Гипотеза исследования: сочетание личностного мироотношения с давлением обстоятельств проживания обусловливают читательскую сродственность с Лермонтовым или с Маяковским. Эту обусловленность можно использовать при построении воспитания и идеологической мобилизации людей с различными типами личности для подготовки их к различным обстоятельствам.
Проведено концептуальное исследование фактов деклараций и проявлений поэтических предпочтений ряда известных участников сионистского движения и событий масштабной попытки коммунистического преобразования России.
Мощная напряженность лермонтовского поиска в безмерной системе хронотопов созвучна задачам поиска путей стабильного приемлемого существования в исторически длительной перспективе. Соотнесение поэтических переживаний евреев, связавших себя с марксистским экспериментом в России, и евреев-участников создания сионистского Государства дает ориентиры к деятельности в условиях современных межцивилизационных конфликтов. В причинной связи с обстоятельствами их конкретных жизненных ситуаций, воспринятых философско-политических концепций, выработанных собственных воззрений рассмотрены политические и поэтические судьбы Шаула Черниховского, Хаима Бялика, Бориса Гапонова, Иосифа Уткина, Рувима Фраермана, Владимира Жаботинского, Давида Бен-Гуриона.
Сочетание личностных особенностей с давлением переживаемых обстоятельств представляет, в общем случае, два варианта предпочтений:
1 - если личности свойственно переживать себя Субъектом, ответственным за содержание и качество своего проживания, своего вмешательства во временно предоставленный тварный мир; если такой личности свойственно холистическое, системно-целостное восприятие масштабного и глубокого миропроживания с позиции своего вмешательства; если конкретные обстоятельства проживания не подавляют такую личность, то – отражение своих переживаний такая личность находит в поэзии М. Лермонтова;
2 - если природные склонности и, особенно, давление обстоятельств проживания заставляют человека переживать себя вынужденным приспосабливаться к непосредственным внешним влияниям, заставлять себя оперативно реагировать на условия обстоятельств, то - отражение своих переживаний такой индивидуум находит в поэзии В. Маяковского.
Условно определим первых как «сионистов» - устремленных к поддержанию вечности существования Израиля, а вторых как «прагматиков-коммунистов», побуждаемых решать сиюминутные проблемы в драматических динамичных ситуациях.
СИОНИСТСКАЯ МЕЧТА И ЛЕРМОНТОСКИЙ КОСМОС
Настроение и образы лермонтовской поэзии (Демон, Мцыри) глубоко и точно выразили эмоциональный и мысленный поиск выхода из положения притесняемых и гонимых. Практические действия привели к формированию еврейской государственности с её центральным территориальным ядром и системой разнородных связей с международным сообществом.
Помимо потоков переселенцев в Израиль, которые были побуждаемы и направляемы сионистской пропагандой и организованными усилиями различных учреждений и обществ, было немалое число тех, кто самостоятельными поисками смысла своего проживания приходил к идее переселения и работы на страну. Такие ищущие составили значительное число тех, кто формировал экономику и армию, культуру и науку, - их пассионарность и ставка, прежде всего, на собственные, личностные силы давали практически значимые результаты. Напряженность их чувств и творчества требовала осмысления и выражения – они находили это в лучших произведениях искусства и сами создавали таковое. Русскоязычным в таком состоянии был близок Лермонтов, они старались провести его к своим иноязычным соратникам сквозь языковые барьеры.
Биографии и произведения переводчиков Лермонтова на иврит дают возможность определить смысл созвучия лермонтовских исканий переживаниям этих людей, которые стремились не зря прожить свои жизни.
К 1880-му году исчерпала себя эпоха Гаскалы в России – эпоха увлеченности усвоением европейского образования. В еврейской среде зародились и приобретали все больше приверженцев идеи переселения в Палестину, которые позже оформились в идеологию сионизма. История и культура еврейского народа вступили в новую эпоху, получившую название "национального возрождения". Когда возникла возможность претворить в жизнь пророчество о возвращении, потребовались сложные процессы, связанные с бунтом и попранием святынь, чтобы освободиться от традиционных запретов и искажений. Наиболее заметными вершинными проявлениями этого «бунта» были сионисты и евреи-коммунисты (Троцкий: «Я не еврей, я коммунист»). Настроения «бунта» в системе отношений «Личность – Творец – Общество/государство» были созвучны симфонии лермонтовских переживаний. И лермонтовские образы вместе с энергетикой лермонтовских переживаний были интегрированы в «бунтарскую» культуру. Хотя заповедь возвращения и заселения Земли Израиля является интегральной частью данных нам законов и Божественных указаний, традиционное сознание было не в состоянии проявить необходимую историческую инициативу. Оно предпочло тянуть время и откладывать любые практические действия до прихода Машиаха (Мессии).
