(Из книги "Динка и...")
Как-то вечером на Динку накатило.
С ней периодически случалась такая неприятность: ей вдруг, ни с того ни с сего, становилось грустно и одиноко, игры и разные прочие забавы делались неинтересными, а в глазах начинали сами собой закипать непрошенные и очень горячие слёзы. Неприятность эта чаще всего случалась с ней, когда на улице была плохая погода: какой-нибудь мелкий и противный затяжной дождь или, наоборот, – свирепая метель, которая ночь напролёт воет под окном и к утру наметает сугробы чуть ли не до второго этажа.
Средство от этой болезни имелось. Средство называлось «мама».
Когда Динке становилось совсем невмоготу, она шла к маме, забиралась к ней на колени и прятала лицо на тёплой маминой груди.
– Ну вот, – говорила в таких случаях мама, – опять на нашу дочу накатило...
Мама знала множество лекарств от этой Динкиной болезни. Чаще всего она брала какую-нибудь весёлую книжку и начинала читать её Динке вслух. Не проходило и пяти минут, как Динка уже вовсю заливисто хохотала и порывалась читать сама, вместо мамы.
Или мама начинала учить Динку каким-нибудь интересным вещам. Например, вязать крючком забавных мягких зверушек. Или складывать из листов бумаги чудесных волшебных птиц.
А в особо тяжёлых случаях, когда ни книжка, ни ножницы с крючком не помогали, мама вела Динку на кухню и принималась печь что-нибудь удивительно вкусное – какие-нибудь плюшки, ватрушки или даже шпендрики...
В тот вечер мама помочь Динке не могла – она лежала в ванне с огуречной маской на лице. И Динка, подумав, пошла к папе.
Папа сидел в своём любимом кресле и читал толстую книгу.
Динка подошла и подёргала папу за колено.
– Дина, дочь моя, – отозвался папа из-за книги, – ты же видишь – я немножечко занят.
– Па-ап... – позвала Динка и хлюпнула носом.
Папа поверх очков внимательно посмотрел на Динку, закрыл книгу, отложил её вместе с очками на тумбочку, после чего подхватил Динку подмышки и усадил её к себе на колени.
– Что, накатило? – сочувственно спросил он.
Динка всхлипнула и уткнулась ему в плечо.
– Скучно?.. – спросил папа, гладя её по голове.
Динка вздохнула.
– Грустно?..
Динка кивнула.
– И некому руку подать?
Динка промолчала.
– Ну вот что, – сказал папа. – Давай мы поступим по-другому. Давай ТЫ будешь задавать мне вопросы. У тебя ведь есть вопросы?.. Вот скажи, что тебя интересует сейчас больше всего на свете?
Динка задумалась.
– Больше всего на свете?.. Ну... Больше всего на свете меня интересует... Что у нас там внутри? – и она похлопала себя по животу.
– Внутри? У нас? – папа хмыкнул. – Ну, внутри у нас много чего есть. Ну, например, сердце. Или, к примеру, лёгкие.
– Нет, – сказала Динка, – это я всё знаю. Это ты мне уже рассказывал. Сердце там, мозги, печёнки разные. Я не про это... Из чего это всё состоит?.. Ну вот, дом – он из кирпичей. А человек из чего?
– А, ты вот про что. Это, кстати, очень интересный вопрос, – папа почесал себе кончик носа. – Человек... да и не только человек, вообще – все живые существа... все организмы, они состоят из клеток...
– Из клеток?! – удивилась Динка. – Это из таких, как для птиц?
– Нет, – сказал папа, – клетками они просто называются. А на самом деле это... ну, что-то типа маленьких мешочков. Но только живых. Очень-очень маленьких. Таких, что их только под микроскопом разглядеть можно... И что интересно, – продолжал папа, увлекаясь, – каждый такой малюсенький мешочек представляет собой целую сложнейшую лабораторию, фабрику, целый завод. И каждый занят своим делом. Клетки кожи – защищают организм. Клетки крови – снабжают его кислородом. Клетки мозга – думают. Все органы, даже отдельные их части, состоят из совершенно разных клеток. Разные слои кожи – из разных клеток, кровь – из своих клеток, кости – из своих, желудок – из своих. И что интересно, – каждая из этих клеток является отдельным живым организмом. Она, как и все организмы, питается, работает, отдыхает и даже размножается...
