Письмо
(рассказ)
Татаренко Иван Петрович
Прости, милый друг, Иван Иванович, что долго не мог ответить на твоё письмо, в котором ты просил меня рассказать о судьбе нашей общей знакомой Маши Симаковой. Задержка получилась от того, что я уехал на целый месяц в командировку в Москву на повышение квалификации. Прибыл на механический завод тяжелого машиностроения. Большие цеха, почти всё автоматизировано. Я должен был познакомиться со всей этой автоматикой. чтобы потом внедрить на нашем машиностроительном заводе. Вот где пригодились знания по математике, физике и вообще по всей технике, которую мы с тобой изучали в университете.
В моей группе были механики, инженеры не только парни, но и девушки. Сам понимаешь, что весь рабочий день находишься среди шума станков, которые действуют на твою психологию и настроение. Рад, когда в конце рабочего дня выйдешь из ворот завода, спешишь в столовую, затем на культурное мероприятие, чтобы провести с девушками весёлый вечер, в праздничные дни побывать в библиотеке, просмотреть журналы и почитать газеты. Мне нравилось ходить с красивой девушкой из Барнаула Аней Петушковой. Она мне просто так нравилась своим бесконечным щебетанием, что слушал бы её и слушал, не уставая. С ней можно было говорить не только на деловые темы, но и на темы любви между молодыми людьми. Я однажды даже подумал о тебе, если бы ты с ней встретился, то остался доволен, не то что твоя знакомая Маша Симакова всегда строгая, серьезная, настойчивая, всегда имеющая здравый смысл и стремление к правде.
Маша мне нравилась высоким пониманием всего, что нас окружало, будь то черное или самое настоящее дело. Но что я тебе, Иван Иванович, рассказываю, если ты с ней дружил и может лучше меня, её знаешь. Я как-то вычитал у Гёте, что добрый человек в неясном своем стремлении всегда чувствует, где настоящая дорога. А для всякой женщины настоящая дорога - это дорога любви к своему любимому. А ты-то и был её любимым кавалером. Как она тебя любила я даже не могу тебе сказать точно, как это делал Пушкин, однажды сказав про свою героиню, "я другому отдана и буду век ему верна". Так твоя Маша думала или не так, это мои мысли и я их высказал тебе как думаю.
Конечно, я как бы со стороны смотрел на твои отношения с Машей и считал, что вот хорошая будет семейная пара после свадьбы, каких у нас в России предостаточно и их всегда можно будет приводить в пример другим молодым супругам. На радость старикам и родителям молодожёнов. Ведь радость молодых в счастье.
Я просто верил, что так прекрасно складывается ваша любовная дружба, чтобы потом побывать у вас на прекрасной свадьбе.
Прости, Иван Иванович, я много говорил о Маше. Думаю о тебе тоже сказать несколько приятных, а может даже неприятных слов. Со стороны ведь виднее. Ты всё время в университете возглавлял студенческое движение волонтёров. которое имеет большое воспитательное значение для молодёжи во время летнего трудового семестра, когда ребята воспитывают в себе ответственность, самостоятельность, трудолюбие, просто помочь любой семье ветерана или пенсионера. Ты, Иван Иванович, тогда всем говорил, что это часть нашей молодости, без которой немыслима жизнь. Но молодежь должна и отдыхать и набирать новых сил.
Я вспоминаю тебя, мой милый друг, когда ты возглавил отряд туристов с отдыхом и походах в горах Горного Алтая. Рядом с тобой всегда была Маша, как, твой заместитель и руководитель сбора отряда. Но случилось непредвиденное.
За день до отправки в поход по туристической путевке, ты, Иван Иванович, выступил перед собравшимся с короткой речью, которую закончил такими словами: "Мы завтра уходим в поход как свободные люди нашей страны, а вот на Украине свобода народа растоптана сапогами Майдана, Бендеры, украинскими фашистами во главе с США. Они развязали гражданскую войну, убивают ни в чём неповинных людей...". Маша слушала тебя, Иван Иванович, потом воскликнула: "А моя мама на Украине!".
Лето вступило в свои права. Отряды волонтеров и туристов продолжали формироваться в городе для работы в разных направлениях. Даже вспоминали добровольцев поднятия целинных и залежных земель комсомольцами страны, строителей комсомольцев БАМа. Но то время прошло.