В поэзии «бунта» ярчайшим представителем был поэт Шаул Черниховский. В пять лет выучился читать по-русски, в семь — на иврите, а с десяти лет учил Пятикнижие с домашним учителем в группе для русскоязычных еврейских детей; еврейские дисциплины он изучал у частных меламедов – двух юношей, покинувших литовскую иешиву и ушедших "в народ", что было характерно для России той переломной эпохи. Эти меламеды нового типа совмещали еврейские и общие знания. Черниховский - один из основоположников новой поэзии на иврите, переводчик. Его поэзия воспевает внутреннее возрождение через сионизм, освобождение еврейской души. Мотивы стихотворения «Воздушный корабль» отразились в его балладе «На развалинах Бет-Шана» (1896). В «Воздушном корабле» Лермонтов соотносит два «проекта» - проект существования страны и проект личности. Те, кто грезил далекой родиной и на уровне самых туманных ощущений соотносил свое реальное проживание со смутной идеей возврата, /в еврейской среде в явной и в неявной форме культивировались ожидания и желательность возврата на историческую родину/, улавливали родственные ощущения в лермонтовском стихотворении.
Его современник Нахман Бялик учился в литовской иешиве, куда хасидов, к которым относилась семья Бялика, обычно не брали. Но он выдержал шестичасовой экзамен двух суровых раввинов и был единодушно принят. В среду ешиботников из внешнего мира долетали волнующие идеи, что сохранение евреев как народа зависит, в первую очередь, от их культурного самоопределения. Для того, чтобы приобщиться к универсальной культуре, самостоятельно осваивал русский язык.
Под впечатлением собственной молодости еврейские писатели этого времени создали в ивритской литературе образ "лишнего человека", который мучительно проходил свой жизненный путь и фатально не умел вписаться ни в еврейское, ни в какое-либо иное общество. На формирование этого образа повлияли лермонтовские строки из "Думы" ("Печально я гляжу на наше поколенье...): "Так тощий плод, до времени созрелый, / Ни вкуса нашего не радуя, ни глаз, / Висит между цветов, пришлец осиротелый, / И час их красоты – его паденья час!" Их роднило между собой и с Лермонтовым то, что каждый из них – субъект в своем жизненном проекте.
Все, что Жаботинский усвоил в молодости, усвоил вне школы, через книги. К 14 годам знал наизусть Шекспира в русском переводе, Пушкина и Лермонтова. В 17 лет перевел на русский стихотворение «Ворон» Эдгара По. До него это стихотворение переводили Д. Мережковский (1890), К. Бальмонт (1894). Перевод юного Жаботинского, оказавшись столь впечатляющим, печатался даже в советских изданиях, когда лишь одно упоминание его имени могло повлечь немалые неприятности. Но имя дипломатично умалчивалось, а псевдоним Альталена проблем не вызывал - перевод, мол, сделан русским итальянского происхождения [1].
Мироощущение, в которое входило ощущение будущих ситуаций на основе ощущения сложных системных зависимостей, ценностными критериями, поэтическим языком выражения глубоких смыслов – все это делало Жаботинского ментально близким Лермонтову. Это давало ему возможность черпать энергию лермонтовского переживания, обогащать свою аргументацию лермонтовскими мыслями и формами. Поступив на юрфак Бернского университета, включился в жизнь «русской колонии» из трех сотен молодых людей, в большинстве своем евреев. Некоторые бежали от притеснений и полиции, некоторых не приняли в российские университеты из-за «процентной нормы». Спорили о мировых проблемах: путях изменения политического режима в России, сущности революции, социализме и сионизме и прочих «измах». Семнадцатилетний юноша назвал себя сионистом, отметил ненависть, окружавшую евреев в Европе и предсказал «Варфоломеевскую ночь». Заявил – «Единственный путь – это всеобщая репатриация евреев в свою страну». Собрание взорвалось, Жаботинского сочли антисемитом-провокатором. Пророческие слова всегда воспринимаются трудно. Он повторит такой призыв через 40 лет, накануне Второй мировой войны, и удостоится еще более бурного неприятия. В 18 лет он написал одно из лучших своих стихотворений «Город Мира» (он имел в виду Иерусалим).
Над костром моим синеет
ширь ночного небосклона.
Тихо дремлют в отдаленьи
стены скорбного Сиона.
…Там, вдали, где тьма густая,
струны стонут, надрываясь,
разбиваясь и рыдая;
тихий голос где-то плачет
или, может быть, поет, -
над Сионом легкий призрак
белой женщины плывет.
… И, шепча свои молитвы,
встал араб неторопливо.
«Да прославится Всевышний,
нам явивший это диво.
Этот призрак – Город Мира.
Я слыхал, что каждый год
песню скорби над Сионом
эта женщина поет.
Я слыхал среди арабов:
Тот, пред Кем благоговеем,
обещал во дни былые
эту землю иудеям.
Нет владыки кроме Б-га –
Ла Иллаху иль Алла! –
Злоба сильных только глина,
слово Г-спода – скала.
Но столетья проходили,
и в печали непрестанной
скорбно жили иудеи
вне страны обетованной, –
жили, родины и чести
волей рока лишены,
только веру сохранивши
от великой старины…
Как и у Лермонтова, у Жаботинского не было личных впечатлений о земле, по которой ходили библейские Пророки. Но, данное от природы и развитое философское и поэтическое вИдение позволили вырисовать впечатляющие пейзаж и сюжет.
