- Шницель, голубчик! В какое замечательное время мы живем, - Вольдемар схватил Шницеля за плечи и восторженно посмотрел в глаза.
Хорошо, хоть батенькой не обозвал, - подумал Шницель и осторожно, как опытный пианист на клавиши, положил свои длинные кисти на Вольдемара.
***
Начальник секретного отдела Германской разведки барон фон Штрудель сидел за столиком в кафе и смотрел в бинокль. На берегу Женевского озера, держа друг друга за плечи, стояли двое мужчин. Один небольшого роста лысый, другой высокий и худой.
Штрудель довольно хмыкнул и отложил бинокль. Затем не торопясь, отхлебнул пол кружки пива, проткнул вилкой копченую баварскую сосиску и расплылся в улыбке, - Хороша чертовка!
Продолжая жевать, он приставил бинокль к глазам.
На берегу произошли разительные перемены. Теперь лысый и худой стояли примерно на расстоянии пяти метров друг от друга и отчаянно артикулировали, жестикулировали. Затем лысый большими пальцами взял себя за подмышки и замер, а худой схватил камень и метнул его в середину озера.
Второй, третий, пятый, десятый - считал Штрудель, - Что за черт!
Вдруг лысый несколько раз подпрыгнул на месте и вприпрыжку побежал по берегу.
Штрудель перевел бинокль, - По другой стороне Женевского озера навстречу лысому в белой шляпке и широкой бежевой юбке бежала какая-то фрау.
Штрудель отложил бинокль и принялся за сосиски.
***
Через пятнадцать минут за столик к Штруделю сел запыхавшийся Шницель.
- Все пропало! Как сказал классик, - Гипс снимают, клиент уезжает!
- Без паники, Шницель! Пейте! – Штрудель подвинул ему кружку.
Шницель трясущимися руками схватил пиво и задергал кадыком.
- Ну что, полегчало?
Шницель кулаком вытер рот, - Сначала все было хорошо, он практически согласился. А потом, как заорет, - Надя! Моя Надя приехала! Мама! Моя Надя приехала и деру.
- Подождите Шницель, он, что вас мамой обозвал?
- Если бы только мамой, так еще меньшевиком и левым эсером. Проклятая баба, она может погубить все дело! Теперь точно не успеем!
- Куда?
- Вы же сами сказали, - Надо на 7 ноября по новому стилю, подарок на день рождения вашей бабушки фрау Штрудель.
- Успеем, - Штрудель сузил глаза, - А Вы слизняк, Шницель, что Вы икру мечете? Весь стол обрызгали, хуже самой страшной бабы! – он криво усмехнулся и поднес бинокль к глазам.
- Ну что там? Шеф, можно сосиску?
- Берите, Шницель, берите. Обнимаются, целуются! Вот, что значит немецкие линзы, все как в немом кино. Что? Что она делает?
- Что? Что там, шеф? – Шницель придержал сосиску рукой.
- Представляете Шницель, она сняла ботинки и в воду! С разбегу как на спортивных лыжах!
- Может это какая-то женская хитрость, - гигиена, закаливание.
- Закаливание?
- Я два года назад на Гамбургер Штрассе за одной социалисткой вел наблюдение, тоже закалялась, но только для конспирации.
- Интересно.
- Стоит на балконе абсолютно голая и обруч крутит, а шею так изогнула, лебедь, ни глаз, ни ушей, один гребешок на затылке. Думаю, куда? Куда она смотрит? Присмотрелся, - Майн Гот! А за шторкой трое бородатых очкариков сидят и «Капитал» Карла Маркса вслух читают! – Шницель лихорадочно задвигал челюстью, - Отличные сосиськи!
- Продолжайте Шницель.
- Мне теперь каждую ночь этот проклятый обруч снится, а еще круги под глазами, - Шницель двумя пальцами опустил нижние веки.
- Да мне плевать Шницель, где у Вас круги! Что дальше! Она же не до белых мух обруч крутила.
