Доклад писателя, теолога Григория Исаева «Святая Русь – эстетика символа»
на Общероссийском форуме «ГОСУДАРСТВЕННАЯ НАЦИОНАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ В КОНТЕКСТЕ КОНСТИТУЦИОННЫХ ПРАВ И ГАРАНТИЙ ГРАЖДАН» (12 -14 декабря 2014 года, Москва, Российская академия народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации).
Регионоведческая научно-просветительская конференция «Русь уходящая – Русь грядущая: образы, знаки, символы», посвящённая Дню Конституции России.
Секция 2: Образы России и государства Российского: роль традиционных религий и гражданско-политических институтов в формировании образа и проблемы народной дипломатии.
Без зрелого национального самосознания нет свободной личности, а значить нет ни достоверного общественного мнения, ни достойного гражданского общества, ибо только светлая и добрая память о доблестях предков побуждает любить и защищать свою Отчизну. Язык, вера, история, культура, природа формируют особенности склада личности, и национального духа в целом – это фундамент этнокультурной самобытности народов России.
Как форма художественной выразительности национального самосознания эстетика символа способствует познанию истинных законов мироздания и развития общественного бытия, прививая должное почтение к святыням, сохраняющим связь времён в народной памяти. Основой национального самосознания является единство исторической памяти и представлений о Святой Руси, в частности. Конкурентоспособная государственная модель «грядущей Руси», опирающаяся на мировоззренческий синтез разных эпох «Руси ушедшей», выраженный формулой «вера — справедливость — достоинство — солидарность — держава», должна сочетать сильную властную вертикаль с опорой на высшую правду, с поддержкой семьи и религиозных институтов, с широкими социальными гарантиями, с соблюдением прав и свобод граждан.
При подготовке проекта закона об основах государственной культурной политики в Российской Федерации следует учесть тот факт, что Россия, как и вся Европа, исторически принадлежит к христианской цивилизации, основанной на жизнеутверждающей вере в Бога – Духа свободы и любви – и в бессмертие души. Православное христианское мировоззрение предполагает свободное, деятельное волеизъявление человечества в выборе пути развития. Евангелие формулирует историософский смысл человеческого бытия – каждый человек, по сути своей, является со-творцом не только всеобщей истории, но и спасения человеческого рода. В качестве мировоззренческой деятельности общественного сознания просвещение можно рассматривать как воспитательное служение культуры, чему неразрывно сопутствует приобщение человека к религиозно-философской традиции своего народа. Насыщаясь религиозным смыслом бытия, светская культура несёт в мир благую весть о красоте добра и блаженстве добродетели, выраженную в определённых символах.
В контексте концепции синергизма о связи Божественных энергий и действий людей символ можно описать как арену встречи обозначающего и обозначаемого, которые не имеют ничего общего между собою, т. е. определённой объективной символизированной действительности (например, Божественных энергий как реально существующих), а также получателя и отправителя символического сообщения.
Своё понимание опытно-мистического аспекта «имяславия» видный представитель русской религиозной философии XX века священник Павел Флоренский (1882 – 1937) даёт в следующей трактовке: Для несотворенной Пресвятой Троицы невозможно найти имя, являющее Её природу, но все Её имена суть именования Её энергий – так раскрывается смысл утверждения: «Имя Божие есть Бог, но Бог не есть имя». Слово «есть» в формуле «Имя Божие есть Бог» не означает тождества, а указывает на присутствие Бога в Его имени. Сущность Божия выше энергий Её, хотя эти энергии выражают сущность имени Бога Итак, Имя Божие – это энергия Божией сущности. Будучи энергией Божией сущности Имя Божие неотделимо от самой сущности и поэтому есть сам Бог. У Имен Божиих природа символическая: Бог превышает все имена и всякое знание, человеческое и ангельское. Имена Божии являются живыми символами являемого Бога, а это значит, что они есть сам Бог в Его явлениях творению. В Божием Имени происходит встреча человека с Богом.
Знак — это материально выраженная замена предметов, явлений, понятий при обмене информацией в процессе общения. Знак представляет собой конвенциональное соглашение (явное или неявное) о приписывании чему-либо (обозначающему) какого-либо определённого смысла (обозначаемого). Знаком также называют конкретный случай использования такого соглашения для передачи информации.
Немецкий философ и культуролог, представитель Марбургской школы неокантианства Эрнст Кассирер (1874 – 1945) называл человека «символизирующим существом», что вполне приемлемо, если рассматривать символизацию в качестве специфической и неотъемлемой характеристикой человеческой деятельности.
