Ниже приводится очерк, написанный для прошлогоднего конкурса журнала "Региональная Россия". Всюду и везде, в том числе, в поселке Рощино, о котором речь в очерке, ситуация меняется каждодневно. Буду рад исправить любые фактические неточности.
С.С.
Райвола-Рошино
(очерк)
Несколько вступительных слов
Регионы России... О чем, собственно, мы говорим? Когда эти земли стали Россией? Когда перестали – или могут перестать – быть ее частью? Вот, например, Киев – сияла некогда Киевская Русь, собирала вокруг себя русские – русские ли? – земли. Или, например, Тмутаракань – вроде бы, находилась недалеко от нынешней Тамани. А Волга? Кто только ни правил на ее берегах – хазары, волжские булгары, позже – астраханские, а севернее них казанские татары; Волга не то что не была пограничной рекой, а вообще текла большей частью далеко за русскими рубежами. А Северный Кавказ, казачьи станицы? Можем ли мы всерьез рассуждать о регионах России, не поняв, пусть отчасти, пусть на примерах, страшную динамику присоединения и отторжения?
Естественно каждому говорить о том, что он знает. Значительная часть детства и молодости автора прошла в поселке Рощино на Карельском перешейке. Финское название поселка – Райвола. Эта без малого «малая родина» - родился я в Лениграде – не была центром каких-то особо примечательных исторических событий, скорее ее, как щепку, бросало в волнах истории, но именно поэтому Райвола-Рощино может представлять особый интерес в рамках выбранной для данного очерка темы.
Общедоступные сведения
Сведения, которые приводятся ниже, в основном взяты из легко доступных источников. В них, разумеется, могут быть кое-какие неточности, но ничто не может сгладить резких поворотов линии «исторической судьбы» поселка, оказывавшегося то с этой, то с той стороны, но всегда – недалеко от границы.
Для небольшого поселка история Райволы-Рощино оказывается на удивление длинной. Первые упоминания о поселении встречаются в документах 16 века, в 1559 году в нем было 7 дворов. В то время земли к северу от реки Сестры контролировались Швецией. При Петре 1 Карельский перешеек был присоединен к России. В поселке вновь появляются русские обитатели.
Даже то, что известно о названии поселка, может служить яркой иллюстрацией его исторической судьбы. В советское время в рощинской библиотеке можно было прочитать, что якобы еще в петровские времена здесь была устроена ямская станция на дороге из Петербурга в Выборг. Здешние ямщики, согласно легенде, славились быстрой ездой, и село получило название Бешеное. По-фински «raivo» - ярость, и название Райвола – якобы, всего лишь перевод с русского. Более убедительную версию можно найти в книге Е.А. Балашова «Карельский перешеек – земля неизведанная» (ч.1, С.-Петербург, 2008). Название Райвола появилось намного раньше, чем был основан Санкт-Петербург, и связано с финским глаголом raivata, означающим производить расчистку леса.
С петровских времен и до 1809 года Райвола - поселок на территории России. Но после завершения войн со Швецией в 1809 г. было образовано великое княжество Финляндское , с его особым автономным статусом в рамках Российской империи. В частности, Финляндия имела собственное гражданство. До 1917 года Райвола находится на территории великого княжества Финляндского.
Быстрый рост числа русских обитателей в 18-19 веке был связан с промышленным и транспортным развитием региона. В 1802 г. в Райволе графом Салтыковым строится чугуноплавильный завод. Для работы на нем было перевезено несколько сот работников из Орловской губернии. Необходимость привлечения русских рабочих обуславливалась тем, что местные финны предпочитали заниматься традиционными промыслами. Не последнюю роль, возможно, сыграло и то, что финны, в отличие от большинства населения Российской империи, оставались лично свободными.
С 1873 г. через Райволу проходит Финляндская железная дорога. В поселке начинают строиться первые дачи.
В 1902 г. население Райволы состоит из 169 граждан Финляндии, и 1700 русских; всего в поселке 215 русских домохозяйств. Название поселка в документах в большинстве случаев склоняется, в отличие от обыкновенных финских, что говорит, что оно хорошо «освоено» русским языком.
