лейлу непременно зайти в магазин и купить там что-то очень важное, чего не хватало для приготовления обеда, посулив Лейле испечь мазурку. К тому же остановка была уже совсем близко, только дорогу перейти.
Антон для успокоения совести проехал на трамвае два квартала, вышел и направился пешком к дому Марши. Он опять вдохновился этим видом, радостно ощутив прилив эмоций от того, когда в повседневной жизни встречаешься с чем-то неожиданным и совершенным.
Марша, увидев его в окно, через несколько минут вышла с большим увесистым пакетом. Антон наблюдал как она быстренько направилась к калитке по узкой расчищенной дорожке. Марша была в черном стеганом пуховике до колен и пестрых гетрах, в гамму к шапочке, варежкам и шарфу, в бежево-коричневых тонах.
- Здравствуйте, Антон Григорьевич!
- Привет! Это что, столько вареников?
- Ну, нет, тут еще Таисия Алексеевна Сашке передала всяких вкусностей, когда я к ней пришла за советом как вареники сделать. Таисия Алексеевна мастерица по кулинарной части. Вот она как начала банки выставлять! Я прямо испугалась! Но огурчики, капустку и картошки немного (без нитратов) взяла. Так, что ноша получилась нелегкая.
- Так, пешком? Погода прекрасная. Почему бы и не посмотреть город зимой?
- Вообще-то, Антон Григорьевич, сумка тяжелая, как вам с ней пешком, нормально будет?
- Слушай, Марша! Это какой-то нонсенс. Какой я тебе Антон Григорьевич? Меня даже Виталик по имени зовет. Мало того, я все-таки надеялся, что мы друзья. И не просто друзья, родные души - «Сфера». Я тебе Антон, ладно уж не Антоша, как меня наш дружок Бархин издевательски и любя называет. Но Антон, по-моему, звучит очень даже по-товарищески.
- Ну, хорошо, правда я привыкла уже. Перестраиваться сразу не получится, так, что не обижайтесь.
- Ага и не выкай, будь добра!
Антон предложил Марше взять его под руку, они шли по раскатанной малышней дорожке, и Марша несколько раз чуть не поскользнулась на ней.
- Какие-то сапоги у меня скользкие, вообще-то довольно странно для зимней обуви,- как будто извинялась Марша. Она на секунду замешкалась, потом приняла предложенный локоть Антона, как спасительную опору, но при первом удобном случае, когда они вышли на расчищенный тротуар, пошла просто рядом.
- Марша, вот на юбилее у Таисии Алексеевны, вы все время в разговорах с Михаилом затрагивали судьбу бывших хозяев дома. А почему вообще об этом зашла речь? Что там было отправной точкой?
- Отправной точкой было наследство. Хозяйка подарила мне несколько книг Ле Корбюзье, в том числе одну с авторской надписью для Генриха Вульфа. Я сразу даже и не поняла ценность всего этого. Вообще, мне кажется, ее решение было несколько скоропалительным. Меня она знала плохо, но думаю, может, просто решила начать как-то распоряжаться имуществом. Виктория Эдуардовна, новая хозяйка, племянница не Генриха Вульфа, а его жены, Елены Ворониной. Сама она от архитектуры далеко, живет в Ленинграде, теперь то есть в Петербурге.. Что делать с домом - не знает. В перспективе - будет продавать. Но не слишком торопится, жалеет. И вот, когда я, по просьбе хозяйки, проникла в тайник, чтобы взять подаренные мне книги, там был пакет с письмами. Я нечаянно туда влезла…. Ну вообще-то не совсем нечаянно,- Марше вдруг стало очень стыдно обо всем этом рассказывать. Как-то все это выглядело со стороны не слишком достойно, но она решила Антону не врать, а ввести его в курс дела. Ей, действительно, очень хотелось, чтобы он узнал про переписку Генриха и Грэты, - если с самого начала рассказывать, то я смотрела хозяйские фотоальбомы с видами городов Европы. Автоматически перевернув одну фотографию, ожидая увидеть пояснение какое это место, я прочитала на обороте, что эти фотографии присылает некая Грэта. А потом, когда наткнулась на письма, то поняла, что они тоже от Грэты. Меня очень заинтересовала их история, там было огромное количество неясностей и несостыковок. Выяснилось, что Генрих в 30-е годы приехал в Советский Союз с группой немецких архитекторов под руководством Эрнста Мая и какое-то время работал в Магнитогорске, там он познакомился с Еленой Ворониной, учительницей немецкого языка. Потом он принимает советское гражданство, и приезжает в этот город, строить ремесленное училище, а Елена едет с ним переводчицей. Это здание ремесленного училища было построено рядом с железнодорожным вокзалом. Оно как раз и изображено на тех юношеских рисунках, которые Николай Вульф подарил Мише Волкову. Потом Генрих и Елена женятся,- Марша сделала паузу. Задумалась, потом снова начала рассказывать:
- У нас долгое время было недоумение, почему их сын, Николенька, родился в Магнитогорске. Мы предполагаем, что по ряду причин этого никак не могло случиться, потому, что до переезда в наш город Генрих в Магнитогорске был очень увлечен Грэтой. Она, по-видимому, работала с ним вместе. Но потом эта несостыковка прояснилась. Просто Елена Воронина приезжала уже позже в Магнитогорск навестить родственников, и это совпало по времени с рождением сына. А может она специально поехала туда, чтобы ее старшая сестра, которая является бабушкой нынешней хозяйки дома, могли ей помочь на первых порах с ребенком. Ведь Вульфы, в ту пору, жили здесь в гостинице, своего дома у них еще не было, родственников и друзей тоже.
