Есть времена, когда человеческая масса сгущается, уплотняется, объединяется как бы для подведения итогов и планирования будущего, для созидания настоящего. В центре этой массы – люди среднего возраста, окруженные молодежью и «отцами». Все как будто наслаждаются достижениями и созидают новизну. Это «плотное время» (было до 90-х годов 20 века).
Есть времена, когда человеческая масса как бы рассеивается. Разрозненные и абсолютно равнодушные друг другу, к окружающей действительности, да и к самим себе, люди, не созидают, а потребляют и притом, потребляют продукт только что созданный, не проверенный временем, не ставший культурой. В такие времена люди разрушают всё, что было создано до них и то, что только что создано. Такое рассеянное, «жидкое», не плотное время продолжается.
Настало время поговорить о том, как продвигается дело по поиску самой себя в литературе. Да никак пока, господа! Во-первых много читать не получается, некогда. Например, сейчас, в преддверии зимы мы с Татьяной и Дульсинеей вяжем варежки. А я так еще и шарф с шапкой связала, и теперь перевязывать собираюсь. Да в придачу закрались сомнения. И вот какого рода. Литература, как любое художественное творение, имеет яркую субъективную окраску. Творец, будь то художник, драматург или писатель, создает произведение искусства или литературы, которое является продуктом его творчества, и подчиняется особым законам художественной переработки действительности, при том, что каждый художник (или писатель) имеет свою личную концепцию, идею и средства выражения. Мы ведь всегда распознаем руку того или иного художника, стиль писателя и т.д. И ещё раз подчеркну, что имеются при этом определенные законы изображения или отображения действительности. Например, я собираюсь куда–то, наряжаюсь, создаю свой образ, свою концепцию себя, свое решение (красивая женщина, умница, интеллигентная и так далее). Прихожу в общество (клуб, театр и тому подобное заведение). Там появляется фотограф – творческая натура, художник с объективом. У него в голове своя постановочная версия, свой сюжет, согласно которому он отводит роль окружающим. В том числе и мне. И эта роль (абсолютно!) не совпадает с образом, который я определила для себя! И что я вижу: навсегда в историю данного события, в историю данного заведения и вообще в ИСТОРИЮ я вхожу в версии этого художника, предположим в образе старой простигосподитыбожемойужасчтотакое. Стало быть, обнаружить себя в произведении искусства или литературы очень проблематично.
И всё же будет правильно представить некоторый отчет, так сказать, о проделанной работе, каковы бы ни были её результаты. В первой же книге, которую я купила, уже имея мысль о поиске себя среди героев романов прошлого, стало произведение Жюльетты Бенцони «Бриллиант для короля». Ни на титульном листе, ни в краткой аннотации, к моему удивлению, я не обнаружила указание на жанр произведения – роман. Этот факт я отмечаю здесь вскользь, попутно и не знаю зачем. Итак, первый, в ком я обнаружила некоторые черты характера, присущие и мне, был второстепенный герой, Адемар де Сен-Форжа, служивший у брата короля Людовика ХIV герцога Орлеанского. Он был формальным мужем главной героини повествования – Шарлотты. Ну и какие же общие с ним черты я обнаружила? Очень удивитесь – любовь к нарядам, праздность и самое главное – умение, не имея средств, выудить оные для быстрого удовлетворения своих желаний! Нет, не подумайте о плохих, нечестных способах добычи, упаси Боже! Речь идет о легком вымогательстве у близких некоторых дензнаков (пустяки, немного!). Вот. Такой порок. Извинительный, впрочем, для женщины, а во времена гламурного 18 века свойственный и мужчинам - придворным французского короля. Могла ли я порадоваться такой «находке»? Нет, конечно. Но это меня позабавило. Герой, однако, оказался вполне порядочным человеком, и даже вызвал на дуэль обидчика, задевшего честь его, хоть и формальной (поженились и заключили договор о взаимной свободе и отсутствии взаимных обязательств), супруги Шарлотты. Он отлично владел шпагой, бесстрашно сражался, и погиб (увы!) по нелепой случайности - обернулся на окрик полицейского именем короля потребовавшего прекратить дуэль, и был сражен противником. Вторая книга Фредерика Бегбедера «Французский роман», купленная наобум (понравилось название), буквально начиналась с того, что автор, от лица которого ведется повествование, заявил, что абсолютно не помнит своего детства. Согласитесь, начало мало обещающее. Книга прочитана на треть, автор младше меня на семь лет, практически ровесник, авось ещё не все потеряно. А вдруг!