Французский философ, ведущий теоретик феноменологической герменевтики Поль Рикёр (1913 – 2005), определял символ как структуру значения: «Я называю символом всякую структуру значения, где один смысл – прямой, первичный, буквальный – означает одновременно и другой смысл – косвенный, вторичный, иносказательный, который может быть понят лишь через первый… Мы имеем дело с символом не тогда, когда перед нами простой знак, который что-нибудь говорит нам, как это свойственно всем знакам, а когда перед нами сложные, составные знаки, где вместо смысла, отсылающего нас к вещам, мы имеем смысл, отсылающий к другому смыслу».
Эту точку зрения уместно проиллюстрировать цитатой из главы X труда священника Павла Флоренского «Магичность слова»: «Таким образом, слово мы сопоставляем с семенем, словесность с полом, говорение с мужским половым началом, а слушание — с женским, действие на личность — с процессом оплодотворения. Сопоставление это — не ново, и едва ли найдется древний писатель мистического направления мысли, чуждый выставленным аналогическим равенствам».
Основой славянского языка (буквицы) является богословское понимание мира, поэтому чтение на церковнословянском языке семантически верно передает всю глубину божественного домостроительства. Наш древнерусский язык, по исследованиям некоторых ученых и лингвистов, является одним из древнейших языков на планете и раньше содержал по некоторым данным 164 буквенных знака, он является языком образов, и образы буквиц содержат в себе глубокий и весьма многозначный смысл.
По мнению русского философа, филолога Алексея Федоровича Лосева (в монашестве Андроник, 1893 – 1988), разница между символом и знаком распространяется не столько на объём (объём знака больше диапазона символа), сколько на тот факт, что у символа динамичный характер: будучи развитым знаком, он не только имеет бесконечное число значений, но и устанавливает новые. Тем самым символ как порождающая модель вызывает представление о чём-либо отсутствующем или недоступном для ощущений. Слово «символ» (происходит от греч. Sumbolon знак, опознавательная примета, дощечка, разделенная на две части и позволяющая их обладателям узнать друг друга) изначально (и по сей день) имеет отношение к акту «узнавания» и содержит в себе инструмент выявления невидимого. Символ присутствует во всех областях культуры. Существенна роль интенции в формировании и восприятии символа. Символ как способ понимания, раскрывающий смысл, способен вобрать в себя смысловые метафоры широких контекстов (метафора в отличие от символа, переведя одно значение на другое, тут же исчезает). Символ как выражение вещи есть её внутренняя жизнь, которая проявила себя внешним образом, т.е. символ вещи есть её структурное выражение. Символ – это не искусственно сформированный знак, а выражение (экспрессия) сущности вещи, т. е. осуществление самого предмета (воплощение в материи) и реализация одной действительности в другой (смысла одной вещи в субстрате другой), и отражения вещи в сознании. А. Ф. Лосев предлагает двучленную концепцию символа в двойной перспективе. Во-первых, символ состоит из элементов идеального и материального (воплощение идеи в материи конкретной вещи, реализация смысла с помощью внешних средств выражения художественного произведения) – это внутренняя, имманентная, онтологическая двучленность. Во-вторых, символ представляет собой связь символизированной вещи (которая в свою очередь есть единство идеи и материи) и её познания, совершаемого в сознании, в этом случае речь идёт о двучленности внешней, эпистемологической, связанной с интенциональностью. Как видно, определения символа, выдвинутые Лосевым, носят формальный характер, ибо указывают на структуру символа (связь двух порядков действительности), а не материальный, уточняющий сферу наличия символа. В итоге, символ – это всё.
Подытоживая анализ предложенных А. Ф. Лосевым определений символа, можно указать на выявленную философом связь двух планов действительности – идеального и материального, независимо от того, происходит ли реализация идеи вещи в материи данной вещи или в какой-то иной, либо она находит своё отражение в человеческом сознании. Мыслитель определяет символ как «субстанциальное тождество идеи и вещи». Всякий символ заключает в себе образ, но не сводится к нему, поскольку подразумевает присутствие некоего смысла, нераздельно слитого с образом, но ему не тождественного. Образ и смысл образуют два элемента символа, немыслимые друг без друга. Посему символы существуют как символы (а не как вещи) только внутри интерпретаций.
