Они ехали в лифте с седьмого. Он корчил рожи и прижимал её худыми бедрами в потертых кожаных штанах к стене. Их ждали друзья на улице, чтобы идти бухать на стоочередной день города. Она завелась, в то время она всегда быстро заводилась от его присутствия, стала изгибаться, пытаясь втиснуться в него. Руки бродили по его ягодицам, спине, вдоль позвоночника к шее, хватали его за длинные волосы, пытаясь оторваться от губ, чтобы не задохнуться. Шутить больше не хотелось, веки прикрыли обзор, дыхание участилось и стало прерывистым. Движения ускорялись, грозя нанести скорее вред, чем наслаждение.
Лифт дрогнул и остановился, двери разъехались, в проеме стояли люди. Держась за руки, они вышли на трясущихся ногах в сумрак подъезда. Она нажала кнопку соседнего подъемника и хрипло выдохнула: «Едем домой, они подождут». Он улыбался, ему нравилось её нетерпение. Поднимаясь, снова жадно целовались, её губы распухли, он дрожал. Она чувствовала власть, власть распутной девки, мягкую, влекущую. Женщина любила мужчину, мужчина боготворил женщину. Здесь не было места стыду, недомолвкам, пустому.
Они ввалились в его общажную комнату, стягивая все лишнее, целуя, кусая, гладя, вминая, проникая друг в друга. Тело на теле, грудь расплющена о грудь, ноги опутывают ноги. Он занимался любовью слепо, она во все внимательно всматривалась: то ли контролируя, то ли пытаясь ничего не упустить.
Потом расслаблено курили, не в силах распутать объятья. Друзья звонили на телефон, угрожая отшлепать и прочее. Они спускались снова, он гладил её лицо, был доволен, как кот, и всем было понятно, чем они только занимались.
Закономерно, все кончилось. Страсть всегда заканчивается ничем. Больше их ничего не связывало. Они пытались встречаться, начинать заново, но все было не то. Она иногда вспоминала этот и другие случаи. Наверное, он тоже. И живут они долго и счастливо в разных городах. Она надеется, что хорошо.