- Марша, ты меня просто озадачила таким количеством информации. Давай немного прервемся, потому, что мы уже практически пришли. Я сейчас это буду осмысливать в уме, а на обратном пути мы опять продолжим, если ты не против.
- Ой, Антон Григорьевич, а про письма до этого момента, знали только три человека: я, Ольга Викторовна - архивариус, которая переводила мне письма и наша Лариса Базилевская. Сашка Бархин мне помогал добывать информацию, но это касалось жизни Вульфов здесь, истории его построек, включая дом, в котором я проживаю. Мне не очень хочется вот так распространять эту личную историю, пока в ней не появится ясность. А может, и вообще не буду про это никому рассказывать.
- Я понял, благодарю за доверие, постараюсь не проговориться при Сашке. Ну, все, звоню.
Антон нажал кнопку звонка.
Сашка открыл очень быстро, будто стоял за дверью, Антон даже слегка засомневался, не слышал ли он его последних слов. И все-таки, наверное, нет. Сашка был не из тех людей, который такие моменты вот так оставил бы без внимания. А поскольку он ничего такого не сказал, Антон постепенно успокоился.
Сашка был заметно удивлен, что пришла Марша, но как то сразу очень обрадовался. И Антон даже подумал, может между ним и ей что-то назревает. Несмотря на свое, совершенно собственническое отношение к Марше, а Антон просто не мог не думать о ней почти постоянно, при этом старательно скрывая ото всех свои ощущения и мысли, он мог бы смириться с такой ситуацией. Просто потому, что хотел обоим добра и счастья.
Сашка увлек их на кухню, где уже было кое-что приготовлено «под водочку». Антон удивил Сашку, достав бальзам, но тут же принял его тактику, предложив угощать такими тонкими напитками барышню. Сам он достал настойку на хрене, которую ему подарили на Новый год вечно благодарные сослуживцы.
Марша вынула из пакета гостинцы Таисии Алексеевны. Все вместе решили испечь картошку в духовке, а вареники положить в морозилку "про запас", чтобы Сашка потом варил их сам.
Марша осталась хозяйничать на кухне, а друзья отлучились ненадолго, посмотреть новые альбомы, которые к Новому году прислали Сашке его родственники.
Антон так увлекся просмотром, что на какое-то время забыл обо всем.
Бархин показал в сторону кухни:
- А Саша знает, что ты не один ко мне пошел?
Антону до предела надоела эта «полиция нравов» в лице Бархина. Он просто кивнул, не вдаваясь в тонкости. Сашка удовлетворенно кивнул в ответ, покачав еще для верности рукой, указывая на то, что все понял.
Марша, такая красивая, в длинном, почти до колен, вязаном свитере, вышла в комнату, осматривая по сторонам, расхваливая Сашкину квартиру:
- Какое замечательное жилье! Я никогда не встречала такую планировку. Но вот прекрасно понимаю, что однокомнатная квартира должна быть именно такой. С большой кухней, большой прихожей, не слишком большой комнатой и довольно просторным совмещенным санузлом. Если мне когда-нибудь посчастливится работать архитектором самостоятельно, я обязательно использую этот прием.