Накануне революционных событий в поселке «две православные церкви, одна финская кирха, две русские и одна финская начальные школы, электрическая и телефонная станции, заводы: два лесопильных, торфяной, смолотопенный и колбасный; два приюта, «санатория» для «слабогрудых» нижних чинов Гвардейского общества под покровительством великого князя Михаила Александровича. В Райвола на даче Афанасия Кузнецова была организована Екатерининская школа Мариинского института слепых девиц.» (информация с краеведческой страницы рощинской библиотеки, http://biblio-vyborg.ru/10-lore/97-lore-rosh).
В 1918 Финляндия становится независимой. Райвола оказывается на территории Финляндии. Значительная часть русского населения покидает поселок. Как известно, Финляндия получила независимость мирным путем – в декабре 1917 г. финский парламент провозгласил ее независимым государством, а 22 декабря 1917 г. (4 января 1918 г.) признание независимости Финляндии утвердил Российский ВЦИК, однако в 1918 в Финляндии разразилась короткая, но жестокая гражданская война. Притом, что основными воюющими сторонами были финская Красная Гвардия и отряды шюцкора, революционные силы были тесно связаны с Россией, и политическая борьба сочеталась с резким подъемом национализма, погромами и расстрелами, направленными против русского населения. Среди имен расстрелянных немало имен русских рабочих из Райволы, ведь поселок был заметным промышленным центром (см. например, списки на сайте http://ristikivi.spb.ru/docs/viipuri-terror-1918-2.html ).
В 1918-40 гг. основным центром в этой части Карельского перешейка несомненно оказывается Териоки (Зеленогорск), но население Райволы тоже растет. В 1939 г. в поселке насчитывается 365 хозяйств. Продолжают работать русская и финская школы, православная церковь, гостиница, отделение банка, несколько мелких и средних предприятий, электростанция...
В результате «зимней» войны 1939-40 годов Карельский перешеек, а вместе с ним и Райвола, оказываются на территории СССР. Большая часть населения – граждан Финляндии - в последние месяцы перед войной эвакуируется. Эвакуация проводилась в спешке, с собой разрешалось взять только минимум необходимого. Судя по различным источникам, незначительное количество оставшихся, это престарелые, одинокие, не имевшие хозяйства, и те, кто рискнул вернуться за вещами в последний момент, и не успел эвакуироваться вторично. По окончании военных действий «Вопрос о заселении Райвола стал решаться в соответствии с постановлением правительства СССР от 28 мая 1940 г. Им предусматривалось переселение в пределы пяти районов двух тысяч колхозных хозяйств из Ленинградской области и 147 таких же хозяйств из Ярославской области. Что касалось 116 человек коренного финского населения, то предполагалось переселить их в Казахстан.» (http://biblio-vyborg.ru/10-lore/97-lore-rosh).
С августа 1941 по июнь 1944 поселок снова оказывается на финской территории, а потом вновь на территории СССР. Эти изменения государственной принадлежности каждый раз сопровождаются переселениями жителей.
Летом 1948 года поселок переименовывается в Рощино (в течение нескольких месяцев перед этим он носил также имя Ульяновский), со следующей интересной формулировкой: «на территории Райволовского района имеется большое количество березовых и осиновых рощ» (http://biblio-vyborg.ru/10-lore/97-lore-rosh).
С 1991, после распада СССР, поселок находится на территории Российской Федерации.
Людские судьбы
Некоторые имена, связанные с Райволой, широко известны.
Владимир Вейдле (Санкт-Петербург, 1895 – Париж, 1979), крупный литератор и историк, чье детство прошло на даче в Райволе, писал («Зимнее солнце. Из ранних воспоминаний», Вашингтон, 1976): «Но до Выборга от нас то же было расстояние - два часа на тогдашних поездах - как до Петербурга. В нашем Райволе, помимо дачников, сама деревня была русской. Финским было Верхнее Райвола, по соседству; Кивинепп (ныне Первомайское) в пятнадцати верстах; аптекарь наш был финн (шведо-финн); начальник станции, почтальон; двух главных лавочников звали Паволайнен, Иккивалки, но третьего - Круглов, и Галкину принадлежал лесопильный завод на разливе, чья плотина и образовала этот широкий, как озеро, разлив; а над гладью его, на самом крутом из его берегов, пятиглавая высилась церковь».
