Лидия Михайловна Воронецкая ехала на Восток, точнее на Урал. В родном Поволжье, как она считала, в данный момент её ничего не держало. Семейная жизнь не сложилась; начавшаяся перестройка перестроила и её жизнь. Муж, опустив руки от проблем, спился; практически снял с себя ответственность за судьбу семьи и за свою собственную.
Сейчас она сидела в вагоне, смотрела в окно и думала о том, что её ждёт в ближайшем будущем. Недавно встретила декана факультета мединститута, он, к счастью, помнил её. Разговорились, и с его благословения теперь она едет на его родину в уральский городок. Он созвонился с администрацией родного райцентра, и оттуда прислали ей пригласительное письмо, в котором было обещано самое главное – жильё. Конечно, не Бог знает что – малосемейка общей площадью восемнадцать квадратных метров. После развода с мужем жить у свекрови ей не хотелось, а возвращаться в село к родителям - тем более. У них забот хватает и без неё, да и давать повод сельским бабам для болтовни, по её мнению, было далеко не лучшим решением.
За окном всё реже и реже мелькали населённые пункты, становилось грустно. Дочь постоянно крутила кубик Рубика и тоже молчала, видя, что мать не расположена к беседе.
На вокзале их встречала машина скорой помощи. Водитель заметил их стоящих на перроне с двумя чемоданами и кулями. Лида волнительно смотрела по сторонам и не заметила, как к ним, словно ниоткуда, быстрой походкой подошёл мужчина и схватил чемоданы.
- Ну что, девушки, поехали?!
Лида стояла в нерешительности. Мужчина, увидев это, всё понял.
- Вы же Воронецкая?
- Да.
- Тогда чего стоим, кого ждём? Поехали, милая; нам ещё полтора часа трястись на моём «лайнере».
Взяв остальные пожитки, Лида с дочерью пошли следом за мужчиной. Оглянувшись, он немного сбавил ход.
- А тебя как зовут, красавица? – обратился мужчина к девочке.
- Надя.
- Надежда, значит, - очень важно произнёс мужчина.
- Да, но это когда я буду большая… и буду Надежда Владимировна.
- Вот как! Enchunte madame! Это уже серьёзно! И тоже врачом?..
- Пока не знаю. Мама говорит, что мне лучше быть учителем. Врачом тяжело, учителем легче.
- Ой, милая, - затянул мужчина, - в любой работе тяжело, если её делать на совесть. Хотя, ты знаешь, легко только ковырять в носу, но и то нужно осторожно, - он повернул лицо к Наде и лукаво подморгнул. – Я же теперь грамотный! При медицине работаю!
Надя посмотрела на маму, не зная, что ей делать – оставаться серьёзной или принять речь незнакомого дяденьки за шутку. Заметив на лице матери улыбку, она тоже улыбнулась.
- Да, девушки, - продолжил свою речь мужчина, - меня зовите Николаем Петровичем, фамилия - Бодров, можно дядей Колей, но не Колей. Не терплю…. Я тут одного на место поставил. Три дня как пришёл работать, а уже «Коля»… Лучше бы поздоровался как человек, руку подал… их превосходительство, понимаете ли. Не прижился он у нас.
- Не переживайте, - поспешила ответить Лида, - я величием не болею, и такого себе не позволяю.
- Спасибо, милая.
- Моя мама очень серьёзная и ответственная, - добавила своё веское слово Надя.
- Что ты говоришь? – сотворил удивлённое лицо мужчина. – Я люблю серьёзных, а ещё больше - ответственных.
Они подошли к машине. Это была «скорая помощь», но без креста и надписи. Был только маленький крестик на верхнем фонаре.
- Ну, девушки, садитесь ко мне в кабину, так будет всем веселее. Я вам буду всё показывать и рассказывать.
Он забросил их вещи в кузов. Лида успела заметить, что кузов переделан под грузопассажирский.
- Надежда Владимировна, садитесь в середину, ко мне поближе, - снова распорядительно посоветовал водитель машины, - а вы, как вас, простите…
- Лидия Михайловна, можно просто Лида.
- «Просто Лида» я могу только наедине, при людях нет. Но и это если будет, то потом.
Потолкавшись по городским улицам, автомобиль выскочил на загородную дорогу. Водитель изредка показывал интересные, по его мнению, объекты и рассказывал о них. Слушая его, Лида сделала вывод, что он не просто водитель. По его умению вести речь можно было судить, что у него есть образование и водителем работает, исходя из каких-то обстоятельств. Кроме того, вспомнила сказанное им о невоспитанном сотруднике.
- Простите, а как у вас складывались отношения с тем человеком, о котором вы говорили?
- Это, который меня Колей называл? Да никак. Посоветовал я ему сперва вытереть нос, а потом уж обращаться к людям. Как я вам говорил, не прижился он у нас. Высокомерие не позволило. Городок у нас, знаете, небольшой, тысяч на двадцать пять - просто очень большая деревня, а там такого не приемлют… Чтобы тебя уважали, это нужно заслужить и прежде самому научиться уважать других. А мы, видите ли, так не смогли. Ему как-то вечерком парни намылили физиономию, за то, что был в состоянии элитности. Я, конечно, их не оправдываю. Обиделся на город и уехал. Да никто и не держал его. В работе вроде не дурак был, но не ко гнезду птичка.
Николай Петрович всю дорогу что-то рассказывал, показывая то налево, то направо, а Лида смотрела и видела, в основном, один лес… Ей стало как-то неловко и страшновато: «Где тут у них что, когда одни деревья?.. Я даже названий их не знаю». Машина всё чаще и чаще подпрыгивала на выбоинах; асфальт был весь латаный-перелатаный, но это мало беспокоило будущую жительницу уральского городка. Она больше думала о том, как её там встретят, как сложится её судьба. Но выбор сделан, осталось только трезво оценить обстановку и разумно в неё вжиться.
На горизонте показался населённый пункт. На правой стороне виднелись пятиэтажки, а на левой - более старые двухэтажные здания. Среди двухэтажек выделялся белым кирпичом и оригинальностью постройки дом в три этажа. Водитель возле него остановил машину.
- Вот смотрите, Лидия Михайловна, это серое здание – наша поликлиника; там же в левом крыле – хирургия. Кабинет главврача находится на втором этаже. Остальные отделения в соседнем здании. Сегодня я вас туда не поведу. Команда была «Домой»! Завтра пешком дойдёте. Тут лёгким шагом – пятнадцать минут.
Николай Петрович включил передачу, машина тронулась и на следующем перекрёстке свернула влево. Вскоре остановилась возле пятиэтажного дома. Водитель вышел из машины, и пока Лида искала ручку, чтобы открыть дверцу, подошёл с другой стороны и открыл её сам.
- Ну что, новые жители нашего города, выходите.
В этот момент рядом остановилась «Волга». Из неё вышел мужчина, чем-то похожий на Николая Петровича, только намного моложе.
- Привет, пап. Мне позвонили, что видели, как ты приехал. Дай мне ключи от гаража; мать просила привезти картошки из погреба, да ещё там…
Николай Петрович, роясь рукой в сумке между сиденьями, показал лицом на Лиду.
- Знакомься, наш новый врач Воронецкая Лидия Михайловна. Будет теперь у нас жить и работать.
- Очень приятно, - приклонил голову хозяин «Волги».
- Это мой сын Игорь, - продолжил Николай Петрович, подавая ему ключи, - главный инженер нашего авторемонтного предприятия.
Николай Петрович взял в руки оба чемодана.
- Прошу-с! Только я вперёд…
На скамье у подъезда сидели бабушки.
- Коля-я, ты кого нам привёз?
- Врача вам привёз. Умница и красавица!
- Да ты что?.. А от чего она лечит?
- От алкоголизма и искушений.
- Ой, Коленька, какие нам уже искушения. Вот выжить бы, куда ни шло…
- Здравствуйте, - поздоровалась с бабушками Лида, - я невропатолог.
- Миленькая, нам бы что-нибудь старческое полечить.
- Не переживайте, - Лида улыбнулась, - к сожалению, и моих неврологических болезней у многих хватает.
Николай Петрович вошёл в подъезд, за ним новые жильцы. На четвёртом этаже вошли в длинный полутёмный коридор и остановились у коричневой обшарпанной двери. Николай Петрович достал из кармана два ключа, связанных верёвкой не первой свежести. Открыл дверь.
- Вот здесь и жил этот щегол. Только требовал, а сам ничего не делал. Располагайтесь, девушки. Стол есть, два стула, кой-какая посуда, вот шкаф, кровать с матрацем и подушкой. Первую ночь промучаетесь, а завтра главврач чем-нибудь поможет. Да, хочу сказать, санузел у вас свой, никуда ходить не надо. Кухни, как таковой, нет. Есть уголок, так сказать, для приёма пищи. Ой, совсем забыл, нужно вам ещё и краны открыть.
Он зашёл в туалет с такой же обшарпанной дверью, только жёлто-белого цвета, и открыл два крана.
- Вот и всё. В псевдокухне есть раковина. Сегодня поешьте, что есть с собой; правда, магазин рядом. Бабушки покажут… Электрочайник я вам, наверно, завтра привезу. У меня их два.
Он замолк на минуту, обдумывая что-то.
- Вот теперь вроде всё. Обращайтесь, по мере возможностей помогу. Машина у меня хозяйственная. До свидания.
Николай Петрович медленно вышел, закрывая за собой дверь. Лида, как стояла посреди комнаты, так и осталась стоять.
- Мам, а ты чего стоишь?
- Не знаю.
- Давай выкладывать вещи; сначала одежду, а потом еду. Нужно, чтобы одежда немного отлежалась, а то, наверно, она вся скомкалась.
- Ай ты, моя умница, - улыбнулась дочери Лида, - открывай шкаф, посмотрим… О, тут даже плечики есть, аж три штуки!
- Тогда, мама, ты повесь свою одежду на плечики, а я могу на стул. Тебе же нужно завтра на работу идти.
Утром, в половине восьмого, Лида уже была в поликлинике. Скромность обстановки немного напугала её, но, будучи человеком смелым, она быстро овладела собой: «Я буду здесь работать, и эту обстановку должна воспринимать такой, какой она есть. В конце концов, если это заведение выглядит беднее, чем моё прежнее место работы, то это не значит, что люди тут хуже. Все живут по своим возможностям».
Народ толпился возле регистратуры, занимая очередь, которая постоянно увеличивалась, на приём к врачам. Среди посетителей было много селян; наверно, из окрестных сёл. Лида разглядывала их, как бы знакомилась с ними: «Скоро мне придётся с ними работать. Интересные люди, вроде в одном государстве живём, а все разные». Она не спеша прошлась по зданию поликлиники, стараясь запомнить, где какие кабинеты находятся, и основное – кабинет главврача. Без пяти минут восемь Лида в очередной раз подошла к его кабинету. Ей показалось, что дверь ещё закрыта и там никого нет, поэтому стучать не стала. Отошла к противоположной стене и прислонилась к подоконнику. Через минуту к двери быстрым шагом подошёл мужчина, следом за ним семенила медработница в белом халате и что-то торопясь говорила. По опыту Лида определила, что это медсестра. Мужчина, доставая ключи, просил прийти к нему попозже:
- Фаечка, поймите, сейчас должен ко мне прийти наш новый сотрудник, человека нужно встретить, всё переговорить, а потом я решу вашу проблему.
- Боюсь, что потом будет поздно, Леонид Николаевич, - как-то нерешительно пыталась убедить главврача женщина.
Главврач кинул взгляд в сторону Лиды.
- Простите, вы, наверно, ко мне? Вы Воронецкая?
- Да, я Воронецкая, я к вам. Но… решите свою проблему, я подожду.
- Нет уж, здесь я немного командую. Заходите.
Медсестра с расстроеным видом развернулась и ушла.
Главврач представился:
- Я Лютоферский Леонид Николаевич. Вот вам листочек, что нужно сделать и к кому обращаться. Диплом мне ваш не нужен, это инспектору отдела кадров… После такой рекомендации, сами понимаете… Да, вы уж постарайтесь с этим делом не затягивать. Людям нужен врач. Кроме своего района, нам приходится и три соседних частично обслуживать. Вот что вам светит. Там невропатологов нет, и в ближайшее время не будет. У них больнички, а не больницы.
Лиде стало смешно, она как раз подумала, что здесь больничка, а не больница. Но каждый всё видит по-своему.
Как бы завершая разговор, Лютоферский предложил:
- Если хотите, я вас провожу до вашего кабинета. Медсестра там. Признаюсь в грехе, многие больные даже не догадываются, что она не врач, а принимает. Одним словом, – должностное преступление. А куда деваться… Она девка тёртая; я думаю, вы сработаетесь.
- Так, может, я сама схожу? У меня даже халат с собой.
- Замечательно, вы знаете, мне совсем некогда. Я, как врач уже совсем не работаю, я администратор. Какое ужасное слово, - он замахал руками, - а должность ещё ужаснее. Так, гардероб для сотрудников на первом этаже, но обычно большинство наших работников раздеваются в своих кабинетах. Возникнут проблемы – сразу ко мне; меня не будет – я вам на листочке написал номера телефонов, где меня искать.
Он снова замахал руками и взялся за одну из папок, лежащих на столе. Лида поняла, что разговор закончен.
- Спасибо, Леонид Николаевич, я пошла.
- Да, да.
Лида спустилась на первый этаж и зашла в гардероб. У окна сидела с книжкою в руках довольно высокая и полная женщина. Лида поздоровалась.
- Что вы хотели? – послышался хорошо поставленный женский баритон.
- Хотела раздеться, кабинет свой будущий хочу посмотреть.
- Ой, милая, да вы наш новый врач, а мы уже заждались. Вы Вронская?
- Ну, до Вронской я, может, не дотягиваю… Моя фамилия Воронецкая. Лидия Михайловна.
- Ой, нам хоть как. А я кому тётя Маша, кому Марья Степановна. Я. милая, всю жизнь на «скорой» проработала. Всю жизнь. Ой, какая у нас тогда «скорая» была!.. Не представляешь, на телеге… Давай сюда плащ, давай, я сама повешу. Мы позже поговорим, ой, поговорим… Я люблю с новым человеком побеседовать, пока не надоем. Ха-ха-ха, - зазвучал её баритон.
Лида снова поднялась на второй этаж: где её кабинет, она уже знала. Хотела спросить у ожидающих, кто на приёме, – мужчина или женщина, но, вспомнив, что она врач и в белом халате, тихо отворила дверь. К ней повернулась уже знакомая лицом медсестра.
- Можно?
- Да, пожалуйста. Это вы были?
- Я. Вы не возражаете?...
- Что вы, ничуть!
- Вы не обращайте внимания на меня, - обратилась к медсестре Лида, - я скоро уйду.
