Приложение №1. к главе "Армейские потешки"
Подборку воспоминаний о "политтружениках" решил выдать отдельным приложением к этой главе. Во - первых потому, что хотел выразить своё мнение об этой категории военных специалистов.
Со времён, славной памяти, Василия Ивановича Чапаева, наиболее широко известный всем факт: его комиссар Дмитрий Андреевич Фурманов, впоследствии писатель, в своём романе сам признавал, что приставлен к легендарному Комдиву с целью контроля за его действиями. Дабы не искривлялась партийная линия беспартийным командиром.
Прошли времена... Командиры стали сплошь партийными, без этого ни - ни (!), прошли обучение в специализированных военных заведениях. Короче, выросли и поумнели...
А комиссаров, читай политработников, так нигде и не готовили. На низшие должности политработников, до капитана - майора набирали из числа несостоявшихся технарей и командиров, проявивших себя (ну, чего проще?) в качестве секретарей комсомольских и партийных войсковых подразделений, солидным подспорьем были комсомольские руководители на "гражданке", так и не доросшие для занятия партийных должностей, но желающих элементарно "кушать". С этой категорией, далёких от Армии , людей мне приходилось сталкиваться неоднократно.
Была, правда, Политакадемия им. В.И. Ленина, готовившая политработников, но уже более высокого уровня, туда поступали поднакопившие стаж из вышеперечисленных категорий, не успевшие себя окончательно дискредитировать или спиться от безделья.
Каюсь, в лейтенантские годы один раз написал рапорт о поступлении именно в неё, там был факультет военной журналистики; хотелось сорваться "с крючка" у отчима и вернуться к мечте своего детства. Замполит полка подполковник Котов (см "Немедленно отодрать всех..."), с которым я уже успел войти в политический "конфликт" (см. "Детство"), в ответ заверил меня, что в эти стены я смогу попасть не ранее, чем лет через десять после его смерти. Я в ответ пообещал набраться терпения и подождать хотя бы первого по сроку события.
Кстати, один из жителей нашей "Общаги" Валера Лейба поступил именно туда на юридический факультет, с отличием его закончил, дослужился до полковника. На сегодняшний день обладатель всех самых высших юридически - адвокатских титулов. На мой взгляд, если бы советник Президента господин Барщевский выгодно не засветился в телепередаче "Что, где, когда", быть бы советником моему приятелю по "Общаге"
Наконец, кому - то стало ясно, что командиры и инженеры, получившие достойное военное образование на порядок превосходят профессионализмом тех, кто поставлен блюсти их нравственность, преданность и любовь к Отечеству. Создали политучилища, готовившие офицеров низшего звена ( рота, батальон). Захватил по своей службе нескольких выпускников Львовского политучилища с великолепной эрудицией и острым желанием, наконец - то, заниматься воспитательной работой с подчинёнными, даже (супердостижение!) с рядовыми и сержантами.
Но юные выпускники, попав под начало многоопытних бездельников, часто теряли интерес к тому, чему их обучили в училище, уж, больно велик был соблазн.
В конце этого приложения я припомню и отдам должное тем, кто действительно вызывал уважение своей деятельностью на ниве воспитания и поддержания уставной жизни в войсках.
Самое обидное, за всю службу я ни разу не был свидетелем того, чтобы за ЧП, произошедшее в воинской части, сняли хотя бы одного политтруженника; непотопляемая категория. Снимали командиров, начальников штаба, был случай сняли вооруженца, но чтобы замполита. Раз нигде не виноват, значит ни за что не отвечал! Но зато как закладывали! Сказка!!!
Опять же в хронологическом порядке, итак,
ПОЛИТТРУЖЕНИКИ.
В ряды КПСС из кабинета, шагом марш!!!
Начальник Политотдела ЛЗАТУ полковник Рудаков к концу второго года обучения, когда выяснилось, что экспериментально сформированный из суворовцев и школяров (фифти-фифти) взвод бьёт все рекорды по успеваемости, все 25 человек шли на "Диплом с отличием", пришёл к решению сделать его , так же стопроцентно, коммунистическим.
Агитация проводилась просто; вызов к себе в кабинет, где с глазу на глаз делалось предложение на написание заявления на приём кандидатом в члены КПСС и тут же выдавались две уже готовые рекомендации: одна, от себя любимого, вторая от взводного или комбата.
Я судорожно начал дозваниваться домой, мать , член КПСС с 1938 года, секретарь парторганизации домоуправления (не знаю номера, по месту прописки), в которую входили все пенсионеры, проживающие на территории, сказала: "ДА!", отчим сказал: "Не лезь".
Как личность дисциплинарно одиозная, я попал на "собеседование" в последних рядах, а именно, на пятый день эпопеи. Жалкие попытки сослаться на многотрудную работу над собой, дабы не посрамить славные ряды истинных партийцев, были на корню пресечены.
