Полуостров Рыбачий. Часть 2. Ностальгия.
Случайно роясь в Интернете, я обнаружил адрес бывшего командира бригады ПВО, которая базировалась в Озерко до средины 90-х годов. Виктор Викторович Куделя, мой хороший друг проживал в Евпатории. Я срочно написал ему письмо, напечатал кучу фотографий с видами полуострова Рыбачий и Озерко и послал по указанному адресу.
«Дорогой и уважаемый, Виктор Викторович!
Большой привет тебе из города Боровичи, Новгородской области от бывшего капитана теплохода «Канин» Кислякова Вячеслава Васильевича. Надеюсь, ты помнишь то славное время, когда мы общались с тобой на героическом полуострове Рыбачий в Озерко. Для меня это были лучшие времена, о которых я всегда вспоминаю с грустью. Ходил по всему земному шарику, а все равно – лучшие воспоминания об Озерко. Немного о себе. Если помнишь, последние рейсы в Озерко на «Канине» были осенью 1993 года. Потом до 1995 года я ходил на линии Мурманск – Норвегия. В июле 1995 года «Канин» продали на Черное море (в Анапу), некому Ашкинадзе, который говорил мне, что все вокруг Анапы в радиусе 150 километров, находится под его контролем.. Он меня хотел забрать вместе с судном, так как ему обо мне дали очень хорошие отзывы. Обещал дать особняк в Анапе, обещал кучу денег, но я отказался даже перегонять для него «Канин». Отправил капитаном своего старпома. Через десять лет я узнал, что у «Канина» сменилось 14 владельцев, а 8 из них застрелили. Оказывается, судно было приспособлено для перевозки контрабанды из Турции, в том числе и наркотиков. А мой старпом, который пробыл там месяца 3, еле унес ноги. Последние сведения были о том, что «Канин» был арестован в Турции, но уже под другим названием. Дальнейшей судьбы нашего судна я не знаю. Ну, а я, после «Канина» перешел в пароходство на должность капитана-наставника. Проработал в этой должности до 31 декабря 2008 года, а с 01 января 2009 года ушел на пенсию. У меня жена родом из Боровичей. Мы, к моему уходу на пенсию, построили в Боровичах хорошую квартиру, обставили ее нормально, и приехали из Мурманска весной 2009 года на постоянное местожительство. Здесь у жены живет родной брат, племянники. Вокруг множество рыбных озер и рек, леса – полные грибов и ягод. У нас была еще однокомнатная квартира здесь, но ее продали. Купил новую машину и гараж около дома. В общем, живу нормально и в свое удовольствие. Будешь в наших краях – жду в гости. Боровичи находятся между Питером и Москвой посредине. Великий Новгород в 180 км. Боровичи – второй город после Новгорода, районный центр на 60 тысяч жителей. Думаю, что это мой последний приют. Здесь меня все устраивает и я доволен, что вовремя ушел на пенсию, чтобы пожить для себя и в свое удовольствие. Пишу мемуары, занимаюсь фото и видео, путешествую на авто: то в Питер, то в Мурманск, то в родную Беларусь. У меня в Евпатории очень много родственников. Лет 30 назад мама насчитала 24 человека, но я был в Евпатории только один раз в 1976 году. Жил у сестры двоюродной на Семфиропольской, 58. Сестра лет 10 назад погибла. Сейчас там живет только ее муж Володя. В Саках жила моя тетя и ее дети, но они уже почти все умерли. Вот такие мои дела. Виктор! Я нашел твой адрес случайно в Интернете. Вспомнил, что ты мне говорил, что уедешь в Крым. Вот решил написать тебе и послать несколько фото на память. В Озерко сейчас полная разруха и запустение. Все, что можно - разграблено и вывезено на металлолом. Сейчас Рыбачий осваивают туристы на джипах, да Мурманское пароходство ищет нефть и бурит скважину за скважиной, но так ничего и не нашли пока. Писать, конечно, можно много, но если есть у тебя Интернет, то можно все увидеть своими глазами. Я был в Озерко в 2007 году последний раз. Большой привет от меня и моей жены Лены твоей жене – Раисе Михайловне. Жду от тебя подробного письма или же выхода на связь по скайпу. Вечерами скайп у меня всегда включен. В общем, жду с нетерпением ответа. Дружески тебя обнимаю. Вячеслав».
Это письмо я послал 01ноября 2010 года. Сейчас уже февраль 2011 года. Ответа я так и не дождался. На Новый 2011 год мой двоюродный брат Леня поехал в Евпаторию, и я его попросил зайти по указанному адресу. Он заходил туда дважды, но дверь квартиры оказалась закрытой…
Тем не менее, путь знаменитой на Севере бригады ПВО, я бы хотел немного осветить. Меня ведь с ПВО-шниками Рыбачьего связывала почти 30-летняя дружба.
Когда я впервые попал на Рыбачий, там базировался 501 зенитный ракетный полк, вооруженный ЗРК С-75. В конце 60-х полк развернули в бригаду, добавив в боевой состав ЗРДН ЗРК С- 125. Бригада носила название -116 гвардейская Краснознаменная зенитная ракетная бригада (такое наименование имела и в/ч 22912). В состав бригады входили различные ракетные дивизионы и 501-й отдельный подвижный (специальный) полк береговой артиллерии (в дальнейшем обрп). Полк дислоцировался на полуострове Рыбачий, на мысе Скорбеевском до января 1993 года. 501-й полк был сформирован в июне 1959 г. на базе 735-го отдельного подвижного дивизиона береговой артиллерии и 517-го гвардейского зенитно-артиллерийского полка, который был передан в состав 10-й ОА ПВО и был передислоцирован из Таллинна буквально на «голое» место, где продолжил службу уже в качестве зенитно-ракетного. Полк и послужил основой для формирования 116-й гвардейской зенитно-ракетной Краснознаменной бригады. Кроме того, в полк был включен 113-й отдельный артиллерийский Печенгский Краснознаменный дивизион. В январе 1993 года полк был переформирован в 522-ю отдельную береговую ракетно-артиллерийскую бригаду. После переезда полка из Таллинна все ПВО-шники некоторое время жили на Четверке, а в Озерко переехали только на следующий, 1960 год, когда оттуда убрали пехотный полк. На Четверке остался технический дивизион. Четверка жива и сегодня. Там сегодня живут буровики Куликова. Четверка, потому что - 4 дома.
Когда я впервые в 1966 году пришел на пароходе «Илья Репин» в Озерко там тогда не было цивилизации в прямом смысле слова, но ракетами Рыбачий был нашпигован, как сало чесноком при засолке.
С сентября 1966 года по июнь 1967 года я, находясь в ММП на плавательской годичной практике, работал матросом на грузопассажирском теплоходе «Акоп Акопян», который стоял на линии Мурманск – Озерко. Тогда я впервые начал практически изучать историю полуострова Рыбачий и историю Севера. Затем этому была посвящена вся моя жизнь.
В ручье Морозова я много раз ловил форель и кумжу, а в кустарниках вдоль ручья стрелял зайцев, лис, куропаток, куликов и турухтанов. Ручей Морозова, в километре от поселка. Здесь водилась ручьевая форель и кумжа.
