ЛЁТЧИК
Минуло два дня, как арестовали Львова. На допросах он был невозмутим, отвечал спокойно, обстоятельно, часто цитировал Библию и ни в какую не хотел сознаваться. Мне нравилось, как он держался.
- Расскажи о своём брате, - попросил вчера его на очередном допросе (мы опять перешли на ты по взаимному согласию).
- Я, думаю, Эдик про себя лучше расскажет, когда с конгресса приедет.
- Кстати, а ты почему на конгресс не поехал?
- Из-за похорон. Ведь родителей некому хоронить, вот мы и решили, что Эдик с Лизой поедут, а мы с Кристиной останемся, но Лизу вы задержали до выяснения, поэтому поехал один Эдик, а так мы все собирались. Такая возможность с братьями из других стран повидаться! Кто его знает, может быть, это последний такой конгресс в этой системе вещей.
Когда Роман упомянул похороны, я вспомнил, как они проходили. Огромное число людей с цветами, все аккуратно одетые, как потом выяснилось, большинство из них были единоверцами Романа. С бывшей службы убитого прислали военный оркестр и взвод автоматчиков для салюта. Я думал, Елизавета Викторовна учинит скандал по поводу военных действий на могиле её родителей, но она стояла в окружении друзей, которые её утешали, и плакала. Я с Сергеем сопровождал Львова на похоронах, он попросил сказать пару прощальных слов над могилой, и я разрешил. Говорил он спокойно, иногда останавливаясь, чтобы сглотнуть подступающий ком в горле. Говорил о том, как благодарен родителям за жизнь, говорил, какими они были любящими и заботливыми, потом он сказал о надежде увидеть их снова, здесь на земле, когда будет обещанное Богом воскресение праведных и неправедных, цитировал библейские стихи, и в заключении попросил присутствующих спеть песню про будущий рай. Огромный хор запел, разорвав кладбищенскую тишину красивой мелодичной песней. Затем Роман произнёс молитву, после которой раздалось многоголосое «аминь».
Увиденное впечатлило и меня, и Сергея. Это было совсем не похоже на то, как мы представляли себе тех, о ком говорят, что они не хоронят своих. Видимо, столичные сектанты были более цивилизованными, чем те, что из провинции.
- Ты уверен, что он вернётся? – спросил я Романа, все еще перебирая в голове воспоминания того дня.
- Конечно. В Германии и без него Свидетелей хватает, в России он нужнее.
- А я вот не уверен. На, смотри! – я протянул заключение экспертов по пальчикам с третьего бокала, который был в мойке на кухне убитых. Точно такие же были получены после обыска в квартире Львова среднего и присланы коллегами из Ростова.
- То есть... ты хочешь сказать, что Эдик родителей отравил? Но ведь этого не может быть!
- Почему же?
- Он армию оставил, чтобы врагов не убивать, а тут родители! Несуразица полнейшая! Хотя против улик не попрёшь, тут точно папины соратники сработали, а его подставили. Не мог Эдик этого сделать, ты хоть режь меня!
Этот разговор меня беспокоил очень долго. Его уверенность и искренность были столь натуральны, что не поверить ему было трудно, но факты говорили обратное, поэтому мы уже подготовили документы на задержание Эдуарда и отправили Петю в Мюнхен на тот конгресс. В этом нам коллеги из ФСБ посодействовали. Они, как узнали, что из сейфа документы пропали и что Львов средний возможно причастен к этому делу, сразу своих людей в Германию откомандировали и нашего Холмса прихватили посольским чартером. В ближайший час он должен был мне позвонить. Чтобы скоротать время, я решил вызвать Романа на допрос. Против него появилась ещё одна веская улика, поэтому нам было, о чём поговорить.
Минут через двадцать дежурный привёл Львова в мой кабинет.
- Присаживайся, Роман Викторович, - указав на стул, сказал я ему.
- Здравствуй, Андрей Игоревич! Чего опять спать не даёшь? Вызвал не свет, не заря, - улыбаясь, сказал Роман и сел на стул.
- К сожалению, плохие новости для тебя. Экспертиза показала, что предсмертная записка напечатана на твоём принтере.
- Кто бы сомневался, только не я. Говорю тебе, что это работа папиных коллег, они всё делают на совесть!
- Возможно, но меня сейчас больше ты интересуешь. Ты знал, что отец пишет стихи?
- Конечно. Он всегда их сочинял, и книги его у меня есть.