Всего - то два довода: не хочу ли я оказаться за стенами училища в связи с объявленным Генеральным секретарём ЦК КПСС Н.С. Хрущёвым сокращением Вооружённых Сил СССР на 1200000 человек, или, если подключатся Ваши родственники, попасть служить по окончании туда, "где Макар своих телят не пас".
На" Макаровский пас" я тоже пасанул и написал заявление. Надо-таки признать, что убеждать таким образом пришлось немногих, мы уже тогда знали; успешно сложится служба только у членов КПСС.
Кстати, стопроцентного успеха у Рудакова не получилось; Лёня Романенков заявление не написал, первым местом его службы стал Среднеазиатский Военный Округ, полковник умел держать данное слово...
Делакруа и Кудакаев? Да, оба не русские! ("толстушка")
Следующий по списку: замполит дивизиона в Смоленске майор Кудакаев Камиль Мингалеевич, его ограниченность была поистине дремучей, специально сохранил его в памяти; уникальная личность.
Анекдот от Тиля: Проверяют пехотную роту по боевой подготовке, вытанцовывается безукоризненная двойка. Командир роты капитан, которому до пенсии осталось меньше года уговаривает проверяющего поставить "трояк". Проверяющий неумолим. В качестве решающего аргумента ротный предлагает забить в стену гвоздь собственным лбом. И забивает. Проверяющий, предполагая подставу, сам выбирает место в стене, в двух попытках гвоздь гнётся и упорно не идёт в стену. Обескураженный ротный с проверяющим заходят в соседнюю комнату (ленинскую) и видят спящего замполита, прислонившегося затылком к стене в месте, куда был нацелен гвоздь.
Соль этого анекдота для военных в том, что замполит в этот тревожный момент спит. и так оно и было: за всё отвечал командир, а эта непотопляемая категория всегда оказывалась в стороне от невзгод.
Приведу пример о достославном Кудакаеве; боевое дежурство, комната офицерского общежития, на стене в разворот из журнала "Огонёк" репродукция картины Эжена Делакруа "Свобода на баррикадах", конечно над моей кроватью.
Входит Камиль Мингалеевич, долго смотрит на репродукцию, медленно багровеет, спрашивает меня: " Кто повесил на стену эту голую бабу?" Я, не отвечая на вопрос, поправляю: " Это не баба, это Свобода." ОН: "Это кто Вам дал свободу бл--ей по стенам развешивать? Снять!"
Я снимаю репродукцию, подаю ему и зачитываю подпись под ней. Он забирает репродукцию, уходит с видом победителя и пишет заявление в парторганизацию дивизиона о привлечении меня к партийной ответственности за аморальное поведение, спасло то, что публикация была в "Огоньке".
По рекомендации из брошюры "Гантельная гимнастика", которой мы все в то время увлекались, мы спали полностью раздетыми. Там же, на боевом дежурстве, при контрольном подъёме "По тревоге", проводимом командиром дивизиона, он, контролируя действия подчинённых, заглянул в нашу комнату, увидел, что мы начинаем сборы с надевания, прошу прощения за откровенность, кальсон, пришёл в ужас.
На этот раз он заявления в парторганизацию не писал, но этот вопрос на партсобрании поднял, заверяя, что такого бесстыдства он даже при жене не позволяет. Я скромно интересуюсь, каким образом он произвёл двух детей. Он вспылил, но т.к. остальные офицеры засмеялись вопрос в дискуссию так и не перерос.
С ним же. В гостинице "Россия" продавался журнал "Америка" на русском языке, мне он был не по карману, но в киоске я его регулярно просматривал. Один из номеров почти полностью был посвящён абстракционистскому искусству: от наших : Кандинского, Малевича до Магритта и Дали. не удержался и , заплатив, аж, двадцать рублей, купил.
Сижу в комнате общежития на "точке", читаю этот журнал. Заходит Камиль Мингалеевич, ничего не говоря, отгибает левую сторону, читает: "Америка" и начинает багроветь. Чуя, скорого на партийные расправы, замполита, экстренно довожу до него : где, когда и по какой цене приобрёл это непатриотичное издание.
Его потрясла цена (если честно, меня она вытрясла). Спрашивает меня зачем я купил такой дорогой журнал. Поясняю, что давно хотел почитать об этом направлении искусства, тем более, что отдельный раздел посвящён сюрреализму, о котором я вообще ничего не знал. Берёт у меня из рук журнал и начинает его листать.
Окончательно ошалев от увиденных репродукций, задаёт мне вопрос по существу: "Что здесь нарисовано?"
Для начала я его поправил, что картины не рисуют, а пишут и потихоньку, входя в раж, пояснил ему не только, что хотел сказать той или иной картиной Сальвадор Дали (здесь много фантазии не надо, названия дают простор для пустозвонов), но, разбежавшись сходу пояснил содержание нескольких "Импровизаций" Василия Кандинского (если честно, много насмотревший и прочитавший кучу статей и монограмм об этом художнике, до сих пор не могу понять это направление его искусства) беспрестанно повторяя : "Приглядитесь! Неужели Вы этого не видите? Обратите внимание на поворот этой линии! Оцените перемену цвета, неужели это Вам ничего не говорит?"