На Украине пылала гражданская война. О своей независимости от Киева объявили Донецкая и Луганская Народные Республики. Был выброшен лозунг "Все на защиту Донецка и Луганска!". Стали формироваться добровольцы-волонтеры - отряды для оказания помощи новым республикам...
Утром на центральной городской площади выстроились отряды волонтеров и туристов. Рядом с тобой, Иван Иванович, стояла, с рюкзаком на плечах, Маша. Помнишь, Иван, как после твоего короткого выступления, ты дал команд: "Все идем в поход!". Тут случилось непредвиденное. Маша вышла из строя, коротко всем сказала: "В горы я не пойду. Я иду с добровольческим отрядом волонтеров к бойцам-ополченцам освобождать Украину от Майдана, Бендеры от всего фашистского мракобесия, чтобы над Донецком и Луганском развивалось Знамя Победы!".
С гордо поднятой головой Маша вышла из строя твоего отряда, подошла к другому отряду и стала в строй бойцов-ополченцев. Ее примеру последовали ещё три молодые милые девушки и тоже стали рядом с ней в строй. Отряд волонтеров сел на машину и уехал.
Уход Маши из одного отряда волонтеров в другой боевой отряд ополченцев ты воспринял в своем сознании как гром среди ясного неба. Все произошло так неожиданно, так быстро, что ты так оторопел и не знал, что надо было сделать в эти минуты. Хотя бы взмахом руки попрощался. А ведь вы оба ох как любили друг друга. До свадьбы оставался всего один шаг...
Можно, мой любезный друг, на этом закончить письмо. Можешь извинить меня, если что-либо упустил или со временем выпало из памяти. О твоей любви к Маше ты сам лучше меня знаешь.
Прочитав всё написанное, я вспомнил один интересный момент. Я был в середине нынешнего лета в командировке опять-таки в Москве. Вечером в общежитии на первом канале в программе "Вечерние новости" диктор сообщал о наступлении Украинской Армии крупными воинскими силами пехоты и бронетехники на Донецк, чтобы прорвать оборону войск народного ополчения и с боями ворваться в город Донецк. Помню, это наступление бендеровцев было как раз в середине лета этого года. Это наступление боевиков было тщательно подготовлено советниками из Вашингтона. Диктор говорит, кинооператоры показывает кинохронику боевых действий ополченцев против боевиков. По ходу боя, ополченцы стояли насмерть. Кругом рвутся снаряды, взрывы. грохот, автоматные очереди, падают убитые и раненые. И вдруг четкий ясный кинокадр - с огнеметом в руках за кустиком лежит боец-ополченец целится в подходящий вражеский танк, который весь дышит пулеметным дождем. Танк ближе и ближе, боец-огнеметчик чуть привстал на какую то долю секунды, палец положил на спусковой крючок, танк совсем близко, остаётся нажать на спусковой крючок, вражеская пуля сразила бойца. Из рук падающего ополченца падает на землю в полном боевом взводе огнемет. Но подскочила девушка. Схватила огнемет, выстрелила из-за куста, сноп огня полетел на танк. Взрыв - пламя охватило вражескую машину, которая всего в десяти метрах от куста пылала пламенем. Из люка полезли горящие танкисты. Девушка огнем из автомата бьет по фашистским извергам рода человеческого. Кинооператор перевел объектив на отважную девушку. Боже ты мой, я увидел знакомое лицо, хотя оно было в пороховом дыму. Что ты думаешь, мой друг любезный, Иван Иванович! Это была наша Маша с автоматом на груди и с гранатой-лимонкой на поясе на боку. Оператор перевел объектив, на другие моменты боя, а я думал: "Вот ты, Маша, какая смелая и храбрая громишь врагов за свою любовь и к тебе Иван Иванович. Жаль, что ты не видел Машу в этот момент".
Бендеровские фашистские наймиты не смогли прорвать оборону и с позором отступили, оставив на поле боя убитых и раненых. Донецк стал неприступной крепостью с непобедимой Народной Армией ополченцев.