В 1901 г. В. Розанов встретил в Риме В. Жаботинского (тот продолжал учебу в Италии). Розанов - человек, тонко чувствующий смыслы, глубоко декодирующий знаки их проявлений. По свидетельству А. Белого, его отличала способность чувствовать «апокалипсический ритм времени» [2]. Николай Бердяев: Чтение Розанова — чувственное наслаждение. Трудно передать своими словами мысли Розанова. Да у него и нет никаких мыслей. Всё заключено в органической жизни слов ... Слова у него не символы мысли, а плоть и кровь … это какая-то первородная биология, переживаемая как мистика [3]. И вот что отметил Розанов при той встрече с Жаботинским в Италии. «Худенький молоденький еврей, почти мальчик, он был тогда типичным русским интеллигентным евреем, подсмеивавшимся над некоторыми древнееврейскими заветами, составляющими неудобство в быту, в жизни. ... Весь ушел в русские интересы, русский дух, русскую интеллигентность. А на развалинах Колизея в глубокую ночь он в упоении читал из Лермонтова: «Ликует буйный Рим, торжественно гремит…». Вслед за Лермонтовым, и Розанов, и Жаботинский выделили в своих переживаниях скульптуру умирающего гладиатора. «Чудный гладиатор этот дал мне пережить несколько истинно христианских минут» [4]. Все они отметили душу, охватившую взором умирающего соотнесенность ограниченной во времени и обусловленной конкретными обстоятельствами земной жизни с безмерным во времени, пространстве и смыслах мирозданием.
Поэзия лермонтовского стиха, поэзия художника-скульптора дали выражение ощущению этой соотнесенности, позволили отрефлексировать её. Рефлексия над собственным историческим бытием формирует поле культуры, связующее человека и вселенную в её антропосообразной части. И проблемы, возникающие в среде людей, ощущаются, осмысляются и решаются (их решение генерируется), прежде всего, в пространстве культуры. Культура, порожденная человеком, становится посредником между ним и мирозданием, давая субъекту адаптационные возможности. Сквозь языки и коды культуры проступает мир сущего, та самая жизнепричинность, которая нигде более не обнаруживает себя с очевидностью. В случае, если у человека такое ощущение является сильным и глубоко содержательным, если есть мужество не уклониться от переживания этого ощущения и пытаться его лелеять и осмысливать, если есть талант рационально или художественно осмыслить его, то получается судьба типа лермонтовской. Чем Лермонтов и интересен – он дал подбадривающий других образец отношения к переживанию такого ощущения, он дал образцы осмысления и выражения.
Мелькают, — близок час…. вот луч воображенья
Сверкнул в его душе… пред ним шумит Дунай…
И родина цветет…. свободный жизни край;
Он видит …
. . . . . . . .
Не так ли ты, о европейский мир,
Когда-то пламенных мечтателей кумир,
К могиле клонишься бесславной головою,
Измученный в борьбе сомнений и страстей,
Без веры, без надежд — игралище детей,
Осмеянный ликующей толпою!
И пред кончиною ты взоры обратил
С глубоким вздохом сожаленья
На юность светлую, исполненную сил,
Которую давно для язвы просвещенья,
Для гордой роскоши беспечно ты забыл:
Стараясь заглушить последние страданья,
Ты жадно слушаешь и песни старины,
И рыцарских времен волшебные преданья -
Насмешливых льстецов несбыточные сны. («Умирающий гладиатор»)
Сочетание а) озабоченности смысловой оправданностью жизни и качеством проживания с б) способностью видеть индивидуальные жизни и мироздание в системно-целостных масштабах и отношениях – то общее, что свойственно этим трем личностям – Лермонтову, Розанову, Жаботинскому.
1903 год стал поворотным в жизни Жаботинского. Перед ним встал во всей своей мрачности еврейский вопрос. Начало его сионистской деятельности в России связано с идеей самообороны. В канун пасхи распространились слухи о предстоящем погроме. Жаботинский немедленно стал действовать. Послал письма наиболее известным деятелям Одессы и предложил им организовать отряд самообороны. Ни от кого из них ответа не получил. Это было первое знакомство с еврейской пассивностью, вызванной страхом и завышенным доверием госинститутам. С тех пор ему предстояло всю жизнь бороться в поле этих явлений. В борьбе существенную роль играло поэтическое слово с особым проявлением русского поэтического слова. Философской, этической и энергетической мощью лермонтовского слова Жаботинский был уже очарован. Розанов отмечает эволюционный скачок в настроениях Жаботинского: «Его потрясли погромы… Жаботинский весь ушел в сионистскую мечту...». Свидетельством боевой настроенности может послужить факт перевода им на иврит «Спартака» Р. Джованьоли. В годы Первой мировой войны вместе с полным георгиевским кавалером, уроженцем Пятигорска Иосифом Трумпельдором формируют Еврейский легион в составе британских войск, который должен был, по замыслу Жаботинского, закрепить за еврейским народом моральное право на возвращение в Палестину.