Минут сорок при полном составе нашей комнаты (наша "тройка" см. "Общага" и Серёжа Соколов) я заливался соловьём. Кудакаев ушёл из комнаты окончательно ошарашенный, но явно обретший для себя много нового.
После его ухода друзья заинтересовались источником моих столь глубоких познаний в живописи, да ещё в таком непонятном и им направлении, потому как они вместе с замполитом рассматривали анонсируемые мной репродукции.
Я им честно признался, что даже эту статью прочитать не успел, эти репродукции вижу впервые и всё мной наговоренное за последние сорок минут, не более чем плод моего воображения, чтобы опять не попасть на разбор "персоналки".
Ну и последняя, на этот раз "политическая стычка". На Октябрьском Пленуме ЦК КПСС 1964 года Никиту Сергеевича Хрущёва сняли со всех, занимаемых им должностей, т.к. Пленум состоялся в его отсутствии (считай, переворот) информация об этом событии , мягко говоря, задержалась.
Мы довольно часто прослушивали , глушимую тогда передачу, "Голоса Америки", помогал портативный японский приёмник "Интернационале", подаренный мне подругой Тамарой из смоленского Пединститута, работавшей в африканских странах переводчицей с французского. Приёмник работал в других частотных диапазонах, не практикующихся в СССР. В основном, мы прослушивали музыкальные и литературные новости, а тут извещение о Пленуме.
Никогда, с подачи отчима, не любивший Никиту Сергеевича, (см. "Детство") с утречка, перед завтраком, я, не зная, что официальных оповещений ещё нет, довёл радостную новость о смещении "кукурузника"(так и сказал) до любимого замполита. Тот взвыл от счастья; наконец - то этот , трясущий партийные устои, Тимофеев прокололся! Собрание по персональному делу было назначено на вечер, а к обеду всё встало на свои места. Собрание не состоялось.
Немедленно отодрать всех этих...блиней !
Смоленск, замполит полка подполковник Котов считал работой , получив приветствие в виде отдания воинской чести, на ходу поинтересоваться: "Как дела, товарищ лейтенант?" На спор с другими молодыми офицерами, поставленными в сторонке, на его традиционный вопрос отвечаю: " Плохо, товарищ подполковник!" " Ну и хорошо!"- энергично ответил замполит и пошёл дальше.
В 60-ые годы телефон в квартире считался колоссальной редкостью, в Смоленске это было чудом техники, достаточно сказать, что на весь полк было выделено два номера (командиру и дежурному по части), но один из немногих номеров на Шкляной горе (район города) стоял в нашей Общаге.
История его проста, как выеденное яйцо; Володя Телегин ("Тиль") познакомился с дочкой большого телефонного босса города, пока длились их тёплые чувства (месяцев шесть-семь) мы были на высоте общения.
Смотр общежития, комиссия: командир, замполит, начальник тыла (герой ещё двух рассказов). Заходят в коридор, натыкаются на телефонный аппарат, замполит проверяет работоспособность, со словами: "у меня нет, а у этих прохвостов установлен", обрывает провода и разбивает аппарат о пол, позднее от "папиной дочки" пришла информация, что он пытался перевести наш номер на себя.
Уже во взвинченном состоянии, заходит в нашу комнату, у нас порядок: шторы на окнах, салфетки на тумбочках, скатерть на столе, книжная полка, радиоаппаратура, прикроватные коврики.
Придраться не к чему, сверкает глазами, поворачивается к выходу из комнаты и над дверью читает плакат: "На работу, как на праздник!" Подпрыгивает и срывает его. Обвиняет в издевательстве над службой, мы дружно уверяем в обратном, к соглашению так и не пришли. Видимо для него работа не была праздником.
Заходит в комнату Вовки Телегина и Славушки Князева, на стенах к обоям приклеены вырезки из наших же советских журналов: актрисы, спортсменки и проч. И здесь придраться особенно не к чему (признаюсь, проверка не была для нас внезапной, т.к. начтыла, отвечающий за быт, "продал" нашему старосте общаги Вите Полищуку сроки "внезапного" визита).
Выдаёт на многие годы запомнившееся резюме: "Немедленно отодрать всех этих крашеных бл...!", сейчас вместо этого слова говорят: "блин".
Вова Телегин, обладавший колоссальным чувством юмора, среагировал мгновенно: "Так точно, товарищ подполковник, рад стараться, то есть, извините, будет исполнено, виноват, разрешите приступать" и что-то далее. Мы, столпившись за спинами комиссии, в коридоре, задыхаемся от сдерживаемого смеха, а замполит, убеждённый в том, что поставил в неудобное положение генеральское чадо (об этом в "Легенда о Тиле...) покидает нашу квартиру.