- Да, конечно, посчастливится, ты вот под какой опекой, Антоша тебя не оставит в трудном положении, будет прикрывать, пока не наберешься опыта, так ведь, Антон Григорьевич?- Бархин в упор посмотрел на Антона.
- Если что-то от меня зависеть будет, конечно! Только про кладовые в однокомнатных квартирах не забывай. Для однокомнатных квартир это важно.
- Ну, пошли, картошка испеклась. Я на свой страх и риск, засунула в надрез лавровый лист, поэтому она так вкусно пахнет. А, может, Александра Леонидовича тоже как-то вернуть к архитектурной деятельности? Ну, понемногу, как левую работу, не уходя из треста,- Марша стала говорить каким-то умоляющим голосом.
«Точно, что-то между ними назревает или уже есть, вон, как она за него беспокоится»,- Антон прямо был озадачен таким поворотом событий.
- Ну вот, без меня меня женили,- Сашка напустил на себя свое обычное равнодушное выражение лица,- вообще-то я в тресте так за рабочую неделю напашусь, что никакой левак мне уже не принесет ни удовлетворения, ни интереса. Да и было бы для кого зарабатывать!
«Во, и этот намекает, на то, как он одинок, с ума сойти!»- мысленно анализировал поведение друзей Антон.
Они положили картошечку, достали из банок соленья, чокнулись «за здоровье». Марша лишь пригубила бальзам, но зато справилась с целой картофелиной, прикусывая ее соленым хрустящим огурчиком.
Сашка Бархин превзошел себя, он смешно рассказывал случаи из своей и Антоновой юности, особенно много про Антона, но верхом его выступлений был рассказ о том, "Как Антоша имя дочке выбирал»:
- Незадолго до появления на свет Лейлы, Антон пребывающий в неведении, что рождаться могут не только сыновья, но и дочки, достал где-то книгу с русскими именами и изучал имена мальчиков. Я у него спрашиваю, мол, определился, как ребенка назовешь? А он мне говорит: «Вот, хочу сына назвать Ерминингельдом, а в семье, можно звать Миша. Так в книге прописано». Слава богу, дочка родилась. Но это не все. Месяц решали как назвать. Саша, Настенькой, хотела. Анастасия Антоновна, чтобы была…
- Правда что ли, а я не знал! Да если бы Саша мне сказала, я бы, конечно, согласился!
- Ага, она на тебя давить не стала! Но ты, Марша, не думай, Лейла то наша - это уже Лейла-вторая.
Марша округлила глаза:
- Как вторая? А первая кто?
- А! Первая это его группа, в которой он играл у нас на факультете, всем девчонкам голову заморочил! Группа называлась «Лейла» по песне Эрика Клэптона. Вот так все просто. На большее у него не хватило ума.
- Ну ладно, нормальное имя, просто необычное, редко встречается.
- Лейла Антоновна!
- Слушай, роди своего, а потом называй!
- Да, кстати про Мишу - Ерминингельда. Мне Таисия Алексеевна своего сына все время Святославом называла, а оказался тоже Миша.
Это было последней каплей, друзья рассмеялись и никак не могли успокоиться, на что Сашка заметил:
- Что мы так ржем сегодня? Ну не к добру!
Время пролетело незаметно, Марша, обнаружив у Сашки гитару, вынудила его сыграть несколько песен. Песни были Антону не знакомы, со странными философскими и иносказательными текстами. Антон был приятно удивлен, услышав его пение. Еще больше поразился, когда узнал, что эти стихи Сашка сочиняет сам.
Антон играть отказался, под предлогом, что не хочет портить впечатление от Сашкиной самобытной игры своими дурацкими иностранными хитами. Друзья смеялись теперь уже над рассказами Антона про Сашку.
Темнело довольно рано, и они как-то потеряли ориентацию во времени. Но все-таки пришлось расставаться.
Антон помог Марше одеть пуховик и замотать шарф. Бархин вдруг отчетливо вспомнил, как уходили от него Антон и Саша, еще не женатые, в свои общежития, и Антон должен был провожать Сашу.
Марша с Антоном опять пошли пешком. За это время немного потеплело, было тихо и безветренно.
- Как бы оттепель не наступила. Такая великолепная зима, какой давно уже не было. Прошлый Новый год весь прошел в дожде и лужах.