Видевший более сложную систему социальных отношений, чем просто подсистема экономических отношений, Жаботинский не разделял мнения тех, кто делал ставку на интернационализм угнетаемых социальных слоев. Другой лидер Бен-Гурион, практический создатель Государства, был левым прагматиком, видевшим задачу в создании общества, основанного на социалистических или коммунистических идеалах. В 1934 г. два вождя встретились в попытке преодолеть раскол. В 2012 г. на сценах израильских театров попытались воспроизвести смыслы и формы этой встречи. От статьи 1901 г. о Чехове и Горьком до автобиографии, написанной на склоне лет, Жаботинский доказывал, что необходимым условием для широкого и прочного усвоения какой-либо идеи или тенденции, заложенной в литературном произведении, является именно ее фабульное воплощение [5,6]. В накале спора с прагматиком Бен-Гурионом эта увлеченность фабулой породила прочтение лермонтовского «Паруса» в качестве мифопоэтического аргумента.
Давид Шимони (1886—1956), выходец из Белоруссии, в годы Первой мировой войны работал в России, преподавал литературу на иврите. С 1920 жил в Эрец-Исраэль, где также преподавал литературу. Испытал влияние Лермонтова, на протяжении всей жизни переводил произв. Л. на иврит. Переводы Шимони из Лермонтова признаны лучшими на языке иврит; отмечены премией им. Ш. Черниховского.
Иосиф Уткин, как и подавляющее большинство еврейских юношей в Гражданскую войну принял сторону красных. Вступил в Рабочую дружину в Иркутске. Потом, в составе первой добровольческой группы иркутского комсомола выехал на Дальневосточный фронт. После Гражданской - газетный репортер, публикует стихи. В послереволюционные годы в переживаниях и проявлениях И. Уткина “мягкий лиризм противостоял железному громыханию пролеткультовщины” (Е. Евтушенко в Антологии Русской поэзии “Строфы века”). По приглашению Горького, три поэта Уткин, Жаров, Безыменский приехали к нему на Капри. Горький оценил: “Талантливы. Особенно первый… это натура”. Первая книга вышла 1927 г. Луначарский выделил Уткина из числа прочих поэтов и отметил, что в его стихах явно прослушивается “музыка перестройки наших инструментов с боевого лада на культурный”.
На гребне успеха Иосиф Уткин попал в литературное начальство - завлитотдела в “Комсомольской правде”, завотдела поэзии в Издательстве художественной литературы. Вершитель поэтических судеб не изображал из себя мэтра. На вечере в ВХУТЕМАСе, когда Иосиф Уткин закончил чтение своей “Повести о рыжем Мотэле”, Маяковский демонстративно поднялся со своего места, и в знак полного одобрения, пожал ему руку. Маяковский, как утверждали близкие ему люди, был человеком завистливым, снисходительно и свысока относился к собратьям по перу. Масштаб переживаний И. Уткина был выше мелочного противостояния притязаниям В. Маяковского. В начале Великой Отечественной войны - добровольцем на фронт. Ранен. После госпиталя снова в строй, участвовал в боях и освещал их на страницах “Правды” и “Известий”. В 1944 г. погиб, возвращаясь из командировки в партизанский отряд. При нем был томик Лермонтова. Лермонтовские образы помогли ухватить и выразить настроение в одном из самых известных стихотворений о войне:
Над землянкой в синей бездне
И покой и тишина.
Орденами всех созвездий
Ночь бойца награждена.
Голосок на левом фланге.
То ли девушка поет,
То ли лермонтовский ангел
Продолжает свой полет.
Вслед за песней выстрел треснет -
Звук оборванной струны.
Это выстрелят по песне
С той, с немецкой стороны.
Голосок на левом фланге
Оборвется, смолкнет вдруг…
Будто лермонтовский ангел
Душу выронит из рук… (“Затишье”)
СДАЙСЯ ВРАГ! ЗАМРИ И ЛЯГ! (В. Маяковский)
Другая линия: Дм. Фурманов, Р. Фраерман. Оба попали в поток исполнения ленинских директив уничтожать чуждые коммунистической перспективе культуру и её носителей. Записки Ленина из ЦПА ИМЛ:
1. «... Принять военные меры, т. е. постараться наказать Латвию и Эстляндию военным образом (например, «на плечах» Балаховича перейти где-либо границу на 1 версту и повесить там 100 – 1000 их чиновников и богачей)» (ЦПА ИМЛ, ф. 2, оп. 2, д. 447).