В водопаде на Морозовском ручье я купался и ловил форель, пробовал даже заниматься подводной охотой, с маской и ластами. Рыбу иногда бил пикой-трезубцем. Поскольку глубина на водопаде достаточная, то я даже прыгал со скалы в воду. Кайф. Помню также ручей на четверке, где были маленькие водопадики с форелью в заводях, которую не успевал вытаскивать одну за другой еще и в начале 90-х годов.
Шел разговор, что в районе Морозовского ручья есть даже уран. Правда это или нет, не знаю. Но вот такой случай помню. Иду рыбачить в район Морозовского ручья. Вдруг по дороге догоняют меня два грузовика с геологами. На их пути - разлившийся ручей. Одна машина пытается проскочить брод с ходу, и застревает на самом глубоком месте. Вторая машина берет немного выше, и объезжает глубокое место. После этого проскочившая брод машина подъезжает задом к ручью. Водитель вытаскивает трос, подцепляет его к застрявшей машине и вытаскивает ее. Водитель первой машины открывает капот, высушивает свечи и заводит машину. Обе машины следуют дальше – за ураном. Куда - не знаю. Также не знаю, нашли ли они уран (руду, конечно), хотя слышал, что кое-что все же нашли, но эти залежи не имели промышленного значения. Но вот уж рыбы геологи сетями наловили точно вдоволь. В поисках несуществующего урана геологи успешно рыбачили, закусывая красной рыбкой разведенный водой из горной речки спирт. Возможно, кроме рыбы они заедали этот спирт и грибами, и оленьей печенкой, и брусникой с черникой, коих было навалом на всем полуострове. У геологов была своя база на Среднем, где они больше занимались рыбалкой и охотой, чем поиском полезных ископаемых.
Основные посещения полуострова Рыбачий и Озерко были связаны с теплоходом «Канин», который ходил туда по расписанию до 10 раз в месяц. В дальнейшем я хочу посвятить небольшой очерк любимому для меня, экипажа и всех рыбачинцев судну.
Тх «Канин» стал последним и лучшим моим лайнером, где я проработал с 1988 по 1995 год, сделав при переоборудовании судна в Норвегии (Киркенес) чуть ли королевскую яхту. На «Канине» я открыл регулярную линию из Мурманска на Норвегию, и совершил ряд великолепных круизов по прекрасным фьордам Норвегии, Баренцеву и Белому морям.
Тем не менее, спустя год после посланного мною в Евпаторию письма, я все же нашел последнего командира полуострова Рыбачий Куделю Виктора Викторовича через Интернет. В Одноклассниках мне попалась фамилия Куделя – симпатичной девушки Тани из Евпатории. Я ей написал сообщение: «Татьяна, день добрый. Ваша фамилия меня привлекла. Дело в том, что у меня был хороший друг - полковник Куделя Виктор Викторович, который командовал бригадой ПВО на полуострове Рыбачий на Кольском полуострове. В 1993 году он уехал в Евпаторию, и я потерял с ним связь. Потом в интернете нашел его адрес и написал письмо, но ответа так и не получил. И вот когда увидел вашу фамилию, то подумал, что может вы с ним родственники? Если да - отзовитесь и напишите о нем мне. Где, что и как? С уважение, капитан дальнего плавания Кисляков Вячеслав. Жду ответа».
На второй день я получил от нее ответ: «Здравствуйте, это мой отец. У меня в друзьях есть Раиса Куделя – это моя мама, с этой странички они с папой общаются по Интернету. Напишите ей и пообщаетесь с ними».
Так я вышел на связь с командиром бригады в/ч 22912 еще раз. Оказывается, письмо мое он получил, но ответа так почему-то и не дал. Я вышел на указанный адрес и послал следующее ему сообщение:
- «Здравствуй Виктор Викторович и Раиса. Кто ищет - тот всегда найдет. ВВ! В прошлом году послал вам письмо и фото, но ни ответа, ни привета так и не получил. В январе посылал в Евпатории по вашему адресу своего брата разыскать вас, но он никого не нашел, хотя, говорит, был дважды у вас. И вот случайно вышел на вашу дочь Татьяну. Виктор Викторович отзовись. Если есть скайп, то лучше выйди по скайпу на меня. Найти меня можно по логину - kisliakov2009. Сейчас я живу в городе Боровичи, Новгородской области. На пенсии уже три года. А вы неплохо смотритесь на фото. Как ваши дела? Отпишите пока. С уважением, Вячеслав Васильевич Кисляков - капитан тх «Канин».
- «Здравствуйте Вячеслав Васильевич. Простите нас. Мы, все-таки, хорошие. Очень рады весточке от Вас. Я на пенсии с 2004 г. Пробовал работать - не получилось, подвело здоровье. Занимаюсь дачей, детьми и внуками. Рая продолжает работать. Она зарабатывает, а я трачу. На связь мы выходим по агенту. Kudelya49@mail.ru .
С уважением, Кудели». (Конец 1 части). Вот такая получилась развязка.
- «Прощаю. Но есть вопросы. Получили ли вы мои фото? Есть ли у вас скайп? Чем занимается Виктор Викторович? Вспоминаете ли Рыбачий и те времена? Сейчас в районе Озерко хозяйничает Мурманское пароходство - ищут нефть. В Пумманках, где были пограничники - турбаза ММП. На четверке живут рабочие ММП. В районе старого Озерко бурили и искали нефть. Я сказал хозяину ММП, что там нет никакой нефти, но мне не поверили и пробурили на 4,5 км скважину, но нефти так и не нашли. Вообще, как у вас складывалась жизнь после 1993 года? Где служил В.В. В Саках? Жду ответа. Вячеслав».
- «Добрый день. Фото получили. Большое спасибо. С удовольствием и огромной ностальгией вспомнили наш Рыбачий. Это на всю дальнейшую жизнь. После Заполярья попал в Евпаторию. Прослужил 12 лет. Времена были трудными. Но мы справились. Квартиру получили, дачку построили, детей выучили и определили. Есть внучка, ждем еще. С интернетом у меня пока слабо. Приедет сын-спец, тогда мы выйдем на связь. ВВ».
Вот эта переписка с Виктором Викторовичем снова нагнала на меня ностальгию по тем временам, когда я ходил на пассажирских судах на линии Мурманск – Озерко - Мурманск. Ведь начинал я ходить на Рыбачий еще на пароходе «Илья Репин». Я тогда слабо знал историю героического полуострова. В деревне слышал от нашего соседа Василия Ивановича Дубовца (Теркин), что он служил во время войны в Титовке и на полуострове Рыбачий, а уже оттуда дошел со своей знаменитой пушкой из 6-й батареи до самого Берлина. Пушку установили как памятник в Мурманске рядом с домом, где мы жили, и я ходил к памятнику на праздник – в день Победы, чтобы отдать почести своему знаменитому соседу Василию Теркину и его героической 6-й батарее.