Они шли, не торопясь, Антон задавал вопросы про Генриха Вульфа, обещал помочь в сборе информации про его архитектурную деятельность в городе.
Около дома Маши они притормозили. «Терпеть! Терпеть!»- приказывал себе Антон, боясь проколоться и каким-то действием обнаружить свое чувство. Он только позволил себе стряхнуть снег с шапочки Марши. На прощанье они весело стукнулись кулаками. «Чокнулись», - как сказал Антон.
Антон пошел пешком до дома, ему надо было побыть одному. Он просто не мог сейчас никого видеть. И втайне надеялся, что когда он придет, Саша уже ляжет спать. Антон ощущал, как бьется сердце, и не испытывал легкой радости, какую ощущал несколько часов назад, когда они были в гостях у Бархина. Сейчас все было туманно и непонятно. И неразрешимо.
Около дома стояла машина скорой помощи. И… автомобиль Бархина.
Не помня себя, Антон влетел на площадку перед своей квартирой. Дверь ему открыл Бархин. Он довольно ощутимо ткнул его в плечо и сразу ушел.
Антон долго не мог попасть ключом в замок. Продрогли руки. Лейла первая вбежала в квартиру:
– Мамочка! Мы лепили снеговика. А Сереженька принес морковку для носа, вернее, пол морковки, потому что у нас снеговик был не слишком большой. А папочка свой шарфик снеговику повязывал!
Саша выглянула из кухни на возгласы Лейлы. И теперь смеялась вместе с ней. Лейла задержалась у входной двери, потому что еще не сняла сапожки. Они общались на расстоянии. А Антон не спешил проходить и нарушать их диалог. Облокотился на высокую тумбочку и любовался.
Саша стояла в коридорчике, освещенная светом из проема спальни. В клетчатой рубашке и узких джинсах. Антону показалось, что это очень давние ее вещи. Саша выглядела в них совсем юной, тоненькой и какой-то непостижимой. Антон давно не видел ее веселой. После потери ребенка она не горевала на людях, не вспоминала о случившемся в семье, с ним или Лейлой. Эта тема не поднималась. Но из Сашиной жизни исчезла беззаботная девичья веселость. Она уже не смеялась так часто, как раньше, сторонилась незнакомых шумных компаний. А вот сейчас Антон увидел ее прежнюю, легкую, радостную, светящуюся от счастья.
Лейла, пытаясь разуться, не расстегивая молнии, наступая другой ногой на носок сапога, наконец, освободилась, запульнула невольно один сапог в сторону Антона и побежала к Саше. Там они начали обниматься, водить импровизированный хоровод и даже петь песню, незнакомую Антону. Антон именно теперь заметил, как вытянулась Лейла. Она стала похожа на Сашу, такая маленькая копия по пропорциям, цвету волос, ну прямо мамина дочка, не перепутаешь. Хотя Бархин всегда утверждал, мол, ему смешно видеть Антоновы черты в наивном девичьем личике.
– А что же вы не сфотографировали снеговичка? – Саша на всякий случай спросила Антона, – или сфотографировали?
– Мамочка, мамочка, пожалуйста, возьмем твой фотоаппарат, идем быстрее фотографироваться!
Лейла побежала к окну.
– Мамочка, подойди, посмотри, вот он, пошли, пока его никто не поломал! Повяжем ему опять папин шарфик. И еще папа сказал, что снеговичку хорошо бы шляпу. Давай шляпу, найди, мамочка!
– Лейла, во-первых, не стоит так кричать. Соседей напугаем. Сейчас все подготовим и быстренько сходим. Не суетись, о, боже мой! – Саша не могла сдержать смех.
Вдвоем они торопливо искали вещи. Действительно, унесли шарф Антона, заявив, что он мокрый и холодный, и надевать его «просто смерти подобно». Саша выдала Антону новый, самовязанный, длинный, объемный. Как оказалось, Саша его готовила в подарок на Новый год, но не закончила. Антон тогда получил другой сюрприз. А теперь вот, с опозданием, но все-таки довязала, хорошо, успела, пока зима не прошла.
Барышни, как называл их Бархин, на удивление быстро оделись и убежали, заговорщически перешептываясь по пути.