Кстати, слово "отодрать" не было в лексиконе всей нашей квартиры, наши для обозначения тех же действий говорили мягче: "попользовал" или " поимел".
Анекдот от Тиля: "Из дневника одного армянина: понедельник, вай, хороший день, договорился с девчонкой, попользовал; вторник, вай, вай, очень хороший день, договорился с мальчишкой, попользовал; среда, вах, вах, какой плохой день, меня попользовали, и не спрашивали".
В Киеве, на факультете политработников не было, а общения с академическим политшефом я счастливо избежал, зато основательно попортил кровь кафедре социальных наук (История КПСС, Политэкономия, Научный коммунизм, см."История от Истории КПСС...").
В Средне - Белой начальником политотдела был подполковник Богуш, чрезвычайно самодовольный, смотревший на офицеров с такого высока, что постоянно щурился, чтобы разглядеть этих, недостойных его внимания. Став командиром дивизиона, я получил через пару лет нового замполита, выпускника Львовского политучилища, капитана Сашу Васильева (см. "Хочешь жить..." и "Политработники...").
Наше с Богушем противостояние вылилось в приятное для Саши повышение в должности, он ушёл на должность замполита полка, лишь бы не стал командиром дивизиона, куда я его чуть было не сосватал.
День рождения только раз в году? Не смешите...
Начальник политодела окружной зенитно-ракетной бригады (ДВО) подполковник Николай Сизоненко назначал именинников из состава политотдела по мере наступления желания выпить. Будучи человеком широкого склада души он приглашал на импровизированный праздник весь состав политотдела.
Опять припомнился достославный Гук, коллега Сизоненко, уже в другой бригаде, сокрушавшийся; почему за командира всегда остаётся этот безлошадный Тимофеев, тогда как у зампотеха три службы; автомобильная, бронетанковая и РАВ; у тыловика: вещевая, продовольственная, ГСМ и КЭЧ; у начальника штаба; штаб и оперативный отдел; у меня целый политотдел. Быть может, именно поэтому у меня напрочь отсутствовали потуги переложить на кого-то свою работу.
Стрельбы из стрелкового оружия, стрельбы из ЗУ-23/2, метание боевых гранат, стрельбы из гранатомёта, подготовка батарей и дивизионов к боевым стрельбам на госполигоне, что, естественно, было опаснее и напряжённее, чем просиживание по кабинетам.
Единственно кому я никогда не завидовал, так это начальнику тыла: накормить, обуть, одеть, помыть от тысячи и более солдат, причём повседневно,- задача не из лёгких, а ответственность ничуть не ниже, чем у меня.
Свершалось всё до примитива просто: он звонил по телефону очередному своему подчинённому, сообщал ему, что у него день рождения, доводил до него, что послал к нему свой УАЗик и назначал время застолья в кабинете общего политотдела, находившегося под моим кабинетом, на первом этаже.
"Именинник" скакал к жене за деньгами, ехал в Князь-Волконку (километрах в семи от нашего городка) затоваривался водкой, в нашем военторге ей не торговали, и возвращался в часть. Вопрос с закуской решался проще; брали у начальника продовольственной службы, не попрёт же капитан (начальник тыла бригады Ваня Холоденко) супротив полковника!
"Имениннику" делали коллективный подарок из недр политотдела: авторучку, сборник шедевров Леонида Ильича и нечто аналогичное.
Праздник, как правило, заканчивался хоровым пением, естественно, любимых НачПО украинских песен. И это на входе в штаб, в рабочее время. Наступал момент истины для меня. Я спускался вниз и барабанил в дверь, пение стихало, зная, что этим не закончится, я требовал открыть дверь, угрожая вызвать караул и взломать её. Дверь открывали.
После этого отправлял весь состав политотдела на вышеназванной машине домой, в военный городок.
Кстати, в состав политотдела входил пропагандист майор Ковалевский, именовавший себя не иначе, как "Тотальник". Бывший комсомольский деятель различных уровней, он достиг предельного возраста для их исполнения, на партийные должности в силу дремучего невежества его перевести не удалось, потому ему помогли реализовать себя в Советской Армии.
Пример его работоспособности: после одного из партийных съездов, мне, как исполняющему обязанности командира, поручили сделать доклад на партсобрании бригады по его итогам. Попросил его сделать мне распечатку 3-4-ёх цитат из материалов съезда, которую он перед собранием мне и передал.
" Говорильня" с трибуны никогда не была для меня проблемой, тем более любую тему доклада я проецировал на дела служебные и весьма темпераментно; иной раз доходило до анекдота, когда названный по фамилии офицер поднимался и стоял "столбиком", как на служебном совещании, под смех окружающих я усаживал его на место, напоминая, что он на партийном собрании.