Я выбираю книгу, руководствуясь чем попало, не имея представления об авторах. Отсеиваю издания большие и в твердой обложке, так как книга должна помещаться в сумке и быть легкой. Не подходят дорогие книги. Чаще всего я покупаю романы, изданные в серии «АЗБУКА-КЛАССИКА». Читаю произведения зарубежных авторов и никак не могу заставить себя читать наших и тем более петербургских писателей. Что за причуда?! Имеет значение и обложка - ориентируюсь и западаю на красивую картинку. И, в конце концов, читаю аннотацию в начале, если имеется таковая и на задней обложке. Фредерик Бегбедер привлек меня фотографией симпатичного молодого мужчины - брюнета в хорошем синего цвета костюме, закуривающего у кирпичной стены. Сам ли это Фредерик, не знаю. Сначала я думала, что это он сам. И долго была уверена в этом, пока в тексте не прочитала, что он в детстве и отрочестве был блондином. И дальше, читая, когда автор упоминал о своей внешности, я постоянно обращалась к красивому брюнету на обложке и не находила сходства. Но это не важно. Главное, что я клюнула на приманку издателей и купила книжку. «Клюнула» можно заменить на «доверилась». Да, и ещё один прием или метод, который я применяю, выбирая, что почитать. Листаю книгу. Перебирая страницы, глазами выхватываю куски текста. В данном конкретном случае и здесь кусочек, прочитанный мной случайно, повлиял на окончательное решение в пользу выбора этой книги незнакомого мне Фредерика. А, еще момент. Смотрю, когда родился автор. Он, как я уже упоминала, почти мой ровесник, немного моложе, что тоже сработало в его пользу. О, да! Название играет роль – «Французский роман» - это то, что надо! А строки, прочитанные мной случайно, были такими: «Это тебя я искал все это время, в шумных подвалах, на площадках, где никогда не танцевал, в море лиц, …. на задних дворах кособоких домишек, за спинами одиноких танцовщиц и пьяных барменов…». Смысловой ряд мне близкий. Теплое чувство возникло к французскому писателю. Беру. Как выяснилось потом, речь шла о поиске автором своего детства. Я не ошиблась. На 116 странице автор декларирует свое кредо: «До сих пор я так и не нашел лучшего определения для литературы, чем возможность услышать человеческий голос. Изложение истории - не цель, и персонажи просто помогают выслушать кого-то другого, кто может оказаться моим братом, моим ближним, моим другом, МОИМ ПРЕДКОМ, МОИМ ДВОЙНИКОМ». Крупный шрифт мой. Вот так, оказывается у нас очень схожие цели. Только я ищу не двойника, а самоё себя в прошлом, а равно и в литературе, среди литературных героев. Мне все больше нравится моя затея.
