Сегодня я снова стою у могил моих бабушек, которые похоронены рядом. Смотрю на их фотографии на памятниках. Намеренно, волею случая или божьим провидением, бабушки на фотографиях смотрят в сторону входных ворот кладбища, словно ждут они своих близких, ждут, когда придем мы навестить их могилы. И непонятно, кому это больше нужно – им, ушедшим от нас в мир иной навсегда, или нам, живущим сейчас, дабы не прервалась связь поколений, не забывали мы своей истории, не забывали своих корней.
Бабушки прожили долгую, очень нелегкую жизнь, но ушли они спокойными, потому, что жизнь свою они прожили правильно.
Почти всю свою жизнь они прожили в одной деревне. Приехав сюда, на Урал, в годы великого переселения народов дореволюционной России по столыпинской реформе, еще совсем маленькими девочками – одна из Закарпатья, другая из Пензенской области, они познакомились и подружились с детства. Тяжела была жизнь переселенцев, дети часто умирали от холода, голода и болезней. Но им обеим повезло, они оказались в числе тех, кто выжил. В наше время очень часто идеализируют жизнь до революции. Наверное, для детей дворянства и купечества жизнь была красивой и сытной, но, как рассказывали бабушки мне, своей внучке, жизнь крестьянских детей была, отнюдь, не такова. С шести лет помогали они родителям по хозяйству. Пасти летом гусят и утят было заботой столь маленьких по нашим, нынешним понятиям, детей. И никто не считал, что это очень рано, работать такому ребенку, по сути, весь световой день. Утром мама, собрав в холщовую сумку ломоть хлеба и бутылочку с водой, отправляла дочку на полянку, на которой паслись взрослые гуси и маленькие гусята. Вроде бы и несложной была работа – присматривать, чтобы гуси не уходили далеко с этой с поляны, чтоб всегда у них в корытце была налита вода, да чтобы вороны не украли гусят. Но для маленьких девочек, которым хотелось подвигаться, побегать, искупаться в озере, поиграть со сверстниками, целый день сидеть возле гусиной стаи было достаточно трудно, да и скучно. Но такова уж была жизнь крестьянских детей.
С восьми лет девочек учили заниматься домашним хозяйством. Помогать маме с уборкой дома, поить маленьких телят, доить коров – все это было уже в обязанностях маленьких Таи и Ани. В свободное от работы время они часто летом вместе купались, ходили в лес за ягодами и грибами. Анютка, очень любившая бывать в лесу, знала на какой полянке, в каком краю леса, что растет, и они никогда не возвращались из леса с пустыми лукошками.
В 1917 году в стране грянула революция. И хоть боевые действия гражданской войны не затронули деревеньку, но население деревни раскололось на два лагеря. В деревне в основном жили переселенцы. Но здесь, на их новой малой родине, жизнь их складывалась по-разному. Семья Тайки была большой. Помимо отца Федора Андреевича и мамы Прасковьи Ивановны, в семье было десять детей. Тайка была в семье младшей. У нее было шесть старших братьев и три сестры. Тайка ростом и статью была в маму – невысокая черноволосая с карими глазами. Большинство же ее братьев пошли статью в отца. Рослые плечистые парни были хорошей подмогой отцу. И если в бытность жизни в Закарпатье, их семья была одной из самых нищих, то, после того, как парни подрастали и становились помощниками, семья все крепче становилась на ноги. С каждым годом все большую площадь пашни могла обрабатывать и обрабатывала семья. Сначала в доме появилась еда вдоволь, а потом стал ощущаться достаток. Однако Федор Андреевич, всю жизнь проживший в нищете, считал каждую копейку, зря расходовать деньги не позволял. На вырученные от продажи зерна деньги Федор Андреевич расширял хозяйство, покупал плуги и бороны, волов и лошадей. « Плуги да бороны покупал, а мне первые ботинки купили, когда мне уже шестнадцать было, я уже в невестах ходила»- так говорила о своем прижимистом отце бабушка Тая. В большом хозяйстве работы хватало на всех. Семья поднималась с рассветом, спать ложились после захода солнца, чтобы с рассветом с новыми силами браться за работу. Уставали неимоверно, и все равно молодежь находила время и силы для развлечений. Шестнадцатилетняя Тайка превратилась в прехорошенькую девушку, невысокую, пышногрудую, шуструю, ее подруга Анютка – в статную высокую зеленоглазую шатенку.