Людские судьбы были полны превратностей, не менее, чем судьба поселка. Вот несколько штрихов из биографии Вейдле. Он родился в 1895 г. в Санкт-Петербурге, в 1916 окончил здесь историко-филологический факультет, с 1918 по 1921 преподавал в Пермском университете, в 1924 эмигрировал во Францию, с 1925 по 1952 преподавал в Парижском православном богословском институте...
К теме этого очерка имеет отношение и следующий отрывок из книги Вейдле «Безымянная страна»: «Россия - была. Взгляните на карту, нет на ней больше такой страны — Россия. (...) Не о государстве мы говорим или общественном строе и не о русском житье-бытье. Называлось Россией другое — главное.» (Цитата по публикации выступления на радио «Свобода» 6 октября 1970 года.)
Между войнами, когда Райвола находилась на территории Финляндии, в поселке жил и скончался здесь в 1939 году известный художник Александр Петрович Блазнов (Грязовицы, 1865- Райвола, 1939 г.).
В 1910 в Райволе родился будущий епископ Марк (в миру – Леонид Леонтьевич Шавыкин). В 1918 он также оказался на территории Финляндии. В 1934 был пострижен в монахи в Валаамском монастыре. После войны он оказывается в Ново-Ваалаамском монастыре, а в 1954 по благословению настоятеля Валаамского монастыря и с разрешения архиепископа Германа переезжает на церковное служение в США. В 1969 он был хиротонисан во епископа Сан-Францисского (Московского патриархата). В 1970 он назначен епископом Ладожским, викарием Ленинградской епархии. Скончался в 1989 г. и похоронен на кладбище Ново-Валаамского монастыря в Финляндии.
Более короткая, но еще более драматическая биография, связанная с Райвола – это биография поэта Эдит Сёдергран (Cанкт-Петербург, 1892- Райвола, 1923). Ныне она – признанный классик шведской и финской литературы. К ней вполне применимы слова из «Стихов о неизвестном солдате» Осипа Мандельштама «Я рожден в девяносто одном/Ненадежном году, и столетья/ Окружают меня огнем.»
Впервые я встретил имя Эдит Сёдергран, высеченное на черном могильном камне вместе с несколькими стихотворными строчками по-шведски, еще ребенком, во время одной из прогулок около Рощинского озера. Вейдле в своих воспоминаниях правильно называет озеро «разливом», поскольку оно образовалось благодаря тому, что река была перегорожена плотиной. В конце 60-х, однако, все говорили «озеро», вряд ли советские жители помнили, что электростанция принадлежала когда-то Галкину, да она и не работала – электричеством Рощино снабжалось из других источников, притом не очень надежно, отчего «лампочки Ильича» светили с перебоями.
На высоком берегу росли красивые старые деревья, но земля у подножия их густо заросла бузиной и малинником. Сквозь кусты шла узкая тропинка, по которой часто сокращали путь к кинотеатру. Я заметил одинокое надгробие, пробираясь по этой тропинке. Что было необычно – никаких следов вандализма, строгий черный камень, поставленный вертикально на другую, горизонтальную, могильную плиту. Вот стихи, высеченные на надгробии:
Se har ar
Evighetens strand
Har brusar
Strommen forbi
Och daden
Spelar i buscarna
Sin samma
Entoniga melodi
(Это есть
Берег вечности
Здесь шумит
Поток мимо
А смерть играет
В кустах
Свою собственную
Однотонную мелодию)
Кто такая Эдит Сёдергран, и то, как появился этот памятник над озером, я узнал значительно позже. Перевод стихов – тоже. Могу лишь с благодарностью вспоминать о сотрудниках Рощинской поселковой библиотеки, где еще в советские времена был оформлен небольшой стенд, посвященный ее памяти. Способствовали этому и дружественные отношения между СССР и Финляндией в те позднесоветские годы. Иногда в Рощино появлялись финские туристические автобусы, а на могиле Эдит Сёдергран лежали свежие цветы.