- А вы мне не мешаете, за полгода я уже привыкла, - поняв, что имеет в виду новый врач, ответила медсестра. – Я не стесняюсь. Нет резона. Даже можете мне помочь. Меня зовут Фаина Ивановна Черемисина, а вас я знаю.
- Наверно, как Вронскую? – заулыбалась Лида.
- Это вначале пошёл слух, что Вронская, а потом выяснилось что Воронецкая. Она проводила пациентку и, остановившись на пороге, обратилась к больным:
- Где тут мужчина, которого привели? Заходите.
Лида села на стул в углу кабинета, несмотря на то, что Фаина освободила место врача, и наблюдала за работой будущей коллеги.
Определив люмбаго, Фаина Ивановна распорядилась отвезти больного домой и, обнадёжив его супругу, что это быстро пройдёт, вручила рецепт. Когда мужчину увела жена, Лида спросила:
- Вы меня простите, Фаина Ивановна, я поняла, что у вас какая-то проблема? Это вы подходили к главврачу?
- Проблема! Конечно, проблема! Картошку хотела привезти из сада. Машины у нас своей нет, хотела попросить на час нашу больничную. Есть в больнице хозяйственная «скорая помощь», так называемая. Хозяйственный УАЗик…
- Это, случайно, не Николай Петрович?
- Да, конечно, он, наш дядя Коля.
- У вас есть его номер телефона?
- А вот, - показала Фаина на листок под настольным стеклом, - Здесь все наши нужные и не нужные номера.
Лида набрала номер телефона.
- Здравствуйте, это гараж? А Николая Петровича можно? – подождала. – Николай Петрович, здравствуйте, это Воронецкая, – послушала ответ, - Николай Петрович, вы меня простите, вы можете помочь моей коллеге, Фаине Ивановне, привезти … из какого-то сада картошку? Хорошо, даю. Фаина Ивановна, возьмите трубку.
Фаина Ивановна, улыбаясь, слушала, потом громко ответила:
- Николай Петрович, я вас потом покормлю, не переживайте, голодным не останетесь.
Она положила трубку и с заговорщическим лицом прошептала:
- Во время обеда… Успеют. Муж будет там. Картошка вся в мешках, - она ещё раз улыбнулась и открыла дверь. – Следующий!
В течение одного дня Лида всё оформила, остались завершающие мелочи, но она их оставила на завтрашний день. Нужно дочь в школу устроить и паспорт сдать на прописку. Но в нашей жизни не бывает без проблем: чтобы устроиться на работу, нужно обязательно прописаться, а чтобы приезжему прописаться, то хотя бы нужно работать. Звонок главврача и ещё какая-то бумажка, в которую Лида даже не заглядывала, а просто заверила печатью в регистратуре, решили все проблемы. Через три дня Лида приступила к работе, правда, на час позже – увела в школу дочь.
Бабье лето было коротким, дней пять. Северо-восточный ветер бросал мелким холодным дождём. Как здесь шутили: «Длинное малоснежное уральское лето закончилось»! Для Лиды такая погода в сентябре была в диковинку, но ею овладевали другие заботы – приводила в порядок свою мини - квартиру. Перемыла стены, окна, двери и собралась красить. Николай Петрович из своего НЗ (как он высказался, дома не нужно, а выбросить жалко) привёз электроплитку, пару кастрюль, стопку блюдец, прочей мелочи и, конечно, электрочайник. В завершение обещал поговорить с соседом по гаражу - продать ей по дешёвке вполне пригодный диван, который располагался вдоль задней гаражной стенки и был тщательно закрыт от пыли плёнкой. Да и соседки - пенсионерки одаривали чем-нибудь. Приходили к ней, как на приём в поликлинику. Лида даже начала отказываться от дарений. Несли больше всего всякую огородину. В шкафу под одеждой стояли несколько банок с солёными огурцами и помидорами. Лида понимала, что она здесь человек новый и люди стараются помочь ей обжиться. Потом к ней привыкнут, и всё войдёт в привычную норму. А сейчас это было кстати.
Во вторую пятницу пребывания Лиды в новом городе, под конец рабочего дня, позвонил Николай Петрович:
- Лидия Михайловна, как у вас завтра со временем?
- А что вы хотите? Дома должна быть. Выходной ведь… Ой, совсем забыла, после двенадцати хотя бы на час схожу в отделение.
- Значит, утром будете дома, а сегодня по пути домой купите бутылку водки. Я вам в этом вопросе помогу.
- Николай Петрович, вы ко мне в гости собираетесь?
- Вроде того, диван вам привезём. Простите за нескромный вопрос, у вас деньги есть?
- Пока есть.
- Тогда ждите.
Суббота немного осчастливила городок затихающим холодным, но сухим ветром. Над лесом висело солнце, а по небу расползлись жиденькие облака.
Лида ждала гостей. Сняла спортивный костюм, в котором хозяйничала на балконе, и надела чёрное платье с красным воротником и такими же манжетами на рукавах. Знала, что оно ей идёт, и решила: если квартира не уютная, то хоть хозяйка должна выглядеть приличнее.
В коридоре послышался шум, сопение, потом постучали в дверь и, не дождавшись ответа, открыли.
- Лидия Михайловна, это мы, диван несём.
Николай Петрович стоял в дверном проёме, держась за диван.
- Заходите, заходите. Ой, а как вы его втащите, коридор узкий – наверно, не развернуться…
- Стоя да боком, - послышался вроде знакомый голос второго носильщика, невидимого из-за плохого освещения коридора.
С кряхтением мужчины затащили диван.
- Ну что, сюда? – спросил Николай Петрович.
- А больше некуда, - ответила Лида, - может, только местами поменять с кроватью?
- Нет, не нужно, это будет не к месту, - как-то уверенно в своём мнении высказался помощник Николая Петровича. Это был его сын Игорь.
Николай Петрович, кряхтя, выпрямил спину.
- Ну и как, вам такая мебель подойдёт?
- Конечно, подойдёт. Правда, я не успела, нужно было пол покрасить. Теперь будет неудобно, тесно.
- Эта проблема решаема, - так же уверенно сказал Игорь.
Лида взглянула на него и сразу определила: Игорь очень уверенный в себе человек. Но тут, же спохватилась.
- Николай Петрович, а я бутылку не купила. Все магазины оббежала, нигде нет.
- Ничего страшного, подождёт друг, сегодня мою выпьем, - он направился к выходу.
- Ой, куда вы? – засуетилась Лида, - только что закипел чайник, у меня есть кофе из старых запасов, а вчера печенья купила…
- Нет, нет, - возразил Николай Петрович, - сегодня не до этого. Нам нужно ещё в сад ехать, а то бабушка прогул поставит.
- Хорошо, Николай Петрович. Вы меня так выручаете… Позже встретимся, когда работы будет меньше.
- Ну конечно! До свидания.
- До свидания, - ответила Лида.
- До свидания, - кивнул головой Игорь.
Мужчины ушли. Лиде захотелось на них ещё раз посмотреть. Она открыла балконную дверь и выглянула на улицу. Там стояла Игорева серая «Волга» с багажником на крыше. Они подошли к машине, и Игорь, открывая её, взглянул вверх на Лидин балкон.
Лиде стало неловко, что подглядывает, и она быстро отпрянула назад.
Осень сменяла сухие дни дождливыми и наоборот, и Лида по утрам выглядывала на улицу, не зная, как одеваться.
- Надюша, как ты думаешь, будет сегодня дождь или нет?
- Мам, откуда я могу знать! Было бы радио, послушали бы прогноз.
- Правильно говоришь, нужно будет у соседей спросить, есть у них радио или нет. Провода вон возле двери торчат. Вечером спрошу.
На работу в этот день первой пришла Фаина. Когда Лида открыла дверь, она наливала в стакан заваренный чай.
- Лидия Михайловна, будете пить чай?
- Буду. Я дома редко завтракаю. Не хочу сразу после сна. И, кстати, мы же договорились обращаться на ты.
- Не могу никак привыкнуть. Знаешь, традиция – к начальнику все на вы, а он ко всем на ты.
- Да ерунда эта традиция. Если ты медсестра, то что – человек второго сорта? Если хочешь, то при сотрудниках и пациентах будем на вы, а наедине на ты. Идёт?
- Хорошо, идёт. И… не медсестра я, фельдшер. До замужества в деревне была заведующей медпунктом. Потом приехали из города шефы, помогать копать картошку, и один из них увёз сюда. Теперь я городская, или полугородская. Вся восточная часть города – частные дома. Да и по роду занятости на работе мы – городские, после работы – аграрии, едем в сады и огороды.
- Фая, я давно хотела спросить, это что у вас за сады такие, где вы выращиваете картошку?
- О, это такие садово-огородные товарищества, созданные тридцать-сорок лет назад, в которых выделяли по четыре сотки земли на семью для поддержания штанов.
- В моём Поволжье это называют дачами или просто огородами. Кстати, - пошутила Лида, - и как штаны, держатся?
- Да ничего… подспорье даже очень неплохое.
Лида поставила на подоконник за штору пустой стакан.
- Ну что, Фаина Ивановна, будем принимать?
- Будем! – согласилась Фая.
Хотя повседневные заботы делали дни между собой похожими, они всё же обрастали новыми проблемами, и Лида всё больше и больше вникала в жизнь городка и окрестных сёл. Появились знакомые. На улице или в магазине в очереди с ней здоровались. Конечно, большинство своих посетителей она даже близко не узнавала, но на приветствия охотно отвечала. Здесь ещё сохранялись традиции большой деревни.
Несколько раз Лида проведывала школу, расспрашивала о дочери, хотя знала, что дочь старается: стыдно получать плохие оценки. Лиде было приятно. Пожилая классная руководительница своею манерою двигаться и одеваться очень напоминала деревенскую бабку. Лиде вначале было немного смешно, но потом свыклась. Самым необычным для неё было то, что в последние дни октября начал пролетать снежок. Значит, пора готовиться к зиме. Свекровь, будучи порядочной женщиной, прислала четыре посылки с её и дочериной одеждой.
Двадцатого ноября под шум и возмущение очереди больных в кабинет зашёл Николай Петрович. Он шёл боком, глядя на больных и громко оправдываясь:
- Вы что, не русские?! Я здесь работаю, мне на минуту!
Лида удивлённо подняла глаза.
- Что случилось, Николай Петрович?
- Да тут дело такое… В субботу приходите к нам к двенадцати. Зачем, - не спрашивайте, всё равно не скажу. Свою красавицу с собой захватите обязательно. Игорь за вами заедет. Имейте в виду, мы вас очень ждём.
- У вас что?..
- Ничего особенного, просто день пирогов. Мы вас очень ждём, - он повторил ещё раз, развернулся и вышел.
- Завоёвываете популярность, Лидия Михайловна, - пошутила Фая.
- Похоже на то…
В субботу в девять часов утра Лида практически была готова. Её донимали мысли: что затеял этот хитрец Николай Петрович? Обдумывала всякие версии, но беспокоило больше всего то, как она себя будет чувствовать в незнакомом обществе. И скорей всего, этим обществом будет одна семья. Не переживала только Надежда: перебирала свою одежду и постоянно задавала матери вопросы. Та, озадаченная своими мыслями, то и дело переспрашивала:
- Что ты говоришь, Надюша?
В двенадцатом часу постучали в дверь. «Нужно установить звонок», - прежде чем открыть дверь, подумала Лида.
В комнату вошёл Игорь.
- Здравствуйте… Отец за вами послал…
- Простите, но я ничего не поняла, по какому это случаю?..
- В машине скажу, - схитрил Игорь. – Я вас подожду внизу. Хорошо?
- Хорошо, - ответила Лида, пожав плечами.
«Волга», приминая колёсами свежий снег, взяла курс на частный сектор города. Надя смотрела по сторонам, разглядывая незнакомые ей места. Скоро двухэтажные постройки закончились, и начались частные дома. Машина медленно пробралась по узкой улочке и остановилась у сетчатого забора. Лида вспомнила, что Игорь обещал сказать причину приглашения к Николаю Петровичу.
- Игорь, вы мне так и не сказали ничего.
- Вы не переспрашивали, я и не сказывал… Вот дом моего отца. Ему дали квартиру, но там он жить не хочет, отдал мне. Говорит, что тут естественнее. У него сегодня день пирогов. Выбираем день, и папа приглашает друзей и родных.
Игорь открыл сетчатые ворота и загнал машину на площадку двора, где уже стоял больничный УАЗик, закинутый большим брезентовым чехлом.
- Пойдёмте, - позвал Игорь.
Лида чувствовала себя неловко. Игорь это видел и подбодрил её.
- Да не стесняйтесь, у нас всё очень просто. И будете вы не одни.
С крыльца шагнули в небольшую комнату. В нос ударил запах пирогов. Лида догадалась, что это кухня. У плиты стояла среднего телосложения и такого же роста женщина, украшенная цветастым передником. Увидев вошедших, улыбнулась.
- А вот и гости пришли. Коля, иди встречай.
Появился Николай Петрович, развёл руками.
- Вот и молодцы! Проходите, обувь не надо снимать. Давайте ваши пальтушки.
В комнате было ещё четверо мужчин, светловолосая женщина и девочка лет восьми-девяти. Лида поздоровалась. Николай Петрович остановился посреди комнаты.
- Товарищи, прошу любить и жаловать, наша новая врачиха, простите, врач Лидия Михайловна Воронецкая. А это милое создание – её дочь Надя. Приглашены на наше почтеннейшее собрание для скорейшей адаптации в нашем обществе и познания тонкостей нашего бытия.
Лида уважительно поклонилась.
- Не стоит, Лидия Михайловна, мы люди простые. Я вам наше общество представлять не буду, познакомитесь в процессе чаепития. Теперь можете рассаживаться. Бабушка Нюра, давай командуй, это твоя прерогатива, - Николай Петрович умышленно подчеркнул это слово, ставшее модным.
Баба Нюра всех рассадила, - как оказалось потом, в этом был глубокий смысл и застольное удобство. Хозяин сел в конце стола, составленного из двух. Вдоль стены – Игорь и мужчина его возраста, на втором конце сама хозяйка, а со стороны комнаты, начиная от хозяйки, - внучка, Надя, Лида и дочь хозяев. Игорь, как будто случайно, оказался напротив Лиды.
После того как хозяйка подала горячие пироги с грибами и капустой, Николай Петрович предложил всем налить.
- Ольга, - обратился он к дочери, - спроси у гостьи, что будет пить. Есть водка магазинная, есть свойская, - улыбка скользнула по его лицу, - есть вино смородиновое, есть из жимолости. Что больше нравится…
Лида согласилась на вина, тем более что и Ольга собралась пить вино. Девочкам налили клюквенного морсу. Пока закусывали, Лида украдкой оглядела стол. Всё было по-простому, но богато и по-хозяйски. А что такое водка свойская, она догадалась позже, когда увидела в коньячных бутылках бесцветную и прозрачную жидкость. После третьего залпа, как огласил хозяин, все успокоились, и ручейком потекла беседа. Мужчины начинали то с рыбалки, то с охоты, а всё заканчивалось работой. Бабушка Нюра тем временем ухитрялась поддерживать беседу то с мужчинами, то с девочками, подсовывая им всякую вкуснятину, и поглядывать в сторону гостьи.