2. «Прекрасный план. Доканчивайте его вместе с Дзержинским. Под видом «зеленых» (мы потом на них и свалим) пойдем на 10 – 20 верст и перевешаем кулаков, попов, помещиков. Премия 100 000 руб. за повешенного» (ЦПА ИМЛ, ф. 2, оп. 2, д. 380)
Оба будущих советских писателя, пока, в Гражданскую, комиссарами – один при В. Чапаеве, другой - в компании увлеченных руководителей соединения партизанских отрядов дальневосточного Приморья. Оставляя город Николаевск-на-Амуре применили тактику «выжженой земли» - «Чёрная, страшная равнина, утканная печными трубами, грудами кирпича, ржавого кровельного железа, горелыми брёвнами. Остатки населения ютятся по разным сараям, баракам и лачужкам. Прошло два года после кровавых событий, но печать ужаса и горя осталась у этих людей. … партизаны пороли, пытали, расстреливали, жгли, кололи штыками, рубили шашками и топорами, насиловали, грабили, убивали колотушками для глушения рыбы, вспарывали животы, разбивали черепа грудным младенцам…». Вот окружение комиссара Фраермана:
1 - 35 лет; входил в президиум исполнительного комитета как председатель; коммунист; учитель села Богородского; родом из Курмыжского уезда села Ручей (составлял самые первые списки на уничтожение жителей города исходя из убеждений, возглавлял комиссию по зачистке тюрьмы, по признанию на суде, беседовал с Нечаевым о нехватке молока, и о том, что "буржуазные дети свыше 12-13 лет уже неисправимы и вредны", что было воспринято, как призыв к уничтожению детей, в вязи с нехваткой продуктов)
4 - 33 года; один из партизанских командиров, комиссар труда; максималист; бывший каторжанин Нерчинской каторги, активный член контрразведки соединения, его имя, наряду с Морозовым, было самым страшным, наводящим ужас на население (" поигрывая узким ремешком, в черной рубахе, в модных в то время широких галифе, заправленных в унты в подражение командиру всего соединения, бахвалился, как допрашивал священника — учителя Закона Божия из реального училища. Он выпускал пулю за пулей над его головой, и тот через неделю встретил его сумасшедшими выкриками")
7 (Оська Кручённый) - 64 года; член Чрезвычайной следственной комиссии ; с 1874 года жизнь его шла по тюрьмам и острогам Сахалинской каторги за уголовные преступления.
— Принимали ли вы участие в убийстве женщин и детей?
— Рубил. По приговору Сасова, Куликова и других.
— Рубили?
— Рубил. Нам это в привычку» - из допроса на суде в Керби после сожжения города
8 -19 лет; адьютант командира соединения (партизан для особых поручений при Тряпицыне), охарактеризован как преступный элемент (в протоколах допросов в Керби)
17 - 29 лет; работник следственной комиссии; лично пытал и убивал многих, его имя наводило ужас на население
В конкретной деятельности по «уничтожению»; в этой «буче, боевой, кипучей» дальняя коммунистическая перспектива была фоновым ощущением, а темпы кровавой работы в кругу живущих текущим мгновением побуждали вспоминать Маяковского и подготавливали послевоенную увлеченность им, напрягаться соответствовать…
Такое же происходило и с командиром фронтовых разведчиков, преодолевавшего все военные годы, среди прочего, и свое слабое зрение, потом писателем Эммануилом Казакевичем.
Израиль маленькая страна. И в Книге памяти записывают каждого погибшего в боевых действиях или теракте. Последний день боевых действий Второй ливанской войны, 13 августа 2006 года, унес жизни восьми военнослужащих, в том числе – двух репатриантов: 20-летнего старшего сержанта Евгения Тимофеева и 23-летнего старшего сержанта Петра Охотского. Семья Охотских приехала из белорусской Орши в 1996 году, когда Пете было 13 лет. В 17 начал участвовать в израильской начальной военной подготовке. "Там впервые соприкоснулся с таким понятием, как десантные войска. Но нельзя сказать, что он впервые узнал об армии – его первые книжками были "Бородино" и "Василий Теркин". Мне он напоминал русских офицеров, для которых слова честь и достоинство были не простым звуком. Он к этим понятиям очень серьезно относился", – рассказывает отец.
Незадолго до демобилизации решит пройти гиюр – обращение в иудаизм - "Я останусь русским парнем Петей, но я живу здесь, я воюю за эту страну, и хочу чувствовать себя полностью сопричастным".
… во время боя боевики заставили их залечь, и Петя встал с пулеметом и пошел в атаку, подавляя огневые точки врага. За ним пошли все.
http://newsru.co.il/israel/05may2014/petr_evgeny_201.html
ПОЧЕМУ – ЛЕРМОНТОВ?
Одной из существенных характеристик личности, определяющей направленность её активности во взаимоотношениях со средой проживания, является индивидуально свойственное личности соотношение побужденности на самоактуализацию и побужденности на самореализацию. Содержанием побужденности на самоактуализацию является приоритетность переживания, приоритетность мотивов к раскрытию и использованию собственных духовных и физических потенций, активов с вмешательством во внешнюю среду. Например, - с вмешательством познания среды и своих отношений с ней. Содержанием побужденности на самореализацию является приоритетность получаемых реакций от внешней среды над переживаниями фактов раскрытия и использования собственных духовных и физических потенций, активов. В случае самоактуализации переживается «как я проживаю себя, свои способности». В случае самореализации переживается «что я получил во внешней среде, из внешней среды».