Татьяна, не попав летом в Израиль, поехала в первой декаде декабря в Финляндию. Наконец свершилось – она, впервые, побывала за границей! Это была обыкновенная однодневная поездка, шопинг-тур, «откатка» визы. Сначала высадились у супермаркета «Лапландия», где Татьяна отдала дань шопингу, потратив 20 евро на стиральный порошок, фери, банку джема, пачку печенья, пару пачек чая, упаковку сыра, кофе. Дальше поехали в Лаппеенранту. Основную массу путешественников повезли в торговый центр «Призма», Таня же, не имея больше надобности в магазинах, высадилась в центре города. В её распоряжении было три часа и она, выйдя из автобуса, не имела представления, куда пойдет и как проведет это время. На ватных от долгого сидения в автобусе ногах она двинулась прямо по центральной улице. Предрождественская нарядность витрин главной улицы, неспешное движение жителей городка по уложенным плиткой тротуарам, неизвестная жизнь заграничного финского городка – всё предвещало нечто, что откроется ей неожиданно и чудно. Манило светлое пространство вдали, в конце улицы. Что там? Море? Океан? В случае прогулки по Кронштадту это светлое пространство в перспективе означало бы Финский залив. Равнодушие к географии не позволяло Татьяне делать, какие либо выводы. Оставалось только двигаться в заданном направлении и в конечном итоге увидеть своими глазами, куда ведет главная улица Лаппеенранты. И в этом была своя прелесть. Открывать книгу приятно. Страница за страницей тебе будет открываться тайна её содержания. Дорога, в перспективе таящая загадку, также интересна. Вот небольшая ярмарка. В каждой палатке что нибудь красивое или вкусное. Вязаные шапочки, варежки, носки, коврики и ещё много всякой всячины. Какая - то копченая и вяленая снедь, лакомства. Изделия из цветных лоскутов – тряпичные куклы, прихватки, платки – художественные промыслы. Играет музыка – новогодние песенки. Пожилой мужчина с внуком подпевает песенке. Наверное, про елочку, новый год, рождество, подарки и чудо. В магазинчиках светло, красиво и уютно. На улице встречаются люди разных возрастов, гендерный баланс не нарушен. Дети, молодежь, не старые бабушки и дедушки. Нет хмурых или озабоченных лиц. Таня зашла в книжный магазин. Здесь оживленно. Прошлась между стеллажей. Тут и открытки новогодние, и канцелярские товары. Всё, как и у нас. Только люди – финны. Интересно. Пошла дальше. Постояла около очень красивой витрины. Внутри кухонная утварь. Две почтенные финки выбирают посуду. Продавец любезно предлагает им то или это, комментирует их выбор. Нет, не пойду, решает Таня. Идет дальше. Вот большие деревянные ворота во двор. Деревянный старинный, двухэтажный дом. За окном дома – игрушки, домики, фигурки ангелочков. Это привлекло внимание Тани и она, поколебавшись четверть минуты, поднимается по лестнице на крыльцо, толкает дверь и оказывается в небольшой лавке старинных вещей и сувениров. В глубине лавки слева две ступеньки вверх ведут в помещение конторки, видны старинный стол, на нем касса позапрошлого века, счеты, еще множество предметов прошлого быта. В лавочке толпятся школьники старшеклассники. Таня обращается к финке, жестом указывая на открытую дверь в конторку и вопросительно кивая в ту сторону, можно, мол, пройти туда и посмотреть? Финка Таниных лет одобрительно кивнула ей, и, поняв, что имеет дело с иностранкой, стала резво объяснять ей по-английски, что это дом-музей семьи Волкофф, что здесь проводятся экскурсии, что ближайшая экскурсия вот-вот начнется и что гостья может к ней присоединиться. Таня не перебивала финку. Если учесть, что она не понимала английского, ибо никогда его не изучала, остается догадываться, как она все поняла. «А по-русски? - робко осведомилась Татьяна – что -нибудь?». «Ес, Ес!» - закивала финка и снабдила Таню целой пачкой буклетов на русском языке. «Евро?» - обратилась Таня к девушке за прилавком и поняла, что билет стоит шесть евро. Таня закивала, заплатила. Финка Таниных лет подала ей огромные наушники, велела водрузить их на голову. Проводок наушников соединялся с маленьким пультиком управления. Финка показала, как включать-выключать, проматывать вперед-назад, и тут же обратилась к группе старшеклассников, начиная экскурсию. После нескольких вступительных слов, экскурсовод вывела всех во двор этого старого дома, затем прошли в жилую часть дома. Надо ли говорить, какое удовольствие испытывала Татьяна, окунувшись в родную стихию дома-музея. Бывшая сотрудница музея-квартиры в Петербурге, обожавшая именно такие музеи, она набрела и здесь на нужное ей место. Профессиональная интуиция не подвела! И это было отрадно! Музей оказался замечательный. Такой насыщенной экспозиции предметами быта она