- Оленька, ты за гостьей - то ухаживай.
- Что вы, что вы, - отнекивалась Лида, - я и так уже два куска пирога съела.
- И как тебе, милая, наши пироги? Небось не ела таких?
- Честно сказать – давно. Я ведь сама-то деревенская.
- Ну и хорошо; а ты не стесняйся, мы люди простые.
Потом были танцы под магнитофон, были хорошие песни: «Белый теплоход», «Обручальное кольцо»… А напоследок «Родительский дом». Баба Нюра цвела. Она держала девочек за руки, пританцовывала с ними и, слегка охмелевшая, на вес дом выводила «начало начал…».
Домой начали собираться, когда уже стемнело. Хозяйка насылалась Лиде пирогами, та отказывалась, но Ольга поддержала мать:
- Лида, бери (они уже перешли на ты). Того, что осталось, им хватит. Мама часто пироги печёт. Она теперь дома, на работу ходить не надо, вот и балует нас.
- Можно подумать, что я вас раньше не баловала, - как будто обиделась хозяйка. – Вспомни, как ты из Свердловска из института приезжала… Я напеку пирожков, расстегайчиков – всё увезёт, девочкам нравятся.
С улицы послышался сигнал автомобиля.
- А вот и Сашка приехал, - хозяйка подошла к окну и выглянула на улицу. – Ну, кто первым поедет? Сейчас второй таксист будет.
Домой Лида ехала немного уставшая, но умиротворённая. Поднимаясь в квартиру, подумала: «Нужно будет в понедельник позвонить Николаю Петровичу, я ведь с ним даже не попрощалась. Он был занят беседой с мужчинами».
Зима для нового невропатолога выдалась тяжёлой. Хотя Фая убеждала её, что каждый год так; с похолоданием неврологических больных становится больше. Тяжелобольных при отсутствии мест в палатах отправляли в областную больницу. Но большинство лечилось дома – амбулаторно. Лида прекрасно понимала, амбулаторное лечение не может равняться по качеству со стационарным, но мест в отделении не хватало, как минимум, на треть. Она поглядывала на двухэтажное здание в ста метрах наискось через дорогу. Это бывший жилой дом из шлакоблоков. Жильцов выселили оттуда два года назад. Здание было признано непригодным для проживания из-за отсутствия коммуникаций. А так как у властей не доходили руки до него, то оно одиноко ютилось среди бурьянов и мусора, зияя щелями от выдранных окон и дверей. Решившись, Лида на линейке высказала своё мнение по этому поводу, но главврач только махнул рукой.
- Об этом даже речи быть не может. Кругом разруха, а вы - восстановить здание! А мебель, а оборудование… Нет, нет, забудьте!
Лиде было очень обидно, что главврач обошёлся с ней, как с девчушкой, мнение которой никого не интересует. Оставался опять Николай Петрович… Но она сомневалась, а вдруг и он не поддержит её. «Эх, будь что будет!» - решила она и сняла трубку.
- Николай Петрович, это Воронецкая. Мне бы с вами встретиться, посоветоваться хочу.
- Что такое случилось? Дома что-нибудь, не дай Бог?
- Нет, нет, дома всё хорошо, это по работе.
- Вот это да! С каких это пор врачи стали советоваться со мной, я же механик? – замолчал на мгновение. - А давайте, когда пойдём домой. Я вас подожду возле ступенек.
- Хорошо, - облегчённо ответила Лида, - спасибо.
В конце смены, оставив Фаю закрыть кабинет, Лида отправилась к выходу. Выйдя на улицу, увидела Николая Петровича, стоящего лицом к кустам венгерской сирени. Там сидела тройка снегирей и исполняла свою скромную песню из одного звука.
- Ну что вы, голубушка, хотели, что-то случилось?
- Случилось, Николай Петрович, и не сегодня. Посмотрите вон на то здание. Как вы думаете, его можно восстановить?
- Конечно, можно. Вы знаете, какие там толстые стены; оно гораздо теплее нынешних домов. Правда, немного приземистое, но пол и пороги можно поднять. А что вы задумали, хотите его купить?
- Что вы, что вы! да на какие шиши?! – удивилась Лида.
- Простите, я так же подумал, но решил подшутить.
- Ничего. Шутка нормальная. Я предложила сегодня нашему Леониду Николаевичу в этом здании разместить отделение неврологии, а он отнёсся ко мне как к соплячке. – Видя удивлённые глаза собеседника, добавила: – Конечно, сначала отремонтировать.
- Милая моя, милая моя! Я даже не знаю, что сказать. Тут нужно всё обдумать, все ходы, а главное – экономическую целесообразность. Понимаешь? – он даже не заметил, как перешёл на ты.
- Понимаю, Николай Петрович. Да обращайтесь ко мне, пожалуйста, на ты, а то я себя неловко чувствую.
- Спасибо, я буду пытаться. Тут я могу дать только один совет – поговорить со специалистами. И нужно торопиться: не дай Бог, кто-нибудь вышибет из стены хотя бы один кирпич, в мгновение ока разберут. Городское руководство, как часто бывает, закроет на это глаза. Это будет весомым поводом считать здание невосстановимым, а всякие прихвостни разберут остальное. К тому же, там никакого трубопровода нет. Оснований для сноса вот… - и он провёл ладонью перед глазами.
- Странно, - полюбопытствовала Лида, - почему же там не было ни воды, ни газа.
- А потому, что, честно сказать, ради одного дома не хотели этим заниматься. Там, посмотри, какое прекрасное место. Во-первых, там немного выше, чем здесь, - значит, ниже грунтовые воды; во-вторых, там можно разбить больничный парк, остальное отдать под частное строительство. Многоэтажки, похоже, сейчас некому будет строить. И почему бы туда не провести коммуникации?.. Ты не представляешь, какое это удобство и красота - иметь свой дом с водой и газом.
- Представляю, Николай Петрович. И что мне теперь делать?
- Я думаю так: нужно свести тебя с Игорем, а он пригласит Мельникова - хозяина строительного кооператива. Скажу тебе, что это довольно серьёзная контора, а её руководитель – высококвалифицированный инженер-строитель. Вам нужно собраться и всё продумать до мелочей. А потом с этим документом идти в мэрию. Правда, сначала нужно предупредить нашего начальника Лютоферского. Хотя он всё равно обидится. Он не любит, очень не любит, если кто-то решает его проблемы. Ревниво не любит. Так что один хрен…
Заседание «учёного» совета состоялось через два дня. Игорь заехал за Лидой, и через десять минут они уже поднимались по ступенькам к директору ремонтно-строительной компании «Атлант». Услышав в приёмной шаги, Мельников вышел навстречу.
- О, какие люди! Заходите, заходите.
На лице его сияла лёгкая ироническая улыбка, но Лида не считала нужным придавать этому значения. Первый шаг сделан.
- Рассаживайтесь, пожалуйста, - предложил хозяин кабинета. – Игорь Николаевич, представьте свою спутницу.
- Да, конечно.
- Лучше я сама. Воронецкая Лидия Михайловна, врач-невропатолог.
- Наслышан о вас, Лидия Михайловна, наслышан. Вы уже успели нажить авторитет и популярность. А фамилия какая!... Насколько я знаю, в нашем городе такой фамилии нет, и думаю, что не было. Простите, увлёкся; суть дела, кто начнет?
- Я и начну, - уверенно вступила в разговор Лида.
Владимир Петрович её внимательно выслушал.
- Если говорить по-совести, то вы правы. Но скажу честно, я сам точил зуб на этот дом, хотел его заграбастать, ждал, когда наступит выгодный момент. Надеюсь, мы с вами люди серьёзные. Вот Игорю Николаевичу я могу довериться, а раз он вас ко мне привёл, то знает кого. Так вот, мечтал я его по дешёвке прибрать, и сделал бы это, но раз такой поворот, мешать не стану; дело благородное… А теперь вам нужны веские доводы. Если не возражаете, я вам всё напишу, разложу по полочкам – как провести ремонт и в какой последовательности. Трудней всего будет с трубопроводами, здесь нужно уповать на перспективу. Ваше мнение насчёт строительства частных домов очёнь искусительное и может быть поддержано населением. Но и я, сознаюсь честно, в этом очень заинтересован. Надеюсь, что для этих работ пригласят моё учреждение. В этой ситуации мне гораздо выгоднее взять большой объём работы, чем эти старые шлакоблоки.
Всю неделю Лидину душу теребила тревога, но отступить она не могла себе позволить. Ей очень хотелось доказать свою правоту. Документ, подготовленный Мельниковым, был у неё на руках и почти выучен наизусть. На следующей линейке Лида заявила, что технологическая документация на процесс восстановления старого дома у неё имеется, и составлена компетентным лицом. Но главврач, решив этой проблемой не обременяться, ответил коротко и однозначно:
- Вот, Лидия Михайловна, с этим компетентным лицом и решайте свои проблемы.
Вы здесь без году неделя, а уже пытаетесь навязать свои идеи. Так нельзя, нужно считаться со сложившимися обстоятельствами.
Лида ничего не ответила, поняла, что дальнейший разговор бесполезен. В тот же день она позвонила Игорю. Такого ответа от Лютоферского он тоже не ожидал, и это поставило его перед задачей, которую нужно решать; да и перед Лидой ему не хотелось показать себя бездарным. Подумав минуту, решил, что для начала нужно позвонить Мельникову.
- Владимир Петрович, привет, Бодров. Я к тебе по Лидиному вопросу, о больнице. Дело, пока, приобрело идиотскую форму – Люциферский даже разговаривать не стал.
- Ничего себе, вот тебе и главврач! Не зря его называют Люциферским.
- Этого и стоило ожидать. Я просто не подумал. Такие, как он, против всеуказующего перста не действуют. Ему нужно указание партии.
- А при чём здесь партия? - не понял Мельников.
- При чём? Так он же вечный парторг в нашей больнице.
- Да и хрен с ним! Нужен он, как свисток при поносе. Слушай, Игорёк, а ты как эту бабёшку подцепил?
- Обыкновенно, отец познакомил.
- Видно, что девка деловая. Как ты думаешь, может мне за ней приударить?
- Я те приударю, ноги переломаю!
Мельников разразился холерическим смехом.
- Вот ты и выдал себя! Что я могу сказать? Молодец!
- Ладно, Мельник, не гони лошадей.
- Ну, а если серьёзно, Игорь Николаевич, то давай подключим Сашу Шороховского. У него, знаешь, как бошка варит… На свежую и такую актуальную тему он набросится, как кот на сало. Быстро состряпает статью.
- Правильно говоришь, Мельничок ты мой. Для начала нужно предать этот вопрос гласности; - так сказать, родить общественное мнение, а потом и в мэрию… Сейчас же позвоню Сашке.
- Александр Василич, здорово! Бодров беспокоит. Как хорошо, что ты ещё не ушёл домой.
- Это кому как, для меня - ничего хорошего. Порядочные люди дома уже пельмени жрут, а я тут пустой чай швыркаю.
- Тема у меня для тебя есть, тема… понимаешь?! Актуальнейшая тема с самым насущным вопросом! Ну, и чего молчишь?
- Думаю. А давай я к тебе завтра зайду? Ты не возражаешь, если я захвачу диктофон?
- Да хоть что захватывай, я тебе даже песню спою на бис.
После обеда, в день выхода газеты, в редакцию позвонил мэр Воробьёв Сергей Никитич:
- Александр Васильевич, объясните, что за ерунда, вы печатаете такие серьёзные вещи, даже не поставив меня в известность. Город, извините, - хозяйство моё, а не ваше.
- Сергей Никитич, - начал успокаивать мэра редактор, - это всего лишь предложение, и, простите, я не могу отказать человеку в этом. Тем более что ничего крамольного там нет.
Мэр, ничего не сказав и не прощаясь, бросил трубку. Через минуту зазвонил телефон в кабинете главврача. Трубку никто не взял. Следом раздался звонок в регистратуре.
- Где ваш этот… начальник? – не здороваясь, спросил мэр.
- Да где-то тут пробегал.
- Найдите его и скажите, - пусть немедленно позвонит Воробьёву!
До своего кабинета Лютоферский шёл большими шагами. Главу городского правительства ему очень не хотелось расстраивать, тем более что он считал себя одним из самых приближённых к нему, с обращением на ты.
- Сергей Никитич, что случилось? Это я, Лютоферский.
- Ага, нашёлся! Объясни мне, пожалуйста, что вы там решаете за моей спиной?
- Я… я не понимаю вопроса?
- Как не понимаешь? Я про статью…
- Всё равно не понял. Про какую статью?..
- Да которую вы состряпали со свей Воронецкой, - ещё больше вспылил мэр.
- Сергей Никитич, я ничего не стряпал, дорогой.
- Как не стряпал? А что, Воронецкая с тобой не советовалась, в известность тебя не ставила?
Потроха у главврача опустились ниже пупа, внизу живота похолодело.
- Да, она тут заикалась как-то об одном деле, но я не придал этому значения, - заикаясь, вымучил Лютоферский.
- Значит, ты ничего не знаешь? Возьми последнюю городскую и почитай. А тебе я скажу, она молодец - баба. Ой, возьмёт она тебя за шиворот, ей - Богу возьмёт, да ещё и пинка даст под зад. Так что спасай свою шкуру, старый хрыч!
К концу дня мэр пригласил на ближайшее заседание горсовета всех, кто имел к этому делу отношение.
В течение недели районная газета взбудоражила всю округу. Идея нового врача нашла самый положительный отклик у населения, тем более что руководители ремонтно-строительной компании и авторемонтного завода обещали содействие. Конечно, про главврача там ничего не писалось, чтобы не порождать конфликт.
Все приглашённые на расширенное заседание горсовета, кроме Лютоферского, сидели в приёмной градоначальника. Он, как депутат горсовета, находился в зале заседаний, предчувствуя своё незавидное положение, был окончательно расстроен, не следил за ходом заседания и даже не расслышал заданного вопроса. Мэр махнул рукой, и под общий хохот Лютоферский, ещё больше расстроенный, уселся на место. Через полчаса ожидавших пригласили на заседание. После вопроса Воробьёва «кто был инициатором предложения восстановить старый дом под отделение неврологии», поднялась Воронецкая.