Но вернёмся к "цитатнику" , содержавшему ровно три штуки (ну, попросил же 3-4, вот и получил по минимуму напряжения), в третий раз начинаю, "как заявил на съезде Леонид Ильич", заглядываю в шпаргалку и вижу, что третья цитата повторяет первую "один в один"; пришлось импровизировать высоким слогом партийного пафоса. Проехало...
"Плачущий большевик" в исполнении НачПО бригады.
В войсках приказом МО (Министра Обороны) был введён день противохимической защиты, в этот день, помнится, четверг, все должны в течение рабочего дня ходить с противогазами и костюмами химзащиты. Несколько раз для полноты восприятия химдня я силами взвода химзащиты запускал простые дымы во время развода, практически безвредные, но всё-таки неприятные для дыхания без противогаза.
Атаку слезоточивым газом для проверки на "вшивость" вверенных мне войск с начальником химслужбы готовили долго, мешал ветер, который мог отнести дымы на польское селение, находившееся поблизости, через дорогу от плаца.
Наконец, настал час "Ч" (кстати, дилетанты от Армии, особенно в кинофильмах о войне, считают это часом начала атаки, на самом деле, ещё Суворовым это время определено как; "яй.. (прости, Господи) первого солдата наступающих войск повиснут над первой траншеей обороны противника), то есть: зима, ветер, химдень.
Начальник химслужбы раздаёт подчинённым химсредства со слезоточивым газом, расставляет их по точкам приведения их в боевое положение. Подаю перед строем команду: "Газы, средства химзащиты надеть!" , сам перед строем надеваю противогаз и, упоминавшийся ранее, костюм "Л-1".
Если бы у начальника политотдела, полковника Гук Валентина Семёновича, был при себе костюм, а противогаз имел клапан защиты (без него легче имитировать готовность к противостоянию газам), он в числе первых не вылетел бы из строя, а его семья крепко спала, не мучаясь запахами от его шинели.
"Пострадавших", т.е. плачущих большевиков (вспомните В.В. Маяковского) и комсомольцев набралось десятков пять, не так уж много, если в строю стоит чуть за тысячу человек.
Естественно к ним я принял меры, а ко мне, по кляузе обиженного замполита, пытались принять меры со стороны политуправления, но я был защищён заместителем Командующего по боевой подготовке, он же издал приказ о внедрения именно такой методики проверки готовности в войсках Группы.
Стукачество в армии всегда имело место, как правило, с целью опорочить вышестоящего и занять его место. Но были "художники стука" по своей подленькой природе, которые не преследовали занять место "заложенного в верха", просто срабатывала зависть к авторитету в части, которого не имел сам.
О Валентине Семёновиче я пишу больше, чем о других не потому, что он был хуже или лучше ранее упомянутых, просто, занимая равное со мной положение, он делал мне гадости, которых я не заслуживал, зачастую делая его работу (та же "дедовщина"), и нигде и никому не афишируя эти его действия.
Чем чаще "стучишь", тем звонче бряк медалей!
Этот случай трудно отнести к "Потешкам", т.к. я поимел после него массу проблем, не способствовавших процветанию моей дальнейшей службы, но уж если начал тему Валентина Семёновича, то и проведу Вас ещё одной тропой, коими они бродили.
Как я уже упоминал ранее, в борьбе против "неуставняка" чрезвычайно важна индивидуальная работа, каждый такой случай должен быть разобран до обнаружения виновного, доведения его вины до всего личного состава и объявления соответствующей проступку кары (наказания), вплоть до отдания под суд военного трибунала.
Полковник Гук, как и большинство его коллег, предпочитал политмассовую работу на уровне комсомольских и партийных организаций. И, раз уж что-либо случалось, стремился замолчать нарушения, дабы не портить положительную статистику дисциплины в части.
Далее, в бригаде был свой телецентр, являвшийся подразделением политотдела, в котором была новая для того времени видеотехника. У поляков появилась "видеоклубничка", о которой они, не скрывая, нам не раз рассказывали.
По просьбе Гука я у знакомого командира зенитного полка польской армии взял на время кассету такого толка и мы, все вместе: командир, заместители и начальник особого отдела (дабы не было кому нести информацию об этом начинании) просмотрели весьма увлекательный фильм.
Позже Гук несколько раз спрашивал меня; вернул ли я кассету и не сделал ли себе копию. Я сказал, что мне это не надо.
Когда я с семьёй уехал в отпуск, "в Союз", он санкционировал, а скорее всего и навёл, особому отделу обыск в моей квартире, где нашли два номера американского журнала "Playboy"и диапозитивы с них же, тем самым обеспечив мне очень много неприятностей, думаю, это был один из немногих случаев, когда он не погнушался индивидуальной работой.
АКС,-автомат? Аллея Комсомольской Славы!
В очередной визит корреспондента , упоминавшейся ранее, газеты "Красная звезда" (центральный печатный орган Министерства Обороны) он долго искал тему для своего нового урапатриотического шедевра, загнав в пот от непривычных умственных напряжений себя и весь политотдел бригады.
