Первый в СССР, или Зелёная улица и закрытые семафоры
К 40-летию издания первого каталога фондового собрания музея-заповедника «Кижи»
Конечно, это была наглость с нашей стороны, проработав в музее всего-то три с небольшим года, прийти к директору Вилхо Арвидовичу Ниеми, который работал в музее второй год, и предложить издать полный каталог фондового собрания музея. Нас с Виолой активно поддержал Алексей Тихонович Беляев, первый музейный главный хранитель фондов и наш первый музейный учитель.
Наглость начинающих музейщиков заключалась в том, что в СССР ещё не было ни одного каталога историко-архитектурного и этнографического музея-заповедника. То есть, мы собирались создать некие общие каталожные стандарты для, казалось бы, несовместимых друг с другом вещественных памятников, как: церковь (дом) — икона — этнографический предмет.
Вилхо Арвидович сразу поддержал нашу идею. В Министерстве же культуры Карелии идею приняли несколько настороженно, но все-таки приняли.
Мы начали работать над каталогом в 1971 году. Несколько легче было Алексею Тихоновичу. Он, пользуясь чуть ли не единственным в то время музейным определителем «Хозяйство и быт русских крестьян» (А. С. Бежкович, С. К. Жегалова), сделал первые описания этнографических предметов в коллекционных описях. Мы с Виолой сделали к тому времени коллекционные описи всех фондовых икон. Долгое время я не расставался с двухтомным каталогом икон Третьяковской галереи В. И. Антоновой и Н. Е. Мневой. Да и консультанты у нас были блестящие. Прежде всего, это Энгелина Сергеевна Смирнова. Счастливое знакомство с ней у нас произошло в Петрозаводске в музее ИЗО. Мы с Виолой ходили по выставке икон, оживлённо разговаривая на их тему. В зале никого не было, кроме женщины, сидящей и что-то записывающей. Вдруг эта женщина встает. Подходит к нам и говорит: «Хотите, я вам расскажу об этих иконах». Так мы познакомились с выдающимся исследователем северной иконы Э. С. Смирновой.
Вторым нашим консультантом стал Савва Васильевич Ямщиков, с которым мы подружились с первой встречи, и дружба эта продолжилась до самого его ухода.
Труднее всего было Виоле с памятниками архитектуры, так как в 1970–1971 гг. было нечего принять за образец описания архитектурного сооружения. Образцы паспортов на памятники архитектуры появились чуть позже. В тот момент нам очень помогли книги Р. М. Габе, В. П. Орфинского, А. В. Ополовникова, а главным методическим пособием в тот момент стала книга С. Я. Забелло, В. Н. Иванова и П. Н. Максимова «Русское деревянное зодчество», изданная в 1942 году.
К каталогу мы решили дать приложение с краткими сведениями о коллекциях фондов, указав, где и кем собраны, а также краткий состав коллекций.
Собрав всё написанное воедино, я пошел к рецензентам. Прежде всего, к Вячеславу Петровичу Орфинскому, который тогда только начинал становиться тем, кем он есть теперь. Он очень доброжелательно оценил главу Виолы Анатольевны и сделал ряд замечаний по форме. Заместитель директора по научной работе музея ИЗО М. Н. Анисимова очень быстро написала рецензию на мою главу, сказав, что это только самый начальный этап введения в научный оборот наших икон. Дольше всех держал этнографическую часть нашего каталога Иван Михайлович Мулло, главный хранитель краеведческого музея. Он скрупулёзно отнёсся к каждому предмету, сделал несколько замечаний (пару достаточно едких), но тем не менее одобрил главу в целом.
Фотографии, цветные и черно-белые, согласился делать фотокорреспондент ТАСС Семён Аронович Майстерман, с которым мы уже работали по некоторым фотовыставкам. Для Майстермана такая работа была в новинку, и он (сама деликатность) советовался с нами по поводу каждого кадра. У меня до сих пор осталось чувство благодарности Семёну (Сене, как его все звали и зовут до сих пор, несмотря на его 80-летний возраст).