Эдит Сёдергран родилась в 1892 г. в Санкт-Петербурге. К слову, вопрос, который до сих пор продолжает меня беспокоить, и на который я не знаю ответа – почему те несколько лет – 1888-1893 – принесли миру стольких больших поэтов? В 1888 родился Т. С. Элиот, в 1889 – Ахматова, в 1890 – Пастернак, в 1891 – Мандельштам, в 1892 – Цветаева, в 1893 – Маяковский...
Училась она в Санкт-Петербурге, в немецкой гимназии St.Petri-Schule, о которой чаще говорят как о Петершуле. Семья Эдит была семьей финских шведов. Отец – инженер Маттиас Сёдергран, работал на заводе Нобеля, а позже был директором лесопильного завода в Райволе.
Стихи Эдит начала писать еще в гимназии, на шведском, французском, немецком языках. Одно стихотворение было написано на русском. Позже, уже в Финляндии, она переводила с русского Бальмонта и Северянина.
В 1908 г. отец ее умер от туберкулеза, и в этом же году туберкулез обнаружился у Эдит. Шесть последующих лет оказались годами лечения. Сначала мать увезла ее в финский туберкулезный санаторий в Нуммеле, а позже смогла отправить в Швейцарию, в Давос.
Лечение оборвалось в 1914, с началом войны. Эдит пришлось вернуться в Райволу, где у них с матерью был небольшой дом. Война и последовавшие за ней две революции окончательно лишили маленькую семью средств к существованию (основные сбережения отца хранились в украинских облигациях).
Вместо дачного поселка недалеко от столицы российской империи они оказались на окраине Финляндии. В 1916 в Хельсинки вышел первый сборник стихотворений Сёдергран «Dikter» («Стихотворения»). Критики встретили сборник насмешками – насмешки вызывала как необычная эмоциональная прямота, сочетающаяся с экспрессионистскими, в несколько штрихов, описаниями природы, так и широкое использование верлибров, которые утвердились в скандинавской поэзии позже, в значительной мере благодаря Сёдергран. В плане литературной эволюции Хельсинки отставали от Петербурга Серебряного Века лет на 10-15...
Следующие сборники – «Septemberlyran» («Сентябрьская лира»), вышедший в 1918, «Rosenaltaret» («Розовый алтарь»), 1919, «Framtidens skugga» («Тень будущего»), 1920, также не принесли ей широкого прижизненного признания. Последний сборник, «Landet som icke ;r» («Страна, которой нет»), вышел уже посмертно, в 1925. В самые последние годы перед смертью у нее появились немногочисленные сторонники и последователи, и только в тридцатые годы Райвола на какое-то время стала местом культурного паломничества из Хельсинки.
Настоящая посмертная слава пришла к Эдит Сёдергран в послевоенные годы. В 1949 г. в Хельсинки издается «Samlade dikter» («Собрание стихотворений»). С тех пор в свет вышли многочисленные издания ее стихотворений, включая переводы на многие языки.
Что касается памятника, о котором говорилось выше, хотелось бы процитировать отрывок из статьи Н.К. Беляковой, «Эдит Сёдергран в Петербурге» («Первые Скандинавские Чтения», СПб, 1997): «Вначале на ее могиле стоял деревянный крест, позднее крест сменила красивая стела работы Вяйно Аалтонена, которая во время войны исчезла. В конце 50-х гг. два финских журналиста - Тито Колиандер и Оскар Парланд (родственник архитектора Парланда, автора проекта церкви Воскресения - Спаса на крови) приехали в Рощино, в качестве переводчицы с ними посчастливилось быть мне. По описанию в книге Тидестрема, мы нашли примерное место ее могилы, а в 1960 г. финны поставили там новую стелу. На торжественном открытии памятника присутствовали Александр Прокофьев, Вера Инбер, Михаил Дудин.
Неподалеку от могилы Эдит в год ее 100-летнего юбилея появился сидящий на гранитном валуне бронзовый кот Тотти - любимец Эдит, которого застрелил Галкин, ее сосед по усадьбе.»
Путь и смысл
Единство, - возвестил оракул наших дней, -
Быть может спаяно железом лишь и кровью..."
Но мы попробуем спаять его любовью, -
А там увидим, что прочней...