Имя вещи есть смысловая энергия взаимопонимания между вещью и её окружающим. Энергия («вещь») есть выражение сущности вещи в онтологическом аспекте. Идея («значение») есть максимальное выражение сущности вещи в аспекте её осознания. В свою очередь имя («знак») соединяет оба эти аспекта и является полным выражением сущности вещи.
Следует отметить, что Лосев разделял убеждение о существовании онтологической органической связи объекта и субъекта познания. Тем самым понятие символа как синтеза вещи и сознания вписывается в классическую концепцию всеединства. Интерпретируя платонизм (учение о идее – проявленном облике предмета) как мистический символизм, русский философ указывает на то, что в античной литературе «символ» означал отождествление идеи (сущности) и явления, или смысла вещи и самой вещи.
Художественный образ в отличии от символа представляет собой самостоятельную автономную эстетическую ценность. Образ как носитель реальности обозначает форму существования материального в идеальном.
Московский Кремль – символ Святой Руси – являет архитектурный образ «златоглавой первопрестольной столицы вселенского православия», раскрывая эсхатологический смысл Москвы как Третьего Рима. Рассматривая историю с точки зрения самопознания народного духа, можно констатировать, что святыни (выступая в значении «эйдоса» – конкретной явленности народного духа, материализованной отечественной летописи в виде памятников, названий улиц и площадей и т. д.) образуют сакральное пространство исторического центра Москвы – место культа памяти как увековеченный национальный императив, которое необходимо сохранять нетронутым для будущих поколений (по примеру Рима).
Настал черёд возвращения старых названий улиц и восстановления, задуманного ещё Моссоветом в 80-ые годы прошлого века, выдающихся национальных архитектурных жемчужин, конечно же: Сухаревой башни и Красных ворот! Сегодня для братского сплочения российского народа и единства России нужно возрождать утраченные шедевры, олицетворяющие нераздельную историю русского духа! Пример тому, «коломенское деревянное чудо света XVII века» царский дворец Алексея Михайловича Романова, скрупулёзно воссозданный недавно в Москве. Ныне рядом с Московским Кремлём на берегу Москва-реки (на месте снесённой гостиницы «Россия») планируется создание парка, в котором будет уместно восстановить Сухареву башню и Красные ворота.
В отличие от интеллигибельного пути Богопознания характерного для эллинской (языческой) философии православная мысль неотделима в созерцании Пресвятой Троицы от молитвенных возношений к Ней. Она опирается на опыт живого общения с Богом-Личностью: Отец является нам через Сына в Духе Святом. Иконописный образ не мог подлинно быть создан вне реального опыта живой встречи с Богом, вне опыта «Боговидения». Изображаемое на иконе – духовное видение, подчинённое законам обратной перспективы, а оно по сути своей «иноприродно» иллюзорному чувственно воспринимаемому изображению в живописи, зависящему от физической особенности нашего глаза, способного рассматривать трёхмерное пространство материального мира только в прямой перспективе. Центральная идея русской иконописи – соборная иерархичность мироздания, где всякое творение имеет Богоданный смысл бытия.
Между почитанием святых и почитанием икон существует органическая связь. На иконе изображается не повседневное, обычное лицо человека, а его вечный прославленный лик. Самый смысл иконы состоит в том, чтобы показывать нам наследников нетления, наследников Царствия Божия, начатками которого они и являются уже в своей земной жизни. Икона есть образ человека, в котором реально пребывает всё освящающая благодать Духа Святого. Поэтому плоть его изображается существенно иной, чем обычная, тленная плоть человека. Икона — трезвенная (основанная на духовном опыте), без всякой экзальтации передача определенной духовной реальности. Если благодать просвещает всего человека, так что весь его духовно-душевно-телесный состав охватывается молитвой и пребывает в Божественном свете, то икона видимо запечатлевает этого человека, ставшего живой иконой, подобием Бога. Икона не изображает Божество. Она указывает на причастие человека к божественной жизни.
Если икона Христова передает черты Бога, ставшего Человеком, то в иконе Богоматери мы имеем образ первого человека, осуществившего цель Боговоплощения — обожение человека. Православная Церковь утверждает кровную связь Богородицы с падшим человечеством, несущим последствия первородного греха. «Бога невместимаго вместившая», «истинно Матерь Божия», — так торжественно провозгласил Четвертый Вселенский Собор (Ефес, 431 г.). Пречистая Дева вместе с Христом правит судьбами мира. Характерным для византийской иконографии библейским символом Домостроительства спасения в Церкви Христовой является образ Богоматери с Богомладенцем на руках, предреченной и воспетой ещё ветхозаветными праведниками. Прославление Богородицы сливается с гимном Вселенской Церкви, торжествующей победу Царя Славы Христа Искупителя над смертью и адом. Следуя этой византийской традиции, Святая Русь видится духовными очами русских подвижников благочестия Домом Пресвятой Богородицы и материализуется патриархом Никоном в сакраментальном проекте «Русской Палестины».