Антон ощущал себя слегка оглохшим от криков Лейлы и даже не сразу услышал мелизмы телефона. Он поторопился и успел, трубку не положили. Это была Марша, которая тут же начала извиняться. Антон не мог припомнить, чтобы она звонила к ним домой, поэтому разволновался, вдруг что-то случилось. Но оказалось, она вот только переговорила с Бархиным, и тот намекнул, вроде к нему собирается наведаться Антон, пить водку. А Марша для Бархина налепила вареники с творогом и картошкой, которые при бронхите хорошо есть с маслом. Она попросила Антона пересечься с ней, чтобы отдать гостинцы.
– Конечно, Марша! Да я, пожалуй, подойду к твоему дому. Кстати, давай собирайся, вместе сходим, проведаем приятеля. Я заодно покажу, где он живет.
Они договорились встретиться через час. Антон был, в принципе, готов, поэтому решил выйти пораньше и пройтись пешком до Марши, погода располагала. Он взял сумку, положил туда бутылку бальзама «Шипова дубрава», не идти же, в самом деле, к Женьке с Маршей и водкой. Да, собственно, водка у Женьки есть всегда. Ему вечно какие-то презенты по работе достаются. А Женька к этому не пристрастился. Иногда они расслаблялись с Антоном один на один, разговаривали по душам или слушали новые диски, но и это происходило не так часто.
Во дворе, уже изрядно нафотографировавшись, Саша и Лейла заставили позировать Антона, снимались с ним по очереди. Научили Лейлу смотреть в видоискатель, нажимать спуск. И даже приобщили к процессу соседку, которая запечатлела их втроем рядом со снеговиком. Потом Лейла и Саша увязались за Антоном, проводить его до остановки. А он почему-то скрыл, что собирается идти пешком до Марши. И про ее звонок тоже не рассказал. Пока они шли, у Антона портилось и портилось настроение от этого обмана. Он уже почти скис, как вдруг Саша, увидев вывеску «Продукты», убедила Лейлу непременно зайти в магазин и поискать ванилин, чтобы испечь обещанную шарлотку. К тому же остановка была уже близко, только дорогу перейти.
Антон, чтобы успокоить совесть, проехал на трамвае два квартала, вышел и направился пешком к дому Марши. Он опять вдохновился этим видом, ощутив прилив эмоций, когда в повседневной жизни вдруг встречаешься с чем-то неожиданным и совершенным.
Марша, разглядев его в окно, спустя несколько минут появилась с большим увесистым пакетом. Антон наблюдал, как она быстренько движется к калитке по узкой расчищенной дорожке. Марша была в черном стеганом пуховике до колен и пестрых гетрах, в гамму к шапочке, варежкам и шарфу, в бежево-коричневых тонах.
– Здравствуйте, Антон Григорьевич!
– Привет! Это что, столько вареников?
– Ну, нет, тут еще Таисия Алексеевна Женьке передала всяких вкусностей, когда я к ней пришла за советом, как вареники сделать. Таисия Алексеевна мастерица по кулинарной части. Вот она и начала банки выставлять! Я прямо испугалась! Но огурчики, капусту и картошки немного (без нитратов) взяла. Так что ноша получилась нелегкая.
– Ну как, пешком? Погода прекрасная. Почему бы и не посмотреть город зимой?
– Вообще-то, Антон Григорьевич, сумка тяжелая, вам с ней пешком нормально будет?
– Слушай, Марша! Это нонсенс. Какой я тебе Антон Григорьевич? Меня даже Виталик по имени зовет. Мало того, я все-таки надеялся, что мы друзья. И не просто друзья, родные души – «Сфера». Запомни – я, Антон, ладно уж не Антоша, как меня наш дружок Бархин издевательски и любя называет. Но Антон, по-моему, звучит очень даже по-товарищески.
– Ну, хорошо, хотя я заучила уже. Перестраиваться сразу не получится, так, что не обижайтесь.
– Ага, и не выкай, будь добра!
Антон предложил Марше взять его под руку: они шли по раскатанной малышней дорожке, и Марша пару раз чуть не поскользнулась.
– Какие-то подошвы у меня гладкие, вообще-то довольно странно для зимней обуви, – будто извинялась Марша. Она на секунду замешкалась, потом приняла предложенный локоть Антона как спасительную опору, но при первом удобном случае, когда они добрались до расчищенного тротуара, просто пошла рядом.
– Марша, вот на юбилее у Таисии Алексеевны вы все время в разговорах с Михаилом затрагивали судьбу бывших владельцев дома. А почему вообще возникла эта тема? Что там было отправной точкой?