Моя командировка кончилась. С пополненными знаниями пришел на Казанский вокзал Москвы. Погода была прекрасной. Голубое небо было так чисто и красиво выглядело, просто было весело. На Казанском вокзале всегда, много отъезжающих и приезжающих пассажиров, провожающих и встречающих людей. В такой толчее я, милый друг, ничем не мог заняться, чтобы, как говорят, убить время. Решил пройтись по магазинам, купить кое какие продукты на дорогу и кушать их в вагоне едущего поезда до самого Барнаула. Долго ходил. Все время поглядывал на часы. Но от этого время отправления поезда Москва-Барнаул не шло мне навстречу, а тянулось медленно как всегда. Изрядно набив ноги, пришел в вокзал. Присел на скамейку. Достал газету, просматриваю статьи, читаю, что сообщают корреспонденты о событиях на Украине. В газете пишут об одном, а в вокзале четко слышится украинская речь вперемежку с русской. Уткнувшись в газету, слышу женский голос, который мне показался знакомым. Что ты думаешь, Иван Иванович, мой милейший друг:
-Возле вас два места свободные?
Я оторвал глаза от газеты, промолвил:
-Пожалуйста, садитесь, здесь никем не занято.
-Мама, проходи, садись, - сказала женщина.
Старушка, просто одетая по летнему в длинное платье, на голове повязан платок, на носу очки, присела. В ноги поставила небольшой чемоданчик, видимо с вещами иди дорожными продуктами. Женщина тоже нагнулась за своим чемоданчиком, взяла его в руки, стала возле старушки, Я поглядел на нее. Что же я увидел, дорогой Иван Иванович. От неожиданности даже как-то невольно чуть было не закричал, но промолвил:
-Маша, ты ли?
-Я, Ваня, как видишь. Я сразу тебя узнала, как только подошли к тебе.
Присела рядом со мной. Разговорилась.
-Ты как в Москве оказался? - спросила.
-Все езжу по командировкам. Уже билет до Барнаула лежит в кармане. Жду отправления. Ты-то как в Москве оказалась. Ведь мы все считали ты воюешь на Украине в Армии народного ополчения?
-Все верно. Я и сейчас там служу. Самое главное, что я вывезла из Киева свою маму. Вот я ее теперь везу в Тулу к сестре как беженку с Украины. Через два часа сядем в поезд и поедем. Сестра уже в курсе дела. Встретит нас на вокзале. Самое важное, что я спасла маму от издевательств фашистских извергов и бендеровских бандитов и грабителей. Мы же летом отбили наступление киевских боевиков на Донецк, так я была отмечена в приказе командира роты ополченцев "специальной благодарностью за храбрость в бою". Приедешь моим подружкам расскажешь.
-Может что передашь Ивану Ивановичу. Ведь вы оба любили друг друга и даже хотели сыграть свадьбу?
-Ничего не передавай. Что было, то прошло. Я помню, что ты тоже пробовал за мной ухаживать. Значит любил? Я бы могла выйти за тебя замуж, - с улыбкой на губах промолвила Маша.
-По-моему Иван Иванович для тебя самый настоящий будет муж?
-У Ивана Ивановича бродит в голове ветер. В каждой группе или отряде волонтеров он ищет красивых девушек. Он готов всех любить, но его никто не любит, и обходят, как бы стороной. Ведь любовь должна быть прочной и крепкой на всю жизнь, чтобы воспитывать хороших детей, чтобы они тоже любили нашу Родину.
Может, Иван Иванович, я бы еще поговорил с Машей, но старушка-мать все время поглядывала на часы и молвила: "Сколько еще ждать?". Наконец в зале объявили: "Начинается посадка на поезд Москва-Тула".
Я проводил обеих на посадку. Помог внести чемоданы в вагон номер девять. Пожали друг другу руки. Маша сказала: "Может, еще встретимся". Я обнял Машу за плечи, прислонил свою щеку к ее горячей мягкой и милой щечке, тихо прошептал на ухо: "Как мне хочется прислонить еще свою голову к твоей горячей груди...".
Поезд тронулся без свистка. Вагоны медленно поплыли мимо меня. Мне ничего не оставалось делать, как дождаться отправлении поезда - Москва-Барнаул. Сидя в зале ожидания на скамейке думал: "Неужели я влюблен в Машу? А, она меня любит?". Жизнь открыто глянула мне в лицо!
Дорогой друг, Иван Иванович! Я постарался ответить на твоё письмо в той степени, в которой мне было известно о взаимной любви тебя и Маши. Мои ответы могут тебя удовлетворить или не удовлетворить, но ты учти, что я писал тебе письмо, как бы глядя со стороны на вашу любовь и взаимоотношения применительно к условиям современной жизни, которая очень изменчива во всех отношениях. Если будут замечания твои в мой адрес, то я все их приму. Тебе же желаю, будь счастлив в любви и жизни.
Твой Т.И.П.
30 ноября 2014 года