Тезис о связи бытия и прекрасного, следовательно – об онтологической обусловленности эстетики, был развит в средневековой теории трансценденталий, согласно которой бытие и красота взаимообратимы: в этом случае красота постигается как выражение формы вещи. Эта мысль прослеживается в сочинении Дионисия Ареопагита «О божественных именах», рассматривавшего Бытие и Прекрасное как имена Бога, а также воплощается патриархом Никоном в образе Нового Иерусалима.
Воскресенский собор Нового Иерусалима в Подмосковной Палестине – это не только уникальный археологический памятник, но и зримое проявление нетленной красоты и силы русского православного духа, воплотившего библейский образ Горнего Иерусалима как композиционно-архитектурное сочетание образов храмов Гроба Господня в Святом Граде Иерусалиме и Святой Софии в Константинополе. Храм Воскресения Христова был храмом-проповедью, включавшим множество текстов, которые наряду с иконами, живописью и глубоко символичным изразцовым убранством способствовали духовному просвещению богомольцев.
Русская религиозно-философская мысль, преображённая учением о Нетварном Свете афонских исихастов, отличается интуитивным чутьём «идеала». Интуиция, как духовный камертон, настраивает человека на симфоническую тональность Божественной Любви. Отсюда стремление русского народа к соборно-иерархической гармонии в государстве (в главном – единство, во второстепенном – свобода, во всем – любовь); к одухотворённому единству содержания в многообразии форм общественной жизни, в которой каждый человек способен стать личностью (обоженной ипостасью).
Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл в день памяти преподобного Сергия Радонежского в Троице-Сергиевой лавре (http://www.patriarchia.ru/db/text/3692183.html) в своей проповеди сказал: «Святая Русь — это то, что мы называем метареальностью, то, что за границами человеческой реальности. Но если мы употребляем слово «реальность», значит, то, что находится за границей, имеет отношение к нашей повседневной жизни. И становится ясным, что Святая Русь — это неумирающий духовно-нравственный идеал нашего народа, и выражением этого идеала, его доминантой является святость.
Удивительно, но что если задать простой вопрос: а где еще святость была основным, главным идеалом жизни людей? Ведь речь идет не о монастырях, не о закрытых группах людей, посвятивших себя служению Богу, — речь идет об огромном народе. Обычно у народа другие идеалы, связанные с земной жизнью, — идеалы богатства, власти, могущества. Но идеалом нашего народа была святость, это была общенациональная идея, и потому те, кто достигал святости, кто реализовывал этот общенациональный идеал, становились героями — героями духа, подвижниками, светильниками, теми, на кого равнялись люди — и князья, и бояре, и правители, и военачальники, и простые крестьяне, и монахи, и миряне. А из всех тех, кто воплотил в себя идеал Святой Руси, на первом месте — святой преподобный Сергий, игумен Радонежский».
«Главная заслуга преподобного Сергия перед русской землей в том, что он поверил в саму возможность Руси стать святой, переступить через мирскую вражду и подчиненность иноверцам и увидеть Божественное призвание русского народа — стать полноправным преемником византийской христианской традиции, которая к тому времени уже приближалась к своему закат...
В Византии греческий исихазм противостоял западному гуманизму; на Руси деятельный исихазм преподобного Сергия и его учеников стал источником собирания народа в единую духовную целостность — которая впоследствии получила наименование Святая Русь. Святость, состояние преображенности действием Святого Духа стали для наших предков главной ценностью. И в этом прежде всего заслуга преподобного Сергия... Главное чудо преподобного Сергия — он сам. Человек, который ушел из мира — и стал центром Руси. Бежавший любой власти — и светской, и церковной — он стал абсолютным авторитетом в государстве и Церкви... Преподобный Сергий открывает новый подход к пониманию святости: не традиционная для византийского Православия «эксклюзивная» святость, прежде всего пребывающая в тиши монашеской кельи, а святость всенародная, когда нет никакого чина или звания, дела или образа жизни, где было бы невозможным стяжание Божественной благодати и глубинного преображения жизни и самого человека, и всего народа. Если бы не было в истории Руси преподобного Сергия — никогда не появилось бы и Святой Руси... Феномен «русского духа» неотделим от Православия, а русское Православие — от образа смиренного монаха, примиряющего князей и вдохновляющего на защиту родной земли — преподобного Сергия. Его жизнь — объективное свидетельство силы личности, когда она освящена близостью к Богу…» (выдержка из интервью Святейшего Патриарха Кирилла –http://www.patriarchia.ru/db/text/3693883.html).