- Дальше стандартные революционные посиделки. Шнапс, секс, флирт, холодные закуски, горячие, песни про угнетенных рабочих, пудинг, две вазы сливового джема, танцы Тирольских стрелков на столе, все как обычно, - заторопился Шницель.
- Ваш вывод!
- Закаливание? – замялся Шницель.
- Вы гений Шницель! Закаливание, а потом доброе немецкое тепло, - Штрудель опять усмехнулся и отложил бинокль, - Кто нам мешает, тот нам и поможет!
- Каким образом? - Шницель растопырил руки, приготовившись к аплодисментам.
- Об этом потом. Послушайте Шницель, а что Вы там за камнепад устроили? – Штрудель строго посмотрел на Шницеля.
- Так он слово не давал вставить, - Живем в замечательное время, цирк важнейший из искусств, грузины отличные экспроприаторы, женщины прекрасные мотиваторы…
- Это все? - по лицу Штруделя пробежала тень баварской сосиськи.
- Еще нет! - Шницель взметнул глаза к небу, - Коммунизм есть Советская власть плюс элекрофикация всей страны, минус проституция всей страны, плюс городская канализация и водопровод, минус самогоноварение, мужеловство, ловля жереха сетями и церковный хор, как сладкий опиум для трудового народа, плюс....
Мощный залп морковного салата озарил щеки Штруделя, он два раза хлопнул ртом и заорал, - Прекратите Шницель! Доложите согласно циркуляру!
У Шницеля панически задрожала нижняя губа, - Согласно циркуляру. Ассоциативный ряд, развивал его образное мышление, - круги по воде. Вольдемар только с десятого камня понял, что из искры возгорится пламя.
***
- Надя! Выходи, что ты делаешь?! Октябрь. Вода холодная, простудишься! – Вольдемар разбегался и огорченно, как безнадежная муха о стекло, бился о край озера.
Надя стояла по щиколотку в воде и ломала руки, - Ну и пусть, простужусь и умру! Синоптики обещают холодную зиму, все равно смерть!
- Зачем ты так, Надя! Зачем? Что я могу сделать! Скажи, я все сделаю!- Вольдемар заплакал и закрыл лицо руками.
Надя выдержала оглушительную паузу и громким шепотом произнесла. – Шуба! Меня от холодной смерти может спасти только норковая шуба.
- Наденька, миленькая, но ты же знаешь, у нас нет денег!
- А каждый день пиво сосать с товарищами по партии, на это деньги есть! - Надя сжала кулаки и засверкала глазами.
- Ну, это же общественные! Взносы обиженных царем интеллигентов, а также сочувствующих им крестьян и рабочих различных специальностей, – Вольдемар нервно залазил по подмышкам.
- А ты думаешь царь это золотая антилопа?! Будет дрыгать ногой, превращать лук пырей в золотые яблочки и ящиками сбрасывать с балкона? На Вас на всех обиженных не напасешься.
- Ты не права Надя, по крайней мере, царь мог бы расширить кругозор и выбрать достойных, которые его не предадут германской химере, а если и предадут, то открыто через средства массовой информации.
- А мне все равно Вольдемар, если будешь сидеть ровно, я от тебя уйду, так и знай. Уйду к анархистам. Они! Они… - она засмеялась, бросила шляпку в воду, тряхнула головой и разметала волосы по плечам.
- Они обещают не только свободную любовь, но и неограниченный доступ к меховым и ювелирным лавкам.
- Подожди Надя, подожди. Дай мне время, дай мне час и я что-нибудь придумаю.
***
Вольдемар ехал в запломбированном вагоне и при свете керосиновой лампы писал. Не клеилось, он комкал листки и с ожесточением бросал в разные углы.
В вагон вошел Штрудель, - Через два часа будем на месте.
Он с удивлением огляделся по сторонам, - Вольдемар, Вы что, хотите разорить Германскую бумажную промышленность?
