ОТКРЫТКА
Редко я писал своей бабушке, очень редко. Поздравлял, может быть, с очередным Новым годом да Всемирным женским днем. И вот недавно, взяв по привычке четыре мартовские открытки, разложил их на столе и только тут понял, что одну из них отправить не придется.
Долго я сидел над ней, вспоминая свои детские годы, и было мне одиноко и грустно.
Отец мой никогда не ездил к своей матери, скорее всего, потому, что рано оторвался от дома и воспитывался у дядьев и теток, а мать его, потеряв в тридцатые первого мужа, вышла замуж вторично, и у нее была новая семья.
Я заканчивал второй класс и, узнав про свое детство, про то, что у меня где-то есть бабушка, так запросился к ней, что родители уступили и отправили меня со знакомыми, ехавшими в том же направлении.
Помню ночь, когда высадили меня из поезда на перрон, и тут же, среди огней, туалетного запаха железной дороги, среди вагонного скрипа и лязга, всевозможных теней и незнакомых лиц, услышал я хриплый, но мощный голос:
– Внука у меня не видели?! Вадиком звать. Маленький он. В костюмчике синеньком. Ва-адик! Ва-адик!..
Это и была моя бабка – толстая и шумная.
Помню утро следующего дня. Должно быть, совсем недавно открылись магазины, а бабка уже вернулась домой с большой банкой сока, полной сеткой лимонада и бутылкой коньяка. А было мне тогда девять лет.
Помню застолье и маленькие свежие огурцы, которые бабка еще недозрелыми сорвала в парнике. На стуле я сидел важно и в тот день впервые поднял рюмку наравне со старшими.
Ночью того же дня долго я не мог заснуть, потому что думал о том, как пойду на обещанную мне новым дедушкой рыбалку, все слушал, как стучат и стучат настенные ходики, и вдруг услышал в соседней комнате разговор:
– Ты что? Последние деньги издержала? На какие шиши будем месяц доживать?
– Да ничего, как-нибудь. Внук ведь приехал, внук.
Вскоре я отгостился и уже не приезжал больше.
Много раз приходилось мне позже бывать в гостях у разных людей, многим меня щедро угощали, но вот помнится отчего-то именно та застольная бесшабашность бабки моей и все звучит ее голос: «Да ничего, как-нибудь. Внук ведь приехал, внук».
И не стало бабки...
Но всякий раз, как случится мне ехать поездом – в отпуск ли, по делам ли службы – всякий раз ловлю себя на мысли, что ищу меж провожающих лицо бабки моей, ищу и не нахожу. А так хочется, чтобы кто-нибудь прокричал на всю вокзальную ширь вдогонку тронувшемуся поезду:
– Привет им передавай! Отцу привет, матери привет! И приезжай, ведь жду я, жду... – И еще что-то кричала мне бабка, но я уж не слышал, все быстрее и все дальше уносил меня от нее поезд – не догнать, не расслышать. Не слышу и сейчас, только сижу вот возле окна и посматриваю то в новую темень, то на оставшуюся открытку.
Все смотрю и смотрю...