Отсюда следует важнейший вывод: именно деятельная сила одухотворённых личностей святых претворила символический метареализм Святой Руси как харизматического искусства метафизических прозрений и мистических интуиций в историческую реальность. Из поколения в поколение живущие христиане молитвенно общаются в лоне Русской Православной Церкви со всеми русскими святыми и совместно с Небесным Воинством (c Торжествующей Небесной Церковью) деятельными молитвами созидают святыню – сакральное пространство Святой Руси, где почитается «род избранный, царственное священство, народ святой» (1Пет. 2:9). Народ делает христианским принадлежность к Церкви, т. е. участие в Таинствах и следование Заповедям Христовым в повседневной жизни. Каждый новый век ломает прежние стереотипы поведения на духовном поприще, внося неизбежные изменения в привычный уклад жизни, но путь к святости (XI – XIII вв. характерна святость благоверных князей, XIV – XV вв. – святость преподобных отцов, XVI – XVII вв. – юродивых, XVIII – XIX вв. – святителей, XX веку присущ подвиг мучеников) остаётся открытым и врата ада не одолеют Церковь Христову до скончания века. Суть святости состоит «в благодатной причастности человека Богу» (или «обоженности»), в его преображении под действием благодати Божией. В преображенном человеке – «чаде Божием» восстановлена его неповрежденная грехом природа. Основой этого восстановления является Боговоплощение – восприятие Христом Спасителем человеческой природы. Поскольку во Христе Искупителе человеческая природа была обоженна, это открыло путь к Богу и для всего человечества. Христиане, участвуя и освящаясь в Церковных Таинствах, становятся «богами по благодати» или «причастниками Божеского естества» (2 Пет. 1. 4).
Призвание человека – стать личностью: раскрыть Божий замысел о себе, преумножить заложенные таланты и стяжать смиренномудрие в сердце своём. И тогда в какой-то степени преобразится мир к лучшему! Ибо одухотворённая Божественной благодатью человеческая душа, добровольно исполняя волю Бога Вседержителя, самобытно, интуитивно, в меру ограниченных возможностей, осуществляет в своей земной жизни «трансцендентный идеал небесного совершенства».
Смысл русской идеи «Святая Русь – третий Рим» ёмко изложил во вступительной части послания (1581 г.) Польскому Королю Стефану Баторию первый русский царь из рода Рюрика: «Божией (следует перечисление атрибутов) милостью мы, смиренный Иван Васильевич, удостоились быть носителем крестоносной хоругви и Креста Христова, Российского царства и иных многих государств и царств скипетродержателем, Царь и великий князь всея Руси (следует полный титул), по Божиему изволению, а не по многомятежному желанию человечества».
Идеологема «Новый Израиль» имеет эсхатологическую направленность существования в виде последнего перед вторым пришествием православного царства. Святая Русь, воплощённая святейшим патриархом Никоном в образе Воскресенского Ново-Иерусалимского собора, является частью библейской истории. На протяжении тысячелетия Всероссийская Православная Кафолическая Восточная Церковь формировала «Новый Израиль» – многомиллионную российскую православную нацию – «род избранный, царственное священство, народ святой» (1Пет.2,9).
Идеологеме «Третий Рим» присуща имперско-культурологическая экстравертная ориентация. В колонизационном и миссионерском движении русский народ (обладающий такими жизнеутверждающими качествами как: благочестие, благодушие, предприимчивость, смелость, ловкость, выносливость, восприимчивость, трудолюбие) ассимилировал и просвещал инородческие племена, приводя их в лоно Святой Соборной и Апостольской Церкви.
Эти идеологемы отражают интеллектуальную амбивалентность двойственной (душевно-телесной) природы человека, характеризующейся одновременным возникновением и сосуществованием противоположных мыслей («духовных» и «мирских») о России.