– Отправной точкой было наследство. Хозяйка подарила мне серию книг Ле Корбюзье, в том числе одну с авторской надписью для Генриха Вульфа. Я сразу и не поняла ценность всего этого. Вообще, мне кажется, ее решение было несколько скоропалительным. Меня она знала плохо, но думаю, может, просто решила начать распоряжаться имуществом. Виктория Эдуардовна, новая хозяйка – племянница не Генриха Вульфа, а его жены, Елены Ворониной. Сама она от архитектуры далеко, живет в Ленинграде, теперь, то есть в Петербурге, что делать с домом не знает. В перспективе – будет продавать. Но не слишком торопится, жалеет. И вот, когда я, по просьбе хозяйки, проникла в тайник, взять подаренные мне книги, там оказался пакет с письмами. Я нечаянно туда влезла… Ну, вообще-то, не совсем нечаянно, – Марше было стыдно об этом говорить, выглядело со стороны не слишком достойно, но она решила Антону не врать, а ввести его в курс дела. Ей действительно хотелось, чтобы он узнал про переписку Генриха и Грэты, – если с самого начала рассказывать, то я смотрела хозяйские фотоальбомы с видами городов Европы. Автоматически перевернув одну фотографию, ожидая увидеть пояснение, какое это место, я прочитала на обороте, что их присылает некая Грэта. А потом, когда наткнулась на письма, то поняла, они тоже от Грэты. Меня заинтересовала их история, там было огромное количество неясностей и несостыковок. Выяснилось, что Генрих в тридцатые годы приехал в Советский Союз с группой немецких архитекторов под руководством Эрнста Мая и какое-то время работал в Магнитогорске, там он познакомился с Еленой Ворониной, учительницей немецкого языка. Потом он принимает советское гражданство и переезжает в этот город, строит ремесленное училище, а Елена едет с ним переводчицей. Здание училища располагалось рядом с железнодорожным вокзалом. Оно как раз и изображено на тех юношеских рисунках, которые Николай Вульф подарил Мише Волкову. Потом Генрих и Елена женятся, – Марша сделала паузу. Задумалась, снова начала рассказывать, – у нас долгое время не разрешался вопрос, почему их сын, Николенька, родился в Магнитогорске. Мы предполагаем, что по ряду причин этого никак не могло случиться, ведь до переезда в наш город Генрих в Магнитогорске был увлечен Грэтой. Она, по-видимому, работала с ним вместе. Но потом эта путаница прояснилась. Просто Елена Воронина приезжала уже позже в Магнитогорск, навестить родственников, и это совпало по времени с рождением сына. А может, она специально поехала туда, чтобы ее старшая сестра, которая является бабушкой нынешней хозяйки дома, помогла ей на первых порах с ребенком. Ведь Вульфы в ту пору обосновались здесь в гостинице, своего жилья у них еще не было, родственников и друзей тоже.
– Марша, ты меня просто озадачила таким количеством информации. Давай немного прервемся, потому что мы уже практически пришли. Я сейчас это буду осмысливать в уме, а на обратном пути мы опять продолжим, если ты не против.
– Ой, Антон Григорьевич, а про письма до этого момента знали только три человека: я, Ольга Викторовна – архивариус, которая мне их переводила, и наша Лариса Базилевская. Женька Бархин помогал добывать информацию, но это касалось жизни Вульфов здесь, его построек, включая дом, в котором я проживаю. Мне не хочется вот так распространять чужую личную историю, пока в ней не появится ясность. А может, и вообще никому не расскажу.
– Я понял, постараюсь не проговориться при Женьке.
Антон нажал кнопку звонка.
Бархин открыл быстро, будто стоял за дверью, Антон даже слегка засомневался, не слышал ли он его последних слов. И все-таки, наверное, нет. Женька не из тех людей, кто подобные моменты оставили бы без внимания. А поскольку он ничего не сказал, Антон постепенно успокоился.
Женька был заметно удивлен приходом Марши, но сразу обрадовался. И Антон подумал, может, между ним и ей что-то назревает? Несмотря на свое совершенно собственническое отношение к Марше, а Антон просто не мог не думать о ней почти постоянно, при этом, естественно, старательно скрывая свои ощущения и мысли, он смирился бы с такой ситуацией. А возможно, она была бы идеальным решением уравнения с большим количеством переменных и неизвестных.