На «Илье Репине» я ходил на Озерко в 1966-1968 годах. Затем ходил туда на теплоходе «Петродворец» в 1971-1973 годах, потом на теплоходе «Акоп Акопяне» - в 1974-1976 годах, а с1976 по 1979 гг. постоянно ходил на Озерко на теплоходе «Канин». Между 1979 и 1988 был почти 10-летний перерыв, когда я работал на судах типа «Мария Ермолова». В Озерко в этот период мы ходили только иногда, заменяя теплоход «Канин» на период, когда он находился в ремонте. В это время суда к причалу не швартовались, так как из-за своей осадки в 5,2 метра, зайти в бухту Озерко эти суда не могли, а становились на якорь на внешнем рейде в Мотовском заливе. Пассажиров к причалу доставлял от борта судна арендованный в портовом флоте катер. Вернувшись снова на тх «Канин» в 1988 году я уже постоянно до октября 1993 года работал на западной линии, т.е. Мурманск – Озерко. Это были лучшие времена моей работы в ММП. На судах "Акоп Акопян", "Петродворец", "Канин" я бывал в Озерко около тысячи раз. Весь полуостров Рыбачий исползал и вдоль и поперёк... Одна была у нас иногда проблема - это то, что по разным причинам, раз в два-три года у деревянного причала надо было проводить водолазные работы, составлять планшет глубин и производить дноуглубления вдоль линии причала. В этот период возникала проблема и с высадкой пассажиров с судна на берег. Обычно водолазными работами занимался наш АСПТР и плавкран с черпаком, который углублял подходы к причалу, чтобы мы могли к нему безопасно швартоваться. Как это происходило хорошо написал в своих воспоминаниях радист Вадим Осипов, который одно время работал на спасательном судне "Капитан Афанасьев" и который оставил свои интересные мемуары:
"Ну, вот и мне, наконец-то, выдали вкладыш для въезда в пограничную зону. Теперь я мог выходить на берег всех населённых пунктов Мурманской области, расположенных в погранзоне. Сказано – сделано! Мы отправились на полуостров Рыбачий. Наш путь лежал через Мотовский залив, в бухту Озерко. Там нам предстояло выполнить водолазный осмотр причала. От Мурманска – это рукой подать, «два лаптя по карте». Но на нашем пути был открытый участок моря, где нас начало качать так, что «мама, не горюй!» Что-то, совсем я отвык на ледоколе от качки. Раскачать ледокол можно, но для этого нужны большие волны. А для судна наших скромных размеров хватило и нескольких баллов волнения моря, чтобы спасатель стал «неваляшкой». Мы взбирались носом на волну, а потом скатывались вниз. Килевая качка – самая противная. Желудок то подскакивает к горлу, то обрывается вниз, норовя выдать наружу всё содержимое съеденного тобою обеда. Чтобы не искушать судьбу, я занял горизонтальное положение на своём рундуке в радиорубке, и, заглянувший ко мне матрос, увидев мою зелёную физиономию, раздумал меня спрашивать о чём-то. Понимающе кивнув головой, он молча закрыл дверь. На моё счастье, эта пытка продолжалась не так долго. Как только мы вошли в Мотовской залив, берег полуострова Рыбачий прикрыл нас от волны, и мне тут же стало лучше.
После того, как мы пришвартовались, и наш водолаз стал готовиться к спуску под воду, я отпросился у капитана, чтобы сходить в ближайший посёлок, панельные пятиэтажки которого виднелись неподалёку от причала. На вопрос, сколько времени у меня есть, капитан ответил, что два часа у меня будет точно! Я отправился посмотреть, как живут люди на полуострове Рыбачий. Посёлок оказался военным городком. Однотипные пятиэтажки в окружении сопок, детские качели и песочницы у подъездов, над одним из которых была надпись «Военторг». Я зашёл в двери этого магазина. Здесь царило оживление. Очередь, преимущественно из лиц женского пола, змеилась перед прилавком, занимая всё тесное пространство помещения. Продавали куриные яйца, и местный люд закупал их с запасом, чтобы хватило до следующего привоза. На витрине сиротливо стояли несколько буханок хлеба и консервы «килька в томате». Я не стал нервировать людей, которые топтались в ожидании своей очереди, волнуясь, что им может не достаться вожделенных яиц, и покинул помещение «Военторга» под насторожённые взгляды женщин. Больше мне здесь идти было некуда. Наслаждаясь твёрдой поверхностью под моими ногами, я не спеша вернулся на судно. Даже такая прогулка по земле – для моряка уже радость! Водолаза, как раз, подняли на борт, и снимали с него тяжёлый медный шлем, подключённый к дыхательному шлангу. Наша миссия была завершена. Вскоре мы покинули бухту и отправились в Мурманск.
На обратном пути волна била нам в скулу корпуса судна. Это заставляло нос рыскать, что сильно влияло на скорость нашего продвижения вперёд. Опытному рулевому было бы по силам справиться с управлением судном, но, стоявший за штурвалом матрос, был не матросом-рулевым, а матросом-водолазом, напарником того, кто спускался под воду в бухте Озерко. Поэтому наш капитан только морщился и кряхтел, устав уже учить уму-разуму своего вахтенного рулевого. У этого парня был редкий дар «необучаемости». Констатируя этот факт, капитан, передовая вахту пришедшему его сменить старпому, философски заметил: «Вот же человек! Хороший водолаз, слов нет! Но рулевой – никакой!» «Я ж стараюсь, товарищ капитан! – уныло бубнил сменившийся матрос, - ну, не получается у меня никак! Ну, что тут поделаешь?» - «Давай, учись!» - подвёл черту старпом, - «Рулевой на судне – это первое дело! От рулевого всё зависит!»
Теплоход «Канин», пройдя переоборудование в порту Киркенес (Норвегия) работал на две линии: на Норвегию (порты, Киркенес, Вадсе, Варде) и на Большое Озерко. Здесь и свела меня судьба с Виктором Викторовичем Куделей – последним командиром бригады ПВО полуострова Рыбачий.
Начиналась горбачевская перестройка, которая привела к всеобщему развалу советского государства, армии и ее вооруженных сил. Все покатилось по наклонной и кончилось тем, что множество гарнизонов на Севере были закрыты и разграблены. Десятки, если не сотни тысяч военных остались без работы и стали искать себе работу в других сферах деятельности. Так и Виктор Викторович уже в начале 1993 года, когда мы мылись в бане, говорил мне, что, видимо, и ему надо подаваться в сторону родной Евпатории, откуда он родом, так как его бригаду вскоре расформируют, а он останется без работы. Так оно и случилось… Почти все воинские части на полуострове в конце 1993 и начале 1994 года были расформированы, а материальное имущество разграблено, разворовано или уничтожено. Да разве «горбатому» уроду и алкашу Ельцину было до людей? Они только и делали, что один красовался на экранах телевидения со своей Райкой, да проводил в жизнь гласность и дермократию, а второй пьянствовал, чудил и смешил всю страну-рассею, как он ее обзывал по пьянке. В 2011 году иуду Горбачева чествовали в Лондоне за развал страны и предательство всего народа страны Советов. То, что не под силу было гитлеровским захватчикам, сделали предатель и иуда Майкл Горбатый и алкаш-эльцин. Ну, да бог с ними! Все равно для меня память об Озерко, его военнослужащих и славных временах останутся навсегда. И лучше всего эта память подтверждается в оставшихся у меня фотографиях.