- Я была инициатором, Сергей Никитич, и высказала своё мнение на врачебной линейке. Но меня никто и слушать не стал. Тогда я обратилась за помощью к специалисту – директору компании «Атлант» Мельникову Владимиру Петровичу и к главному инженеру авторемонтного предприятия Бодрову Игорю Николаевичу. Они могут это подтвердить. После подробного обсуждения я попыталась представить квалифицированное доказательство целесообразности данного предложения, но Леонид Николаевич дал мне понять, что это не мой удел, и даже разговаривать не стал.
- Леонид Николаевич, - спросил мэр, - этот факт имеет место быть?
Лютоферский уверенно поднялся и так же уверенно ответил:
- Я считаю, что такие вопросы врач не уполномочен решать. Для этого должна быть директива сверху. Самодеятельностью я заниматься не буду. Будет указание - будем ремонтировать. Не будет, - значит, не будем.
Высказали свои мнения Мельников и Бодров. Самой сложной проблемой оказалась прокладка коммуникаций, но Мельников упорно доказывал перспективность данного мероприятия, считая этот пустырь самым удобным местом для расширения частного жилого строительства. По поведению членов горсовета можно было судить, что предложение будет одобрено. В итоге, так и оказалось. Через три дня на ободранной стене заброшенного здания появился аншлаг с надписью: «Здание сносу не подлежит».
В местной газете ещё дважды уделялось внимание восстановлению дома, были обнародованы источники и план финансирования; обозначено начало ремонта – весна будущего года. Но не успели затихнуть дебаты, как Лида на одной из линеек предложила в частном секторе города открыть фельдшерский пункт от городской больницы с правом выдачи больничных листов, а заведующим назначить Черемисину Фаину Ивановну как специалиста высокой квалификации. К тому же, немаловажно и то, что она там проживает.
После выступления Лиды у главврача пропал голос, на лбу выступила испарина.
- Вы… вы… что... хотите?! Меня в могилу загнать?!
- Нет, я хочу разгрузить больницу и облегчить жизнь людям, которые там живут.
- Каким образом?! – чуть не срываясь на крик, выдавил из себя Лютоферский.
- Очень просто, - Лида старалась говорить спокойно, надеясь на то, что начальник успокоиться и выслушает её. - Людям не нужно будет тащиться сюда пешком по всяким мелочам. Автобусы не ходят толком, нет горючего. А там можно будет оказывать посильную медпомощь – определить несложный диагноз, производить инъекции и инфузии. Люди мотаются пешком по три-пять километров, чтобы сделать укол или поставить капельницу.
- Хорошо, - страдальчески произнёс главврач, - а помещение?..
- И помещение есть, - ответила Лида.
- Такая же развалюха, как эта?
- Нет, частный дом в хорошем состоянии. Две комнаты, кухня, сени, гараж. Хозяева переезжают в Краснодарский край, а дом продать не могут, потому что нет покупателей. За бесценок жалко отдавать, вот они и согласились на выплату с рассрочкой на два года. Другого такого случая не будет. В конце концов, жизнь наладится, и со временем за ненадобностью, хотя я в этом сомневаюсь, дом можно будет продать.
- Господи, и как вы его нашли, и уже сумели обо всём справиться?
- Это не я, Леонид Николаевич, - Лида улыбнулась, - это Фаина Ивановна.
- Черемисина, что ли? – выкатил удивлённо глаза главврач. – Тоже мне… ещё одна радикалка. Нет, я отсюда спокойно не уйду!
- Не переживайте, Леонид Николаевич, - не удержался едкий на слово зав. хирургическим отделением, - мы вас на руках унесём.
- Вот спасибо, вы только этого и ждёте!
- Мы ждём другого – когда освободится место для хирургического отделения, - уже более лояльно ответил хирург.
Через месяц и эта идея - открыть медпункт - была поддержана. А в частном секторе – встречена на ура. Кроме того поступило предложение разместить там же филиал городской аптеки.
Не ожидала Лида, что так быстро наживёт себе врагов, тем более что это не входило в её планы. Сначала она не обращала внимания на то, как с ней здороваются, беседуют, как-то не до этого было. Вереница забот, как дома, так и на работе, затеняла всё это. С началом зимы количество больных увеличивалось. К середине декабря очередь почти удвоилась, не хватало талонов. Лида старалась принять всех. Когда задерживалась на работе, дочь была дома одна. Лиду донимали мысли – как она там, поела ли, учит ли уроки. Хотелось всё бросить и бежать домой, но за дверью сидели больные люди, нуждавшиеся в помощи. Неприятности начались с очередной линейки. Лютоферский, в заключение своего выступления, решил напомнить, что приближается Новый год. А так как за культмассовую работу ответственна ЛОР Вишнякова, главврач обратился к ней:
- Тамара Викторовна, как всегда вам карты в руки, продумайте всё, обговорите с коллективом, а то мы каждый Новый год чем-то недовольны: то не все ходим, то танцевать не с кем.
- Простите, Леонид Николаевич, мне уже это надоело - всем угождать. У нас есть новый человек, очень перспективный, может, мы ему это доверим?
- Тамара Викторовна, - удивился главврач - это некрасиво с вашей стороны, и, тем более, это – ваше профсоюзное поручение.
Лида встала.
- Вы знаете, я не против, только боюсь, Тамара Викторовна, что потом вам будет очень неловко. Вы бы лучше попросили помочь, и согласилась бы, наверно, не я одна. А теперь я хочу знать, какие возникали проблемы при проведении праздничных вечеров.
- Нет, Лидия Михайловна, мне не будет неловко, и я с удовольствием посмотрю, что вы можете.
- Хорошо, - согласилась Воронецкая, - перечисляйте все проблемы, я их запишу.
- А с удовольствием, - язвенно завертела своей фигурой Вишнякова. – Первое – это помещение. В городском Дворце культуры таких помещений нет и буфета тоже. Три наши городские столовые маленькие и нарасхват, кто успеет. Второе – некоторым не хватает мужчин, не с кем танцевать, а своих очень мало. Не знаю, может, вы их из области выпишете. Третье – где готовить пищу? Хочется чего-то свеженького, горяченького, а не принесённого с собой в сумках. Да и музыка, знаете ли, не последнее дело. Вот вам и все проблемы.
Лида ничего не ответила. Домой пришла с тяжёлой головой: «Может, я зря вскочила, нужен мне этот вечер… Да, в конце концов, это не такая уж глобальная проблема». На следующий день вела приём, а сама всё думала про взятое на себя обязательство: «Эх, позвоню я Николаю Петровичу, больше некому, - может он что-то посоветует».
Как и прошлый раз, встретились у крыльца поликлиники. Николай Петрович улыбнулся.
- Ну и что у тебя опять?..
Лида рассказала.
- Так это та фигуристая? Эх, бабы, бабы, как даст вам природа красивую задницу, так вы сразу забываете про голову.
- Николай Петрович!..
- А ты на меня, Лидочка, не сердись. Я немножко больше прожил и больше видел.
- Да я не сержусь, просто не ожидала такого… Надеюсь, это ко мне не относится?
- О тебе я могу говорить только совсем другое. Теперь давай по делу. Я тебе скажу так: обращайся опять к Игорю. У них на заводике столовая есть, - правда, она не работает, но оборудование всё сохранились, да и помещение в терпимом состоянии. Даже небольшая сценка имеется. Она у них как Красный уголок. Нет, лучше я с ним поговорю, а вы потом все подробности утрясёте.
В конце следующего дня Игорь на своей «Волге» ждал Лиду у поликлиники. Она немного задержалась.
- Простите, вы, наверно, устали ждать?
- Пока нет, всего пятнадцать минут.
Ехать было совсем близко, поэтому обсуждали все тонкости вечера в машине у Лидиного подъезда. Игорь оказался молодцом: он уже успел договориться с двумя поварихами, и те согласились приготовить еду. Всё равно придут просить помочь им транспортом, так хоть за дело. У директора совхоза выклянчит килограмм пятнадцать мяса. Потом попробует договориться с дворцовским ансамблем «Рябинка». На фоне скромной жизни, они должны согласиться за хороший ужин поиграть да спеть. Для них это куда лучше, чем во дворце бесплатно. Музыку можно чередовать с магнитофоном, музыкантам тоже нужно отдохнуть. И самый лирический аспект вечера, который Игорь, улыбаясь, посчитал даже очень разрешимым, – это мужчины: - «Наши ребята с удовольствием потанцуют с вашими барышнями. У нас такие плясуны есть, что залюбуетесь!» Последнее предложение было для Лиды вообще неожиданным - Игорь пообещал автобус, который развезёт всех по домам.
Очередной линейки Лида очень ждала, хотя и понимала, что она может преподнести ей очередной «сюрприз», поэтому сообщение об автобусе решила оставить на «десерт». Когда Лютоферский предложил ей слово, Лида спокойно известила всех о договорённости с главным инженером автопредприятия, перечислила названия и количество продуктов, которые нужно туда доставить. Сумма наличных денег, предложенная на общественное обсуждение, была предназначена только на напитки. Когда Лида остановилась в ожидании ответа, все молчали. Видя это, главврач посчитал нужным первым высказаться по этому поводу.
- Не знаю, но, исходя из логики, - неплохо.
- И что мы там будем делать? – чуть не взвизгнула Вишнякова, - это совсем другой коллектив, совсем другие люди. Я, например, не знаю, как можно с ними танцевать, сидеть за одним столом, о чём-то беседовать.
- После третьей рюмки, Тамара Викторовна, все – мужики и бабы, - поддел её хирург.
- Ну, знаете, Борис Борисыч, может, вы и мужик… - Вишнякова демонстративно вильнула талией.
- Да, товарищи, - тут уже действительно вспомнила Лида, - после вечера будет автобус, всех доставят по месту проживания.
Услышав это, Лютоферский даже заулыбался.
- Ну, знаете, господа, - произнёс он многозначительно, - это вообще шикарно!
Такое предложение было поддержано без голосования. Подробности Лида обещала довести до сведенья в течение последних дней месяца. Когда расходились, к Лиде подошла Вишнякова.
- Лидия Михайловна, ну как вам пришло в голову объединиться с автозаводом? Мне, например, не очень приятно танцевать или сидеть за столом с каким-нибудь слесаришкой. Вашу заинтересованность мы знаем, но причём тут мы?
- Моя заинтересованность, Тамара Викторовна, не выходит за пределы человеческой морали, а вы немного переборщили, вы напугались того, что окажетесь рядом с роботягой. Не брезгуйте народом, смотрите, как бы он вами не побрезговал. И давайте считать, что этого разговора между нами не было.
«Уже знают больше меня, - подумала Лида, идя к своему кабинету. – Я ещё ничего не знаю, ничего не решила, а они всё знают и всё решили».
Вечер был назначен на тридцатое число, на шесть часов вечера. Кто из медработников жил далеко от авторемонтного завода, те ушли туда прямо с работы. То, что увидели медики в столовой автозавода, их очень удивило. Помещение сверкало свежими красками, на окнах висели вполне приличные шторы. На сцене были расставлены музыкальные инструменты. Столы стояли вдоль стен по два вместе. Для музыкантов стол был накрыт возле самой сцены.
Конечно, были поздравления с Новым годом от руководителей учреждений, с новым начинанием в сближении коллективов. Были и Дед Мороз, и Снегурочка, и весёлый певун-ведущий – всё работники музыкальной школы.
После непродолжительного застолья наступило расслабление, народ повеселел, стал общительнее. На первый танец Игорь пригласил Лиду. Она заметила, что все её сослуживцы обратили на это внимание: кто с улыбкой, кто с любопытством. Лиде хотелось сказать Игорю, чтобы меньше уделял ей внимания, но не знала, как это ему объяснить, а тем более, боялась его оттолкнуть от себя или обидеть. Но боялась зря. Игорь и сам заметил повышенное внимание к его персоне и Лиде.
- Лидия Михайловна, простите, чего это ваши «крестоносцы» так пялятся на нас?
- Боюсь, Игорь Николаевич, что они уже всё решили за нас.
- Что вы хотите этим сказать?
- Наверно, они думают, что у нас роман.
- Какой я недотёпа, у нас ведь большая деревня! А с другой стороны – ну и что? Мне, знаете ли, такая версия нравится. Я уже одному пообещал ноги переломать…
- Оп-па, и вы за меня решаете… А может, я бы… - и осеклась, боясь обидеть Игоря.
- Я, Лидия Михайловна, в данной ситуации решаю только за себя, но хочу сказать, я не против романа с вами, и только серьёзного. Вот тогда я и за вас буду что-нибудь решать, и, может быть, с удовольствием. К тому же, я думаю, что проще было бы нам обращаться на ты.
- Я попробую, - Лида опустила глаза.
Вечер закончился в час ночи. Об общественном транспорте не могло быть и речи, поэтому большинство праздновавших были увезены автобусом. Игорь наслался проводить Лиду. Шли медленно, погода была тихая, но облачная. Под ногами пушком разлетался свежий снег. Они тихо беседовали, вспоминали весёлые истории из своей жизни. Дойдя до подъезда, где жила Лида, Игорь попросил разрешения проводить её до дверей.
- Хорошо, - ответила Лида, - только ненадолго, утром вставать, Надю провожать в школу, самой на работу. Может, ещё что-нибудь и приготовить успею.
- Кстати, приготовить: давай я тебе на днях картошечки да прочего подкину?
- Нет, Игорь, не надо, я куплю.
- Перестань, это ерунда, всё равно всё не съедаем.
- А родители тебя не отругают?
- Представь себе, нет, - засмеялся Игорь. – Это не моя идея, а матери. Давай пойдём в подъезд, нечего копыта морозить.
- Ой, не говори, у меня ноги точно, как копыта, застыли…
Поднимались медленно. В подъезде почти не было света. Открыв тихонько дверь в общий коридор на этаже, Лида так же тихо сказала:
- Вот и пришли.
Игорь обнял её и прижался своей щекой к её.
- Ты не против?
- Наверно, все мужики такие – сперва лезут, а потом спрашивают разрешения.
- Слушай, а ты права, - громко засмеялся Игорь.
- Тихо. Не хочу, чтобы слышали.
- Я про что… - убавил он голос. – Ты обратила внимание, что мы сначала открываем двери, а потом спрашиваем «можно»?
Игорь повернул её лицо к себе, прижался своими губами к её губам и растерялся: он понял, что разучился целоваться. Лида хихикнула.
- Давай я тебя поцелую. Ты того стоишь.
- Извини, я забыл, как это делается.
Он начал целовать её, и она не сопротивлялась, пока он не остановился сам.
- Всё, Игорёк, пора спать.
Игорь приблизился к ней, желая её снова поцеловать, но Лида остановила его.
- Не надо, Игорь. Оставь на завтра. Дорогое нужно беречь.
Они попрощались, и Игорь вышел на улицу, закрыв за собой вечно открытую подъездную дверь. Домой шёл, ничего не замечая. Ему очень понравилась её мудрость.
- Эй, мужик, курить есть?