написал когда-то Ф.И. Тютчев, отзываясь на известные слова Бисмарка («оракула наших дней»). Утрата Карельского перешейка, в отличие от многих и многих других пограничных земель, сегодня России как будто не угрожает, хотя с точки зрения исторической судьбы, того, как часто он переходил из рук в руки, он легко может спорить со многими проблемными регионами.
На поверхностностный взгляд, жизнь идет своим чередом, нормально. Может, и не только на поверхностный, хотя, чтобы утверждать это с уверенностью, необходим более глубокий анализ. Роль коренного населения играют послевоенные переселенцы и их потомки...
Летом к этому коренному населению добавляются многочисленные дачники. В советское время десятки пионерских лагерей в окрестностях Рощино заполняли многие тысячи детей. Теперь детей на лето приезжает меньше, хотя некоторые лагеря продолжают функционировать в качестве «детских оздоровительных». Вблизи озера выросли многочисленные коттеджи и даже виллы. Появился на месте одного из пионерлагерей мотель «Райвола». Заметны, особенно в центре поселка, «трудовые мигранты». На том самом месте над озером, где когда-то стояла православная церковь, снова возведен храм. Появился парк, названный именем Эдит Сёдергран. Рощинская библиотека организует посвященные ей лекции.
С промышленностью, кроме малого бизнеса, как-то не очень ясно – колбасного торфяного, смолотопного производства не было уже в советское время, из всего комплекса электростанции работала только плотина, регулируя уровень воды в озере.
Был и остается железнодорожный узел. Крупяной завод сгорел в 90е годы, на его месте – разношерстый торговый комплекс, хотя, справедливости ради, надо отметить, что существует ООО «Рощинский крупяной завод» с небольшим оффисом вблизи вокзала. Согласно объявлению, ООО занимается оптовой поставкой крупяных изделий. Производственных помещений ООО в Рощино не видно. Фабрика деревянных игрушек закрылась в начале 2000-х. Продолжает работать рощинское лесничество, хотя его здание на Заречной улице давно не ремонтировалось и странно контрастирует с построенными поблизости коттеджами. Есть небольшая лесопилка. Действует больница. При этом в поселке растет население – в 1988 г. население составляло 8.8 тыс. чел, а ныне уже более 13 тыс. Основным сектором занятости, особенно в дачный сезон, судя по объявлениям, по-видимому является сектор обслуживания.
Действует гражданское движение «Против захвата озер», борющееся с незаконным выводом земель из федеральной собственности. В статье «Все распродано» говорится, что «Выборгская прокуратура в мае этого года проводила сверку застройки лесного фонда и выяснила, что на Цвелодубовском участке из 8171 га изъято 1366 га, на Рябовском участке из 7026 га государственного фонда изъято 1647 га, на Селезневском участке из 9410 — изъято 3426 гектаров.»
По мнению автора, все эти сведения вовсе не носят исключительно критического характера – наоборот, они показывают, что Рощино с его окрестностями на сегоднящний день выглядит одним из рядовых российских регионов.
У этого очерка, однако, есть сверхзадача. Она в попытке понять, что же это значит – быть частью России? Не в плане административно-политическом, а по смыслу и сути? Смысл ведь возникает не сразу, а создается множеством повседневных дел, человеских поступков, добрых и злых, благородных и низких. В его создании принимают участие все – обыкновенный труженик, поэт и строитель, те, кто проводят коррупционные схемы и те, кто борются с коррупцией, сотрудники почты и продавцы в магазине, священник и кладбищенский сторож, полицейские и водители маршруток, егеря и браконьеры, бизнесмены и трудовые мигранты. Смысл (или его отсутствие) тоже более или менее остро чувствуют все.
Если есть смысл в том, что этот регион – часть России, то нельзя, конечно, сказать, что все остальное приложится (или наладится) само собой, без усилий, но если его нет, то ничего не наладится точно. Можно всю жизнь ждать нападения какого-нибудь внешнего врага и, готовясь героически отбить его, воображать себя патриотом, при этом своими повседневными поступками способствуя деформации и утрате всякого смысла – и в результате, когда и если критический момент внезапно наступит, обнаружить, что защищать, собственно, нечего. Хотим ли мы этого?
Пример Райвола-Рощино вряд ли даст ответ на этот вопрос, но помочь поставить правильные вопросы он может.