Хочу немного пройтись по героическому полуострову Рыбачий и вспомнить о славных моментах 40-30-20-летней давности, когда я впервые попал сюда на пароходе "Илья Репин"... Но прежде всего, надо вспомнить и о том, чем был полуостров для Мурманска и всего Кольского Севера во время Великой Отечественной войны.
О том, как начиналась война на полуострове можно прочитать у Константина Симонова который в конце 1941 года, будучи корреспондентом «Красной звезды» посетил полуострова Рыбачий и Средний. Недавно вернувшийся из Одессы, с самого южного участка фронта, Симонов мечтал попасть на самую северную его точку. И это ему удалось.
На Рыбачем Симонов написал ряд интересных репортажей, здесь он впервые публично читал своё знаменитое стихотворение «Жди меня» и здесь он услышал историю, которая стала основой для поэмы «Сын артиллериста». Книга Константина Симонова «Разные дни войны» содержит интересные подробности о войне на полуострове. Здесь я привожу два его отрывка: о том как начиналась оборона Рыбачего и о стратегическом значении полуостровов. «...я примерно восстановил для себя картину того, что произошло здесь в первые дни войны. Судя по тому, что я услышал, дело обстояло так. В первый день боев немцы силами трех горноегерских полков навалились на наши части, занимавшие позиции у самой границы. Не выдержав неожиданного нападения, наши отступили, а командир дивизии погиб.
Немцы в первые же двое суток прошли вдоль берега тридцать километров, заняли Титовку и оставили у себя в тылу перешеек, который соединял Средний полуостров с материком. На следующий день, решив захватить с ходу и полуостров, немцы повернули на перешеек и начали переваливать через горный хребет Муста-Тунтури. Перевалив хребет, они могли потом разлиться по всему полуострову и очень стремились к этому.
Стремление вполне понятное, особенно если учесть, что, если бы даже немцы по суше вплотную придвинулись к Мурманску, подошли к Кольскому заливу, все равно до тех пор, пока в их руках не оказались бы Средний и Рыбачий полуострова, они не могли бы поддерживать свои операции с моря. Тот, у кого в руках оставались Средний и Рыбачий, всё равно контролировал весь этот морской район от Мурманска на востоке до Петсамо на западе.
Но как раз потому, что с Рыбачьего и Среднего контролировались морские пути, оказалось очень трудным оборонять их с суши, со стороны перешейка. Здесь все орудия, все батареи были установлены так, чтобы отражать атаки с моря. А некоторые орудия вообще стояли на неподвижных тумбах и поддавались перемещению с величайшим трудом. На самый перешеек к началу войны у нас не было направлено ни одного орудийного ствола. Сухопутная линия обороны проходила не по перешейку, а по материку, дальше, западней перешейка. Никак не предполагалось, что немцы могут дойти до перешейка по суше.
В течение суток на полуостровах все было поднято на ноги. За ночь на руках через скалы артиллеристы перетащили тяжелые орудия на такие позиции, с которых они могли бить по перешейку. Это была титаническая работа. Легко задним числом о ней, но трудно попять, как она была сделана, когда смотришь на эти скалы и на те позиции, на которых теперь расположена артиллерия.
Утром немцы, сбивая на Муста-Тунтури наше слабое охранение, стали скатываться с хребта вниз, устремляясь на полуостров. Вот здесь-то, на скатах хребта, их и встретила огнем артиллерия. В том числе и тяжелая. Вся, которая уже была повернута к этому времени. Остальную продолжали повертывать.
Полковник Красильников, забрав с Рыбачьего полуострова полк охраны, по частям перетаскивал его на Средний и бросал в бой. Он вытащил на передний край все, какие только были здесь, пулеметы. На перешейке к середине дня было сосредоточено так много артиллерийского и пулеметного огня, что немцы, уже перевалив через хребет, не смогли с него спуститься.
Линия обороны так и проходит по этому хребту, по тем его местам, где были остановлены немцы. И с тех пор все, что происходит на Среднем полуострове, — это ежедневные кровавые схватки боевых охранений, поимка «языков» и постоянные глубокие разведки в немецкий тыл. Иногда большими группами. Там, где были остановлены немцы, теперь перед нашими позициями проволочные заграждения и минные поля. Но все это саперы сделали уже потом, под немецким огнем. А в первые дни боев на перешейке не было ровным счетом никаких укреплений.
Так выглядела по рассказам их участников история событий, происходивших на Рыбачьем и Среднем до нашего приезда сюда...»
О стратегическом значении полуостровов Рыбачий и Средний
«...А теперь издали, с расстояния в тридцать с лишним лет, сначала несколько слов о том, что представляли собой полуострова Рыбачий и Средний во всей системе нашей обороны на севере, а затем - несколько страниц о людях, с которыми я там встречался, и об их последующих судьбах.
Бывший командующий Северным флотом, адмирал Арсений Григорьевич Головко писал о Рыбачьем так: "Кто владеет Рыбачьим и Средним, тот держит в своих руках Кольский залив. Без Кольского залива Северный флот существовать не может. Самое же главное - Кольский залив нужен государству. Мурманск - наш океанский порт..."
Несколько в других словах, в сущности то же самое, сформулировал в своей военно-исторической работе "Ход войны на севере и ее итоги" и бывший член Военного совета Карельского фронта Геннадий Николаевич Куприянов: "Трудно переоценить значение Рыбачьего для обороны всего советского Заполярья. Еще тогда, в июле - августе 1941 года когда шли упорные бои на Мурманском направлении, руководитель обороны севера генерал Б. А. Фролов не раз подчеркивал что кто владеет Рыбачьим, тот владеет и Кольским заливом тот, в конечном счете, владеет и Мурманском".
Приведенное Куприяновым высказывание командующего Карельским фронтом относится к июлю - августу сорок первого года. Оно в полной мере сохраняло свою актуальность и к тем октябрьским дням сорок первого года, когда я попал на Рыбачий. Цену Рыбачьему знали не только мы, но и противник.
В директиве германского верховного командования от двадцать второго сентября 1941 года приказывалось: "В первой половине октября возобновить наступление на Кандалакшу и одновременно, еще до наступления зимы, овладеть по меньшей мере западной частью полуострова Рыбачий и тем самым исключить возможность ведения огня артиллерией противника и действии его торпедных катеров с целью блокирования подступов к порту Линахамари"...»
Я обошел, объездил и облазил за многие годы работы в ММП полуостров Рыбачий вдоль и поперек... И везде, на каждом шагу, я встречал здесь раны войны: окопы, траншеи, доты и дзоты, колючую проволоку на сотнях метров, различные блиндажи и и сооружения, напоминавшие всем кто сюда попадал, что здесь каждый камень и каждая сопка, обильно политы кровью защитников героического полуострова...
Цып-Наволок.
Посмотрим на восток полуострова Рыбачий. В 1966-1968 гг. суда ММП регулярно заходили на рейд портопункта Цып-Наволок, где производилась рейдовая высадка пассажиров, выгрузка багажа и грузов для нужд населения и военных.