Решили выйти в коридор на перекур, в окно которого открывалась прекрасная перспектива на довольно - таки обширную, хотя и аккуратно выкошенную, поляну. Корреспондент, не привыкший к просторам, захваченных под советские военные городки территориям, поинтересовался для чего предназначена эта пустая и чисто убранная площадка.
Заместитель начальника политотдела по комсомолу капитан Олег Лаврентьв, чтобы не молчать тут же ляпнул: "Будем с воинами строить "Аллею комсомольской славы".
"Слово не воробей", в справедливости этой поговорки я убедился уже на следующий день, т. к. оно ясным соколом порхнуло в Москву, а утром, как и.о. командира бригады, я имел разговор с ЧВС (расшифровывал ранее, напомню: главный труженик на ниве повышения "политморсос", новое для Вас, дорогой читатель, сокращение, но пользовалось хожением в войсках, причём во всех регионах заинтриговал (?), так и быть расшифрую:" политико - моральное состояние") группы: где, когда и каким образом сия "АКС" (надо же и сокращение придумал) будет сооружена.
Прикидываясь дурачком, т.к. трения у меня с ним возникали достаточно регулярно, как только я в очередной раз оставался за командира, докладываю, что как заместитель командира бригады по боевой подготовке я глубоко и постоянно верю в мощь нашего вооружения, а что касается АКС (одна из модернизаций автомата Калашникова), то, на мой взгляд, это вполне завершённый и чрезвычайно качественный вид оружия.
Он прерывает мои звонкие трели во славу советского вооружения и задаёт вопрос: "Читал ли я сегодня "Красную звезду?" Ставить его в известность, что иммунитет к подобному чтению я приобрёл ещё в лейтенантские годы, я не стал, но заверил, что газеты мне приносят после десяти утра, т.е. когда я завершаю постановку задач подчинённым войскам
Разговор заканчивается приказом о регулярном, раз в три дня, докладе ему лично о положении дел с данной аллеей, а уже сегодня представить ему план нового парка . Заметьте: приказ отдан мне, как командиру, а не своему непосредственному подчинённому, начальнику политотдела, опять с целью при неудаче отыграться. Ну, да, Бог с ним, хотя что я пишу; какой Бог у ЧВС?
Прошу принести мне газету, читаю, что воины - комсомольцы N - cкого соединения под командованием полковника В. Тимофеева решили создать аллею и т.д. Другие имена не фигурируют.
Иду с газеткой, нет, не туда, куда Вы подумали, к начальнику политотдела полковнику Гук Валентину Семёновичу, для которого эта статейка тоже откровение (помните, тема возникла в коридоре). Ищем подлеца - изобретателя в недрах политотдела, т.к. поколебать меня во мнении, что все придурки сосредоточены именно у него невозможно.
Олежек Лаврушка запираться не стал и сознался, что бредовая идея пришла в голову от безысходности перед напором корреспондента. Гук, определив виновного , отдаёт его под мою юрисдикцию и умывает руки, думаю, по сговору с ЧВС.
Забираю Олега и его подчинённого прапорщика Александра Белых, выхожу на слегка присыпанные снегом просторы и втроём производим замеры площадки. Прошу их принести мне лист ватмана, на котором вольными командными штрихами набрасываю проект будущего парка с тремя клумбами на центральной аллее.
Даю им команду оформить проект в масштабе за полчаса. Через час выезжаю к ЧВС с проектом, каковой он затвердил собственной подписью.
Всю зиму командиры дивизионов отрабатывали "барщину": лили из бетона (пригодился дальневосточный опыт) плитки для дорожек аллей, изготавливали скамьи из неподъёмно толстых досок. Ближе к весне начали сажать деревья, взятые на полигоне, завезли хороший грунт для клумб.
Где - то ранее обещал спеть песнь женсовету, вот она. Во - первых, он у нас был; во - вторых, они действительно были полезны, т.к. каждая женщина считала , что этим помогает продвижению мужа, на моей памяти эта деятельность в зачёт никогда не шла; в - третьих, любая женщина, входящая в женсовет, могла в любое время поинтересоваться у командира, как служит её муж и каковы его перспективы. В зависимости от полученной информации могла устроить ему "райскую жизнь", иногда и в прямом смысле.
Короче, в вопросе посадки цветов был устроен конкурс в лучших образцах соцсоревнования. Кстати, если серьёзно, они оказывали неоценимую помощь в вопросах приближения казарменного быта к домашнему (шили салфетки на тумбочки, занавески на окна) пекли пироги именинникам (собирали всех за месяц), готовили сюрпризы победителям различных соревнований, в том числе и семейных, много чего полезного при грамотной работе с этой категорией можно было получить.
В первых числах мая "Аллея комсомольской славы" была успешно завершена, проверена командованием группы и успешно сдана представителям прессы. До сих пор не могу врубиться каким боком я, зам. командира по бою, занимался этой показухой.