- А такой стих тебе, случайно, не знаком? – я протянул ему лист со стишком, который был на другой стороне предсмертной записки.
Роман внимательно прочитал, задумался,а потом спокойно сказал:
- Нет, такого не припомню, но стиль знакомый. Отец любил нам в детстве подобными стишками задачки загадывать Ты знаешь, он был большим любителем головоломок... Похоже, и здесь какая-то загадка.
- Этот стих на обратной стороне той записки был.
- Любопытно, – Роман вдруг замер на мгновение, словно прокручивая в голове какую-то комбинацию, потом, словно размышляя вслух, сказал, - Видимо, отец что-то этим стихом хотел сказать... Так может это всё-таки… Не может быть!
- Что не может быть?
- Да так, я вдруг подумал, но не стоит об этом. Лучше дай мне ещё раз прочитать.
Я протянул лист, он несколько раз пробежал его глазами, словно заучивая, потом отдал листок мне.
- Слушай, Роман, а о какой системе вещей ты говорил, когда я тебя о конгрессе спрашивал? Я что-то тебя не понял.
- А, это я о нашем времени, в Библии так написано. Была своя система вещей до Потопа, после него новая началась, сейчас мы живём в последние дни этой системы. Её Бог в Армагеддоне уничтожит, после неё будет новый мир, как сказано: "новые небо и земля".
- И ты в это веришь?
- А почему я должен в это не верить? Библия пока мне не врала, почему я должен ей не доверять?
- Ты же образованный человек! Неужели не понимаешь, что Библию писали люди, и трактуют они её, как им выгодно?
- Если люди, тогда откуда они знали в какой последовательности сотворение проходило? Откуда они знали, что Земля - это шар, который висит в пространстве?
- Ну, это ты уже загнул! Со школы известно, что всякие там батюшки сотни лет учили, что совершенно плоская Земля стоит на китах, слонах и черепахах, даже Коперника спалили за ересь о том, что Земля круглая.
- Дай Библию и сам увидишь.
- На вот, твоя сестра просила передать тебе.
- Спасибо, – он взял книгу и быстро открыл нужное место, – слушай: "Он распростёр север над пустотой, повесил землю ни на чём". Видишь: «Повесил ни на чём», – пролистал ещё несколько страниц и опять зачитал, - "Есть Тот, кто обитает над кругом земли, и живущие на ней — словно кузнечики; Тот, кто расправляет небеса, как тонкую ткань, раскидывает их, как шатёр для жилья". Опять же слово, которое здесь переведено, как «круг» также обозначает шар, мяч.
- Это в вашей Библии написано.
- Это в любой Библии написано.
- Тогда за что Коперника сожгли?
- Этот вопрос ко мне или к тем, кто его сжёг?
Зазвонил телефон. Это был Петя, я махнул рукой дежурному, чтобы Львова увели. Когда они ушли, я взял трубку.
- Здравствуйте, Андрей Игоревич!
- Здравствуй, Шерлок Холмс! Как там пиво баварское, ещё не всё выпил?
- Некогда пить, да и не любитель я пива.
- Ну, рассказывай, что накопал, как наш подопечный?
- Андрей Игоревич, я его тут еле нашёл. Оказывается, у них, у этих Свидетелей Иеговы, всё серьёзно. Народу, как на олимпийских играх! Полный стадион! Карнавал целый, многие в национальных костюмах. Для русскоговорящих целая трибуна отведена, кроме русского программа ещё на пяти языках идёт, даже для глухих одна трибуна есть. Я полдня искал Львова на русской трибуне, так и не нашёл, думал, что улетела птичка, хотел полицию попросить помочь, а их вообще на стадионе ни одного нет.
- И, как же ты выкрутился?
- Случайно. Стал программку рассматривать, что всем входящим на стадион дают, а в ней разные "службы", есть "служба размещения". Я решил в неё обратиться, что, мол, с другом собирался встретиться и потерялись, там мне адресок его и дали.
- Молодец! Настоящий Шерлок Холмс! Ну, и как дела у нашего лётчика?
