Стоял прохладный июльский вечер. С неба накрапывал дождик, вовсю пахло озоном. Дорожная пыль улеглась отдохнуть, придавленная тяжелой влагой. По новорожденной черномазой грязи топал опечаленный человек. Приземленные мысли его из головы никак не хотели начинать полет, все время падая в сибирский чернозем. А те, единственные вырвавшиеся, по неволе судьбы не долетевшие до макушек посторонних человеку деревьев, сталкивались с падающими каплями и тушками мертвых птиц падали в ад. Но человек этого не замечал. В его черепной коробке раскинулся мрачный мир, что был темнее надвигающейся ночи и холоднее пустоты космоса. Этот мрак поглощал полезную энергию, что оставил день, умирая, и возвращал лишь негатив.
Быть может, вся эта кладбищенская атмосфера и притянула нечистые силы. В то мгновение как человек сделал еще один обычный, как и все предыдущие, шаг, ничего не предвещавшее небо выплюнуло острую, как льдину, и горячую, как солнце, белую стрелу. Она расщепилась на множество таких же острых и кипящих, но совсем теперь уже малюсеньких стрел и ужалила в одинокое и самое высокое дерево, стоявшее сбоку от сельской протоптанной дорожки. Древо в свою очередь вспыхнуло как промасленный факел и раскинуло ветви огромными пылающими искрищами. Но человека и это не заставило сменить вектор направления падших дум. Он лишь оглянулся, подумав, что, может быть, судьба сегодня подарит и ему такую же яркую и мгновенную, как взрыв сверхновой, смерть.
А еле капавший дождик превратился в ревущий ливень, обещающий продырявить насквозь любое живое существо, попавшееся ему на встречу. За ливнем, будто дождавшаяся свою очередь платить за квартиру бабулька, с небес снова ринулся ослепительно-белый, сверкающий локомотив молнии. Последнее, что успел узреть человек - прыгающая от древесного пожара его собственная тень. В один миг всю равнину залило выжигающее глаза зарево, и человек, подкошенный миллионами вольт, упал лицом ниц, прямо в сумеречную слякоть... Странно, но такая концовка устраивала всех - и опечаленного человека, и разъяренное небо. И гром неистово сокрушал пространство своими криками.
Солнечным утром, когда природа вновь окрасила пейзаж летними красками, на работу в совхоз выехал зацикленный на своем рычании старый трактор с таким же старым водителем. Тракторист, проживший больше полувека, все еще не хотел умирать. Он все также, как и 40 лет назад, каждое утро собирал себе завтрак и обед, заводил свой агрегат, и с вполне счастливым видом садился за свое место. Это и была его радость жизни, простая, незатейливая радость. Не важно каким путем, думал тракторист, но человек должен получать удовольствие. И если что-то не клеится, со временем жизнь заставит срастись любую разбитую деталь, или даже подарит новую, вознаградив за труды и уважение к ней.
С такими обыденными мыслями трактор чуть не наехал на лежавшее в неестественной позе тело. Труп валялся в успевшей высохнуть грязи. На обочине тихо покачивалась зеленая трава, сбрасывая росу на пробудившихся муравьев. Тракторист спустился к телу и перевернул его. На застывшей прожаренной корочкой гримасе старик узнал кузнеца, недавно женившегося на его дочери, поварихе. Они были самой счастливой парой из всех, что он видел. Но зачем он отправился в райцентр, оставалось загадкой. По тому, что труп находился в луже и был весь перепачканный, тракторист понял, что "вакула" умер еще в грозу. Как же могло это случиться? Он погрузил труп в свой трактор и отправился дальше по пути.
Вот и настала пора хоронить трактористу своего зятя, поварихе своего мужа. Был плаксивый денек, ветер гонял по небу обрывки тучи, не давая ни единому лучику упасть на землю. Собралось много народа, так как кузнец был хорошим человеком. А занимался он тем, что ковал могильные ограждения. И для себя он успел выковать чугунную ограду c толстыми цепями. Мужчины стояли молча и каждый про себя отдавал дань уважения, кто даже ронял скупую слезы. Женщины же ревели, никак не могли они поверить в его смерть. Одна повариха стояла молча, только слезы ручьем капали, все равно что дождь, не прекращавшийся с утра. Не простила она себе ссоры последней. Заподозрила повариха мужа в измене, и все ему высказала. Разразился скандал, как и гроза меж ясного неба. И ушел кузнец, тихонько затворив за собой дверь. А на жену тут же нашло озарение, будто забрал он все плохое с собой. Выбежала она вслед, но след его как растворился, и осталась она мокнуть под дождем. Сразу она поверила его словам, но, известно, слово - журавль в том самом темном небе. Дала в тот день себе обет молчания, чтоб не проронила она не единой мысли вслух, которая тихо сидит в голове до поры, до времени, а когда взрывается атомной бомбой в наружу. И нет ничего, что бьет сильней слова, и нет ничего, что массой превосходит мысль. Только что нейтронная звезда, да и то не всегда.
26.февраля.13.