Юбилей СОВМЕСТНОЙ победы над фашистами.
Предстоит визит в нашу воинскую часть польских коллег в связи с годовщиной СОВМЕСТНОЙ победы над Германией (иначе они этот день и не рассматривали).
Приглашены и поляки - ветераны, в плане праздника и ознакомительный проход по территории части. Приукрашиваемся, политотдел готовит новые плакаты по теме встречи.
Художник клуба прапорщик Боря Мухаметджанов трудится в поте лица. Наконец, всё развешено и установлено. Провожу последний смотр готовности с помощником по комсомолу прапорщиком Белых Александром, останавливаюсь перед одним из плакатов: руки в польском и советском мундирах сплелись в дружеском рукопожатии, но как - то странно вывихнуты.
Не могу понять в чём изъян, нарисовано крупно, в масле, красиво; но диссонанс. Протягиваю руку Белых, пожимаю его руку и сравниваю с плакатом.
Доходит; оказывается Мухаметджанов, за неимением партнёра в мастерской, пожимал своей левой рукой свою же правую и запечатлевал это рукопожатие на шедевре.
Плакат срочно убрали, нарваться на конфликт с очень впечатлительными поляками не хотелось, тем более, что левая рука принадлежала поляку.
Он же рисовал портреты Ленина с "казахским акцентом": широкоскулый и узкоглазый, при всём старании переделать до нормы у него никогда не получалось.
Страшен бес, но бесенята радуют...
Дальний Восток, опять 49 км (от Хабаровска), замполит технической батареи Капитан Наиль Садыков, бывший пехотный командир роты по контузии, полученной в ходе войсковых учений, списанный в замполиты.
В качестве ремарки; моё мнение, что в эту категорию военнослужащих попадали именно по этой причине, я имею в виду "контузии" или дефекты психики, приобретённые при рождении.
Позднее, уже в годы моей офицерской практики, появились специализированные военно-политические училища.
Анекдот от Тиля: Не помню точно его содержания, но суть такова: стоя рождённый, по плану в воду (новации того времени), ребёнок, "к счастью", пошёл правильно: головкой вперёд, не учли зиму и он этой - то головкой ударился об лёд. А дальше из него получился замполит.
Но вернёмся, к уже упомянутому мною, капитану Наилю Садыкову, замполиту технической батареи ЗРБр. Он обладал уникальным здоровьем, действительно болел за быт и дисциплину солдат, мог бы сделать неплохую служебную карьеру, но он пил, причём пил много, и, что совсем плохо, часто, напившись впадал в состояние тоски и уныния.
Успокаивал себя метанием ножей, топоров и других крайне опасных предметов в цель, в квартире это была многократно ремонтируемая балконная дверь. Исполнял, надо отметить, мастерски.
Утомлённая звуками бросков жена, попыталась его остановить, не добившись положительного результата, она решила пожаловаться дежурному по гарнизону, а тот, не рискнув разбираться с пьяным капитаном, взял из караула двух бойцов с автоматами и пошёл на квартиру.
Не впадая в дискуссии, он дал команду солдатам: "Арестовать и доставить на гауптвахту". Поняв, что связалась с дураком, нашкодившая жена уговорила Наиля пойти с солдатиками и переночевать на гауптвахте, собирая по ходу уговоров постель с собой. Своенравный, трудно управляемый в трезвости, в пьяном состоянии он был невозмутимо послушен, я думаю, он, зная свою несокрушимую силищу, просто боялся натворить нечто непоправимое и кодировал свою агрессию "до того как".
Выстроилась следующая процессия: впереди дежурный по гарнизону, за ним босой, в одних плавках Наиль, следом два солдата с автоматами, позади его мелкая жена с матрацем, подушками и одеялом.
А теперь самое главное: девять часов вечера, снег, мороз за сорок, не буду врать, зрителей было не много, но все дошли с арестантом до караулки. На утро Наиль поимел кличку "Зоя Космодемьянская"
В продолжение этого случая расскажу как он проводил с батареей ( около сотни человек) лыжные кроссы на десять километров. Зима, мороз тридцать пять-сорок, бойцы в шинелях, клапаны шапок завязаны снизу. Комбат, тоже татарин, майор Фаттахов, впереди. О нём отдельный рассказ чуть позже.
На лыжном кроссе Садыков замыкающий, если учесть, что кросс на оценку отлично в нормальных условиях занимает чуть более часа, то в условиях упомянутой ранее формы одежды и, принимая во внимание, что далеко не все бойцы до службы вообще видели снег, время забега возрастало до двух с половиной часов.
К чему я это, а, всё дело в том, во что был одет Наиль. Лыжные ботинки на шерстяной носок, трикотажные "треники", обычная майка, без рукавов, с плечиками, и перчатки на руках.
Его задачей было не допустить потерь личного состава на трассе (могли свернуть с трассы и заблудиться в тайге) и подгонять отстающих. Таким образом, он пробегал вдвое длинную дистанцию. По окончании кросса, он раздевался до плавок и валился в снег, жалуясь на то, что от него пахнет потом.
