Уцелев в израильских войнах, начиная с Шестидневной, и сотнях рискованных боевых операциях, бывший десантник Авраам Орни, о чьем бесстрашии в ЦАХАЛе ходили легенды, едва выжил, поскользнувшись на крыше своего строящегося дома и упав с шестиметровой высоты. Это случилось в 2008-м году. Длительная кома. Возвращение из небытия. Авраам восстанавливал память постепенно, с помощью дневника, где описывал события своей жизни, уместившейся на 29 страничках машинописного текста.
1. Детство Авраама
Самому младшему ребенку в семье (старшему брату Реувену было двадцать, когда родился Авраам) и всеобщему любимцу все сходило с рук – любые проделки. Он легко уговаривал отца дать ему плитку дефицитного - по талонам - шоколада, предназначенного для всей семьи. Не доносил до дома полным бидон молока, за которым его посылала мать, выплескивая часть содержимого на дорогу ради облегчения ноши. Школьные товарищи поражались его умению карабкаться на самую вершину дерева, прыгать с большой высоты и делать сальто. Девочка по имени Зазик, ставшая впоследствии его женой, влюбилась в красивого и улыбчивого мальчика с первого взгляда, едва он переступил порог их класса: им было тогда по шесть лет и они до сих пор вместе. Кстати, Зазик (Заава) была единственной женщиной, которой удалось побывать осенью 1973-го по ту сторону Суэца, где после перемирия еще долгое время оставались израильские войска. Чтобы доставить к себе жену, Авраам разработал целую операцию, договорившись со знакомыми летчиками, переодев Зазик в солдата и спрятав ее от бдительных пограничников между ящиками со снаряжением. И как назвать то, что он вытворял с самого начала своей армейской службы – нарушением дисциплины, изобретательностью или отчаянной смелостью?
2. Украденный джип, бег в ботинках и Моше Даян
Незадолго до окончания курса десантников, солдаты получили задание – совершить бросок в район горы Кармель и, оставшись незамеченными, нанести на карту нужные объекты.
«Чтобы облегчить себе задачу, наша «пятерка» угнала маленький джип прямо от дома, где жил один из офицеров. Благодаря отцу я с детства знал на Кармель все дороги и тропинки и сразу сел за руль. Днем, чтобы не «засветиться» перед офицерами, мы прятали джип в зарослях и топали по горе пешком, а ночью спокойно разъезжали по ней и наносили на карту нужные объекты, - пишет Авраам в своем дневнике. – Когда бензин был на исходе, пришлось «позаимствовать» его с помощью трубки из бака припаркованной на стоянке машины. Выполнив задание намного раньше остальных, мы отлично выспались, надежно спрятали джип и спокойно спустились с другими десантниками вниз, предварительно опустив закатанные рукава рубашек, якобы, защищавшие нас от колючих зарослей, через которые приходилось «пробираться» днем и ночью.»
Между тем, офицеры подняли шум по поводу исчезнувшего джипа. Десантников выстроили в шеренгу и потребовали признаний. «Пятерка» хранила стойкое молчание. Лишь после того, как выяснилось, что накажут всю роту и никто не поедет на выходные домой, пришлось сознаться, указать место, где спрятан джип, и провести Шабат на базе. «Пятерку» наказали, но изобретательность Авраама, задумавшего это рискованную авантюру, и его отчаянная смелость, сметающая любые границы, не остались незамеченными.
«Вскоре командир решил послать меня от нашей дивизии на соревнования по бегу в честь Дня Независимости, в которых участвовал так же израильский чемпион по бегу, - пишет Авраам. –Мне сообщили об этом после ночных учений, которые проходили у нас в районе Рамат-Гана, и я тут же отправился пешком в район Нетании в чем был - в военной форме, а потом еще бежал вслед за чемпионом трехкилометровую дистанцию, гремя своими красными ботинками десантника. На финише мне удалось его даже обойти. Он спросил: «Слушай, а почему ты не надел, как другие, беговые туфли и спортивную форму?» Я ответил, что у меня просто не было на это времени, поскольку я пришел на соревнования пешком из Рамат-Гана сразу после ночных учений. Он потерял дар речи».
После Шестидневной Войны, когда израильские войска уже находились в Газе, бесстрашному офицеру-десантнику поручили сопровождать туда министра обороны Моше Даяна, который хотел встретиться с остающимися в Газе солдатами: Авраам отвечал за его безопасность. Предприятие было рискованное: в Газе еще отовсюду стреляли.
«Я показал Моше Даяну, как именно он должен садиться в «нагмаш» (бронетранспортер израильского образца – Ш.Ш), чтобы его не достала случайная пуля, - пишет в своем дневнике Авраам. – Встреча министра обороны с солдатами была недолгой, после чего я в целости и сохранности доставил его прямо к армейскому вертолету, специально присланному за ним».