Лермонтов ощущает и осознает себя=свою душу носителем бесконечной устремленности «Неисполнимые желанья… стремиться К тому, что не должно свершиться» к поиску («искать») системной гармонии - «В себе и в мире совершенства» («Когда б в покорности незнанья...»). С освоением обиходной практикой исследований идей Маслоу, Адлера, Левина, Фромма появилась возможность более адекватно определить жизненную установку Лермонтова – самоактуализацию в сложной системе взаимотношений «Личность - среда проживания, безграничная в пространстве и времени» [7-10]. Современный Израиль с его корневой проблемой – участник этой среды в её пространственной и временной безмерности.
Жизнь М. Ю. Лермонтова, запротоколированная, прежде всего, в его литературном наследии, заключалась в сверхнапряженном поиске смыслов самоактуализации и попытках полноценной самоактуализации. Современной ему средой проживания эти поиски и эти попытки не были востребованны. Проявления поисков и попыток вызывали реакции отчуждения – прижизненная социальная реализация личности была, мягко сказать, неблагополучной. Для тех же, кто переживает позывы к самоактуализации, кто готов соответствовать вызовам среды к радикальным преобразованиям в ней, энергия таких переживаний и контуры системы таких отношений внутреннего мира личности со средой, запротоколированные в лермонтовском прецеденте, являются мощным эмоциональным и интеллектуальным ресурсом.
А читатель переживает такой процесс:
Ощущение и некоторое осознание своей проблематики –> при чтении текста Поэта распознает совпадающие детали проблемных ситуаций, представленной в стихах и своей, –> распознавание переходит в вИдение своей проблемы в представленной Поэтом проблеме –> видение оказывается более четким и потому проясняющим, а энергетика поэтического послания оказывает мобилизующее действие. Талантливо сформированные Поэтом мифообразы дают возможность «зацепиться» читательскому распознаванию и восприятию энергетической подпитки.
Все «мятежники» подпитываются энергией друг от друга – это имеет форму уважительного интереса друг к другу, к опыту друг друга, к переживаниям другого подобного тебе по состоянию мятежа. Мятеж против «зла» в различных его содержаниях естественно, логично развивается в претензию к Тому, кто все создал, все знает, все определил. Возникает богоборчество, разное в конкретных выражениях, но общее наличием одного и того же адресата протеста и потребностью в энергии для существования. Эти смыслы объединяют симпатией и интересом прецедент Демона, переживания Лермонтова, каждое поколение людей. Протест лермонтовских героев созвучен переживаниям тех, 1) кто выстроил и намерен дальше строить свое существование в конкретном ареале и на конкретном уровне комфортности, 2) кому объявлено, что по интересам, настроениям и воле региональных соседей им предстоит прекратить существование, и 2) кто помнит трагедии таких состоявшихся гонений.
Сочетание а) нынешних темпов осуществления военного доступа на отдаленные географические цели с б) общемировым характером СМИ - формирует распространенность интерпретации отдельных событий в контексте мировых межцивилизационных конфликтов. При переживании такого контекста возникают переживания представлений о перспективе заката «своей» цивилизации. Это, далее, порождает эсхатологические переживания.
С того детского периода, когда «обычный» ребенок исподволь воспринимает от окружения внешне наводимые жизненные ориентиры, Михаил Лермонтов сочетанием природных качеств характера и внешних обстоятельств оказался направленным на поиски собственного отношения к жизни. «Тяжелым» и счастливым для потомков подарком природы стало то, что в характере оказалась способность не поддаваться давлению внешних обстоятельств, не поддаваться присутствующим в характере каждого человека тормозящим, по-своему защитным компонентам – ленности и осторожности, которые ведут к податливости в поведении. И вторая, тоже «тяжелая», драматизирующая судьбу, но счастливая для потомков-наследников продукции состоявшейся судьбы, компонента личности – ориентирование в жизненном пространстве – оказалась изначально точно определенной. Ощущаемая им и втягивающая в себя зона жизненного интереса – «синергетический аттрактор», - с опорой на предоставленный нам его произведениями «протокол» духовного проживания, может быть определена так: выявить и выполнить, как можно в большей степени, миссию своей жизни.
Лермонтов «отрабатывал» внешнее проживание в сочетании двух вариантов: а) выполнял по необходимости требования среды – учился, служил, отбывал светские обязанности; б) дружил, искренне общался, пытался любить и быть любимым. Поменяй он установку самоактуализации на самореализацию, после его умственных «тренировок», стихотворных и прозаических, «продуктивного» поведения, он мог бы добиваться в современном ему обществе и личных, и служебных, и литературных успехов. Но, он не видел в обществе (и объективно не имел) того внешнего ресурса, с вовлечением которого в свою деятельность можно было бы что-то ЦЕЛЕСООБРАЗНОЕ практически делать.