Бархин увлек их на кухню, где уже кое-что приготовил «под водочку». Женька удивился, когда Антон вытащил бальзам, но тут же принял его тактику и предложил угощать такими тонкими напитками барышню. Сам он достал лечебную настойку на хрене и перце, которую ему подарили на Новый год вечно благодарные кто-то.
Марша вынула из пакета гостинцы Таисии Алексеевны. Все вместе решили испечь картошку в духовке, а вареники положить в морозилку «про запас», чтобы Женька потом варил их сам. Оставив Маршу хозяйничать на кухне, друзья отлучились ненадолго взглянуть на новые альбомы, которые к Новому году прислали Женьке его родственники.
Антон увлекся просмотром и на какое-то время забыл обо всем.
Бархин показал в сторону кухни:
– А Саша знает, что ты не один ко мне пошел?
Антону до предела надоела эта «полиция нравов» в образе Бархина. Он просто кивнул, не вдаваясь в тонкости. Женька удовлетворенно кивнул в ответ, покачав еще для верности рукой, указывая на то, что все понял.
Марша, такая красивая, в длинном, почти до колен, вязаном свитере, вышла в комнату, осматриваясь по сторонам и расхваливая Женькино жилье.
– Какая замечательная квартира! Я никогда не встречала подобную планировку. Но вот прекрасно понимаю, что однокомнатная должна быть именно такой. С большой кухней, большой прихожей, не слишком большой комнатой и довольно просторным совмещенным санузлом. Если мне когда-нибудь посчастливится работать архитектором самостоятельно, я обязательно использую этот прием.
– Да, конечно, посчастливится, ты вот под какой опекой, Антоша тебя не оставит, будет прикрывать, пока не наберешься опыта, так ведь, Антон Григорьевич? – Бархин в упор посмотрел на Антона.
– Только про кладовые не забывай. Для однокомнатных квартир это важно.
– Ну, пошли, картошка испеклась. Я на свой страх и риск засунула в надрез лавровый лист, поэтому она так вкусно пахнет. А если Евгения Леонидовича тоже вернуть к архитектурной деятельности? Ну, сначала понемногу, на левую работу, не уходя из треста, – Марша стала говорить каким-то умоляющим голосом.
«Точно, что-то между ними назревает или уже есть, вон как она за него беспокоится», – Антон несколько был озадачен подобным развитием событий.
– Ну вот, без меня, меня женили, – Женька напустил на себя свое любимое, равнодушное выражение лица, – вообще-то я в тресте так за рабочую неделю напашусь, что никакой левак мне уже не принесет ни удовлетворения, ни интереса. Да и было бы для кого зарабатывать!
«Во, и этот намекает на то, как он одинок, с ума сойти!» – мысленно анализировал поведение друзей Антон.
Они положили масла на картошечку, достали из банок соленья, чокнулись «за здоровье». «Ништяковый обед получился», – радовался Бархин. Марша отпила лишь глоток бальзама, зато справилась с целой картофелиной, прикусывая ее соленым хрустящим огурчиком.
Женька превзошел себя, он смешно вспоминал случаи из своей и Антоновой юности, особенно много про Антона, но верхом его выступлений был рассказ о том, «Как Антоша имя дочке выбирал»:
– Незадолго до появления на свет Лейлы Антон, пребывающий в неведении, что рождаться могут не только сыновья, но и дочери, достал где-то книгу с русскими именами и изучал подраздел для мальчиков. Я у него спрашиваю, мол, определился, как ребенка назовешь? А он мне отвечает: «Вот, хочу сына наречь Ерминингельдом, а в семье можно говорить – Миша. Так в книге прописано». Слава богу, дочка родилась. Но это не все. Месяц не знали, как назвать. Саша Настенькой хотела. Анастасия Антоновна чтобы была…
– Правда что ли? А я не знал! Да если бы Саша мне сказала, я бы, конечно, согласился!
– Ага, она на тебя давить не стала! А ты что сам не поинтересовался о ее предпочтениях? Но ты, Марша, не думай, Лейла-то наша – это уже Лейла-вторая.
Марша округлила глаза:
– Как вторая? А первая кто?
– А! Первая – его группа, в которой он играл у нас на факультете, всем девчонкам голову заморочил! Команда называлась «Лейла» по песне Эрика Клэптона. Вот так все просто. На большее у него не хватило ума.
– Ну ладно, нормальное имя, конечно, необычное, редко встречается.