нигде еще не видала. Русский текст закончился немного раньше и Таня насладилась финской речью экскурсовода. И неожиданно для себя обнаружила сходство финского языка с итальянским. «Спасибо большое!» - сказала она напоследок доброй финке. Та радостно повторила: «Спасибо большое!». Обе рассмеялись. Оставалось еще почти два часа свободного времени, а впереди была загадка спускающейся вниз главной улицы Лаппеенранты. Таня дошла до небольшого парка чуть больше сквера. В середине памятник. Всадник. Ну что тут скажешь – изощренный вкус интеллигентной петербурженки не позволил ей восхититься этой скульптурой. Слишком большой конь необоснованно просел под субтильным всадником. И как только тот смог поднять его на дыбы?! Без малейшего усилия. Всадник будто куколка прилеплен к коню. Конь более живой и натуральный, оба как будто взяты от разных композиций и соединены - конь и индифферентный по отношению к нему всадник, носом достающий до гривы. На краю сквера, у кромки площадки, где установлен памятник, поражает воображение старая деревянная эстрада. Такие эстрады сохранились и в наших городских парках, например в ЦПКиО. Но эта отличается небольшими размерами, она примерно в три раза меньше известных нам летних эстрад. Дальше дорога имела небольшой подъем, преодолев который, Таня попала на территорию крепости. Выложенные булыжником дорожки, одноэтажные кирпичные длинные строения пакгаузов, площадь, православная церковь и несколько старинных жилых одноэтажных зданий – всё как в любой нормальной крепости 17-18 века. А дальше пространство. Еще немного и перед взором открылась панорама на большое озеро или даже систему озер, дугой опоясавших эту часть города вдали внизу, так как крепость соответственно находится на возвышенном месте. Здесь кончается Лаппеенранта. Удовлетворенная открытием, насмотревшись на озерную долину, Татьяна могла развернуться и двигаться назад, к центру города, тем более, что до автобуса оставалось чуть больше часа. Она помнила, что на горе, за парком видела освещенный желтым солнечным светом храм из красного кирпича. Ей хотелось дойти и до него. Обогнув сквер, перейдя улицу, она пошла направо, затем свернула налево по улице, параллельной главной, и теперь двигалась вдоль шоссе, за которым была возвышенность, на краю которой красовался столь ярко и эффектно освещенный храм. Таня увидела, что впереди есть небольшой, но вантовый мост над шоссе, по которому ей предстоит перейти, чтобы оказаться на стороне храма. По-видимому, шоссе проложено по дну бывшего рва, так решила она. Пройдя по мосту, Таня оказалась на территории также небольшого парка-сквера (что-то не давало ей, жительнице бывшей столицы Российской империи, назвать парком небольшие пейзажные островки финского городка). Сквер был, как бы прорезан канавками, которые делили всю территорию на части, похожие на куски только что разрезанного большого пирога. Канавки играли роль дорожек, отовсюду ведущих к храму. По высоким бокам канавок-дорожек шла каменная кладка на манер фундаментов финских домов. Таким образом, вся территория вокруг храма представляла собой систему холмов, опоясанных каменной кладкой, борозды канавок вились и приглашали (каждая в своем направлении) идти вперед к церкви. Таня, почему то не решилась двинуться вперед по этим витиеватым тропам, все время заворачивающимся за бугры (а вдруг это лабиринт, и выбранная тропа упрется в тупик). Потопталась на месте и повернула обратно, к мосту. Еще по пути от моста к скверу, когда взяла направление по дорожке, идущей под углом к основной, Таня боковым зрением заметила идущего в сторону моста крупного молодого мужчину с колоритной рыжей бородкой, держащего за ручку малыша-сынишку. Мальчик что-то лепетал, видимо переполненный впечатлениями дня, счастьем момента, когда папа забрал его из детсада, и они вместе идут домой. Отец вдруг легко поднял малыша и посадил себе на плечи. Мальчик засмеялся. Счастливый, заливистый смех мальчика, восторг от такого поворота событий – вот оно настоящее человеческое счастье… Таня отметила, что не встречает молодых мамаш с колясками (дома, в Питере, явление архи частое в любое время дня и в любую погоду, даже в шторм!). Зато много велосипедистов, корректно звякающих предупреждая прохожих о своем движении. Лейтмотивом через всю симфонию под названием «Лаппеенранта» шли короткие крепкие девушки ниже среднего роста с неизменно распущенными длинными волосами поверх курток. Дважды попался идущий уверенным шагом «Филипок» - мальчик лет восьми – маленький, серьезный, спешащий мужичок с ноготок. Мальчик с пальчик. Наверное, это были разные мальчики, но их появление дважды вызвало мысль о закономерности такого явления.