- Ничего, неплохо устроился в пригороде Мюнхена у пожилой семейной пары. С утра до вечера на конгрессе. Слушает, что-то записывает в тетрадь. Не поверите, они все тут поголовно конспекты ведут! Наш лётчик, оказывается, в совершенстве английским владеет, поэтому сидит на английской трибуне среди негров, я недалеко устроился, сижу кимарю потихоньку, ведь ни шута не понимаю, а тут все такие сочувствующие, то Библию суют, когда все что-то в ней читают, то водички предлагают, то под зонтик от солнца прячут. Завтра конгресс заканчивается, ребята из ФСБ обещали помочь с задержанием, если Львов домой решит не возвращаться. А если полетит, то в Москве возьмём. Так что, Андрей Игоревич, завтра или послезавтра буду дома, тогда расскажу поподробнее.
Через два дня после этого разговора Петя уже взахлёб рассказывал нам с Серёгой о баварских приключениях.
- Нет, это нереально круто! Вы бы видели, какой порядок на стадионе был и ни одного полицейского! Вот, что значит цивилизация! Я помню, в институте нас в оцепление на стадион поставили (концерт звёзд эстрады перед выборами был). Так вот, нас курсантов в парадной форме у сцены поставили, толпа нас чуть в клочья не порвала, когда их кумиры пели. У меня рубашку в двух местах раздербанили, погоны с мясом выдрали, а фуражку я так и не нашёл. Жуть, что творилось, а народу раза в два меньше было, чем в Мюнхене. Нет, далеко нам до них! Цивилизация одним словом.
- Ладно, хорош здесь антироссийской пропагандой заниматься! Лучше расскажи, как лётчика брали.
- Ничего интересного. Он после конгресса на экскурсию в Зельтерс поехал (там у них штаб-квартира местных Свидетелей). Я тоже к их группе примазался. Любопытнейшее зрелище, я вам скажу! Эти немцы в отношении порядка такие молодцы: чистота кругом, работают, как пчёлки, рот до ушей, короче, посмотрел я, как для России литературу печатают. Впечатлило, захотелось переехать в Германию.
- Я тебе перееду! Ты опять агитацию разводишь? Не отвлекайся, давай о деле.
- После экскурсии Львов вылетел в Москву, где мы его и взяли. Сопротивления он не оказал, был удивлён только или показал нам, что удивлён, когда сказали о причине задержания. Вот и всё, я же говорю, что ничего интересного, - сказал Петя, видя наши разочарованные лица.
- Ну, ладно, давайте познакомимся с этим лётчиком поближе.
Через полчаса в кабинет ввели мужчину среднего роста, спортивного телосложения, коротко подстриженные чёрные волосы которго были слегка всклокочены.
- Здравствуйте, Эдуард Викторович! Присаживайтесь, - поприветствовал я вошедшего и представился, - Андрей Игоревич Кривенко – старший следователь уголовного розыска.
- Здравствуйте, Андрей Игоревич! Очень приятно! – спокойно сказал Львов и сел на стул напротив моего стола.
- В связи с тем, что вы подозреваетесь в причастности к убийству ваших родителей, я вынужден задать вам ряд вопросов. Хочу предупредить вас об ответственности за дачу ложных показаний. Вы имеете право не свидетельствовать против себя и своих родственников.
- Хорошо, задавайте вопросы.
- Где вы были утром десятого июля, с семи тридцати до восьми тридцати?
- У родителей.
- Расскажите, пожалуйста, что вы там делали?
- Я собирался на конгресс в Мюнхен, поезд в понедельник из Москвы, вот я и решил Романа с Кристей проведать. Приехал в субботу к обеду из Ростова, а вечером позвонил маме, хотел и с ней повидаться. Отец с некоторых пор не пускал меня в свой дом, а тут она говорит, что он не против, только сказал, чтобы ровно в восемь пришёл. Я сильно удивился: отец со мной с двухтысячного не разговаривает, а тут разрешил к ним прийти. Правда, месяц тому назад он меня уже приглашал, чтобы завещание нам зачитать... Так вот, я пришёл к ним ровно в восемь, отец не любил неточность. Мы пили чай возле маминой постели, потом она устала и легла, а мы с отцом пошли на кухню, там он высказал всё, что обо мне думал и выгнал меня из дома. Вот и всё.
- Не могли бы вы более подробно описать ваш последний разговор?
- Нет, мне не хочется говорить об отце плохо и повторять его слова. Суть их была в том, что ему очень не нравится моя религия.
- Вы больше не возвращались в квартиру?
- Нет.
- Был ли ещё кто-то там кроме вас троих?
- Нет, никого не было. Я по всем комнатам прошёл, ведь столько лет не был в родном доме, месяц назад нас дальше прихожей не пустили.
- А кто наливал чай в бокалы?