Однажды он был со мной на "Уборочной" на Алтае, уезжали мы оттуда в начале ноября, мороз был около -25, по Бия (река в горном Алтае) плыл лёд, последние дни работала наплавная переправа, построенная специально для вывоза урожая из этих районов, мы выводили работавшие в них, основательно потрёпанные , взводы.
Занимались этим около четырёх часов. Я продрог до костей и, наконец-то, влез в тёплый ГАЗ-69, Наиль разделся прямо на улице догола и полез смыть пресловутый "пот".
Ошалевшие от увиденного, водители, вопреки строжайшим правилам о запрете остановок на наплавном мосту, чуть не привели к преждевременному выводу его из строя. Минут двадцать он стоял в воде, отталкивая наплывавшие на него льдины, затем подобрал на снегу одежду и влез ко мне в машину.
Там же был ещё один примечательный эпизод, около часа ночи мы приехали с проверкой в один из взводов и обнаружили пустую казарму, пошли на звуки музыки и нашли весь взвод в сельском клубе.
Режим работ предусматривал подъём в шесть утра, завтрак и выезд на работы в семь утра, затем двенадцати-четырнадцати часовой рабочий день ( в зависимости от работоспособности заинтересованных в уборке и последующих премиальных комбайнёров).
Ужин. Обслуживание и заправка автомобилей, отбой, т. е. отход ко сну. Быстро навожу порядок, клуб пустеет в мгновенье ока, обиженные девицы, лишившись кавалеров, подговаривают местных парней "навешать" командирам, тоже покидают клуб.
У выходных дверей скучковалась группа парней от 16 до 22 лет в количестве около пятнадцати человек. Мне на ту пору было около сорока, Наиль лет на пять моложе, но именно он предложил идти напролом.
У нас за спиной оборудованный помост с гирями, я - обладатель второго разряда по гиревому спорту, предложил сначала размяться, естественно не обошлось без некоторых "фишек", типа "крест с двумя гирями, дном вверх", я разминался минут десять.
Наиль не стал испытывать терпение слегка ошалевшей публики, а просто взял двадцатичетырёхкилограммовую гирю, подбросил её метра на два вверх, встал под падающую гирю и в момент её соприкосновения с телом, ударил грудью и плечом (такой трюк я в детстве видел в цирке, его исполнял чемпион мира по тяжёлой атлетике Григорий Новак, но с шаром этого веса) так, что, она, пролетев около трёх метров по воздуху, с грохотом упала на пол и, прокатившись около десяти метров по полу, застыла у ног наших оппонентов.
Местная публика оставила поле несостоявшегося боя молча и сразу. О нём можно было бы написать много, уж очень колоритная личность, как часто исполняющему обязанности командира, он доставлял мне очень много беспокойств, но в душе он был добрым человеком с несколько необычным понятием о справедливости во всех своих проступках.
Политработники. Исключения из правил!!!
По большому счёту, за всё время службы (напомню, тридцать три года) мне довелось поработать с тремя настоящими политработниками (по одному на одиннадцать лет).
Первый, безусловно, полковник Кибальников Борис Михайлович, с которым я трижды работал на уборочной, получал от него существенную помощь в работе в сложнейших условиях, всегда находил в его лице поддержку в своих, не всегда ординарных, но продиктованных необходимостью, решениях. Часто упоминаю его в рассказах с генералом на уборочной. В конце своей службы я встретился с ним в ЛенВО, он был начальником отдела агитации и пропаганды округа.
Второй, майор Земцов Виктор Сергеевич, опять же работал с ним на уборочной, был зам. командира полка. Исключительно порядочный, работоспособный и честный человек, всегда готовый разделить ответственность с командиром за всё происходящее в подчинённых войсках. Последнее место службы: политотдел Московского ВО.
Третий, и последний, капитан Саша Васильев, попавший замполитом ко мне в дивизион в ДВО. Он закончил политучилище, т.е. был "профи". Отличный спортсмен, деятельный, с командными "замашками", я предпочитал на время своего отсутствия оставлять его за себя, что вызывало негодование начальника политотдела полковника Богуш, личности настолько самолюбивой, что оставшаяся после него часть человечества его просто не интересовала.
Специально для нашего рода войск в училище его не готовили, но он в совершенстве освоил боевую работу до такой степени, что на полигоне я доверил ему провести учебные стрельбы на допуск к боевой стрельбе, чем страшно удивил полигонное начальство. Позднее за это я представил его к медали" За боевые заслуги", каковую он и получил.
Я предлагал ему сменить поприще, как в своё время, сделал сам, т.е. уйти на командную должность. Он отказался и, получив через два года звание "майор", ушёл от меня на повышение зам. командира зенитного полка, о нашей совместной службе я ещё вспомню, дальнейший его служебный путь я не знаю.