Жилось Анютке похуже, чем ее подруге. У нее не было братьев. В семье помимо отца Ивана Николаевича и мамы Феклы Петровны были лишь две сестры Варвара и Матрена. И хоть и старались крепкие высокие сестры и в поле, и на сенокосе, и в сарае – везде помочь отцу с работой, но прока от них было немного. Часто отец их обращался к богу. Стоя на коленях перед иконами вопрошал:
-Господь-батюшка, за что же наказываешь меня? Ведь работаю не покладая рук, а помощника в семье нет, достатка как не было, так и нет. Что толку от девок, одно только разорение. Скоро замуж их отдавать, опять же приданое надо, а где его взять? А бесприданниц кто их возьмет? Охо-хо , грехи наши тяжкие!
Но молодежь не унывала. Несмотря на усталость, закончив с домашними делами, бежали на гулянье у околицы. Обе подружки переживали первую любовь: Тайка влюбилась в гармониста Андрея, а Анютке нравился невысокий, но крепкий Иван. Дождавшись окончания гулянья, они шли домой все вместе, вроде как одной компанией. Но немного отойдя от места гулянья, расходились в разные стороны, чтобы побыть наедине со своим любимым. И Андрей, и Иван были из небогатых семей. И если родители Анютки ничего не имели против работящего Ивана, отец Таисьи был категорически против дочериного увлечения.
-Зачем нам эта беднота сдалась,- кричал он Таисье,- нищету плодить? Не пара он тебе! Никогда я тебя за него не отдам!
И хоть боялась Тайка гнева отца, но любовь была сильнее, она продолжала встречаться со своим любимым.
Беда пришла неожиданно. К отцу Таисьи пришел просить ее руки вдовец Игнат, который был старше Таисьи практически вдвое. Но он обладал одним, для отца Таисьи несомненным достоинством - Игнат не был богат, но безбедную жизнь семье обеспечить мог. В деревне Игнат слыл зажиточным середняком. Как не уговаривала Таисья отца пожалеть ее, не губить ее жизнь, но перспектива еще больше расширить свое хозяйство за счет земель зятя, затмевала для отца Таисьи все остальное. Когда же Таисья пообещала наложить на себя руки, утопиться, но не пойти замуж за нелюбимого, Таисью заперли в доме и никуда не пускали до самой свадьбы. Так и выдали ее насильно замуж за ненавистного ей Игната. Со временем люди остепеняются, прощают друг другу многие обиды. Но бабушка Таисья, даже в старости, не смогла простить ни отца, ни мужа за ее поломанную жизнь.
В тридцатые годы началась коллективизация. Анюткин отец Иван Николаевич и прочие бедняки деревни сразу записались в колхоз, понимая, что выжить сообща им будет легче, чем поодиночке. Отец же Таисьи был категорически против вступления в колхоз:
- У меня свой колхоз,- обычно отвечал он на все подобные вопросы,- в ваш колхоз нищету кормить я не пойду.
И действительно, семья все увеличивалась. Сыновья женились, заводили детей, а Федор Андреевич не хотел отделять даже уже давно женатых старших сыновей. В одной избенке ютились почти тридцать человек. Жены постоянно «пилили» своих мужей:
-Давно уже пора своей семьей жить! Скоро уже дети вырастут, а мы все тут друг у друга на голове сидим. Что говорить о том, чтобы отдохнуть, спать нормально лечь негде.
И хоть все сильнее роптали старшие сыновья, они очень хотели получить свой надел, Федор Андреевич был непреклонен:
-Ага, сейчас! Еще чего удумаете! Наживали-наживали, а теперь взять и разорить все. Не дам!