3. Горящий автобус, осколок-ветеран и спасение командира
Десантников-резервистов из дивизии под командованием бывшего бойца 101-го спецподразделения Шимона Каганера (Качи) собрали утром, за несколько часов до известия о начале Войны Судного Дня, и поначалу держали на севере, опасаясь нападения со стороны Иордании. Когда же их решили перебросить в Синай, там уже шли тяжелые бои.
«Мы сели в автобусы и поехали на юг. Целая дивизия. Автобусы битком. Пришлось разместить снаряжение на крыше, - пишет Авраам, в ту пору уже занимавший в дивизии должность офицера по планированию операций. – Дорога на Синае обстреливалась, снаряды египтян падали справа и слева, и один из них угодил в наш автобус – к счастью, после того, как мы из него уже вышли. Автобус загорелся. Я вскарабкался на его крышу и быстро начал сбрасывать вниз все наше снаряжение, пока от приближающегося огня не успели рвануть гранаты. Снаряды продолжали ложиться рядом: один из наших офицеров получил тяжелое ранение и упал в нескольких метрах от меня. Я успел спрыгнуть с крыши, сбросив вниз последний тюк ровно за минуту до того, как автобус взорвался, быстро отскочил в сторону, взвалил на спину раненого и побежал в сторону медиков. В тот момент я даже не заметил, что меня тоже сильно посекло осколками, а один из них вошел в грудь. Врач, принимавший раненого, увидев мою окровавленную рубашку, осмотрел меня и сказал, что я тоже ранен, но не смертельно, и я помчался к своим солдатам. Этот осколок я ношу в груди уже сорок лет».
Командиры и боевые товарищи Авраама, в том числе Матан Вильнаи, упоминают в документальном фильме, посвященном ему, о невероятной интуиции и мгновенной реакции командира Орни на опасность, которая не раз уберегала от верной смерти его солдат. Ведя бронетранспортер, он мог неожиданно резко поменять направление и поехать в объезд, словно чувствуя, что дорога заминирована. А в одном из боев в районе Суэцкого канала Аврааму довелось спасти командира своей дивизии.
«Он стоял возле стены, я заметил, что в него целится египтянин и быстро толкнул командира дивизии на землю. Он даже сразу не понял, что произошло. Пуля просвистела у Качи над головой. Он до сих пор не забыл этого случая и когда несколько лет приехал навестить меня в больнице, где я лежал еще в коме, сказал моей дочери, что жив благодаря мне», - пишет Авраам.
4. Угнанный грузовик и высокий гость
После заключения перемирия резервисты-десантники находились в районе Исмаилии еще долгие месяцы. Они заняли пустующую египетскую виллу, покинутую хозяевами с началом войны, где Авраам делил комнату с командиром своей дивизии. Именно в те дни он сумел организовать в обход пограничников прилет из Израиля своей жены. Зазик провела с мужем три дня, после чего Авраам отправил ее с теми же знакомыми летчиками назад, домой, где их маленькая дочь оставалась в это время с бабушкой. В семейном альбоме хранятся фотографии, сохранившие память об этом необычном вояже Зазик в Исмаилию.
Война Судного Дня началась в октябре, когда еще стояли по-летнему теплые дни. С наступлением зимы пришли холода. Легкая военная форма не спасала, а теплой одежды у резервистов не было. Никто не предполагал, что им придется задержаться по ту сторону Суэца на целых полгода. От своего старого друга Дани, офицера итендантской службы, Авраам случайно узнал, что грузовик с новыми теплыми куртками американского образца уже прибыл. Он попросил Дани обеспечить ими дивизию Качи, находившуюся в самой северной точке, где зимой особенно холодно. Тот пошел к своему командиру, передав ему просьбу Авраама, но получил отказ: приказа от высшего руководства о порядке распределения доставленных на Синай курток еще не поступало.
«И тогда я решил обеспечить нашу дивизию теплыми куртками сам и угнать грузовик, - пишет Авраам. – Ближе к ночи я пришел туда, где он стоял, увидел, что охранявшие его солдаты поставили сзади небольшое заграждение, а сами вместе с водителем расположились неподалеку от передних колес. Дождавшись, пока все трое крепко заснут, я незаметно пробрался в кабину грузовика, резко сдал назад, легко преодолев заграждение и помчался по ночной пустыне в нашу дивизию. Все наши ребята, включая бойцов, младших командиров и Качу, наконец, были избавлены от холода: каждый получил теплую куртку, после чего я поставил грузовик с оставшейся в нем одеждой, в укромном месте.
Наутро все принялись искать исчезнувший грузовик. Мой товарищ Дани приехал ко мне, чтобы поделиться своей проблемой и попросить помощи в поиске пропажи. И пока мы говорили, мимо нас успели пройти несколько наших десантников в новых куртках. Не дожидаясь, пока Дани все поймет, я сказал ему, что грузовик у нас и после того, как мы обеспечили теплой одеждой свою дивизию, он может забрать его к себе на базу со всеми оставшимися куртками. Сказал, что мы готовы рассказать, как все было: ведь Дани хотел помочь десантникам, обратился к командиру с просьбой, но тот отказался ее выполнить».
