Подарок
У нас на судне есть старший научный сотрудник – Ремесло Александр Васильевич. Вообще-то он не просто старший, а единственный представитель науки на «Крузенштерне». Правда, согласно судовой роли, есть еще и – научный сотрудник. Это – я. Но, поскольку, к морской науке, да и к науке вообще, я никакого отношения не имею – соответственно и кадрового научного разнообразия среди экипажа судна у нас нет.
Однажды Александр Васильевич рассказал мне, что очень не хотел видеть меня на борту «Крузенштерна». Тогда мы были еще не знакомы. Действительно, ну, зачем бы ему был нужен я? Температуру или соленость воды я замерять не умею, названия птиц и рыб не знаю, географическими знаниями не обладаю. Короче говоря, когда я все же прибыл на судно, то он не обрадовался. Хотя вскоре мы подружились. Он даже в своей научной лаборатории выделил мне рабочее место. Лаборатория находилась в корпусе судна ниже ватерлинии. Соседи по кубрику прозвали мое рабочее место подводной лодкой, а меня, естественно, подводником.
Александр Васильевич там периодически замерял соленость воды, производил какие-то опыты, формалинил различную, пойманную нашими судовыми рыбаками живность, а я тихонько сидел в сторонке и писал свои «вирши». В общем, мы неплохо там уживались. По-крайней мере – не мешали друг другу.
Так пролетело месяца три моего похода, и вдруг я узнал, что у Александра Васильевича скоро день рождения. Какого-либо существенного подарка у меня не было, и я, хотя совершенно этим не увлекаюсь, отважился написать ему стихотворение. Вот оно:
РУССКИЙ ПАГАНЕЛЬ
Попытка предновогоднего стихосложения
Видишь, Саша, в Чили –
Стоит новогодняя ель.
С днем рожденья, Васильич –
Единственный наш Паганель!
Бывает по-разному, Саша –
В России – сейчас метель.
Так и проходит наша –
Жизнь, дорогой Паганель!
И годы летят стремительно –
Средь разных портов и таверн.
Храни тебя, Саша, бдительно –
Молитва и «Крузенштерн»!
В жизни случалось разное –
Бывало – садились на мель,
И, все-таки, самое главное –
Живет в душе – Паганель!
Всем нам дана с рожденья –
Гоголевская шинель.
В самопреодолении –
Русский наш Паганель!
Это – судьбы коварство –
Болезнь с названьем «Жюль-Верн».
Нет от неё лекарства,
Есть – «Крузенштерн»!
И будет, Саша, наверно –
Всё круче, с годами, метель.
Шумят паруса «Крузенштерна»,
Стоит новогодняя ель.
Барк «Крузенштерн», Вальпараисо, Чили.
25 декабря 2005 года.
На вечере, который проходил в тринизе (помещении для иностранных практикантов), в кругу нашей журналистско-научной братии – я прочитал это стихосложение. Александр Васильевич был растроган. Я тоже был доволен тем, что угодил имениннику, и, главное, что не оказался «с пустыми руками» на этом мероприятии.
Однако, странное дело, по истечении нескольких дней, один из наших товарищей, вспомнил о моих рифмах, и сказал: «Ты, конечно же, молодец, хорошее написал стихотворение. Только, вот, Александр Васильевич не совсем такой, каким ты поэтически изобразил его». И – ушел. А я остался в раздумьях. Я ходил по палубе, смотрел в океан и думал: «А каким вообще бывает человек – на самом-то деле»?
Когда перед сном я умывался, то взглянул в небольшое зеркало, что закреплено над рукомойником нашего кубрика. И вдруг понял, что оттуда на меня смотрит какой-то другой, не вполне знакомый мне человек.