Но жизнь, а вернее новые власти, распорядились по-своему. Федор Андреевич был признан кулаком, все его имущество отобрали, а семью сослали в Сибирь. Осталась в родной деревне лишь Таисья. Она жила в семье мужа, и хоть была семья достаточно зажиточной, но кулаками их не признали. Жаль было Таисье всех своих братьев и сестер, племянников, но больше всего было жаль старенькую маму. В день отправки семьи в ссылку вой и крик стоял над деревней. В дорогу взять много вещей не позволили. Увезли их в разные места – кого в Тобольск, кого в Ишим, а кого совсем на север, в Лабытнанги. Голодные, в холоде, не имея теплой одежды, многие дети умирали, так и не доехав до места назначения. Снова шло великое переселение, и снова первыми жертвами его становились неокрепшие малолетние дети и старики. От пережитого стресса, разочарования в жизни, умер, не доехав до места назначения, Федор Андреевич. Прасковья Ивановна по дороге к месту ссылки простудилась, и тоже не задержалась в этой жизни.
Младший в семье сын, неженатый еще Гаврила, по дороге к месту ссылки сбежал от конвоя. Долгими оказались его скитания. Сначала он добрался до Манчжурии. Оттуда он сумел добраться до Австралии. Прожив там несколько лет, решил перебраться в Соединенные Штаты, но милей всего ему показалась походившая на Россию суровыми зимами Канада. Там и остался он, прожив весь остаток жизни. Долгим и трудным был путь Гаврилы в Канаду. Но там он достаточно неплохо устроился, удачно женившись. Канада стала Родиной не только для Гаврилы, но и для всех его потомков. Однако всю жизнь он скучал по России. После Великой Отечественной войны Гаврила пытался связаться со своими родственниками. Однажды на имя Таисьи из Канады пришло письмо, в котором Гаврила рассказал все о своих мытарствах. Но ответить брату Таисья побоялась. Она боялась, что за связь с родственниками за границей и ее «упекут, куда подальше». И хоть муж ее к тому времени погиб на войне, но у нее были малые дети на руках, не хотела она отправиться со своими детьми вслед за старшими братьями и сестрами в дальние края.
Судьба Анюты складывалась гораздо счастливее. После того, как создали колхоз, жить стало проще. Декрет Ленина о всеобщем образовании позволил неграмотной ранее Анютке научиться читать и писать. Она очень любила читать. До самой глубокой старости живо интересовалась событиями в стране, постоянно читала газеты. Как сейчас стоит перед моими глазами такая картинка: бабуля сидит на лавке возле окна и читает статью в газете, причем до самого глубокого старческого возраста, без очков.
Она счастливо вышла замуж за того самого Ивана, которого выбрала для себя в юности. Иван работал в колхозе трактористом, Анна растила телят на колхозной ферме. У них была большая семья – три сына и три дочери. Вся семья жила дружно, с каждым годом жили все лучше и лучше. Но 22 июня 1941 года их счастливая жизнь закончилась. Уже в июле месяце Ивана призвали на войну вместе с десятком других мужчин деревни. Среди них был и Игнат. А уже зимой 1942 года получили и Таисья и Анна похоронки на своих мужей. Мужья их воевали в одной роте. Оба погибли, защищая от немцев такую далекую северную Карелию. До самой смерти вспоминала имя своего мужа бабушка Аня с каким-то благоговейным трепетом. До конца ее дней молилась она за нас всех ныне живущих, и за ушедшего ее любимого мужа. Она вообще была очень набожной, и я до сих пор с детства помню ее шепотом читаемую перед отходом ко сну молитву:
- Отче наш, иже еси на небеси…
Тяжело было мужчинам воевать на фронте. Но оставшимся в тылу бабам и ребятишкам было не намного легче. Кушать было нечего. Летом выручал огород и лес. Зимой основной едой была картошка. Не хватало рук для работы в колхозе. Оставшиеся в деревне бабы, старики и ребятишки не могли сделать всю необходимую работу. Анна продолжала работать на ферме, растила телят. Кормов не хватало. « Идешь на ферму, голодный рев телят за километр слышно, рассказывала нам, своим внукам бабушка Аня,- а кормить нечем. Надергаешь с крыши базовки соломы, этим хоть немного накормишь телят. Да по немножку молочка разведенного, а, вернее, воды, забеленной молоком дашь им, глядишь, замолчат мои телятки хоть не надолго». А ведь помимо работы в колхозе надо было еще и дома по хозяйству что-то делать, детей растить. Неимоверно тяжелой была жизнь в годы войны. Не любили бабушки вспоминать это время, хотя бабушку Аню наградили медалью « За доблестный труд в Великой Отечественной войне».