В Википедии есть статья о Цып-Наволоке: «Цыпнаволок (Цып-Наволок, норв. Tsypnavolok) — село в Печенгском районе Мурманской области. Расположено на полуострове Рыбачий, на берегу Баренцева моря. В 1867 году на мысу Цыпнаволок было основано поселение норвежцев-рыболовов. По данным 1929 года в селе было выявлено 114 норвежцев, что стало основанием для создания (в 1930 году) Норвежского национального сельсовета. Был организован рыболовецкий национальный колхоз «Полярная звезда». Однако официально норвежцы Цыпнаволока не считались национальным меньшинством, из-за чего в местной школе преподавание велось не на норвежском, а на русском языке. В 1939 — 40 годах Норвежский сельсовет был ликвидирован, а норвежцы выселены на юг Карелии, а затем в Архангельскую область. После войны норвежцам разрешили вернуться в Мурманскую область, но не в Цыпнаволок, где была размещена крупная войсковая часть, а в село Порт-Владимир. Сейчас в Цып-Наволоке находится военная часть, метеостанция, маяк».
А вот, что я знаю о Цып-Наволоке из других источников и самой жизни. Цып-Наволок - большая территория от реки Аникеевки до губы Лауш. На протяжении веков здесь возникают и исчезают поселения. Вот хроника этого процесса.
Эпоха мезолита. По данным ученого-археолога, знатока этих мест Нины Николаевны Гуриной, в районе Цып-Наволока находится несколько стоянок древних людей.
1560 год. Аника Строганов строит становище Оникеево с корабельной пристанью и в конце семидесятых годов передает его монахам Печенгского монастыря.
1608-1611 годы. В бухте Лауш существует крупнейшее рыболовецкое становище.
XVIII век. В исторических источниках упоминаются три рыбацких становища: «Цымнаволокский остров, Оникеево-в-Цымнаволоке, Гаврилово-в-Цымнаволоке».
Цып-Наволок - оживленное торговое место. На острове Аникеев взимается торговая пошлина, для этого царь отправляет туда свою таможенную заставу. В 1703 году «на Оникеевский остров с памятью (предписанием) к кораблям по прежнему обыкновению» царь Петр Первый посылает капитана Суханова со стрельцами.
1896 год. Строится маяк. В поселке насчитывается 12 хозяйств. В селении живут русские, норвежцы, финны, имеется школа, «Обширная больница Красного Креста имени императрицы Марии Федоровны», церковь Николая Чудотворца. Жители держат 40 коров и 150 овец. Большинство населения работает на фактории крупнейших на Мурмане скупщиков рыбы братьев Савиных.
Начало XX века знаменуется постройкой в Цып-Наволоке телеграфного поста и установкой артиллерийской батареи.
1930 год. Организован рыболовецкий колхоз «Полярная Звезда». Как назло, через неделю после этого в Цып-Наволок приходит судно архангельского купца Федора Пестова. Второй десяток лет Федор ходил по рыбу в Порт-Владимир, Вайда-Губу, Цып-Наволок, Тюва-Губу. С рыбаками рассчитывался деньгами или продуктами. Имел хорошую репутацию у населения. В тот год, едва судно Пестова встало на якорь, к нему подошло несколько рыбацких карбасов. Дело было обычное, люди на карбасах давние знакомые. Купец встречал гостей у трапа. Те же, пряча глаза, объявили оторопевшему хозяину о том, что его судно национализируется вместе с грузом.
По документам в тот момент на борту было около 200 тонн ошкеренной трески. Судно стало колхозным. Судьба крепкого купца Пестова до сих пор неизвестна.
1936 год. К берегу подошел пароход «Поморье». Часть норвежцев и финнов, живущих в Цып-Наволоке, была репатриирована. Затем началось планомерное выселение гражданского населения, и к началу Великой Отечественной войны (1941 год) в поселке остались только те, кто обслуживал маяк.
Март 1940 года. В Цып-Наволоке разместился погранпост 100-го погранотряда. Секретно строится батарея береговой артиллерии № 231. Орудия ставятся как раз на месте расположения норвежского поселения.
В период войны гарнизон поселка охраняет побережье и отражает налеты вражеской авиации. В 1943 году недалеко от пирса появляется братская могила. В ней похоронен экипаж потопленного сторожевого корабля.
В шестидесятые годы в Цып-Наволоке расположился зенитно-ракетный дивизион противовоздушной обороны (ПВО) с позывным «методичный». Вскоре неподалеку обосновались технический дивизион и рота военных строителей.
В 1989 году на территории дивизиона ПВО возвели двухэтажный дом со всеми удобствами, казарму, котельную, гаражи, боксы. Спустя четыре года все это было брошено...
Был я последний раз на Цып-Наволоке в 1995 году, после продажи тх «Канин». В моей записной книжке остались фамилии маячников маяка Цып-Наволок 60-90-х годов: Петр Момонов, Павел Вавилов, Валентина Тетюкова, Алексей Холин. Последний мой знакомый маячник – Саша Видлер. Он принял маяк от ушедшего на пенсию Блинова. От предшественника он унаследовал не только маячные порядки, но и рачительность в ведении домашнего хозяйства. Видлер держит свиней и балует гостей салом собственной засолки. До 1994 года была у него единственная на полуострове корова. Грустное сравнение с началом века.
Видлер любит свой Цып-Наволок. Переживает, что все здесь медленно угасает.
- Раньше люди были компанейские, живые. Умели и поработать, и погулять, а сейчас уткнутся в стакан - и все. Помню, когда у нас тут все крутилось: и ракетчики и радиомаяк - мы по понедельникам детей на вездеходе отвозили в Озерко в школу, а по пятницам забирали домой.
Едешь, бывало, сначала на Методичный (так мы называли место, где расположился дивизион ПВО), потом на радиомаяк, потом в Зубовку, а далее прямиком на Озерко. Дорога тогда не то, что сейчас, была вешками отмечена. Как-то повез я школьников. Проехал Зубовку, а пурга такая, что ни зги. Вешки стоят метров через сто, и их не видно, а у меня больше десяти ребятишек в салоне. До сих пор не могу понять, где я съехал с дороги и развернулся, но когда опять увидел вешки, понял: двигаюсь в противоположную сторону, на Ромашку. Поворачивать не стал. Доехал и быстрей звонить домой, сообщить, что все живы-здоровы.
Цып-Наволок - самая отдаленная точка Рыбачьего. Из-за этого там случалось немало трагических приключений. Старожилы Методичного вспоминают, как один офицер ехал на снегоходе и наскочил на железный прут, который торчал из-под снега на уровне коленей. Ногу разворотило так, что профессиональная медсестра от одного вида раны потеряла сознание. Позвали солдата, прозванного сослуживцами «медбратом». Тот посмотрел и определил:
- Надо зашивать. И добавил:
- Но у нас нет обезболивающего! И я никогда ничего подобного еще не делал.
- Ладно, мужики, дайте мне стакан водки и зашивайте, а то жена узнает, волноваться будет, - решил раненый.