Времени оставалось немного, около получаса, а еще предстояло найти туалет и может быть выпить где-нибудь чашку горячего чая. Пройдя по улице, параллельной главной, Таня вернулась к ярмарке. Вечерело. Появились местные колоритные фигуры улыбающихся беззаботных алкашей. Они притулились к стене дома на углу на тротуаре. Скользнула краем глаза, не рассматривая (эка невидаль!), лишь отметила, что они являют лишь пародию на наших бомжей. Они скорее соответствовали нашим алкашам периода брежневского застоя. Так, местные безобидные бездельнички – алкогольнички. Гидовка в автобусе рассказывала о платных туалетах где-то…. Ну уж нет, должен быть альтернативный вариант… Таня подошла к первой попавшейся продавщице в палатке. Это была молодая крупная финка. Таня сказала одно лишь слово, по её представлениям международное: «Туалет». Финка нарочито громко захохотала, мотая при этом отрицательно головой. Таня решила не отступать. «Ватерклозет» - произнесла она с вопросительной интонацией. Деваха еще громче заржала, мотая головой. Тогда Таня начала приплясывать перед ней, изображая крайнюю потребность пописать. Не сдаваясь, она предложила девушке несколько мимических вариантов своей нужды. Та вдруг перестала смеяться и очень просто и внятно произнесла слово «ресторан» и указала ей на оный. Таня вошла в помещение с вывеской «Ресторан», за которой скрывалась чайная-забегаловка с тремя столами. В помещении не было никого, зато приветливо была приоткрыта дверь туалета, которым Таня беспрепятственно и воспользовалась. Но (о, Боги!) сушилки для рук всех видов – вот бич Божий! Они везде и всегда ей не подчиняются! Можно сказать нигде и никогда. Даже рассказывать об этом не хочется. Не включаются, когда она подносит руки, хоть она и стукает по ним и не стукает (и тут же сушат теплым воздухом руки другой женщине, подошедшей после неё, как сушили предыдущей).Не вытаскивается бумага и не крутится какой-то механизмик (черт его знает ролик-валик, который даже не ухватить мокрыми пальцами), в данном случае вообще было непонятно, как вытащить плотную заманчиво уложенную в механизм (коробку???) бумагу. Так промокнула прямо в рулоне. НАДО НАЙТИ КУРСЫ ПО ВИДАМ МЕХАНИЧЕСКИХ ПОЛОТЕНЕЦ, АВТОМАТИЧЕСКИМ СУШИЛКАМ ОБЩЕСТВЕННЫХ ТУАЛЕТОВ МИРА! Обернулась. За стойкой деликатно появился хозяин «ресторана». Немолодой турок (?) или сириец, не поняла. «Сколько стоит чай?» - спросила его Таня. «Один евро» - ответил он по-русски. Теперь оставалось найти этот один евро в кошельке. Справилась не сразу. В кафе темновато, Таня слеповата, евро увидела только несколько часов назад и то вскользь, мелочь еще не научилась распознавать, как следует. Почему то монета в 50 центов больше монеты в два евро. Кое-как отсчитала, вернее, выудила из горсти мелочи два евро, получила сдачу и право налить себе чашку чая. Села за столик, спрятавшись от хозяина за холодильник (ошибочно набирая этот текст, написала «голодильник», неприятная опечатка, особенно сегодня, когда один евро подбирается к нашим ста рублям…). Достала из сумочки свердловскую булочку и с удовольствием перекусывала пред обратной дорогой. Перед Таней в углу под потолком работал телевизор. Шел странный видеоряд: какие то военные проходили отработку навыков: ползли по-пластунски, перекатами перемещались по открытой местности, целились, стреляли, в общем, проходили боевую подготовку. А Таня зря пряталась. Хозяин, забрав один евро, опять исчез. Под восточную мелодию Татьяна завершила трапезу и вышла на улицу. Дошла до автобусной остановки, где уже начали собираться пассажиры её автобуса, уже знакомые лица. Вдоль улицы, идущей вверх, перпендикулярно главной улице не спеша шла женщина Таниных лет. Она шла, наслаждаясь вечерними сумерками, город всё больше расцвечивался огнями витрин, вывесок, уличным освещением, усиленным и дополненным предпраздничным светящимся украшением. Таня смотрела на удаляющуюся фигуру и чувствовала, что женщина счастлива тем, что живет именно здесь, Таня была прямо уверенна на сто процентов, что женщина улыбается, шагая и глядя себе под ноги, медленно поднимаясь вверх по улице. Таня, стоя позади остановки, перевела взгляд на ближний объект – мужчина из их группы стоял около остановки и методично оплевывал каждый сантиметр около себя.