Нечем было лечить заболевших ослабленных детей. Аня, знавшая от своей мамы лечебную силу трав, летом собирала и сушила травы. Лечила она этими травами не только своих детей, но и всех соседей и знакомых, их детей и внуков.
-Хоть и тяжело было в годы войны, а люди были дружнее и добрее,- говаривала бабушка Аня,- последнем ломтем хлеба делились. Соседи друг к другу запросто в гости заходили. Дома не запирались на замок. Прикроешь дверь на щеколду, чтоб знали, что дома нет, да и уходишь.
Очень хотелось бы узнать мнение бабуль по поводу нашей нынешней жизни, когда соседи по лестничной площадке, годами живущие рядом друг с другом, не только не здороваются друг с другом, но, зачастую, и имен-то не знают. Думаю, они были бы не в восторге от нынешней жизни, и даже хорошо, что они ее не застали.
Не намного легче жилось им и в пятидесятые годы. Приходилось этим уже не столь молодым женщинам вместе с подросшими детьми тянуть всю колхозную работу. Но они выстояли, выжили. Дети их выросли, и стали опорой своих мам.
К большой их радости один из сыновей Анны женился на дочери Таисьи. Были они только подругами, теперь стали родственниками. Главной заботой их теперь стало воспитание внуков. Часто женщины тяготятся жизнью вне общества, занятие воспитанием детей кажется им тяжелым и неблагодарным трудом. Но издревле так была устроена жизнь, что маленькие дети находились под присмотром своих порой и достаточно стареньких бабушек и даже прабабушек. И бабушка Аня, и бабушка Тая, не ропща, занимались воспитанием своих внуков. Бабушка Тая была домоседкой, она не очень любила куда-то уезжать надолго из дома. Бабушка Аня, напротив, была знатной путешественницей. Взяв нас, малолетних внуков вместе с собой, она ездила навестить своих сестер, семьи живших в других селах детей, либо в гости к родственникам в Казахстан, либо помолиться в один из уцелевших в шестидесятые годы храмов. Нас, своих внуков, она приучала всегда помнить и почитать своих родственников и Бога. Жаль, не все ее заповеди смогли мы выполнить.
Очень любили бабушка Аня и бабушка Тая встречаться друг с другом, ходить друг к другу в гости. Они прожили всю жизнь, ни разу не поссорившись. Их женатые дети ссорились, мирились. Они не вмешивались, не ссорили и не мирили их, словно знали какую-то высшую правду. Каждая же встреча их друг с другом была праздником. Они тогда целый день говорили, вспоминали прошедшие годы, общих знакомых, как ныне живущих, так и давно ушедших. Им было хорошо и комфортно в обществе друг друга. Наговорившись, они расставались, чтобы через некоторое время снова встретиться и говорить, говорить…
Бабули не боялись смерти. Видимо за все их страдания в жизни, их праведную жизнь, Бог дал им легкую смерть.
Часто среди суетности нынешней жизни ловлю себя на мысли: потеряли мы в нашей жизни что-то главное, какую-то основу. В погоне за материальными благами часто забываем мы, что можно подарить с утра свою улыбку и передать окружающим нас людям свое чудесное настроение. И кто-нибудь будет благодарен за это, ответит своей доброй улыбкой. Но нет. Поругавшись с пассажирами в транспортной давке, взвинченные, приходим мы на работу. Там срываемся на своих подчиненных, коллег, придя домой, кричим на своих супругов, детей и престарелых родителей. А вот бабули умели жить в гармонии с окружающими. Может, прежде, чем прикрикнуть на свою престарелую маму или бабушку за случайно пролитую кружку чая на новый дорогой кухонный гарнитур, стоит остановиться и подумать – а что же важнее для вас в этой жизни: пусть и дорогие, но деревяшки, или душевное тепло, покой и здоровье ваших близких?