Будучи, как сильная, весьма жизнеспособная Личность, хорошо приспособленным к эффективному поведению в среде проживания, к обмену с внешней средой, он управлял использованием своего внутреннего проживания с внутренним обменом со средой (среда для него имеет временной масштаб, перекрывающий период его физической жизни, и охватывает как осмысляемое им предшествующее прошлое человеческой культуры с древнейшим иудейским периодом её, так и будущее с активно прорабатываемым лермонтовским нравственным, эмоциональным и философским наследием).
Философия Лермонтова это философия действия, начинающегося с выявления цели действия. Потому что жизнь дана для действия; понимание только поддерживает/предшествует определению цели проживания-действия и, затем, целесообразному действию. Но, Поэту, в силу объективных причин, пришлось сконцентрироваться именно на этапе понимания.
В поисках собственной, личностной гармонии между побуждениями самоактуализации и побуждениями самореализации нужна ОСМЫСЛЕННАЯ деятельность, не праздные удовольствия. И не «обольщенья света» влекут поэта, не о них он пишет в этих стихах. Его влекут, он «жаждет» вызовов по СМЫСЛУ данной ему жизни; «земное упоенье» не обязательно «обольщенья света» для того, кто «вдохновлен», кто «С деятельной и пылкою душой». Ему дана земная жизнь и он «не пленен небесной красотой» - ему здесь надо выявить и актуализировать смысл данной ему жизни. Беря у «небесной красоты» смысловые ориентиры и энергию следования смыслам:
Взлелеянный на лоне вдохновенья,
С деятельной и пылкою душой,
Я не пленен небесной красотой;
…
И я к высокому, в порыве дум живых,
И я душой летел во дни былые; («К другу»)
Отсутствие знания смысла жизни порождало ощущение преданности Творцом, изгнанности. Сочетание этого ощущения с ощущением наличия в себе значительной жизненной силы роднило с демонами. Мир, в который ему дана жизнь, он рассматривал как поле самоактуализации. В год 100-летнего юбилея Поэта исследователь отметил «Антитеза земли и неба порождала тяжелую рефлексию, которая требовала примиряющего исхода в каком-нибудь синтезе». Сегодня представляется более точным определить предмет творческих размышлений Поэта, как трехкомпонентную систему «Личность, которой дана жизнь – Давший жизнь, наделивший её каким-то смыслом – Среда проживания». Муками Поэта были усилия по системному синтезу. И «тяжелая рефлексия» - усилия синтеза в условиях, когда одна из компонент – наделяющий смыслом - включению в синтез не поддавалась – не было востребованности в органичном соединении всех трех. Органичному соединению мешала искусственная искажающая включенность Церкви в триаду отношений на линию между Творцом и теми, кто не убегает познаванья истины. «С небом гордая вражда» - не была вражда противника неба, а была борьба разгадчика за разгадку порученного небом. Верно подметив и выразив «демонское начало живет во всех сильных людях», автор 100-летней давности не смог дать душевному состоянию таких людей более рациональное объяснение и описание [11]. Не смог рационально расшифровать «демонические» метафоры Лермонтова.
Анализ результатов социо- и этнопсихологических разработок, в которых исследовались самопредставления русских, выявлено, что личность сама по себе не является ценностью в русской культуре. Зато если человек находит свое место в этом мире, то есть смысл своей жизни, то «становится частью самого космоса… его элементом, который может активно влиять, воздействовать на всю систему, во всяком случае, он чувствует, что он с ней взаимодействует» [12, с. 185]. В этом смысле, русский характер – приспособительный, направлен на приспособление к среде, на самореализацию; локус контроля – внешний («на миру и смерть красна»; соборность;…).
Выстраивание английской колониальной империи, включая масштабную колонизацию Северной Америки, строилось, в значительной степени, за счет тех, кто сумел быть Личностью. И когда англоязычная культура (прежде всего, в лице США или, по крайней мере, под её лидерством) перестала быть островной, взяла на себя «ответственность» за весь мир, как культурно-психологический ресурс (базовый, порождающий эффективность использования остальных ресурсов), то сделала ставку на Личность. Это отразилось в том, что герои англоязычной литературы – борцы, в то время как герои русской литературы – страдальцы, «борьба» которых, если борются, выражается в борьбе со страданиями, в стоическом, героическом переживании страданий. И сами страдания возникают из-за того, что твой «мир», «собор» кем-то или чем-то внешним притеснен, или ты не вписался в «мир».
Сущность культуры, рожденная из противопоставления «я – мир», задает модель присутствия ее субъекта через формулу «я в мире», которая является специфически человеческим способом существования (внутреннее присутствие во внешней реальности). Человеческая субъектность проявляется в форме практического освоения мира, реализующая именно практические отношения человека к самому себе, к другому человеку, обществу, миру. Не имея возможности проявить энергию самоактуализации, Лермонтов исследовал её самою. Определял её структуру, интенсивность в соизмерении с (моделируемым) миром. Он определял параметры внешнего мира и моделировал варианты субъектного, НЕПРИСПОСОБИТЕЛЬНОГО вмешательства в него. И в этих «мысленных» исследованиях-экспериментах в параметрах мира он различал субъектную сосредоточенность на себе и устойчивость своей самости у евреев (драма «Испанцы»).