«Шили» по живому, а жена, если и узнает об этом, то только из моего рассказа.
Вот такие воспоминания о Цып-Наволоке. Сейчас на Цып-Наволоке вроде бы есть погранотряд, маячник и метеопост.
Если ехать от Цып-Наволока вдоль северного побережья, то следующим большим военным пунктом была Зубовка. Пропустим ВРМ, который расшифровывается так: веерный радиомаяк. Расположен он в пяти километрах от Цып-Наволока, напротив мыса Лог-наволок. Веерный радиомаяк - это устройство, посылающее радиосигнал на расстояние до 100 миль. По этому сигналу в море определялись как военные, так и гражданские корабли. После 1993 года ВРМ никому стал не нужен…
Зубовка.
В Географическом словаре Мурманской области В.В. Мужикова (Мурманск, 1997 г.) написано: «Зубовка - населенный пункт на берегу губы Зубовская, в 206 км от поселка городского типа Никель. Рыбацкое становище Зубово упоминается в писцовых книгах 1608-1611 гг. В 1870-х годах образовалась колония. В 1888 г. население переехало в с. Цып-Наволок и другие села. Постоянное поселение вновь возникло в 1923 г». Но когда говоришь о далеком прошлом, нужно иметь в виду, что название Зубовка (или Зубово) имели разные объекты, расположенные на территории от мыса Лазарь до мыса Май-наволок.
В конце XIX века на Зубовских островах существовала норвежская колония.
В марте 1940 года один из домов в Зубовке занял пограничный пост. В годы Великой Отечественной войны этот район усиленно охранялся из-за возможной высадки морского десанта. В марте 1942 года на мысу была установлена артиллерийская батарея № 556, о чем напоминают вырытые в скалах котлованы и ровные квадраты развалившихся
блиндажей.
Зенитно-ракетный дивизион «Зубовка» обосновался на отрогах горы Трехозерная. Верой и правдой прослужив Отечеству тридцать лет, он был законсервирован в 1993 году.
Из Википедии: "Зубовка — бывший населённый пункт в Печенгского районе Мурманской области. Располагался на Рыбачем полуострове на берегу Зубовской губы — залива Баренцева моря. Находился в 50 км от районного центра посёлка Печенга.
Населённых пунктов на берегах залива на начало XXI века нет. Ранее на юго-восточном берегу Зубовской губы, в устье ручья Среднего, располагалось поселение Зубовка, существовавшее тут по данным писцовых книг уже в начале XVII века. Однако, в 1938 году жители поселения переселились в село Ретинское. В период Великой Отечественной войны на месте Зубовки располагался резервный аэродром Северного флота, а с 1959 по 1993 годы — зенитно-ракетный комплекс ПВО «Зубовка».
Законом Мурманской области № 1156-01-ЗМО от 23 ноября 2009 года посёлок был упразднён «в связи с отсутствием проживающего населения».
Следуя далее на северо-запад, мы попадаем в Скорбеевку.
Скорбеевка.
Поселок Мыс Скорбеевский - типичный военный гарнизон. Он начинался с простых армейских палаток, прошел стадию деревянных домов и казарм и к своей кончине имел несколько многоэтажных зданий, отличные гаражи, боксы, склады, котельные. По трехкилометровому водопроводу из озера Лохи в дома подавалась вода. За год до ликвидации поселка там построили капитальное здание котельной и электростанции.
Место интересное и богатое ягодами, грибами, оленьими пастбищами. Берег в этом районе обрывистый, местами непроходимый и только в устье реки Скорбеевки пологий и песчаный.
Всю вторую половину 20-го века полуостров Рыбачий был закрытой военной зоной. Кто здесь только не базировался, ракетчики, ПВО, пограничники, морпехи. В 90-е годы вместе со страной развалился и ВПК. Части были брошены, вооружения вывезены. Самым крупным гарнизоном на полуострове Рыбачий была Скорбеевка.
Мыс Скорбеевский находится недалеко от мыса Немецкого. Здесь базировался 501 береговой ракетный полк. На вооружении у них стояли комплексы береговой обороны «Редут». Сейчас этот, без преувеличения большой, поселок напоминает кадры из кинохроники про Хиросиму. Вдоль главной улицы стоят штук двадцать деревянных домов. Справа от дороги, чуть в отдалении, кирпичные трехэтажные дома, аж по три подъезда в каждом. На лестничной площадке по четыре квартиры. Площади, конечно, очень и очень скромные, зато отдельное офицерское жилье. Рядом — Скорбеевская бухта. Настоящий берег, настоящего океана. Да не просто океана, а Северного Ледовитого. Безумной красоты миниатюрный каньон, пробитый Скорбеевкой в толще сланцевой гряды перед выходом к морю. А какой чистоты в ней вода!
Здесь были и дома офицеров и казармы, спортивный зал, котельная. Всё что надо для жизни. И всё это сегодня брошено и находится в запустении.
На Северном флоте 501-й отдельный береговой ракетный полк, дислоцировавшийся на полуострове Рыбачий, был перевооружен ракетами «Редут» в 1971-1974 годах. Благодаря большой дальности стрельбы батарея комплекса «Редут» при внешнем целеуказании могло прикрывать побережье протяженностью в несколько сот километров. Мощная фугасная или ядерная боевая часть позволяла «Редутам» вывести из строя одной ракетой корабль любого класса.
Движемся далее на северо-запад и попадаем в пока еще живой военный гарнизон Вайда и северный мыс Немецкий, самая северная точка материковой европейской части России.
Вайда.
В 1939 году в Вайда-Губе была размещена 18-я погранзастава Мурманского пограничного округа. Чем все это кончилось, мы знаем. С 1940-го населенный пункт вновь стал советским. С началом Великой Отечественной войны из Вайда-Губы срочно эвакуируется гражданское население. 23 июня в Мурманск на своих судах уходит колхоз. В Вайда-Губе остаются отдельный пулеметный батальон, погранзастава Озерковского погранотряда, саперная рота и три работника гидрометеостанции.
На Вайде я был несколько раз. Ездил сюда за грибами и ягодами - черникой, брусникой.Последний раз я был на Вайде в 1993 году. Шел развал военных частей. Накануне на Вайду завезли суперновые РЛС-комплексы, которые вывезли срочно из отделившейся Армении. Но и здесь уже царил полный разор, суета и бардак. Походил я недолго по гарнизону, а затем сходил на мыс Немецкий - (старинное название — мыс Кегор или Кекур). Здесь в XVI веке существовал оживленный торг, через который шла торговля Московского государства с Западной Европой. Здесь и был расположен поселок Вайда-Губа. По сути, это были несколько заброшенных строений, действующий маяк со смотрителем и радиолокационная станция военных, которые просматривали своими антеннами соседний норвежский берег. Также там была метеостанция. Безусловно, там очень красивое море, скалистый берег. Но самая большая проблема на Вайде – это мусор. Его там было огромное количество. В основном это старые машины и их части, бочки, другой металлический хлам и ЗИП от РЛС. Я набрал себе разных новых маленьких моторчиков и всяческих непонятных запчастей, которые были в заводской упаковке и абсолютно новыми. Позже, из этих моторчиков, я сделал себе различные точилки, которые работают у меня, и по сей день. Весь этот мусор – остатки деятельности военных. Подобный же мусор можно было всегда найти практически и любой другой точки дислокации военных. В мое пребывание на Вайде были, видимо, какие-то учения с большим скоплением разной военной техники. Народу было не до меня, и я уехал.