- Вас разоришь! Буржуи! Политические проститутки! – Вольдемар размахнулся и бросил комок бумаги в Штруделя.
- Не попал!
- А шуба! Шуба где?! – Вольдемар откинулся на спинку стула и надменно посмотрел Штруделя.
- Вы же сами с усами, вот и претворяйте в жизнь Ваш коварный план по издевательству над различными социальными прослойками. А я без шубы из вагона не выйду, - Вольдемар торжественно отвернулся и начал рассматривать темный угол.
- Вот! Вот теперь Вы мне нравитесь Вольдемар! Вы рассуждаете, как трезвый вдумчивый политик! Политик с большой буквы! Рад, что мы в Вас не ошиблись! - Штрудель позвонил в колокольчик.
За его спиной возник мужчина в военной форме, в руках он держал большой сверток.
- Покажи шубу фенфебель!
Фенфебель развернул бумагу и затряс блестящей норковой шубой.
- Ну и что? – Вольдемар надул щеки, - Ее мерить надо, мерить на Надю. Надя все примеряет, даже чулки, даже эти, как их?
Вольдемар нервно сжал кулачки, - Надя Вам не верит! Надя пилюет на Ваши прогнившие буржуазные ценности, пилюет на цирюльни, бани и мельхиоровые вилки! Надя пилюет...
- Успокойтесь Вольдемар! Наши лучшие умы обмерили Вашу Надю, скрупулезно, сантиметр за сантиметром. Мы провели гигантскую работу, и из двух миллионов солдат на роль Вашей Нади идеально подошел вот этот безымянный фенфебель.
Штрудель потрепал фенфебеля по щеке, - Всмотритесь Вольдемар! И найдите десять отличий. Никогда! Не в этой жизни! У него точно такая же фигурка, нос, рот, ушные раковины, и даже цвет и разрез глаз.
Он с радостным восторгом сорвал с фенфебеля фуражку, - Фенфебель! Примерь!
- Подождите, подождите! А эти, как их? – Вольдемар сделал ладошки черпачком и прижал груди.
- Мы все учли! – Штрудель достал из галифе две консервные банки и гордо поднял над головой, - Тушенка говяжья произведена на землях верхней Саксонии! Божественный вкус! А главное, - ни изжоги, ни отрыжки и стул замечательный.
После небольших манипуляций с резинками, Штрудель привесил на грудь фенфебеля банки и любовно постучал по донышкам, - Германская военная мысль не знает слово, нет. Как Вам Вольдемар? Похожи?
- Вроде да, - Вольдемар сглотнул слюну.
- Фенфебель!
Фенфебель надел шубу, и виляя бедрами, медленно пошел по вагону.
- Красота-то, какая! Надо признать у Вас отменный вкус Вольдемар,– Штрудель сделал серьезное лицо, - А теперь вернемся к нашим баранам. Вы подготовили речь? Через два часа на Финляндском Вас ждет броневик.
- Ничего не получается, не знаю с чего начать, - запричитал Вольдемар.
- Не знаете? Вы что издеваетесь? Обещайте! Обещайте!! Обещайте, пока язык не отвалится. Фабрики рабочим, землю крестьянам, небо летчикам, море морякам, мясо поварам, рыбу рыбакам, сено лошадям, гробы старикам …
- Подождите Штрудель! А женщинам, что мне обещать женщинам?! – Вольдемар вскочил и простер руки.
- Всем женщинам по шубе, - Штрудель засмеялся.
- А если серьезно, - он обхватил фенфебеля за шею.
- Нам в Германской армии женщины вообще не нужны, это анахронизм. Не будут нужны ни шубы, ни панталоны, ни шляпки с бриллиантами. Помяните мое слово Вольдемар, не пройдет и сто лет… - его глаза закатились, повлажнели, он задохнулся и перевел дух.
- Перед человечеством открываются новые широкие перспективы. Из искры возгорится пламя! - Штрудель стиснул локоть на шее фенфебеля, прицелился и жадно поцеловал в ухо.