Несколько раз судьба заносила меня на шабашки и, по-моему, первый день самый
романтичный. Первый день – это свежее впечатление от той почти ископаемой дыры,
куда ты волею случая вдруг попал. И при всех особенностях климата и пейзажа меня
больше всего удивляет совсем простая вещь: вот я летел десять часов на самолете и
вдруг обнаруживаю, что и здесь, на краю земли, тоже почему-то живут люди, хотя это
так далеко, что трудно даже представить. И эти расстояния , и невыносимые условия
жизни , и все здесь сурово и непривычно – но живут же! И работают, и влюбляются,
и имеют семьи. И для них это все обычно и неизбежно. А я побуду здесь, потерплю
месяц или дней сорок и уеду в давно знакомую и обустроенную Москву. Как будто я
сходил на экскурсию в музей или в какой-нибудь заповедник.
Конечно, я все понимаю, но все же где-то, помимо моей воли все время сидит такая
мысль: а что они нашли в этой земле, почему не уезжают отсюда, не убегают из этого
плена? И ведь кто-то здесь не просто живет, а и счастлив! Во мне, наверное, говорит
горожанин, который обожает свои бетонные джунгли и, так называемую, цивилизацию.
И для них я тоже несчастный пленник.
Здесь я впервые увидел синеглазую тундру. Синие глаза – это мелкие и крупнее
болотца среди темно-зеленой и жесткой растительности: черники и брусники, кустиков
морошки и голубики. А еще встречаются хворостинки берез, будто растрепанные
веники, а между ними – незнакомые мне цветы в виде белых пушистых кисточек или
перьев каких-то птиц. А вокруг, до самого горизонта – сопки, сопки и…не одного
деревца.
И когда вдруг осознаешь, что деревьев нет вовсе, становится чуть - чуть не по себе и
начинаешь догадываться, насколько суров здешний климат. А зимой, говорят местные,
снега бывает до проводов, которые висят сейчас на столбах на пятиметровой высоте,
и ветер такой, что можно лечь на встречный поток, раскинув руки, и не упадешь.
Чукотка…
" Воспоминания о Чукотке " 1983 год