Поэт не продуцировал специальным образом объекты культуры - они появлялись попутно, он продуцировал свое проживание. Поскольку он – носитель вполне определенного интереса «понять смысл своей жизни и актуализировать его», его деятельность можно определять как «политическую» - хотел эффективно использовать себя на двух этапах процессов проживания: 1) на этапе ориентирования в себе и среде проживания и 2) на этапе непринудительного направления других в найденных им ориентирах. И все, с кем он имел дело – реальные и вымышленные, современники и люди других времен, непосредственно и опосредованно доступные, - тоже являются носителями интересов: кто-то заинтересован понять смысл своего проживания и прожить как можно ближе к смыслу, кто-то прячется от осмысления и осмысленного проживания, кто-то пытается навязывать другим ложные для них смыслы и использовать этих других в своих конкретных интересах. Взаимоотношения всех этих лиц и групп лиц есть поле политических отношений. Лермонтов – сильный, эффективный участник этих отношений. Сильный тем, что 1) твердо и последовательно решал свою задачу – развить ориентированность в смыслах проживания; 2) был талантлив многое скрытое от других почувствовать и выразительно представить другим. Эффективный – за короткую жизнь сумел многое выявить и передать другим вместе с энергией воодушевляющего примера.
Поэт предлагает и общепринятую метафору, и цитируемый чужой вариант метафоры, и собственный вариант метафоры в качестве символа для распознавания отношений при ориентации в поле интересов, для нацеливания в системе отношений и для мобилизации энергетического потенциала. А читатель/зритель может принять или не принять предложение. Такой перевод метафоры в символ может осуществить сам читатель, если у него есть потребность в этом и готовность к этому. Третья сторона, заинтересованная в читателе, как деятеле, может вмешаться в область доступа читателя к каналам ориентационного и энергетического воздействия от Поэта к читателю.
Сейчас, когда Израиль переживает многосторонний кризис, включая кризис пассионарности:
- сионизм выполнил свои основные задачи;
- идеология, которая осуществила свои цели и которая не может выдвигать новые цели и задачи, более не релевантна для жизни нации;
- народ Израиля нуждается в настоящих идеалах, которые придадут смысл его пребыванию в Эрец Исраэль (Государстве Израиль).
Из кризиса рождается и вырастает новая действительность. Образы лермонтовских произведений позволяют прочувствовать, осмыслить бесконечно сложную систему «жизнь», выразить и осмыслить ощущения, находить свою «нишу» в жизни. Энергия лермонтовской поэзии, прежде всего, на языке оригинала, затем через лучшие переводы, может подпитывать необходимые динамизм, стойкость, решительность.
ВЫВОД ДЛЯ ПРАКТИЧЕСКОЙ ПОЛИТИКИ.
«Механизм» воспитания и идеологической мобилизации человеческого ресурса иудео-христианской цивилизации должен представлять собой систему из двух подсистем:
- воспитание социального слоя тех, кто способен и кому предстоит решать задачи стратегического уровня, уровня исторической перспективы;
- воспитание социального слоя тех, кто способен и кому предстоит переживать сложные оперативные ситуации.
В первом поле имеет смысл в полной мере использовать мощь лермонтовского наследия, второму полю соответствует энергия «агитатора, горлана, главаря».
(В 2018 этот материал был представлен в докладе на конференции Межрегиональной тьюторской ассоциации в Москве)
1. Матвей Гейзер. ПРИДЕТ ДЕНЬ. ЛЕХАИМ. ДЕКАБРЬ 2000.
2. Белый Андрей. Воспоминания об Александре Александровиче Блоке.//Александр Блок в воспоминаниях современников. — М., 1980.
3. Николай Бердяев. Типы религиозной мысли в России. Собрание сочинений. Т. III. Париж: YMCA-Press, 1989.
4. Розанов В.В. Итальянские впечатления. Спб., 1909.
5. Giabotinski, Vladimiro. Anton Cekhof e Massimo Gorki // Nuova Antologia, Vol.96. Roma, 1901.
6. Zhabotinski Ze’ev. Sipur yamay // Autobiografiah (Ketavim). Yerushalaim, 1947.
7. А. Маслоу. Мотивация и личность. СПб.: Евразия, 1999.
8. А. Адлер. Индивидуальная психология как путь к познанию и самопознанию человека. "Наука жить", Киев, 1997
9. К. Левин. Динамическая психология: Избранные труды. М.: Смысл, 2001
10. Э. Фромм. Человек для самого себя. Исследование психологических проблем этики. Москва: Аст, 2010
11. Сакулин П. Земля и небо в поэзии Лермонтова, «Рус. мысль», кн. 10, 1914.
12. Касьянова К. О русском национальном характере. М., Институт национальной модели экономики, 1994.