- Не помню, кажется, отец... А нет,нет! Я наливал. Он меня попросил принести чайник с кухни, я принёс и сразу налил во все бокалы.
- Экспертизой установлено, что в двух бокалах был яд, а в вашем бокале его не было? Как вы это объясните?
- Никак, я понятия не имею, откуда там яд взялся.
- Хорошо, тогда расскажите, почему у вас с отцом такие натянутые отношения были?
- Я уже говорил, это из-за моей веры. Он не мог смириться с тем, что я тоже стал Свидетелем Иеговы и оставил ВВС.
- Кстати, а почему вы ушли из армии.
- По религиозным убеждениям. В Библии написано, что желающие слушаться Бога не должны учиться воевать. "Перекуют свои мечи на лемеха и копья на садовые ножи".
- А разве защищать Родину – это не святое дело? – вмешался в разговор Сергей.
- Я вам расскажу, как мне приходилось её защищать. Я был одним из лучших лётчиков эскадрильи, поэтому все самые ответственные задания поручали мне. Однажды, там Чечне, приказали мне бомбить одну деревеньку, потому что там банда боевиков окопалась, я сравнял деревеньку с землёй, а потом начштаба говорит, что перепутал (названия очень похожи). После этого случая я до сих пор по ночам плохо сплю, а тогда я впервые задумался о тех, кто в этих деревеньках живёт. Ведь боевиков пару десятков, а мирных жителей: стариков, детей, женщин – сотни, а у бомб глаз нет, им без разницы, кого убивать. Мне тогда так жутко стало, что позвонил я старшему брату (я с ним несколько лет не общался) и всё ему рассказал, излил ему душу. Он выслушал, что-то из Библии зачитал, а потом предложил её изучать. Когда я понял, что нашёл истину, стал думать, как из ВВС уйти, но мои рапорты не подписывали (кто же по собственной воле лучшего лётчика отпустит?). На вылетах я уже деревни не бомбил, сбрасывал бомбы в лес, где точно никто не живёт, и продолжал писать рапорта.
- И, как же уволиться удалось? – с любопытством спросил Сергей.
- Наша система помогла. Мы каждый год медкомиссию проходим на лётную пригодность. Кто не пройдёт – в запас. Чтобы её пройти надо врачам на лапу дать (у каждого своя такса). Так вот, я отказался платить - меня и комиссовали, даже ходатайство командования ничего не дало, врачи за свой «хлеб» горой! Я уверен, что это мне Иегова помог уволиться.
- Получается, по-вашему, гражданин Львов, воевать – это грех? А если опять какие-нибудь фашисты или басмачи нападут на страну, будут детей убивать, жён насиловать, кто их защищать будет, если все в Библию ударятся и в кусты попрячутся? – возмущённо почти кричал Сергей.
- Если все, как вы говорите, «в Библию ударятся», то никто ни на кого нападать не будет, а тем более убивать и насиловать. Неужели вы считаете, что у Бога к разным народам разные требования? В Библии сказано, что Бог нелицеприятен и во всяком народе поддерживает тех, кто ему предан, поэтому Свидетели Иеговы не воюют и даже не учатся воевать, и если все такими станут, то с войнами будет покончено. В псалмах есть пророчество, что наступит время, когда Бог уничтожит всё оружие и войн больше не будет.
- Вашими устами, да мёд бы пить, Эдуард Викторович! - сказал я и добавил. - Войны были, есть и будут всегда – такова реальная жизнь!
- Ну, это кто во что верит. Время покажет, кто прав. Так говорит Библия, и она меня пока не подводила. Я считаю, что в ней записаны слова Бога, а Бог не умеет врать, и нет силы, способной помешать Ему, выполнить любое Его намерение. Даже имя его – Иегова - означает «Он даёт становиться». Получается, Он тот, кто всегда выполняет свои обещания.
- Мало ли, что люди в книге написали, к тому же она древняя, и за тысячи лет переписывания её так исказили, что концов не найдёшь, - подал голос Петя, оторвавшись от ведения протокола допроса.
- С этим не соглашусь, потому что точность Библии научно доказана. К тому же, как здравомыслящий человек я понимаю, что любой хороший директор всегда проверяет за секретарём, как тот записал его приказ, а уж потом подписывает; а как верующий человек я не сомневаюсь, что Иегова способен проследить за тем, чтобы Его слово не искажалось.