История не прошла для Дани бесследно: его командир создал подчиненному невыносимые условия, после чего тот уже не мог оставаться в своей части.
«Когда я узнал об этом, сразу попросил Качу добиться перевода моего товарища к нам в дивизию, - пишет Авраам. – Но чтобы преодолеть все формальности, требовалось разрешение генерала Ариэля Шарона. Тот знал Качу еще по 101-му спецподраделению и часто навещал своего старого приятеля на вилле, где мы размещались. Доставку Ариэля Шарона к нам Кача доверил мне, и я отвечал за его безопасность. Часто нам приходилось ехать с ним по пустыне ночью в кромешной тьме, к тому же мы находились на египетской териитории. Так что задача была не из простых. Ну а судьба Дани благодаря генералу Шарону решилась довольно быстро: моего товарища в тот же день перевели к нам в дивизию и мне оставалось только подыскать для него спальное место на штабной вилле».
5. «Шеш-беш» по-арабски и «подарок» Голды
После перемирия Авраам, легко сходившийся с людьми, познакомился с египтянами, распролагавшимися неподалеку, чтобы быть в курсе их планов. Он ходил к ним на кофе и «шеш-беш», слушая их разговоры. Те и не подозревали, что израильтянин, общающийся с ними исключительно по-английски, так же свободно владеет и арабским. Египтяне, получавшие письма от жен, показывали Аврааму фотографии близких, и в том числе, детей, которые успели родиться за это время без них, жаловались на тоску по дому, иногда от избытка чувств плакали. Между собой они общались на родном языке, будучи уверенными в том, что гость их не понимает.
«Однажды я услышал, как один из египтян предложил меня прикончить, и уже приготовился дать им отпор, - пишет Авраам. – Но находившийся с нами египетский офицер сказал им по-арабски: «Нет, не нужно!».
Чуть позже Аврааму довелось встретиться с этим офицером в необычной ситуации. Один из подбитых израильских танков оказался после перемирия на египетской стороне. Было неизвестно, успели его покинуть танкисты, или там продолжали оставаться их тела. Понадобилось вмешательство представителей ООН, чтобы египтяне согласились допустить израильтян к осмотру танка. Стоя по обе стороны условной границы солдаты были готовы в случае непредвиденной ситуации тут же открыть огонь.
«Я был в числе нашей делегации и единственным, кто залез внутрь танка, оказавшегося пустым. Среди египтян находился тот самый офицер, с которым мы пили кофе и который не разрешил меня убить. Он сделал вид, что меня не знает, но когда проходил рядом, тихо поздоровался, - пишет Авраам. – Мне показалось: это довольно необычно. Совсем еще недавно мы вели тяжелые бои, стремясь уничтожить друг друга, а теперь оказались просто людьми».
В один из дней в район Исмаилии прибыла Голда Меир, решившая навестить солдат. Ее визита ждали, и едва вертолет приземлился, все тут же бросились к ней, чтобы посмотреть на главу правительства вблизи. Двое солдат, прибывших на трофейном советском джипе, доставшемся им от египтян, в спешке забыли в замке зажигания ключ, чем Авраам тут же и воспользовался. Резервистов, которым предстояло провести здесь долгие месяцы, транспортом не баловали, так что трофейный джип был для дивизии совсем не лишним.
Едва успев отъехать от места, где царил большой ажиотаж по случаю прибытия в Исмаилию израильского премьер-министра, Авраам встретил своего старшего брата-десантника, чья часть стояла неподалеку от его дивизии. «Откуда джип?» - спросил его Эзра. – «Голда подарила», - не моргнув глазом, ответил младший брат. Так он и колесил по всему Синаю на этом джипе до возвращения в Израиль.
На память о пребывании в Исмаилии у Авраама осталась на подбородке отметина, которая заметна до сих пор.
«У нас в дивизии было четыре мотоцикла, и только такой сумасшедший, как я, мог устроить эти рискованные соревнования, - пишет Авраам. – Мы разгонялись на предельной скорости и пролетали в воздухе над небольшими водоемами, где египтяне разводили рыб. Но и этого мне показалось мало. Внизу стояли в ряд наши тяжелые армейские грузовики. Я решил перемахнуть и через них. В одном из прыжков приземлился не совсем удачно, разбил подбородок и потерял сознание, но быстро пришел в себя. А шрам на подбородке так и остался на всю жизнь».
...Дневник, который Авраам вел в больнице, где провел после падения с крыши больше года, помог ему полностью восстановить память. Тело тоже не забыло прежней выучки: домой бывший десантник вернулся не в инвалидном кресле, а своим ходом. И теперь, спустя шесть лет, он водит машину, занимается спортом, поддерживает раненых солдат, проходящих реабилитацию в больнице Ливенштейн, и навещает своих друзей, с которыми прошел не одну войну.