От неожиданности Игорь дёрнулся - и остановился. От кучки стоящих парней один отделился, и сделал пару шагов в сторону Игоря.
- Нет у меня закурить, ребята, и простите, мне не до вас.
- Мужик, это уже не вежливо, что значит не до нас?
- Очень просто, ребята, у меня очень счастливый вечер.
- Мы можем его испортить.
- А что, на большее ума не хватает? Постой, - схитрил Игорь, - а лицо мне твоё знакомо. Сейчас вспомню.
- Не надо меня вспоминать.
- А, по-моему, ему вломить нужно, - послышалось из толпы.
- Да, ребята, вас – много, я – один, и мне будет трудно, но завтра я выловлю вас, выловлю по одному, а начну с него, - Игорь показал на беседовавшего с ним парня. – Поэтому идите лучше домой, пока не нажили себе беды и родителям.
- Ещё один воспитатель, ити твою мать, - послышался из толпы тот же голос.
Игорь развернулся и ушёл. Теперь в голове роились другие мысли: «Почему рядом со счастьем ходит беда? Не успеет счастье и поднять голову, как несчастье уже здесь. И не дай Бог, счастье хотя бы на мгновение уступит свои позиции, их немедленно захватывает зло. Похоже, оно будет нас сопровождать всегда; к этому нужно быть готовым».
На следующий день Игорь позвонил Лиде, справился о состоянии здоровья и пообещал ещё позвонить. Лиде было приятно. На её лице зависла улыбка. Это заметила Фая.
- Игорь? – хитро улыбаясь, спросила она.
Лида ответила одними глазами.
- Вот видишь, как хорошо, - продолжила Фая. - Вы очень подходите друг другу, что внешне, что, понимаешь, - передразнила словом и жестом Бориса Ельцина, - внутренне.
- Ой, откуда ты знаешь?
- Знаю, мы жили когда-то рядом, снимали часть соседнего дома, а тебя я уже здесь узнала. У вас, ребята, есть прекрасное качество – мудрость.
- Ой уж! – заулыбалась Лида. – Какой ты у нас специалист… Ну, спасибо. Давай допьём чай и закончим обеденный перерыв на десять минут раньше. Нужно до пяти всех принять. Очень неудобный у нас график, Фая. С утра приём, с одиннадцати до обеда в отделении, а люди сидят, ждут. Нужно иметь двух врачей или вести приём с десяти и до конца рабочего дня. Пожалуй, я это предложу на линейке.
- Вот, вот, опять будут на тебя ершиться некоторые.
- Пусть ершатся, жизни без проблем не бывает. Открывай двери, пусть заходят.
Новогодний праздник Лида с дочерью справляли одни. Игорь принёс им маленькую ёлочку и коробку с игрушками. Надя от радости не находила себе места. А когда он предложил отпраздновать вместе, она от радости даже подпрыгнула.
- Ура!
- Успокойся! – сказала ей строго мать.
Как Игорь ни уговаривал, Лида отказалась категорически. Потом сделала замечание дочери.
- Как тебе не стыдно? Они чужие люди, и нужно знать меру. У каждого человека должно быть чувство приличия.
- Прости, мама, но мне прошлый раз так у них понравилось!
- Мне тоже понравилось, ну и что из этого, теперь каждый раз к ним в гости ходить? Ой, заболтались мы с тобой. Десять минут осталось до Нового года! Ставь, Надюша, тарелки из холодильника на столик. Только аккуратно, не урони его, а то он такой маленький у нас да не стойкий.
Лида выставила на стол шампанское, но не стала открывать. Пили с Надей «Буратино», закусывали салатом «Оливье», колбаской. Потом пили чай с конфетами. Сидели, почти, молча на диване, и смотрели чёрно-белый телевизор, стоявший в изголовье кровати.
- Мама, - как-то задумчиво обратилась к матери Надя, - а всё-таки ты неправильно сделала. Нужно было дядю Игоря к нам пригласить.
- Ты что такое говоришь? – выпучила на неё глаза Лида. – У него своя семя: отец, мать, сестра, зять да и племянница Юлька.
- Я думаю, мама, что это не его семья, а его отца – дедушки Коли. Вот когда у нас был папа, мы были его семья.
- Тебе жалко папу?
- Конечно, мама, жалко. Но что делать. Он совсем спился, никого не слушал, ругался нехорошими словами. А сейчас, как бабушка написала, он живёт с такой же пьянчужкой. Он теперь к нам никогда не приедет. Он сказал, что мы ему не нужны. Ты что, забыла?
- Нет, Надюшенька, не забыла.
Из глаз Лиды брызнули слёзы. Следом заплакала Надя.
- Мама, а знаешь что, выходи замуж за дядю Игоря.
Лида с удивлением подняла на дочь полные слёз глаза.
- Да. Я так думаю. Он нам понравится. Правда, у нас тесно, но я могу спать в кухоньке, дядя Игорь на диване, а ты на своей кровати.
- Ох, умница ты моя! – Лида обняла дочь и поцеловала в заплаканное лицо. – Но давай договоримся, что на эту тему мы больше разговаривать не будем.
- Хорошо, мама.
После Нового года Лида вела приём уже с десяти часов, а до этого была в отделении. С утра она успевала всё посмотреть, переговорить и дать указания младшему медперсоналу на текущие сутки. Для пациентов такой график работы невропатолога был намного удобнее – они не толкались с едущими на работу в автобусах утренними рейсами. Фая, будучи человеком внимательным и весёлым, поздравила Лиду:
- Ну, что, Лидия Михайловна, с первыми победами вас!
- Да брось, Фая, какие там победы.
- Нет, нет, ты молодец, утёрла некоторым нос.
- Да хватит тебе меня хвалить. Приглашай…
Зашла молодая женщина. После Лидиного «Я вас слушаю» женщина очень медленно начала рассказывать, что за четыре последних дня у неё были четыре эпилептических припадка. После долгих выяснений Лида сделала больной необычное предложение, что даже Фаю удивило:
- Вот теперь послушайте меня. Вы живёте на одну пенсию по инвалидности, у вас маленький ребёнок, работы нет и, с ваших слов, мужа тоже нет. А так как вы не злоупотребляете алкоголем, я вам делаю предложение. У нас работает санитаркой довольно пожилая женщина, она собирается увольняться. Я предлагаю вам её место. А теперь запоминайте, что я буду говорить. Если вы будете работать здесь, то будете под моим постоянным контролем, и с медпрепаратами я вам помогу. Кроме этого, к пенсии будет ещё пусть небольшая, но зарплата. У вас мать ещё в силах себя обслуживать?
- Да она ещё ничего, в огороде работает.
- Прекрасно, завтра же идёте и подаёте заявление. А сейчас я вам напишу записку, пойдёте в отделение и отдадите её сестре. Там вам сделают укол и поставят капельницу. Надеюсь, у вас время есть, хотя бы до обеда?
- Есть, конечно.
- Тогда вперёд! Желаю удачи.
Когда женщина ушла, Фая удивлённо спросила:
- Я не поняла, зачем ты это затеяла?
- Да всё очень просто. Первое – я высказала всё вперёд и открыто: она не дура и должна понимать свою выгоду, второе – я буду с неё спрашивать за чистоту и порядок, она молодая, сильная. К тому же, постараюсь отучить её от курения.
- Надо же, а мне все эти подробности и в голову не приходили.
- Потому что это не твоя проблема. Но ты ничем не глупей меня…
Итак, к Лидиному списку прибавилась ещё одна победа. Женщина оказалась добросовестной и по достоинству оценила оказанную ей помощь. Осталась только одна проблема – отучить её от курения.
Как-то в феврале Игорь позвонил Лиде и попросил подождать его. Конечно, она знала, что не столько довезти домой, сколько увидеться; и она с удовольствием согласилась, сославшись на то, что немного задержится на работе, чтобы навести порядок в бумагах. Да и ей самой хотелось побыть с ним наедине, когда большинство сотрудников отправится по домам. Игорь, благодаря представившейся возможности, обнимал Лиду и целовал; она, шутя, упрекала его, что рано приехал и не дал закончить запланированную работу. Держа её за талию, он как будто невзначай задал вопрос:
- Интересно, сколько сантиметров окружности я держу в руках?
- Не обольщайся – перебор. Могу сказать точно, что 80.
- А ты что, мерила?
- Ну, мерила не мерила, а одежду до приезда сюда я ведь заказывала, помню, по каким размерам она сшита.
- А здесь? – Игорь игриво поднял руки.
- Здесь все 112.
- А здесь? – Игорь так же игриво опустил руки на бёдра.
- Здесь… Здесь ещё больше. Здесь все 125.
- Слушай, это мой любимый размер! Как мне повезло!
- А я знаю, - к удивлению Игоря, ответила Лида.
- Откуда?
- Я давно заметила, что любуешься моими габаритами. Мне, между прочим, это очень приятно. Но надолго ли?
- Лида, Лидочка, Лидуся, зачем мне менять вкусы, тем более что они у меня не такие уж и дурные?
- Я тоже так думаю, но ты увлёкся мной и забыл, что у меня дома ребёнок один…
- Да, действительно, это правда. Прости уж меня.
- Ничего, она у меня большая, а самостоятельная какая…
- Но всё равно ребёнок.
- Конечно.
8 марта около 10 часов утра кто-то постучал в дверь. Лида с дочкой удивлённо переглянулись. Они никого не ждали. Лида обратилась к дочери:
- Надюша, открой, пожалуйста.
К удивлению хозяек дома, в дверях стоял Игорь с коробками в руках.
- Дядя Игорь! - заулыбалась Надя. – Проходите. Мы как раз завтракать собираемся. Мама таких оладушек нажарила… вкусных, вкусных! Это её бабушка научила, на простокваше.
- Вот и прекрасно. Я сам, скажу честно, позавтракал тяп-ляп. Неохота себе одному готовить.
Только сейчас заметив, что Лида стесняется того, что она в домашнем халатике, далеко не новом, решил оправдаться:
- Вы простите меня, что я так рано, боялся, что уйдёте куда-нибудь и придётся вас ждать до вечера. А сегодня, ведь праздник!
- Так вы нам что, подарки принесли? – удивлённо спросила Надя. – Нам так давно ничего не дарили.
- Надюш, что за невоспитанность? Как тебе не стыдно? – возмутилась Лида.
- Ничего, всё нормально, – заступился за Надю Игорь. – Я когда был маленьким, то очень любил подарки. Даже ерундовые, но чтоб были подарками.
- Проходи, пожалуйста. Садись туда к окну. Я сейчас приведу себя в порядок, - Лида зашла за простенок в свою кухоньку.
- Не надо, ничего не надо. Я и так вижу в тебе хозяйку. Нужно же привыкать и к будням. Праздники не каждый день.
Игорь сел на дальний край дивана, а коробки положил рядом с собой.
- Ну что, Надюха, как дела?
Пока Надя рассказывала, Лида поменяла халат на платье и вошла в комнату.
- Так, девушки, - Игорь встал с дивана, - я пришёл поздравить вас с праздником и принёс вам подарки.
- А не рано ли? – поддела его Лида. – Смотри…
- Да ты что, мама? Нормально, - поняв слова матери по-своему, вмешалась Надя. – Мы уже давно проснулись.
- Вот везде ты суёшься, - упрекнула Лида дочку.
Наде стало неловко, и она смущённо села на диван.
- Надюша, - продолжил речь Игорь, - как ты думаешь, твоя мама красивая?
- Конечно, она не только красивая, она ещё и умная. Она всегда даёт мне правильные советы.
- В таком случае, я считаю, что ей нужен красивый рабочий костюм. Одним словом, – спецовка.
Игорь подал Лиде коробку. Она взяла её в руки, пытаясь прочитать надпись.
- Ты это не читай, коробка из-под итальянской обуви. Позаимствовал в одном месте.
Лида открыла коробку:
- Что это?
- Спецовка. Зайди за угол, примерь.
- Это далеко не спецовка… Из таких тканей спецовки не шьют.
- Прости, хуже не было.
- Мама, чего ты стоишь, надень, я тоже посмотрю.
Лида снова строго посмотрела на дочь, но молча, ушла за простенок. Через минуту она вышла в шикарном белом брючном костюме с розовым воротником и такими же манжетами на рукавах.
- Зачем? Ты что, с ума сошёл? По-моему, такую ткань далеко не просто найти. Ты ставишь меня в неловкое положение.
- Наоборот, - делая удивлённое лицо, сказал Игорь. – Должен же я кому-то дарить подарки.
- У тебя есть мать, сестра, племянница…
- Матери я уже подарил, сестре с племянницей – вечером.
Надя опять хотела что-то сказать, но взгляд матери остановил её.
- Нет, Игорь Николаевич, я такой дорогой подарок принять не могу.
- Никаких нет, Лида. Я дарю тебе его от души и с удовольствием. Теперь давай с тобой, подруга, поговорим, - обратился Игорь к Наде.
Он открыл вторую коробку и достал оттуда зимние сапоги.
- Это, моя хорошая, тебе, а то твои скоро рты разинут и каши попросят. Вон как обтёрлись об снег. Ты их почаще кремом мажь, чтобы не было потёртостей, и будешь в них гулять возле дома с девочками, а в новых в школу ходить. А теперь несите сюда свои оладьи, будем их есть с конфетами и запивать вкусным чаем.
Игорь приподнял с дивана две коробки – одну с конфетами, а другую с чаем.
- Ну что, в таком случае я достаю шампанское. Мы с Надюшей пили его в новогоднюю ночь, но так и не выпили.
- Вино, ненаглядная моя, отменяется, я за рулём. Под вашими окнами стоит мой «лайнер».
Наде очень понравилось, что дядя Игорь сказал её маме «ненаглядная моя», только не знала, обратила ли на это внимание мама.
После чая Игорь пригласил их обеих в отцовский дом на ужин, но Лида снова отказалась. Наде очень хотелось, но она молчала.
Всю зиму Лида ждала начала ремонта, нового помещения в старом доме, как шутил Мельников. С медпунктом всё оказалось проще. В марте за десять дней в доме было подмазано, подбелено, подкрашено. Оставалось завезти оборудование и снаружи вывесить табличку. Вот в оборудование всё дело и упёрлось. Новых шкафов не было, Лютоферский предложил старые, прихваченные ржавчиной. У некоторых отвалились дверки, а у половины не было стёкол. Черемисина, плотно занимавшаяся этими проблемами, заскочила к Воронецкой.
- Лидия Михайловна, подскажи, что делать. Покрасить шкафы я сама могу с мужем, да и стёкла найдём, а со сломанными что делать?
- Ты думаешь, я знаю?
- Позвони своему покровителю, - может, он выручит?
- А что, давай попробуем?
Дело оказалось пустяковым. Игорь без проблем согласился:
- Да мои ребята это сделают в мгновение ока. Ржавчину снимут, загрунтуют. Остаётся только белая краска за вами. У нас краски нет.