- Всё это демагогия. Бога нет, и быть не может! – уверенно сказал Петя. - Вы читали Карамазовых Достоевского, там очень хорошо показано, почему его не может быть: в рассказе Ивана о затравленном мальчике, когда барин на глазах у матери его голенького собакам скормил за то, что он нечаянно его борзую поранил. Что же это за бог, который допускает подобное? Где же его любовь?
- Вы действительно хотите знать ответ на этот вопрос?
- Нет, потому что нет ответа на этот вопрос, и никто на него не ответит!
- А сам Бог.
- Как же он может мне ответить, если я в него не верю?
- Вера приходит со знаниями, исследуйте Библию, то, что создано, и убедитесь в Его любви, мудрости, силе и справедливости.
- Нет уж, Эдуард Викторович, увольте, - вмешался я в разговор, видя, что началось прямое вербование моих сотрудников в секту еговистов. – Нам этим заниматься некогда. Кто-то должен здесь на земле косяки за вашим богом подчищать. Давайте вернёмся к делу. Вы сказали, что с завещанием отца были знакомы, а, где оно хранилось, вы знали?
- Нет, но если вы про папин сейф, то о нём я знал. Все в семье о нём знали. Неужели, Андрей Игоревич, вы считаете, что я родителей из-за наследства убил? Но это глупо! У меня хорошая пенсия, двухкомнатная квартира в Ростове, машина и всё, что нужно для жизни, зачем мне ещё что-то? Да к тому же, из-за этого тех, кто мне дорог, убивать? Бред полнейший!
- А для сына? Ведь у вас есть сын.
- Он уже взрослый, и сам себя обеспечивает.
- Итак, гражданин Львов, вы категорически отрицаете, что причастны к отравлению своих родителей?
- Да, отрицаю.
- Хорошо, прочтите и подпишите, - я дал ознакомиться с протоколом, который вел Петя, и, когда Львов, внимательно прочитав, расписался, вызвал дежурного.
Когда лётчика увели, Петя тут же затараторил:
- Язык у него подвешен ого-го! Как убедительно чешет, такой, кого хочешь, в секту затащит. А ведь он ещё и отец-одиночка! Знаете, Андрей Игоревич, когда он из армии ушёл, его жена с восьмилетним сыном бросила. Так вот, он один его воспитывал. Мальчишка способным оказался, школу с медалью закончил, а потом вместо института, как все нормальные дети, пошёл на курсы парикмахеров.
- А сейчас он где?
- Служит.
- Как служит? Разве он не стал еговистом?
- Стал, поэтому альтернативную под Ростовом в одной психиатричке проходит, горшки выносит, да видимо, психов стрижёт.
- Не могу я понять этих сектантов! – подал голос Сергей. – Мазохисты какие-то! Сейчас служить год всего, а они готовы с психами нянчиться почти два года, лишь бы от армии откосить. Чего людям не живётся?
- Идея – это великая сила, а идея о любящем Боге – это страшная сила! – сказал я с пафосом и иронией.
- Неужели в это можно верить всерьёз? Не понимаю: что без бога жить нельзя?! Живи и радуйся! Ан нет, надо в какое-нибудь извращение вляпаться. Ладно половое, я ещё понимаю, хоть удовольствие получаешь, но здесь – муки страдальца за светлое будущее, которого никогда не будет!
- Они вечно жить собираются, что для них два года? Так – пшик.
- Да, глупость это несусветная о вечной жизни! Все подохнем, и черви нас сожрут, жить сейчас надо, а не потом. Я скорее поверю, что у них всё-таки есть тайные оргии, как про них молва ходит: свет потушили, и кто кого поймал, того и имеет.
- Нет, на кого кого, а на сексуально озабоченных они явно не похожи, - сказал Петя.
- Кстати, Серёга, что там по красавице Лизе? Как идёт процесс обхаживания монашки? – с улыбкой спросил я.
- Нормально, - невесело ответил Кузьмин. Видимо, всё шло не так, как ему бы хотелось. – Дикая она какая-то: отказывается со мной наедине в кабинете оставаться. Позавчера я дежурного попросил выйти, а она спокойно так говорит, что будет кричать, если мы останемся одни, я думал, шутит.
- Неужели закричала?
- Как ненормальная, сразу, как только за ним дверь закрылась. Сумасшедшая одним словом.
Мы с Петей дружно захохотали, представив себе эту картину. Когда мы успокоились, Сергей стал рассказывать всё, что узнал про дочь Львова.