АРТИСТЫ ИЗ «ТЕЛЬ-АВИВА»
Мы сидели с Палычем на открытой веранде районного ресторана, на берегу Днестра, лениво потягивали сухое красное вино и вели неспешную беседу. Посетителей, несмотря на выходной день, практически не было. Напротив, на молдавской стороне, виднелся громоздкий особняк местного цыганского барона, поражающий взгляд вычурностью отделки.
Вдруг наше внимание привлёк шум и голоса, и в начале зала появилась живописная компания из пяти человек — трёх молодых женщин и двух мужчин ярко выраженной семитской внешности, в довольно яркой и модной одежде. Вели они себя крайне непринуждённо, смеялись и разговаривали столь громко, что вскоре нам стало ясно, что новые посетители ресторана – артисты, вероятно, приезжие. Они расположились за столиком неподалёку от нас и сделали заказ.
...У Палыча разыгралась воображение.
— Слушай, «Отец», а они, наверное, из Израиля, может даже из самого Тель-Авива!
— Палыч, брось фантазировать! Ну, что делать артистам из Тель-Авива в этом заштатном городке? Может из Биробиджана, а скорее всего, наши земляки, из Киева!
Но Палыча такой ход моих мыслей явно не устраивал.
— Да, ты посмотри, какая на них одежда! Где ты в Киеве такую видал?
Яркие импортные «прикиды» действительно впечатляли.
— «Отец, а давай пошлём им бутылку шампанского от нашего стола?
— Палыч! — возмутился донельзя я. — У тебя, что «крыша поехала»? Ты погляди, какой они коньяк под бутерброды с красной икоркой потребляют!
Палыч, прищурясь, поглядел на вызывающее изобилие стола наших соседей и, похоже, мой аргумент показался ему весомым.
… Когда мы брели по дороге к месту своего обитания, Палыча осенила, как ему показалось, совершенно замечательная идея.
— Я знаю — весело произнёс он — как навести порядок на территории палаточного лагеря нашего братского отряда, в яблоневом саду, а заодно и во внешнем облике Индейца Джо!
Палаточный лагерь коллег-археологов действительно был слегка запущен. То здесь, то там встречались многочисленные окурки от сигарет, бумажные обрывки, а зачастую и стеклянные бутылки. Научный сотрудник, известный в кругу друзей и близких знакомых под именем «Индеец Джо», являл собою колоритную личность. Лысоватый, не по летам излишне полный, с широкой курчавой бородой, напичканный знаниями на все случаи жизни, он был добродушным человеком и принадлежал к той же национальности, что и встреченные нами в ресторане артисты. Пребывая в экспедиции, Индеец Джо не очень заморачивался на предмет стрижки, бритья, мытья и прочих цивилизованных привычек.
— Слышишь, Джо! — Палыч коварно «забросил удочку» интриги в чистые воды души Индейца. — Ты знаешь, кто к нам сегодня с визитом пожалует?
— Нет! А кто? — слегка клюнул на приманку, не чувствуя подвоха, добродушный Джо.
— Артисты! Из самого Тель-Авива! Представляешь? Кстати, мы, сидя с ними за одним столиком, между прочим, рассказали и о тебе. Дамы, были заинтригованы, и мы пригласили их в гости!
— И правильно сделали! — воскликнул Индеец Джо и проглотил приманку целиком, вместе с крючком.
— Оно-то правильно, Джо! Но посмотри, в каком виде ваш лагерь, а сам ты на кого похож?
… Индеец Джо, старательно наклоняясь — что для его комплекции было не так и просто — собирал в пакет сигаретные «бычки» и всякий иной мусор, щедро рассеянный по территории экспедиционного лагеря.
Через некоторое время он принялся за себя: мыл голову, брился и даже брызгал на себя непонятно откуда взявшимся одеколоном. Покуривая, Палыч, с удовольствием наблюдал за этими метаморфозами, в первую очередь в облике коллеги.
— Молоток, Джо! Красавец!— всячески поощрял он Индейца. — Теперь не стыдно и археологический лагерь показать, и самому с зарубежными артистами пообщаться!
— А когда они обещали быть, а, Палыч! — вопрошал доверчиво Индеец Джо.
— Сказали к вечеру! — вдохновенно врал Палыч.
До вечера оставалось совсем немного времени. Джо всё чаще выходил на дорогу, пытливо вглядывался вдаль, в надежде увидеть ожидаемых гостей.
...Завечерело. Артисты из «Тель-Авива» всё не появлялись. Индеец Джо стал мрачнеть.
— Ты, это — не в меру громко сказал мне Палыч — сообщи деликатно Джо, что мы его разыграли, а я потихоньку пойду в наше общежитие.
Но исчезнуть Палычу не удалось: Индеец Джо услышал всё!
— Ну, ты и гад, Палыч! — во всё горло заорал оскорблённый в лучших чувствах Джо и всей своей стодвадцатикилограмовой массой кинулся на Палыча.
Палыч с завидной скоростью взобрался на не очень толстое дерево, которое Индеец Джо стал трясти с необычайной яростью. Дерево гнулось вовсе стороны, но Джо никак не удавалось сбросить Палыча, который уцепился за ствол, словно обезьяна.
Наконец Индеец устал. Он усёлся под деревом и стал вытирать обильный пот со лба.
— Джо, ну, я пошутил! И опять же — тебе на пользу: вон сияешь чистотой, как только что отчеканенный рубль! И потом — мне в туалет нужно!
— А вот это меня абсолютно не волнует! — никак не успокаивался разобиженный Индеец. — До утра буду сидеть под деревом, пока не свалишься вниз, паразит этакий!
Я, честно говоря, уже не помню, досидели ли они до утра: Палыч, как обезьяна на дереве, а Индеец Джо — под ним.
Но эта история об «артистах из Тель-Авива» стала со временем известной в экспедиционном фольклоре, обрастая всё новыми и новыми подробностями, которых, как по мне, не было и вовсе…