Мотка.
Гора Мотка не могла не привлечь внимание противовоздушной обороны. Волею тактики и стратегии, на беду солдат, офицеров и их жен, в шестидесятые годы туда был определен один из зенитно-ракетных дивизионов. Прежде чем подняться на гору, снимем шапку перед теми, кто затащил на нее ракеты, кто нес боевые дежурства, - выше на Рыбачьем и Среднем никто не служил! Когда стоишь на высоте триста метров, а внизу море, то совершенно не принимаешь во внимание пологие скаты горы. Кажется, пройдешь десять-двадцать метров - и обрыв. А когда ветер толкает тебя в спину к этому обрыву, появляется страх. Возникает желание уцепиться за что-нибудь и вжаться в скалы. Это летом, а зимой?
Сколько раз я был на Мотке в то время, когда там нес службу дивизион, и постоянно поражался условиям жизни людей (они были на грани возможного). Здесь я любовался и неописуемой красотой открывшейся взору панорамы. Тут всё на виду, от едва заметного вдали острова Кильдин до входа в Кольский и Печенгский заливы. В годы войны на горе Мотка был командно-наблюдательный пункт. В книгах Константина Симонова он назван «орлиное гнездо». Когда я был на Мотке, о наблюдательном пункте напоминали лишь аккуратно выложенные замшелые камни. С горы Мотка отлично видна губа Эйна, тоже одно из красивейших мест на полуострове.
В общем, есть чего вспомнить о тех славных временах (1966-1993), которые я отдал любимому полуострову Рыбачий и его столице – Большому Озерко.
Кроме полуострова Рыбачий военными был занят и полуостров Средний, на котором находилась база погранзаставы в Пумманках, а также стояли ракетные дивизионы на Восковке, Пышке и Булатном.
Пумманки.
Пумманки, или Земляное - становище на берегу губы Большой Волоковой. Его основали финские колонисты еще в 1864 году. Прежние Пумманги в годы Великой Отечественной стали Пумманками. Здесь находилась маневренная база торпедных катеров Северного флота, которые охотились за немецкими транспортами в Варангер-фиорде. На аэродром садились наши самолеты, поддерживавшие боевые действия воинов-североморцев. В июле 1943-го в Пумманках была сформирована первая эскадрилья под командованием капитана Сергея Адонкина. Сюда возвращались после боевых заданий подводные лодки. Отсюда уходили в тыл врага разведчики. Сорок пять Героев Советского Союза «отметились» в Земляном - от легендарного летчика Бориса Сафонова до командира разведотряда Ивана Барченко-Емельянова.
Над мысом Земляным возвышается одноименная 200-метровая гора. Но на многих картах она значится как Пумманки. Обрывистые высоченные скалы слезятся грунтовыми водами. В октябре 1944 года командующий Северным флотом адмирал Головко развернул здесь свой командный пункт. Отсюда велось управление знаменитым десантом в Лиинахамари. Батарея береговой артиллерии, состоявшая из 6 орудийных башен и подземных казематов, была установлена в 1943 году. Она держала под огнем вход в Петсамо-фьорд — главную базу снабжения горно-егерской дивизии «Лапландия». Море с трех сторон, ветер и снега задувают со всех сторон. На самом краю находится будка наводчика, выкрашенная в белый цвет. Орудия и казематы великолепно сохранились. Но что они могут в условиях современной войны? Абсолютно ничего!
Пумманки – это особая моя память. С пограничниками экипажи пассажирских судов дружили всегда. Рыбачий был закрытым для простого люда, и попасть сюда можно было только по спецпропускам. Экипажи судов были свободны в своих походах за грибами-ягодами, на рыбалку и охоту, но проверить погранцы могли любого. Мы всегда шефствовали над погранзаставой в Пумманках и всегда были в дружеских отношениях с ее командирами. Я знал многих из них, но особые дружеские отношения у меня были с командиром заставы - капитаном Юрой Корнюшенковым. Бывший афганец, всегда приветливый, немногословный, но готовый прийти на помощь в случае необходимости, Юра пользовался особым авторитетом среди военных и членов экипажа теплохода «Канин».
Володя Смирнов – наш мурманский поэт и писатель, часто бывал на Рыбачьем – то у пограничников, то у геологов, а то у лопарей. Вместе с Мишей Орешетой Володя Смирнов облазил весь Рыбачий, Средний и Муста-Тунтури. Часто им помогал начальник пограничников Юра Корнюшенков. А экипаж «Канина» помогал пограничникам в строительстве бани-сауны с бассейном. Во время стоянок в Озерко по просьбе начальника заставы я выделял ему в помощь своих специалистов: плотника с матросами, сварщика, боцмана. Ребята строили, варили, красили. Выделялись краска, кисти, вальки, электроды и прочее необходимое имущество. Когда баня была готова, стал вопрос, чем и как наполнять бассейн. Я предложил протянуть шланги к заливу, поставить насос и качать прямо в бассейн морскую воду. В этом также помогло судно, выделив для этих целей старые списанные пожарные шланги и судовой осушительный запасной насос. Все было сделано быстро и четко. Баня торжественно была введена в строй, благо при бане мы построили и небольшой банкетный зал. Каждую неделю при заходе «Канина» в Озерко Юра приглашал меня и еще некоторых членов экипажа в сауну. Отличное было время… Это называлось шефскими связями.
Как-то Юра пожаловался мне, что на заставе вышла из строя хлебопечка, и пограничникам приходилось закупать хлеб в ресторане «Канина». Это, конечно, не дело. На судне с постройки на камбузе стояла трехсекционная хлебопечь, которая не использовалась по назначению, так как хлеб всегда привозили в Мурманске. Я сказал электромеханику, чтобы он отсоединил одну секцию и помог ее установить на заставе, что и было сделано. Каждый приход Юра привозил нам 7-8 буханок свежеиспеченного, еще теплого и очень вкусного хлеба, который выпекал на заставе солдат-азербайджанец. Пекарь знал свое дело очень хорошо, хотя нигде и не учился специально.
Недалеко от погранзаставы повыше, в сопках находился бывший военный аэродром, на котором всегда было очень много грибов. Один год их было столько много, что, как говорится, – хоть косой коси. Со мной в рейсе был сын Игорь. Ни он, ни я такого количества молодых грибов-красноголовиков не видели ни до, ни после. Все поле аэродрома было просто усыпано грибами, которые повылазили из земли почти одновременно. Почти все шляпки не превышали в диаметре 5 сантиметров. И ни одного червивого! Набрали мы с Игорем их столько, что дома жена смогла переработать эти грибы только за три дня.