- А что, если будет, то и покрасят? – удивилась Лида.
- Конечно. Краскопультом. Быстро и качественно. Нужна белая нитроэмаль.
- Спасибо, Игорь Николаевич, - поблагодарила Лида. - Будем думать.
Но Фая долго не думала.
- Я, пожалуй, раскручу нашего предпринимателя Чехонина. Ты знаешь, очень странный предприниматель… Никто не знает, чем он занимается. А если знает, то редко кто. Открыл только одно рабочее место – это бухгалтер. Купил квартиру – переделал под офис. Вывески никакой. Его мать у нас на учёте.
- Ну что ж, - согласилась Лида, - пробуй. Во всяком случае, хуже не будет.
Фая тут же набрала его номер телефона. Договорились, что к пяти часам он зайдёт в кабинет невропатолога. Без нескольких минут пять в коридоре послышался шум и крик, ждавшей приёма бабушки:
- Не пущу! Ни за что не пущу! Трупом лягу, но не пущу! Приём закончится, и что я буду делать?
Фая и Лида вскочили с мест, забыв о пациенте. В дверях стояла бабушка, широко расставив ноги и держась руками за дверные косяки. А напротив неё стоял в нерешительности молодой человек лет тридцати.
- Что случилось? – с удивлением спросила Лида.
- Я Чехонин, - ответил он, - а эта старая карга меня не пускает. Мне некогда тут торчать. У меня дела.
- Бабушка, не переживайте, - Фая взяла её за руку, - садитесь. Мы вас обязательно примем. Мы с ним одну минуту поговорим и всё.
- Вы знаете, я так не привык. Я захожу везде без очереди и очень часто открываю дверь ногами.
Не закрывая за собой двери, он вошёл и плюхнулся на стул.
- Наши двери, - твёрдо среагировала Лида, - ногами открывать не надо, это не то заведение. И давайте будем уважать друг друга.
- Я вас слушаю.
Лида взглянула на Фаю.
- Фаина Ивановна, тогда вам слово.
Фая всё рассказала и попросила всего одну пятикилограммовую банку нитроэмали.
- И это всё? – удивился Чехонин. – Как раз плюнуть. Хотя, с другой стороны, девочки, это же - вымогательство. Не боитесь?
- Бояться нужно вам, - отпарировала Лида, - что нечем будет лечить и обслуживать больных. Скоро вашей маме нужно ложиться на лечение, и я думаю, вы не будете против повышенного к ней внимания?
- Нисколько! Я только приветствую это. Ещё что нужно?
- Нужно будет, - подхватила идею Фая, - по мелочам.
- Ох, хитрющие вы! Я не против, нет проблем. Для своей матери я ничего не пожалею.
- Вот и прекрасно, – Лида улыбнулась одними глазами. – Краску, если не трудно, можете завезти на авторемонтный Бодрову.
- Делов - то. Ну что, до свидания?
- До свидания, – ответили обе, как по команде.
В дальнейшем, как оказалось, не очень щедрый предприниматель выполнял просьбы больше для собственного престижа, чем для пользы дела, но результат всё равно был положительным. Благодаря ему в отделении появилось несколько упаковок туалетной бумаги, мыло, вёдра и десять метров вафельной полотенечной ткани. Фая шутила: «Процесс пошёл».
В конце марта в частном секторе города открылся фельдшерский пунктт. Это существенно облегчило жизнь нуждающимся в лечении горожанам. Через месяц частный предприниматель открыл там небольшую аптеку. С филиалом городской ничего не получилось. Естественно, Фая ушла от Лиды, на что Лютоферский среагировал по-своему.
- Вы, Лидия Михайловна, породили проблему, вы её и решайте – ищите себе медсестру.
Но оказалось, что отсутствие медсестры - это чих по сравнению с тем, что ждало её впереди. А пока она пригласила по совету хирурга Опёнкина операционную сестру Надежду Александровну Яблокову, которая, выйдя замуж за местного парня, также приехала в этот город из Хабаровского края. Работу не смогла найти и устроилась нянечкой в детский садик.
За неделю до Пасхи Николай Петрович привёз своего отца. Он жил в селе у дочери, которая была на два года старше Николая. Приглашала его сестра Вера, но её здоровье стало неважным, и обслуживать себя и ещё двух мужчин – мужа и брата, ей тяжеловато. Хотя она и не жаловалась брату, он сам всё прекрасно понимал, а главное – отец был не против. На своём семьдесят втором году он был довольно бодр, помогал в лёгкой работе и, несмотря на плохую память, сохранял жизненную мудрость. Наверно, сказывалась работа учителя. Всю трудовую жизнь провёл в сельской школе, преподавая детям математику.
Знакомство Лиды с Петром Михайловичем произошло в Пасху. Она с дочерью опять была приглашена в дом Бодровых на пироги. Лида знала, что им известно об отношениях между ней и Игорем, и на этот раз она уже так упорно не отказывалась посетить их дом, зато волновалась больше прежнего.
Праздновали без соблюдения религиозных обрядов. Они забылись, но традиция праздновать осталась, и каждый год на Рождество и Пасху в доме Бодровых, как и в соседних, пеклись пироги, звучали поздравления с праздником. Так было и на этот раз. Когда Игорь привёз Лиду с дочерью, семейство Бодровых уже было в сборе. Надя ликовала, она очень ждала этого дня, ждала встречи с Юлькой. С ней они учились в разных школах, поэтому виделись после встречи только раз, и то случайно.
За столами сидели, как и прошлый раз. Самое главное, что Лида с дочкой чувствовали себя уютнее и проще. После застолья все вышли на площадку перед домом. Апрельское солнце не скупилось на тепло, да и ветерок затих где-то в осиннике за огородами. Взрослые беседовали о чём-то о своём, девочки, хохоча, носились по двору. Бабушка Нюра всё поглядывала на них и шутила, на местном говорке:
- Как воробушко что та, что другая, как птица на вице не знат о чём, а всё чирикат и чирикат. Девки, а девки, вы хоть сядьте, посидите немного, а то утопчетесь, - обратилась она к девочкам. – Ноги - то ведь не казённые. Вы меня слышите, неугомонные? Посидите немного.
Ольга позвала к себе Юльку, посадила рядом на край скамейки… Надя тоже подошла к матери и уселась возле неё. Та обняла дочку и прижала к себе. Надя взглянула на Игоря и, догадавшись, что он смотрит на её маму, неожиданно для всех спросила:
- Дядя Игорь, почему вы так редко приходите к нам?
- Не знаю. Наверно, твоя мама меня редко приглашает. А зачем тебе это нужно?
- Мне нравится, когда вы к нам приходите, становится как-то торжественно. Ну… мне нравится.
- Вот как? А маме твоей, наверно не очень.
- Нашли тему, - возмутилась Лида, - прекратите!
- Знаешь, Надюша, я не только хочу приходить к вам, я хочу твоей маме сделать предложение, - на лице Игоря загорелись щёки.
- Как интересно, - захлопала в ладони Надя. – А какое?
- Хочу, чтобы твоя мама вышла за меня замуж.
У Нади заблестели глаза.
- Вот видишь, мама, а я тебе давно говорила.
Лицо у Лиды раскраснелось, она захлопала глазами.
- Прекратите! - возмутилась она. – Это уже слишком!
- О чём вы там спорите? – поинтересовалась хозяйка дома.
- Вы знаете, - вскочила Надя, - дядя Игорь хочет жениться на маме. Я согласна, а мама почему-то меня ругает.
Лида опустила голову.
- Самое главное, что ты согласна, Надюша. Иди ко мне, - Николай Петрович позвал девочку к себе. – Об остальном они сами договорятся.
До конца дня никто больше про это даже не заикался, но в конце недели, в пятницу, Игорь с Лидой посетили ЗАГС и заполнили заявление.
А в понедельник Лида, конечно, позвонила Фае и по секрету уведомила её, что Игорь сделал ей предложение. Фая, восторгаясь от такого известия, поздравляла Лиду и просила не забыть пригласитЬ её на свадьбу. Лида была в приподнятом настроении, и в душе даже немного гордилась тем, что Игорь обратил на неё внимание. А она считала его очень порядочным человеком. Конечно, у неё закрадывалась мысль, что тут не обошлось и без совета Николая Петровича. Это тем более вызывало уважение ко всей семье Бодровых.
Совершая утренний обход, Лида обратила внимание на больного, который своим поведением вывел её из этого счастливого состояния. Она сорвалась и жестоко отругала больного за эгоизм, а потом и его жену, за её слепую любовь к мужу.
То, что у больного тумбочка обильно заставлена едой, Лида заметила давно. Несколько раз она делала ему замечание и доказывала, что при сахарном диабете так питаться нельзя. При его весе в сто сорок семь килограмм ноги всё равно откажут, и всякое лечение бессмысленно. В тот день жена принесла ему кастрюльку жареной картошки с салом. Несмотря на то, что время не было предназначено для посещения больных, она напросилась посетить мужа. Во время утреннего обхода Лида услышала, как больной ругал жену за то, что она не купила ему сигарет, требовал газированной воды, а та оправдывалась тем, что у неё нет денег и сюда она не приехала, а пришла пешком. Такой ответ больного не удовлетворил, и Лиду тут прорвало. Она пыталась его пристыдить, но он категорически отказывался есть, по его словам, больничную баланду и заявил, что привык питаться сытно и всегда с мясом. А ей напомнил, что её «забота лечить людей, а не указывать, кому что жрать». Лида также пыталась дать понять больному, что он заморил свою жену, что у неё нет ни кровиночки в лице от усталости, что дышит, как загнанная лошадь. Даже когда Лида заявила, что выпишет его домой за нарушение больничного режима, он не внял этому. Чувство стыда и сочувствия у этого человека отсутствовало. Им управлял звериный инстинкт – пожрать досыта и вкусно. Лиде было интересно, как он относится к людям, где работает сменным мастером на лесопилке.
После этого неприятного разговора Лида долго думала и не могла понять, откуда в человеке эта животная страсть. Это совсем вывело её из равновесия, и она позвонила Игорю, чтобы приехал в конце рабочего дня и увёз её домой. Надеялась, что резкая смена обстоятельств и присутствие близкого человека смогут отвлечь её от мыслей об этом эгоистичном человеке. Но Игорь не смог. Он присутствовал при заключении договора на ремонт двух автомобилей и двух автопогрузчиков для металлургического комбината из соседнего города. Извинился и объяснил, что его присутствие здесь обязательно - нельзя упускать момент, когда сама судьба подкидывает работу.
Лида ушла домой пешком. По пути зашла в магазин за хлебом. Уже укладывая хлеб в пакет, заметила, как её новая санитарка покупает сигареты. Лида приблизилась к ней и тихо на ухо зашептала:
- Лена, оставь их здесь, оставь, и пойдём домой. Нам же немного вместе идти. Пойдём.
Потом Лида обратилась к продавщице:
- Вы нас простите, мы сегодня не будем покупать сигареты.
Лида взяла Лену за локоть
- Пойдём.
Лена пошла. Когда оказались на улице, она спросила:
- Лидия Михайловна, а что я буду сегодня курить?
- Ничего, Леночка, ничего.
- Но я ведь привыкла, организм требует.
- Нет, моя хорошая, это не организм требует, а твоё сознание. Ты же начала курить для того, чтобы отвлечься от неудач, чтобы заполнить пустые места в сознании, чтобы утвердиться в обществе. Это тебе помогло чем-нибудь? Нет. А ты заполни эти пустые места чем-нибудь другим. И ещё пойми, что курение совсем не нужно человеческому организму, а в твоём положении так вдвойне вредно. Я понимаю, что сейчас это стало модно среди наших девушек, но не всё в моде является умным, да и красивым тоже. Ты вот каждый раз, как соберёшься покупать сигареты, вспомни о своём ребёнке, о том, что ты можешь эти деньги потратить на него или на свою мать. Хоть раз в месяц на эти деньги купи что-нибудь вкусненькое, угости их. Попейте вечером чайку с тортиком втроём. Им будет очень приятно. И тебе тоже, что смогла устроить им небольшой праздник. Вот увидишь, что после этого твой организм забудет про курево. Он у тебя перестроится, перепрограммируется, потому что им управляет сознание. Это будет уже более совершенное сознание, и оно будет заставлять тебя бросить ненужное занятие. Вот и всё. Я уж тебе целую лекцию прочитала. Да, вот что я хотела у тебя спросить? Чего это мужчины из пятой палаты над тобой хохотали, ты им что-то сказала? Там этот круглолицый, Чесноков, что ли?.. Так он громче всех…
- Есть там такой… Так он мне заявил, что хорошая санитарка не только умело приготовит утку, она ещё и красиво подаст. А я ему: «И, счастливая, унесёт». Так он после этого: «Растёшь, значит. Вот как соображать стала. Молодец!»
- И правильно он сказал. Ты очень быстро обвыклась, или, как говорят, адаптировалась. Вот у меня есть идея – нам нужна стиральная машина, хотя бы самая простая, чтобы вы могли стирать свои халаты, всякие там тряпки, задергушки, а то приходится ждать по несколько дней, когда их выстирают в прачечной.
Как ты думаешь?
- Хорошо, наверно. Застирнул, повесил и благодать. Остаётся только погладить. А утюг, кстати, есть и работает. Я его проверяла. Плохо, что у нас нет сестры-хозяйки, она одна на всю больницу.
- Знаешь, сестру-хозяйку нам на отделение никто не разрешит, а хозяйка нам нужна, и ею будешь ты. Ту комнату, в которой хранятся ваши вёдра, мыло, порошок, нужно перегородить шторой и во второй половине хранить всё хозяйственное имущество, которым не пользуетесь. Потом нужно завести журнал, где будешь записывать, чего сколько у нас есть, куда сколько потратили. И нужно подумать, где его хранить, чтобы он никому не попал в руки, и в первую очередь нашему главврачу или бухгалтеру. Подумай.
- Хорошо, подумаю.
В субботу баба Нюра с Николаем Петровичем снова пригласили всех на пироги. Лида смотрела на будущую свекровь и удивлялась тому, сколько энергии в этом человеке, с какой радостью она печёт пироги, и как светятся её глаза при виде гостей. Лиде, конечно, это было приятно, и она понимала, что этим нужно дорожить.
После непродолжительного застолья беседовали громко и азартно. Вспоминали страницы из собственной жизни, вспоминали события и родных. Лида вслушивалась и старалась понять и запомнить, о ком речь. Потом как-то незаметно разделились на группы. Мужчины беседовали об автомобилях, охоте, баба Нюра развлекала девчонок, а Пётр Михайлович завёл беседу с Лидой. Он что-то ей рассказывал, а она слушала его, изредка кивая головой. Игорь поглядывал на них и, встречаясь взглядом с Лидой, улыбался. В беседе Лида поняла, что ей неудобно называть его по имени и отчеству, это выглядело немного официально, поэтому она спросила:
Пётр Михайлович, мне вас как называть прикажете, Петром Михайловичем или дедом Петей? – полушутя, полусерьёзно спросила она.