Нам очень повезло и с редактором — Дорой Ильиничной Шехтер. Она обладала сплавом черт лучших редакторов — строгостью и добротой. В будущем она будет редактировать альбом «Кижи» В. Е. Гиппенрейтера с нашим вступительным текстом. Красоту нашей книге придали талантливые художник Лев Дегтярёв и художественный редактор Римма Серафимовна Киселёва. Работать с этими людьми было тепло и радостно.
В 1970-е годы музей «Кижи» был подведомственным Министерству культуры Карельской АССР. Естественно, интерес министерских чиновников к тому, чем мы занимаемся, мы ощущали всегда. Тем более что музейщики, как считалось, стояли на переднем крае идеологической борьбы.
И вот первый разговор с инспектором Минкульта:
— Это у вас научное издание?
— Научное.
— А где классики марксизма-ленинизма?
Я так и сел, где стоял. Но делать нечего — пошёл листать собрание сочинений В. И. Ленина. В тематическом указателе нашёл слово «икона». Сейчас дословно не помню, но смысл ленинского высказывания был примерно следующий: на икону можно помолиться, покреститься, но она никак не изменит существующего положения. Больше ничего. Ну и как это соотнести с нашим каталогом?
Мне пришлось долго доказывать, что, хотя В. И. Ленин упомянул один раз икону, но к древнерусской живописи это не имеет никакого отношения. Обошлось.
Далее начались проблемы с Облитом (цензурой). У нас в главе «Памятники народного деревянного зодчества» в библиографический список была включена монография финского исследователя Ларса Петтерссона об архитектуре Заонежья, основной материал для которой он собирал во время оккупации Заонежья в 1942–1944 гг. Нам эту книгу подарили в Хельсинки в 1970 г. директор музея Сеурасаари Т.— И. Каукконен и сотрудник этого же музея А. Колехмайнен.
Цензор вычеркнул книгу из библиографии, сказав, что оккупанта он не может включить в каталог. Почти одновременно с нашим каталогом в Ленинградском отделении «Стройиздата» вышла монография В. П. Орфинского «Деревянное зодчество Карелии», так там книга Ларса Петтерссона была включена в список литературы. А нам впоследствии пришлось со стыдом объяснять финским коллегам, что Петтерссона изъял из нашей книги карельский цензор.
А в 1989 г. мы вместе с Альфредом Колехмайненом были в гостях у самого Ларса Петтерссона на вилле в окрестностях Хельсинки. И когда хозяин некоторое время отсутствовал, его жена сказала, что покажет нам самое дорогое, что есть у ее мужа. Она провела нас в его спальню и показала стоящую на туалетном столике фотографию военных лет: лейтенант Петтерссон на фоне Кижского погоста.
Автором вступительного слова к каталогу стал Игорь Тюриков, только что начавший работать в музее заместителем директора по научной части.
Каталог вышел колоссальным по нынешним временам тиражом — 15 тысяч экземпляров. Как ни странно, весь тираж разошелся довольно быстро и попал в другие музеи Советского Союза.
Дмитрий Сергеевич Лихачёв посоветовал нам послать его В. И. Белову и Ф. А. Абрамову. Послали. И получили от Фёдора Александровича очень тёплое письмо с благодарностью. Да и коллеги-музейщики не раз вспоминали наш каталог в прессе.
Сейчас по прошествии четырех десятков лет наш каталог кажется мне несколько провинциальным и недостаточно подробным. Конечно, нет предела совершенству, но как бы то ни было, мы стали первыми и сполна ощутили радость от итога работы над этим музейным изданием.
* * *
Государственный историко-архитектурный и этнографический музей-заповедник «Кижи»: Каталог /Авт. сост. А. Т. Беляев, Б. А. Гущин, В. А. Гущина.— Петрозаводск: Карелия, 1973. 100 с., 23 л. ил.Данный каталог — первая попытка дать представление о фондовом собрании музея-заповедника «Кижи», одна из форм популяризации наследия, которым располагает музей.
Борис ГУЩИН
апрель 2013 года