Вспомогательные здания заставы: скотные сараи, мастерские, склад и дизельная с насосной. Сегодня (2012 г.) здесь все разрушено и разгромлено. Когда погранзастава была ликвидирована, то все строения забрал себе под базу отдыха наш хозяин ММП – Коля Куликов. Куликов, на базе оставшихся после погранцов различных хороших строений, организовал для себя и «нужных людей» базу отдыха. В Пумманках действительно, можно было сделать отличную базу отдыха! Но, не для «избранных», а для всех желающих побывать на Рыбачьем, но этого не получилось. Пароходство после 2010 года прекратило свои «пустые» нефтеразработки на полуострове, и все потихоньку свернули, зарыв, в обильно политую кровью советских солдат, землю миллионы долларов. Что-то вывезли на материк, что-то утопили при погрузке на тх «Капитан Данилкин», а что-то просто бросили на произвол, в том числе и базу отдыха, которую быстро разворовали и разрушили. Страшно больно мне было об этом узнать от Миши Орешеты. Ведь там было многое, что делалось с моим участием.
Застава мне напоминала хутор. Старшина заставы – Иван, был хозяйственным мужиком, хотя и довольно молодым, лет 25-27. Он был главным организатором и хозяйственником на заставе. В сараях ежегодно стояло 3-4 коровы и бык, в загонах – около 12-15 свиней, были еще и куры. Я как-то предложил Ивану развести еще и кроликов, что он и сделал, купив в Мурманске пару крольчих и кроля. А к 7 ноября в 1990 году привез мне крупного кролика-великана – к праздничному столу. Летом и осенью Иван с рядовыми, когда те не были в наряде, уходил в сопки за грибами-ягодами. К зиме на заставе стояли бочки и бочонки соленых грибов, моченой брусники и морошки, мешки с сушеными грибами и черникой. Жены командиров варили различные виды варенья, закатывали компоты. Юрина застава процветала и считалась на полуострове Рыбачий образцовой.
Любили к Юре приезжать в гости и с проверками различные вышестоящие начальники. Знали, что их здесь всех и примут хорошо: и попарят в баньке-сауне, и устроят рыбалку или охоту на зайцев, да еще в дорогу домой нагрузят семгой, грибами-ягодами и мясцом. Иногда Иван валил из своего карабина и дичь покрупнее - то лося подстрелит, то оленей парочку. Всегда и мне привозил окорок дичи. В общем, отдохнуть здесь было всегда можно очень хорошо. Благо, буквально рядом с заставой ручей семужий протекал, куда рыба заходила регулярно, а лес с дичью начинался через 250-300 метров. Недалеко от заставы находились и знаменитые скалы – «два брата».
Еще об одном факте из жизни пограничников. 9 мая 1990 года мы стояли в Озерко. Выход на Мурманск был по расписанию 10 мая. После возложения венков и торжественных мероприятий у мемориала погибшим воинам 14 армии во время ВОВ, я пригласил высшее командование бригады и начальника погранзаставы к себе на судно, где повара приготовили праздничный обед. Посидели у меня в каюте, подняли тосты за праздник Победы, за погибших воинов, за нынешних защитников полуострова, посмотрели эротический видеофильм – «Греческая смоковница», который был тогда еще в диковинку, и приняли общее решение - ехать на заставу, чтобы пострелять на стрельбище и попариться в сауне. У командира бригады в Озерко бани хорошей еще не было, а каждый его патрон был на учете. Пограничники же стреляли регулярно на стрельбище столько, сколько хотели и из всех видов вооружения. Все же погранцы – передовая линия обороны! Юра патронов не жалел, когда это надо было «для дела».
Приехали на заставу на трех УАЗиках. Сауна была разогрета, столы накрыты. Но все же я попросил Юру сначала пострелять, а уж потом в баню! Стрельбище находилось в 250 метрах от казармы. Со мной был пассажирский помощник Волков Володя и боцман – Юра Трохов. Из военных – полковник Куделя В.В., замполит, начальник тыла, начальник вооружения – подполковники. Младшим по званию был капитан Юра Корнюшенков, он же начальник и хозяин заставы. Рядовые пограничники несли практически все виды вооружения: пулемет, два Калашникова, гранатомет, снайперскую винтовку, пистолеты ТТ и патроны ко всему этому арсеналу – несколько цинков. В общем, постреляли мы на славу. Я поразил практически все мишени, а вот подполковники, что меня очень удивило, делали промах за промахом. Хорошо стрелял и командир бригады Куделя В.В., а начальник заставы, - тот вообще оказался почти снайпером. Чувствовалась афганская закалка! Мне больше всего понравилось быть пулеметчиком и снайпером. Стреляли долго, и я удивлялся, почему это я в армии не служил? Солдатики еле успевали набивать обоймы в калаши и в ленту пулемета.
Расстреляли мы тогда четыре цинка по 500 патронов. Настрелялся на всю жизнь. Как уж Юра списывал эти патроны - не знаю, но душу, он нам дал всем отвести. Дважды даже стрельнул я из гранатомета – учебной болванкой по списанной ГТСке. Ну, а потом была сауна, бассейн и застолье. 45-летие Победы мне запомнилось на всю жизнь. После развала Советского Союза нам досталось сомнительное наследство: разбросанные то тут, то там шахты ракетных комплексов, казармы, базы подводных лодок. Строительство этих режимных объектов стоило государству многих миллиардов, а теперь они разрушаются под колючими ветрами Арктики. Больно, что невероятно сложные, дорогие механизмы и строения, которые еще можно было восстановить, сегодня совсем забросили, будто это никому не нужный сарай.
По покинутым обитателями строениям полуостровов Средний и Рыбачий можно изучать историю расцвета и падения Советского союза, историю несбывшихся надежд и нереализованных планов. Заброшенный поселок подобен одинокому больному человеку: вроде живет, а радости нет. Мы всегда отличались расточительностью. Особенно остро она чувствуется здесь, на полуостровах Рыбачий и Средний, у нашей морской стратегической границы. Это застывший музей советской эпохи. Заброшенные гарнизоны и оборонительные укрепления как шрамы на теле тундры. Они чужеродны. Их много, но каждый из них одинок по-своему, у каждого своя история бегства.
Хочу снова и снова возвращаться к дорогому мне Озерко. Вот как вспоминает об Озерко Виктор Балин, живший в поселке в 1968 году: «Я хорошо помню, как мы с другом убежали из садика с прогулки и пошли к штабу, встали на входе в него, как караул, и отдавали честь всем офицерам, пока нас не нашли матери и не всыпали ремня! Насколько я помню, было в наше время 5 линий домов. Деревянные домики были на первой линии со стороны залива, затем шли «финские», покрытые, кажется, пластинами, 2 линии, затем два ряда каменных. Но ближе к школе стояло несколько деревянных домов на 3, 4 и 5 линиях. Жизнь в Озерко была для нас веселой и счастливой».
Много интересного можно увидеть и на полуострове Средний, по которому я неоднократно путешествовал. Там есть красоты, которых больше нигде не увидишь!
Полуостров Рыбачий и окрестности Озерко навсегда останутся в моей памяти, как лучшие времена моей работы на пассажирском флоте и дружбы с защитниками Родины.