Творчество иконописцев Оружейной палаты под руководством Симона Ушакова служит обобщающей иконографической иллюстрацией феномена русской истории – всеобъемлющей симфонической деятельности премудрой двоицы патриарха Никона и царя Алексея Михайловича Романова по переустройству Московского государства во Вселенское православное царство – «Новый Израиль как земное подножье Царства Небесного». Государев иконописец Симон Ушаков пишет в 1668 году икону Насаждение древа государства Российского («Похвала Владимирской иконе Божией Матери»), прославляющую историю Руси – Дома Пресвятой Богородицы и отражавшую диалектику развития державы – переход количественных изменений в качественные. Образ «Богоматери Владимирской» расположен в окружении ветвей древа, произрастающего из Успенского собора в Московском Кремле. Древо государства Российского растёт вширь (царь претворяет имперско-миссионерскую идею «Третьего Рима») и ввысь (патриарх воплощает эсхатологическую суть Святой Руси как «Нового Израиля»), в этом плане можно говорить о «возвышении Церкви над царством». Поливают древо первый московский митрополит, святитель Петр и благоверный князь Иоанн Калита (причислен к лику местночтимых святых по благословению святейшего патриарха Алексия II в 2001 году), заложившие основы московской государственности; рядом с ними царь Алексей Михайлович с семьей, а на ветвях древа размещены иконы русских святителей и преподобных.
Примером установившейся симфонии в государственно-конфессиональных отношениях в современной России служит ныне успешно воссоздаваемая «Русская Палестина» в Подмосковье – известное во всём мире – православное воплощение в XVII веке патриархом Никоном образа-парадигмы «Небесного Иерусалима» в ландшафтно-архитектурном проекте Воскресенского Ново-Иерусалимского мужского монастыря как пространственной (топонимической) иконы Святой Земли. Открытый в ноябре 2014 года многофункциональный Музейно-выставочный комплекс Московской области «Новый Иерусалим» (МВК МО «Новый Иерусалим») обладает всем необходимым арсеналом современных средств коммуникации, содействующих формированию просвещённой личности гражданина.
Возрождение сакральных пространств России имеет существенное значение для сохранения национально-исторического наследия русского народа, воспитания религиозной толерантности и патриотизма, развития туризма – что отвечает содержанию программы Правительства РФ по созданию в России в ближайшей перспективе духовно-просветительских центров с целью укрепления единства российского народа.
Для поддержания в государстве общественного правопорядка необходимо нравственно здоровое национальное самосознание, основы которого закладываются в семье, школе, религиозной общине.
В семье – «первичной ячейке общества» – сосредоточены: во-первых, социально-бытовые отношения между полами и поколениями; во-вторых, гражданско-имущественные права и обязанности; в-третьих, нравственное и патриотическое воспитание детей; в-четвёртых, сохранность баланса интересов законности и автономии.
В общеобразовательной школе, наряду с полноценным изучением отечественной истории, русского языка и литературы, целесообразно ввести факультативное преподавание ученикам старших классов курса культурологических основ традиционных конфессий в современной России.
Религиозная община учит прихожанина-гражданина в повседневно изменяющихся условиях жизни апеллировать к непреходящим ценностям законной справедливости и правды. Создание в России духовно-просветительских центров поможет скоординировать действия общественных институтов (семьи, школы, религиозной общины) в области воспитания молодого поколения с активной жизненной позицией.
«Главное сейчас – дать гражданам возможность раскрыть себя. Свобода для развития в экономике, социальной сфере, в гражданских инициативах – это лучший ответ как на внешние ограничения, так и на наши внутренние проблемы. И чем активнее граждане участвуют в обустройстве своей жизни, чем более они самостоятельны как экономически, так и политически, тем выше потенциал России. Приведу в этой связи одну цитату: «Кто любит Россию, тот должен желать для неё свободы; прежде всего свободы для самой России, её международной независимости и самостоятельности; свободы для России – как единства русской и всех других национальных культур; и, наконец, – свободы для русских людей, свободы для всех нас; свободы веры, искания правды, творчества, труда и собственности» (Иван Ильин). В этом огромный смысл и хороший наказ всем нам в сегодняшнее время.
Уважаемые коллеги! Добросовестный труд, частная собственность, свобода предпринимательства – это такие же базовые консервативные, подчеркну, ценности, как патриотизм, уважение к истории, традициям, культуре своей страны. Все мы хотим одного – блага России», – отмечено в послании Президента России В. В. Путина Федеральному Собранию РФ от 4 декабря 2014 года.
Будущее России немыслимо без сохранения духовных основ русского народа, а успешное решение «русского вопроса» неразрывно связано с творческим осмыслением и претворением в различных сферах (государственной, общественной, семейной) жизни двухтысячелетнего наследия православной христианской культуры.
2014