– Размножается? – удивилась Динка. – Рожает маленьких... клетят?
– Нет, – сказал папа. – У клеток этот процесс происходит несколько по-другому. Они никого не рожают. Они делятся. На две одинаковые клетки...
– Рвутся?
– Раздваиваются. В клетке, которая собирается делиться, происходит удвоение всех её органов. Ну вот, как у тебя, например, стало бы два сердца, два желудка...
– Четыре глаза, – подсказала Динка.
– Да... И вот, когда у неё все органы удвоились, клетка делится напополам. На две одинаковые клетки. Вот как на куртке молния – вж-жик – и расстегнулась. Вот так и клетка – раз! – и уже две клетки. И обе клетки – совершенно одинаковые. А чтобы они получались одинаковыми, для этого в ядре клетки есть специальная молекула в виде двойной спирали. Она называется ДНК...
– Дэнка?
– Не дэнка, – поправил папа, – а дэ-эн-ка. Это – сокращённо. А полное её название – дезоксирибонуклеиновая кислота.
– Как?!
Папа повторил.
– И вот эта штука есть внутри у каждого?!
– Да, – подтвердил папа. – И не просто у каждого из нас, а внутри каждой клетки каждого из нас.
– Офигеть! – сказала Динка.
– Диана Алексеевна!
– Ой! – Динка зажала себе рот ладошкой. – Прости, пожалуйста. Вырвалось... А скажи ещё раз, как она называется?
– Дезоксирибонуклеиновая кислота.
– Это – бомба! – сказала Динка. – Завтра в классе расскажу – вот они все офи... удивятся.
Динка сползла с папиных колен и ушла к себе в комнату. Но через минуту прибежала обратно:
– Скажи это слово ещё раз, пожалуйста...
И весь вечер Динка то и дело прибегала к папе и спрашивала:
– Дикси... как?..
– Рыбо... нукля... как-как?..
В конце концов папа не выдержал и, взяв листок бумаги, крупными печатными буквами написал Динке на нём так понравившееся ей слово. Динка уволокла листок к себе и до самого отбоя просидела над ним, шевеля губами и поминутно в него заглядывая. И даже ночью, случайно проснувшись, она тут же включила прикроватную лампу и, достав из-под подушки свою, уже изрядно помятую шпаргалку, сверилась по ней...
Назавтра, вечером, Динка встретила пришедшего с работы папу в прихожей.
– Папа, – сказала Динка, заложив руки за спину и глядя в пол, – а тебя в школу вызывают.
– Это же за какие такие твои заслуги? – поинтересовался папа, снимая пальто.
– За дезоксирибонуклеиновую кислоту, – без ошибок выговорила Динка.
– Ого! – сказал папа, даже забыв повесить пальто на вешалку. – По таким глобальным причинам меня в школу ещё ни разу не вызывали. Давай, рассказывай.
Динка вздохнула.
– Ну чё, я на перемене рассказала ребятам про эту... кислоту. Сказала, что она внутри у каждого из нас имеется. Что она живая. В клетках живёт. И что умеет размножаться... Ну... многие поверили... Но не все. А Стелькин, тот сразу сказал, что всё это – брехня. Что такие штуки только у полных дебилов внутри могут жить. Или у тех, кто руки не моет.
– Ну, – сказал папа, – а ты?
– А что я... Я сказала, что он дурак и неуч.
– Так, а он?
– А он обозвал меня тупой овцой.
– А ты?
Динка вздохнула.
– А я ему нос разбила.
Папа крякнул.
– Дина, дочь моя...
– Да... – сказала Динка, – Я знаю. Драться нехорошо... Но уж больно этот Стелькин противный!
– Понятно, – сказал папа. – И теперь твоих родителей вызывают в школу.
– Да, – подтвердила Динка. – Тамара Ивановна попросила тебя прийти.
– Ну, вот что, – сказал папа, повесив наконец пальто на вешалку и стягивая ботинки. – Я завтра, в некотором роде, занят. У меня, понимаешь, дела, работа... Пусть мама сходит в школу. Тем более что она с твоей Тамарой Ивановной в прекрасных отношениях...
– Нет, – строго сказала Динка. – Так не пойдёт. Мама тут совсем ни при чём. Ты эту кашу заварил. Тебе и расхлёбывать.