- Знаешь, доченька, я думаю, что лучше дедом. Я этого «Пётр Михайлович» за свою жизнь наслушался. Я же учителем математики в школе был. В селе, скажу тебе не без гордости, учителей принято уважать. Так что можешь себе представить, сколько раз я слышал это от нашей детворы и многих взрослых. А ты теперь моя внучка, - значит, я твой дед. И думаю, что счастливый дед. Зато в жизни было всякое: были счастливые дни, а были и тяжёлые. В детстве бедствовали, недоедали. Благо у моих родителей было только двое детей. Мы тогда жили недалеко от Москвы, в деревне, - точнее, в селе, потому что у нас была церковь. В годы коллективизации моего отца избрали председателем сельсовета, но поработать им он так и не успел. Посадили. Как сейчас шутя говорят, спели ему КГБвдейку. Было какое-то собрание, и он на нём выступил, призывая односельчан усердно работать на благо государства. Рассуждая по-своему, он говорил правду, но власти это не понравилось.
- И что же он такое мог сказать?
- А вот послушай. С чистой душой, что видел, то и говорил: что наше государство ещё слабенькое, полуголодное, полуголое; армия слабенькая, и хозяйство тоже нужно поднимать. На следующий день его арестовали и дали по году за каждое высказывание. Вернувшись ……..из тюрьмы, он ни на какие должности больше не претендовал и всегда нам говорил: «Учитесь, дети, - чтобы быть умными и не оказаться в дураках, как я. Сестра моя старшая, Вера Петровна, выучилась на агронома, а я не захотел лезть в сельское хозяйство, - наверно, отцовская крестьянская судьба отбила желание, стал учителем. Не скажу, что в лаврах ходил, но был в почёте как у директора школы, так и у односельчан. Вот ещё что хочу сказать. В детстве мне тоже пришлось иметь дело с врачами. Ой, прости, не мне с ними, а им со мной. Простудился я и попал в больницу. Так вот мне кажется, что врачи страдали больше, чем больные, – работа каторжная, лекарств никаких, нищета… А еда какая была… Знаешь, как шутили?
- Нет. Но это насчёт еды, что ли?
- Конечно. Кормили, в основном, кашами да капустным супом, похожим на щи. И когда ели кашу, а в ней всякое попадало, то говорили: «В нашей кашке мышиные какашки, не г…, а лекарство». Попадало, и довольно часто. Возьмёшь ложкой, отодвинешь и ешь. Никто не отравился.
- Вы знаете, сейчас, наверно, сказали бы по-другому: не лекарство, а биологически-активная добавка. Сейчас это модно.
- Вот как. А я даже слов таких не знаю. Да и не нужно. Проболтали мы с тобой уйму времени. Пойду к Николаю, выпьем по рюмочке. Мне пирог с рыбой очень понравился. Я эту красную горбушу ел несколько раз, но только в консервах, а вот пирог – первый раз. Правда, суховатый, но для меня новый. Ты посиди без меня, я сейчас приду, и мы снова поболтаем.
Пётр Михайлович пошёл к мужской половине семейства Бодровых, зато тут же подошёл Игорь.
- И чем тебя тут развлекал дедушка Петя?
- Да… о себе.
- Значит, ты вызвала у него уважение, он не всем о себе рассказывает. Ты уж потерпи, выслушай его. Хорошо?
- Без проблем, между прочем, интересно.
- Тогда я пошёл, он сейчас выпьет и подойдёт. Побеседуйте.
Игорь ушёл. Через минуту Пётр Михайлович снова составил компанию Лиде, усаживаясь на стул и вытирая губы тыльной стороной ладони.
- Да, вот ещё что хочу сказать: если я тебя не буду о многом спрашивать, то ты не удивляйся. Я буду понемножечку запоминать. Зачем по десять раз одно и то же спрашивать. Памяти нет, а старым идиотом выглядеть не хочу. Это уже marasmus sinilis.
- Так вот от кого привычка у Николая Петровича сыпать иностранными изречениями. У вас в институте французский был?
- Да нет, немецкий. Но когда я учился, то было модно выписывать популярные фразы. В одной тетрадке – французские, в другой – английские, в третьей – латинские. А выписывали отовсюду. В основном, из классиков и, конечно, друг у друга. Вот Коле и передалась эта привычка. Мои тетради он до сих пор бережёт, мода такая была. Правда, она не всеми приветствовалась, считалась враждебной, буржуазной. Но были люди, которые дорожили буржуазией. Конечно тайком. Я к буржуазии не относился, но мне очень нравилось воспитание тех студентов, которые имели, хотя бы немного, эти корни.
- Пётр Михайлович, простите, дедушка Петя, я думаю, что с вашей стороны, всё это очень мудро.
- Не знаю, мудро, не мудро, но я сейчас доволен другим - что Игорь тебя встретил. Ты нам очень ко двору.
- Вы уж меня, дедушка Петя, перехваливаете.
- Нет, не перехваливаю. Мне, как-никак, почти семьдесят два года, и я кое-что в жизни видел.
Майские праздники прошли незаметно. Вроде где-то кто-то собирался, прошли скромными колоннами, но праздника как такового не чувствовалось. На ветеранов войны посмотреть ещё как-то собралась публика; остальные шествия прошли без созерцателей. Народ оставался недовольным и отчасти неуправляемым. Это общественное настроение передавалось Лиде. Она переживала и беспокоилась, иногда даже корила себя за то, что создала проблему со старым зданием. Но самолюбие и логика предложения заставляли её наседать на городскую власть и главврача. Она очень боялась, что городское начальство всё лето, как обычно, будет готовиться к ремонту и начнут его к зиме. Не оставались в стороне и Мельников с Шороховским.
К всеобщему удивлению, ремонт здания начался во второй половине мая. Хотя в народных рядовых кругах мало кто в это верил. Но работы начались одновременно и с ремонта здания, и с прокладки коммуникаций. В течение одного дня колёсный экскаватор перекопал поперёк дорогу, а на следующий были установлены, правда, старые, но бетонные блоки и закрыты плитами. Через день дорогу сровняли. Такая оперативность всех удивила: и водителей, и пешеходов. Никто из них и не догадывался, какая перспектива светит этому пустырю. Всё выяснилось, когда в районной газете появилась статья о том, что там будут отведены площади под строительство частных коттеджей. Идея оказалась для населения жизненно важной, а Лиду она радовала тем, что старый дом будет восстановлен и в нём откроется больничное отделение.
Первыми начались работы с обновления крыши, снятия старой штукатурки и полов. Потом устанавливались окна и двери, правда, не совсем новые, но вполне пригодные. Где их взял Мельников, известно только ему и Богу. Понадобились сторожа. Лида очень переживала, что разворуют стройматериалы, и здесь её выручил будущий свёкор – предложил в сторожа себя и своего соседа по гаражу. Лида была уверена, что друг Николая Петровича – порядочный и ответственный человек.
Лиду радовало и то, что хозяин кооператива «Атлант» оказался хорошим организатором. При малом количестве рабочих дело, однако, заметно продвигалось. Лида, понимая, что несёт моральную ответственность за ремонт здания, старалась быть в курсе всех дел, иногда вмешивалась в ход работ, звонила Мельникову, расспрашивала. Даже когда Мельников распорядился увезти старые половые доски по своему усмотрению, она попросила его доставить половину на фельдшерский пункт в качестве дров. Казалось, она даже забыла, что находится пока в роли невесты, а не жены, когда атаковала Игоря вопросами, просила помощи или совета. Игорь не упускал случая подшутить над ней: «Ишь ты, ещё не жена, а уже распоряжается».
Уральская весна буйствовала, первая уральская Лидина весна. Несмотря на холодные майские ночи, природа оживала очень быстро, природа торопилась. Это Лиде бросилось в глаза. Торопилась и она. Очень ей хотелось к зиме переселить отделение в новое помещение. Вся надежда была на Игоря. Лида чувствовала себя очень неловко перед ним, понимая, что у него своих забот ворох. Но Игорь, с лёгкостью счастливого человека, в нужную минуту всегда оказывался рядом, и, будучи воспитанным, ни разу не пожаловался ей или кому-нибудь другому.
Этой же майской весной они с Игорем отметили свою, как сказал дедушка Петя, свадебку. Решили, что ни к чему устраивать гулянья. Всё происходило в доме родителей. Игорем были приглашены его близкие друзья, а Лидой ставшая подругой Черемисина Фаина Ивановна. Ни на автопредприятии, ни в городской больнице об этом никто и не догадывался.
Как и прежде, в доме пахло пирогами, столы были завалены домашней едой, а между тарелками и блюдцами красовались бутылки со свойским вином и появившимися в продаже напитками зарубежного производства. Бабушка Нюра была на высоте! Она знала себе цену и была рада угодить гостям. Надя с Юлькой вообще не отходили от неё и с удовольствием помогали ей. После застолья были танцы. А так как мужской контингент превосходил женский в два раза, то на танец приглашались все представители женского пола, включая бабу Нюру вместе с внучками. С музыкой дело складывалось очень удачно. Иногда играл магнитофон, в перерывах. А танцевали только под баян. Друг Игоря по охоте выдавал такие музыкальные кренделя, что Лида, глядя на него, улыбалась, а Надя, та вообще со смеху падала. Дядя Вася Наоборот - так звали баяниста, он был левша баян держал наоборот - во время игры смешно подпрыгивал на стуле, и забавно корчил рожи, потешая девочек. Надя видела его первый раз, и поэтому ей было очень смешно. А история дяди Васи такова: детство своё он провёл в деревне, и в их доме квартировали три приезжих артельщика, работавших в леспромхозе. Один из них привёз с собой старенький баян и играл на нём. Маленький Вася поглядывал на инструмент, но попросить стеснялся. А когда артельщик уезжал, то отдал его Васе.
- На, паря, учись! Я вижу, что ты на него глаз положил. Я немного денег заработал, куплю себе новый.
Вася очень быстро научился играть, но то, что он повернул баян наоборот, никто и не обратил внимания. Когда заметили, было поздно. Так он и остался Вася Наоборот.
Когда, уплясавшись, все расселись отдохнуть, а мужчины отошли пропустить по стопарику, Лида подсела к Петру Михайловичу.
- Что-то вы, дедушка Петя, не поддерживаете мужскую компанию?
- Ха-ха-ха, ты что, милая? В моём возрасте – мера и мера. Я могу поддержать в этом деле, только подбадривая кого-нибудь, или, в лучшем случае, посидеть за компанию, что-нибудь рассказать. Я, Лидочка, не поклонник выпивки выпивки, но выпивка в доме была всегда. Если не было магазинной водки, то самогонка уж точно стояла в дальнем углу. В селе ведь жили, а там без этого как-то не заведено. Бывало с супругой на огороде ковыряемся - на небе солнышко, а на грядке огурчики «муромские», такие маленькие, пузатенькие… Ох, как я их люблю! Так вот, подденешь кружечку бражки, подойдёшь к грядке, сорвёшь огурец, а он летом пахнет, солнышком, тёпленький… Выпьешь полкружки и смачно, с хрустом откусишь кусок огурца, а из него огуречный аромат бьёт прямо в нос, и ты его вдыхаешь! Одно блаженство! Букет запахов и вкуса. Вроде бы ерунда, а такое удовольствие доставляет! Гармония, милая, гармония. А гармония – это успех, это совершенство! Вот так вот.
- Да, дедушка Петя, вы, я вижу, большой романтик!
- А знаешь почему?.. Скажу по секрету. Потому, что я всегда стремлюсь к гармонии: взглядов, мнений, звуков, цветов и многого другого. Правда, часто не удаётся. Но когда находишь эту гармонию, испытываешь истинное удовольствие и говоришь себе тихонько: «Какой я молодец».
- Дедушка Петя, вы бы рассказали о своей жене. Какой она была? Наверно, тоже учителем работала?
- Нет, она не была учителем. Нашим детским садом руководила. Вначале организовали только одну группу, и жена в ней стала воспитателем. А получилось всё само собой. У её родителей был большой дом, она - единственный ребёнок. Правление колхоза и предложило во второй половине дома организовать детский садик. Так Оля и стала воспитательницей в этом садике. Потом колхоз построил новое здание. Там уже было три группы. А Оля поступила в педагогическое училище на заочное отделение, закончила его и стала заведующей.
- Дедушка Петя, а почему вы выбрали именно её? Наверно, красавицей была?
- Знаешь, Лидочка, расскажу - не поверишь. Случилось так, что был я несколько раз в гостях в доме родителей одного из своих однокурсников. И первое, что мне бросилось в глаза, - это необычная интеллигентность этой семьи. Там всё было не так, как в нашей простолюдинской среде. Неприятное это слово, но говорю для того, чтобы подчеркнуть разницу. В их квартире, всё было не так, как у остальных, – и расположение вещей, и взаимоотношения. В итоге оказалось, что автором этого семейного климата была хозяйка – мать однокурсника. Когда его отец учился, то познакомился с девушкой из аристократической семьи. Кто были её родители, друг не рассказывал. Короче говоря, тут необычная история, а точнее, нам малоизвестная. В первые годы советской власти многие молодые начальники, и те, кто претендовал на такое положение в обществе, старались жениться на дочерях бывших аристократов и интеллигентов, понимая, что от них можно многое перенять, а те, в свою очередь, не очень-то и отказывались. Замужество для девушек буржуазного происхождния за человеком, имеющим хотя бы какое-то положение в советском обществе, служило, в некоторой степени, спасительным прикрытием от произвола власти. Отец друга, на то время, уже был начальником небольшого цеха, хоть и учился ещё. Так вон она и воспитала их так красиво, приучила, как я тогда понимал, к красивой жизни. Вот. Я раньше так думал, и до сих пор мне это нравится.
- Дедушка Петя, но… ваша Оля же не была выходцем из интеллигентной семьи?
- Да, не была… но, понимаешь, в её поведении, манере беседовать… даже ходить было что-то такое интеллигентное, даже величественное. Вот я и решил воспользоваться чужим опытом. Потом оказалось, что она во мне тоже заметила интеллигентность. Ей это нравилось, и за это она меня полюбила, причём раньше, чем я её. Поначалу, я даже не догадывался. Значит, не зря выпендривался… Вот так вот. Скажу тебе не без гордости и по секрету – в селе нас считали очень интеллигентной семьёй. Но, как видишь, не стало моей Оленьки…
- Вы, наверно, очень её любили?