Потом, на обратном пути, Татьяна поделилась последним эпизодом с соседкой, её попутчицей. Они познакомились, как только та села в автобус на Черной речке рядом с ней. Людмила оказалась женщиной немного старше Тани, но одного примерно культурного слоя. Обе посетовали на то, что наш асфальт в Петербурге заплеван. И Таня рассказала, что всегда, когда при ней кто-либо плюнет на землю, она думает о том, что он будет в аду наказан так: он будет слизывать плевки с горячих сковородок. Она сама не знает, откуда у неё это знание. Может быть, бабушка в детстве ей сказала, может быть ей самой пришло это в голову. Не знает. Просто всегда так думает. Когда нибудь, когда ей буде за восемьдесят, она будет говорить плюющим парням: «Миленький, не плюй на землю, а то потом, когда помрешь, попадешь в ад и будешь там, в наказание слизывать плевки с горячих сковородок…».
«Французский роман» прочитан. Но Фредерик Бегбедер не отпускает (может быть не отпускает красавчик с обложки). Наши с Федериком задачи не совсем совпадают, как уже говорилось выше. Однако в деле поиска двойника он продвинулся больше, нежели, я в своем поиске. В моем лице, в общем, он его нашел. Но сначала об отличиях. Возраст Фредерика больше соответствует возрасту моей сестры (он 1965 г.р., она 1963 г.р.). У него претензии к старшему брату те же, что и у моей сестры ко мне. Главное – быть полной противоположностью старшему брату (в случае моей сестры – противоположностью мне), не походить ни в чем! Ну и тому подобное. Но есть то, что объединяет меня и автора «Французского романа». Очень удобно перечислить общие черты, так как автор в главе 37 (Родительское наследство) приводит списком особенности своего характера, полученные от родителей. Мне оставалось только отметить общие с ним характеристики. Итак, из черт, полученных Фредериком от матери, у нас общие:
-неудовлетворенность, привычка жаловаться, недовольство собой;
-романтизм;
-тонкие запястья;
-хорошее воспитание;
-свойство быстро краснеть; (эта черта мучила меня все отрочество, как и его, о чем он неоднократно упоминал, и остается со мной по сей день)
-любовь к одиночеству;
-отсутствие страха перед разрывом;
-русскую литературу (!!!);
-независимость;
-способность не стыдясь плакать на людях перед телевизором;
-комплекс неполноценности;
-язвительно-критический склад ума;
-доброту к другим, жестокость к себе;
-любовь к сплетням;
-совиную натуру…
-сознание того, что любовь – главное в жизни;
-желание читать.
В вышеизложенном списке, есть черты и более и менее присущие мне. Из списка полученных Фредериком черт от отца я выберу только абсолютно совпадающие с моими:
-воображение;
-проницательность;
-эгоизм;
-сексуальная озабоченность;
-умение радоваться праздникам;
-наплевательское отношение к тому, что обо мне скажут другие;
-комплекс превосходства;
-умение быть исключительно любезным, но время от времени раздражаться из-за пустяка;
-желание писать
Да простит меня писатель за то, что за счет его строк я увеличила объем моего романа, но даже не будь я автором, а только читателем, я бы обратила внимание на этот список и обнаружила бы к своему удовольствию столько общего с симпатичным Фредериком Бегбедером. Очень нравится имя Фредерик. И вообще я люблю французов. И роман хороший.