– Лейла Антоновна!
– Слушай, роди своего, а потом называй!
– Да, кстати про Мишу-Ерминингельда. Таисия Алексеевна сына при мне все время вспоминала как Святослава, а оказался тоже Миша.
Это было последней каплей, друзья рассмеялись и никак не могли успокоиться, на что Женька заметил:
– Много мы ржем сегодня, ну не к добру!
Время пролетело незаметно, Марша, обнаружив у Женьки гитару, вынудила его сыграть. Женька расхрабрился, может, «хреновая» настойка повлияла, но он не только сыграл, но и спел. Песни были Антону не знакомы, со странными философскими и иносказательными текстами. Антон очень удивился, услышав его пение, а когда узнал, что стихи Женька сам сочинил, долго не мог понять, почему друг так долго это скрывал.
Антон играть отказался, под предлогом, мол, не хочет портить впечатление от Женькиной самобытной музыки своими дурацкими иностранными хитами. Друзья смеялись теперь уже над рассказами Антона о Женьке.
Темнело довольно рано, и они потеряли ориентацию во времени. Но все-таки пришлось прощаться.
Антон помог Марше надеть пуховик и замотать шарф. Бархин отчетливо вспомнил, Антон и Саша также уходили от него, и Антон собирался провожать Сашу.
Марша с Антоном опять пошли пешком. За это время мороз еще поубавился, было тихо и безветренно.
– Как бы оттепель не наступила. Такая великолепная зима давно уже не случалась. Предыдущий Новый год весь прошел в дожде и лужах.
Они шли, не торопясь, Антон задавал вопросы о Генрихе Вульфе, обещал помочь в сборе информации про его архитектурную деятельность в городе.
Возле дома Маши они притормозили. «Терпеть! Терпеть!» – приказывал себе Антон, боясь проколоться и каким-то действием обнаружить свое чувство. Он только решился стряхнуть снег с шапочки Марши. На прощанье они весело стукнулись кулаками. «Чокнулись», – как сказал Антон.
Антон пошел пешком до дома, ему хотелось побыть одному. Он просто не мог сейчас никого видеть. И втайне надеялся, что когда он придет, Саша уже ляжет спать. Антон чувствовал, как бьется сердце, и не испытывал больше той легкой радости, которую ощущал несколько часов назад, в гостях у Женьки. Сейчас все было туманно и непонятно. И неразрешимо.
Около подъезда многозначительно замерла машина скорой помощи. И… автомобиль Бархина.
Не помня себя, Антон влетел на площадку перед своей квартирой. Дверь ему открыл Бархин. Он довольно ощутимо ткнул его в плечо и сразу ушел.
Антон увидел Сашу, она стояла в коридоре с опухшим от слез лицом и смотрела на него, потом заговорила быстро, сбиваясь и всхлипывая:
– Лейла заболела. Мы пришли с прогулки, покушали, и она попросилась спать. Я думала, что это свежий воздух, впечатления так повлияли. Уложила ее на диван. Пледом закрыла. А она спит и спит. Через два с половиной часа я уже разволновалась, пошла ее будить. Трогаю, горячая. На термометре 39 градусов, бредит, меня не узнает. Дала ей аспирин. Через полчаса измерила температуру, 40. Я в панике, что делать? Вечер, воскресенье, я одна. Звоню Жене, тебя вызвать. Он сказал, вы ушли час назад, пообещал сам приехать. Очень быстро примчался, а температура 41 уже. Я совсем не понимала, что происходит и что делать. Хорошо, Женя был, – Саша расплакалась, – скорую вызвал, скорую ждали полчаса…
Она не могла молчать. У нее началась настоящая истерика. Она билась в его руках, говорила, говорила, о том, как врачи делали уколы и обертывали Лейлу в мокрые простыни, как никто не уехал, и они полтора часа сидели возле девочки, пока температура не начала спадать. Она ни словом не упрекнула его за отсутствие, не выясняла, где он был. И ему стало казаться, он уже ничего для нее не значит, потому что со всеми своими несчастьями она постоянно боролась одна, а он оставался лишь немым свидетелем. Антон обхватил Сашу, прижал к себе, тряс, целовал в лицо, в глаза, повторяя и повторяя: «Я всегда буду рядом! Я всегда буду рядом!».
Продолжение (глава30)http://www.proza.ru/2015/01/05/2144