- Не знаю. Наверно. Слепой любви я никогда не испытывал. Со временем понял, что любовь - это, в первую очередь, потребность в ком-то, постоянное уважение к нему… Знаешь, есть у меня одно присловье – сам придумал. Когда я начинаю его произносить, то у тех, кто слышит его первый раз, начинают глаза лезти на лоб от ужаса.
- Что же это за присловье такое, дедушка Петя?
- Я его сам придумал. Насколько она мудро, не знаю: но очень контрастное. Это точно! И звучит она так: «С женщиной можно делать всё что заблагорассудится, всё что захочется, но… обязательно нужно соблюдать три условия – любить, беречь и уважать».
- Ну, дедушка Петя, вы философ! Вы для своей Оли просто подарок судьбы!
- Нет, нет… не говори… Это она для меня подарок. Открою тебе одну тайну. Чем старше мы становились, тем больше я её любил. Особенно за её преданность, а ещё… ни за что не угадаешь!
- Раз это тайна, то не говорите.
- Нет, Лидочка, это такая тайна, про которую иногда хочется говорить. За волосы, внученька. Представляешь, за волосы. Когда она стала седеть, то её волосы как будто, серебром покрывались, отдавали серебряным оттенком. Это было очень красиво!
- Ну, дедушка Петя, вы не только романтик, вы ещё и лирик. Я вами восхищена!
- Лидочка, это просто-напросто норма жизни.
- Но почему-то не все видят эту норму, а признавать её тем более не хотят.
- Просто, внученька, этим людям крупно не повезло. Всё, больше ничего не буду тебе говорить.
- А как же тайны, про которые очень хочется рассказывать?
Пётр Михайлович по-детски залился смехом.
- Ну, Лида, ты хитрец! Молодец! Прекрасный вопрос!
Лида была довольна, что судьба свела её и Игорем. Она верила, и не верила своему счастью. Иногда ей казалось, что это счастье чужое, - возьмёт и упорхнёт. Но каждый раз, когда Игорь возвращался с работы домой, их жилище как будто наполнялось светлым ощущением надёжности, уверенностью, что это не сон. Лида дорожила тем, что только благодаря Игорю она не так трудно переносит тяжесть забот. А забот с ремонтом здания было много. Приходилось пускать в ход своё положение, и нужно признать, что многие из горожан, кто имел хоть какие-то возможности, не отказывали ей в помощи. Лютоферский часто бывал на объекте, про всё знал, но всё равно справлялся у Лиды, как идут ремонтные работы. Как-то в начале июля на линейке Лютоферский спросил:
- Лидия Михайловна, вы вчера были в своём новом отделении, что можете сказать?
Там, говорят, проблема с силовой установкой. У нас же есть старый силовой шкаф. Ищите специалистов, восстановят. К счастью, он не списан, но нуждается в ремонте.
- Леонид Николаевич, он уже отремонтирован и установлен.
- Как? Когда?
- Ещё позавчера.
- Странно! Вы хоть ставьте меня в известность. И с чьей помощью?
- С божьей, Леонид Николаевич, - пошутила Лида.
- Вот, - заулыбался главврач, - а вы говорите, что Бога нет. И кто этот Бог, Лидия Михайловна? Не Николай Петрович случайно?
- И он тоже, Леонид Николаевич. В беготне забыла вам сказать, что шкаф увезли из гаража к Мельникову, там отремонтировали, и в тот же день установили. Внешне он даже очень хороший, не битый, не мятый, только покрасить…
- Вот и прекрасно, - как-то успокоено ответил главврач, - одной проблемой меньше. Спасибо, Лидия Михайловна.
У Лиды в груди что-то ёкнуло: «Вот и первое спасибо. Дождалась». Потом ей стало немного смешно.
Дальнейший ход линейки был в мрачных тонах. Лютоферский объявил, что дефицит финансовых средств возрос, соответственно денег стало меньше, и, по его мнению, грядёт тяжелый кризис. Если о больных частично заботятся их родные, приносят медпрепараты и шприцы, то продукты в столовую никто не принесёт.
Заведующая столовой Доронина Августа Николаевна заявила:
- Я вынуждена идти на должностное преступление. Оно, конечно, быстро раскроется, больные догадаются, но у меня другого выхода нет.
Услышав, такое выступление старшего повара, главврач побледнел и как-то прямо на глазах осунулся.
- Августа Николаевна, что вы такое говорите? Какое преступление!?
- А я вам сейчас скажу. Я уже его совершила, по-другому не получается. Сейчас всё расскажу, но предупреждаю: если кто-нибудь из вас разинет рот – удавлю вот этими руками! – Доронина показала свои сильные натренированные руки. - Я дала команду аккуратно собирать оставшуюся кашу и хлеб, а потом сдавать на кухню. Чего греха таить, все вы знаете, что отходы и остатки еды раньше уносили домой, а теперь возвращают. Тех, кто унесёт, я также пообещала удавить, а рот разинут, - так два раза.
- Простите, Августа Николаевна, я толком ничего не понял? – Лютоферский поднялся со стула, - хотя догадываюсь. Объясните поподробнее.
- А что тут объяснять. Вчерашнюю кашу переварили и сегодня пустим на суп. И так теперь будет каждый день. Оставшийся хлеб пущу на гренки да на запеканку. Были бы котлеты, то пускали бы на них, но котлет, мне кажется, мы не скоро увидим. Вот так вот. – Доронина, сдерживая волнение и свою статную фигуру, опустилась на стул.
- Ну и Августа – то жидко, то густо, - не удержался хирург, - вот молодец! Августа Николаевна, Я с тобой весь! Только покажи пальцем, за тебя я любого изрежу.
На лицах собравшихся заиграла улыбка, но рассмеяться никто себе не позволил. Лютоферский поднял руку.
- Так, братцы, она права, поэтому она ничего не говорила, а мы ничего не слышали. Надеюсь, вам настолько рассудка хватает, будем считать, что договорились.
Позже, конечно, больные между собой перешептывались, что в нынешнем супе – вчерашняя каша, но медперсонал на это не реагировал никак. Через несколько дней на заседании городского совета Воробьёв обратился к Лютоферскому:
- Леонид Николаевич, даже не знаю, как тут высказаться, но просачиваются нехорошие слухи о вашей больничной кухне. Я понимаю, что тяжело, знаю ваше положение, но…
- Сергей Никитич, простите, - Лютоферский не дал договорить градоначальнику и решительно поднялся со стула, чем очень удивил депутатов, - не я пустил экономику по рукам, а теперь вы хотите, что бы я признал её девственницей! Так не бывает!
У мэра отвисла челюсть. Кто-то захохотал.
- Леонид Николаевич, - удивлённо и членораздельно спросил мэр, - где вы взяли такое заключение?
- А у меня есть специалист.
- Это гинеколог-политолог?
Лютоферский промолчал. Воробьёв, понимая, что последнее выражение как шутка не прошло, решил главврача больше ни о чём не спрашивать. В тот день они так и не беседовали больше.
Трудным было лето. Ходили слухи, что будут меняться деньги. Медперсонал, как и всё общество, жил на грани срыва. Лютоферский это прекрасно понимал, старался быть сдержанным, поддерживал каждую разумную инициативу. О ревностном отношении к своей должности, казалось, вообще забыл, чем очень удивлял внимательную часть сотрудников, а в августе поразил Лиду своим необычным решением. В конце линейки обратился к ней:
- Лидия Михайловна, задержитесь, пожалуйста, мне нужно с вами поговорить.
О чём будет беседа, она даже не догадывалась и преспокойно ждала. Главврач вышел из-за стола и сел на один из стульев у окна.
- Лидия Михайловна, вы, пожалуйста, не удивляйтесь тому, что я буду говорить. Вы не хотите занять моё место, - простите, место главврача?
У Лиды от неожиданности пробежал холодок по спине; ей стало очень неловко.
- Я понимаю вас, Лидия Михайловна… но я принял решение. Есть два претендента – вы и Опёнкин. Но я вас считаю более способным специалистом. Мне пора отдыхать, тем более что я уже второй год на пенсии. Чувствую, что начинаю путаться в делах. Я, так сказать, дитя другого времени. Ну, и-и… что вы молчите?
- Знаете, Леонид Николаевич, я вам скажу «нет». Я категорически против. По мне, разумнее быть хорошим врачом, чем никудышным руководителем. И мне это скоро надоест, поверьте. Я знаю. А вот себя вы зря списываете. Сейчас как раз у вас всё и получается. Вы сами этого не замечаете. Одним словом, вы перестроились.
Она слегка улыбнулась.
- Да никак я не перестроился, я просто хотел, чтобы всё мирно было.
- Вот у вас всё и получилось. Вы даже не догадываетесь, что весь медперсонал одобряет ваш стиль руководства. В такой, простите, собачьей обстановке при плохом руководителе здесь давно был бы настоящий собачатник, а не больница. Работайте, у вас ещё полно сил. Вот мой вам ответ. Можно, я пойду?
Лютоферский ничего не ответил, а лишь улыбаясь одними глазами, махнул рукой. Потом как будто спохватился.
- Надеюсь, Лидия Михайловна, этот разговор останется между нами?
- Это само собой, Леонид Николаевич, не переживайте.
На следующий день Лютоферский ещё больше удивил Лиду. Он позвонил ей в отделение и просил до приёма больных зайти к нему. Без пятнадцати минут десять она постучалась в его дверь.
- Можно, Леонид Николаевич?
- Конечно, конечно, я вас жду. Вы знаете, что я придумал? Раз у нас уж такое дело… Я имею в виду ваше новое помещение. У нас на чердаке, если мне не изменяет память, есть двенадцать старых сломанных кроватей. Правда, все они желез… металлические, но их можно отремонтировать. Я понимаю, что ищу себе приключение на одно место. Они все списанные. Если их выставить в помещении, то они вылезут «на красное»… это по-бухгалтерски. Но волков бояться - в лес не ходить. Другого выхода нет. Бухгалтерию возьмём на себя. Я тут подумал, - может, ваш муж согласится их отремонтировать? Кому больше просить его, если не вам? Военные подкинули нам две банки краски автомобильной, - правда серой, солдатской… И что вы мне на это скажете? Или я опять что-то не то сморозил?
- Наоборот, Леонид Николаевич, это как раз то.
- Вот и замечательно. Вы знаете, у меня их давно просят продать на теплицы. Но это не моё, и к такому я не привык. Правда, две штуки кто-то всё-таки спёр. Значит, вы одобряете?
- Полностью!
- Ой, совсем забыл. Военные обещали подкинуть нам списанные матрацы. За это мы им чем-нибудь поможем. Скажете когда, а я организую весь наш мужской состав на погрузку, Бодров старший пусть возит. Хорошо?
- Хорошо, я переговорю с Бодровыми.
Лида опять благодарила сегодняшний день за решительность начальника. Такой ход событий обнадёживал, и Лида понимала, что не зря настояла на ремонте здания. Но иногда в её душе шевелился какой-то червячок: «А может, я что-то делаю нехорошо. Ремонт нового помещения так успешно продвигается благодаря, в первую очередь, Игорю. Он же сумел найти общий язык с Мельниковым». Ей было неловко, что пользуется чужими возможностями, но потом успокаивала себя: «Ничего я тут плохого не сотворила. Да, использую чужие возможности, но, простите, я ничего по-блату не делаю. Взяток никому не даю и сама не беру. Просто к такой системе хозяйствования мы ещё не привыкли. Больнице нужно здание, а Мельникову деньги. Вот и всё».
С такими мыслями Лида вышла из помещения поликлиники и направилась к Игоревой «Волге». Он, как часто бывало, ждал её у больничного сетчатого забора.
- Привет, - улыбнулась Игорю.
- Привет, ты какая-то озабоченная. Что-то опять не ладится?
- Да вроде нет. Обдумываю всякую ерунду.
- Раз обдумываешь, - значит, это не ерунда. Я только что заезжал на твой объект.
Ты на этой неделе там ни разу не была, оказывается.
- Не говори, какой-то кошмар, ничего не успеваю. И что там на объекте?
- Скажу тебе, что не плохо. Ребята мельниковские заканчивают стелить полы на первом этаже. На втором девки уже красят. Было восемь квартир, а теперь одна большая.
- Ну, ты даёшь! Мужчины так ребята, а женщины так девки?
- Лидочка, мы всё ещё большая деревня. Вот когда мы станем настоящим городом, большим и красивым, то много ненужных слов забудем. Будем обращаться только «дамы и господа». Не всё сразу, мадам. Кстати, мадам, не хотите ли в эти выходные свои интеллигентные пальчики испачкать в нашей уральской земельке? Ты давно рвёшься. Съезди с матерью в сад, отец вас увезёт. Поможешь немного родителям. Чего одной-то дома куковать? Надюша без тебя уже давно там хозяйничает, бабушке помогает. Ой, совсем забыл, ты представляешь, она меня папой назвала. Там соседка по саду – пакостная старушка, и язык её что рубель - подозвала к себе Надюшку: «Как живёшь, сиротинушка, наверно обижают, папки родного-то нет, заступиться некому?». А Надюшка ей: «Как это нет? А дядя Игорь? - он теперь мой папа, и никто меня не обижает. Он меня любит». Представляешь, какой она молодец!
- Да, на неё это похоже. Про выходные я не поняла: куда ты собрался, что-то случилось?
- Ничего, моя хорошая, не случилось. В прошлом году я пропустил, вот в этом не хочется.
- По-русски, пожалуйста, что ты пропустил?
- Как что? А я тебе не сказал?
- Нет, конечно.
- Открытие охоты. Потом некогда будет. Сама видишь, сколько работы, - хоть на открытие съездить.
- А я разве против. Съезди, конечно.
- Вот и прекрасно. Мельников уже УАЗик готовит.
- А когда вы едете?
- Завтра утром. Открытие в шесть вечера.
- Поезжай, может, повезёт. Знаешь, я никогда не ела дикую утку. Домашнюю да, а дикую нет. Они хоть похожи по вкусу?
- Нет, не похожи. Дикая вкусна по-своему.
- Что же, остаётся только пожелать тебе удачи. Есть какие-нибудь приметы?..
- Есть, конечно, есть. Если ты пошёл на охоту и бабы в деревне орали, то обязательно повезёт.
- Ничего себе примета. А если всё-таки не повезёт?
- Значит, зря орали.
Лида расхохоталась.
- Я сама в деревне выросла, но такой шутки ни разу не слышала. Да, охотничек, хочу тебе сказать… что ты уже стрельнул. Или попал, хороший ты мой стрелок. Не промазал…
- Не понял, что случилось?
- Что, что? Я беременная…
- Что!.. Ну, Лидуха, ну, молодец, я тебя на руках должен носить.
- Вот теперь и носи, раз ты такой хороший стрелок.
- Милая моя, это не я хороший стрелок, это ты прекрасная мишень!
- Что?! Ты совсем обнаглел!
- Нет, обурел, начисто обурел от счастья!