Б Р А Т Ь Я
1.
Не спалось. Борис знал, что жена Тамара, спящая, казалось бы так крепко, проснется через полчаса от силы и снова будет блуждать до кухни и обратно. За не такой уж короткий срок семейной жизни, он знал почти все ее, как он выражался, выкрутасы. Она, пожалуй, изучила его и того больше. Бабы – народ с более обостренным чувством и замечают много того, о чем мужик и подумать не может.
« Вот проснется и , наверное, сразу надо ей сказать обо всем, - думал Борис, - в любом случае придется. Весть о том, что младший сын разводится со своей, её встревожит не на шутку. Давление, поди, снова подскочит. Долго буду молчать – так и вовсе рассердится и будет дуться несколько дней. Если такая весть станет известно от других, а она познает, что он знал да молчал, то и вовсе войну объявит. Нет, как не крути, а сказать надо». Ему самому такую новость поведал старший сын Саша. С ним как-то проще было, со старшим. Он рос домашним и послушным, хотя и тихоней не назовешь. А вот Андрюха всегда был баламутом. Его рожали в ожидании дочки, но и здесь умудрился все планы родителей перепутать – родился мальчиком. Опять же и сами баловали его, как младшого, ибо дочку так и не дождались. С ним хлопот всегда было много, одних вызовов к классному руководителю сколько было, пока учился! Однако, не скажешь, что он был вредный. Нет. Все он делал по наивности, не замечая границы мелкой пакости, что могло привести к большим последствиям и каждый раз, когда объясняли во что это могло влиться, отвечал : «Не… Я этого не хотел». Ругать его не хотелось, ибо познавал свой мир невольно осложняя по неусидчивости. Даже старший брат Саша, которого ставили в пример, сказал однажды – «Этот, мелкий, всегда будет учиться только на своих ошибках. Иногда даже хочется на него походить. Интересный он у нас какой-то. И пусть ».
Тамара проснулась с небольшим нарушением своего «графика» и поднималась тихо, чтобы не раззудить мужа.
- Если не хочешь будить, то могла бы и не кряхтеть. Старуха!
Жена засмеялась так тихо, будто не хотела разбудить еще кого-то, хотя давно остались жить одни.
- Сам-то чё, такой молодой, а не спишь молодецким сном? – продолжала она так же шепотом. - Ноги опять тревожат, не поймешь – ни боль и не судорога. Походить надо снова, иначе не успокоятся. Чайку опять же попью. Спи старый.
- Да нет уж, не спится мне. Пей свой чай, а я покурю рядом у окна. Да и во двор выйду. Шугану кого-нибудь из твоих ухажеров. Может, у ворот дежурят с подарком, купленным на вчерашнюю пензию.
- Больно нужны, твоей королеве, подарки стоимостью такой пензии, - отвечала она, поддерживая шутку - да и где эти ухажеры? Самые статные потеряли осанку, а многие и вовсе на кладбище перебрались. Вот попью чайку, послоняюсь по кухне – ноги успокоятся, а сон уже убежал. Буду ворочаться - хоть каждое утро простынь гладь.
Окно, возле которого курил Борис, выходило в опрятный двор, где каждый предмет имел свое постоянное место: напротив сарай, слева вход в баню через небольшой проход возле навеса с дровами, а между ними нужник. Справа входные ворота, обновленные своими силами. Навесы старые были расшатаны и с сыновьями пришлось поменять на новые. Крепкие пришпондорили, этих на их век хватит.
- Разговор , жена, к тебе имеется. Даже сразу и не начнешь, - начал Борис, прикуривая новую сигарету, - не зря и меня бессонница подкараулила…
- Не томи! – Тамара сразу уловила перемену в муже и уже стала перебирать варианты, откуда могла прилететь беда, - Говори, как есть. Что за манера такая?!
- Сразу, так сразу. Андрюха с Натахой своей на развод подали. Разбегаются они.
Жена молчала долго и охала, не притрагиваясь к чаю, и стала протирать на столе клеенку поверх скатерти. Так бывало всегда. Обдумывая и переживая что-либо, она всегда находила работу своим рукам , неосознанно и без надобности. По сути, эта была выработанная давно реакция, когда сущность её подталкивала на такие действия в качестве поверхностного самосохранения, впрочем, бесполезного.
- А тебе кто сказал? – приходила она в себя, - От кого ты узнал? Может просто сплетни?
Видно было, она поняла, что муж не стал бы сообщать напраслину, пока сам не убедился в достоверности, но все еще продолжала искать то, чего нет. Ей бы очень хотелось, чтобы новость оказалась беспочвенной.
- Я не хотел тебе сообщать об этом ночью, но, извини, не выдержал. Давай вместе переживать и думать, что делать будем. У меня никаких мыслей не возникло, всяко прикидывал. Это с Сашей можно обговаривать и советовать что-то, но Андрюха привык делать все сам и советы он слушать даже не станет. Причину развода он даже Саше не сказал, да и неважно это. Как ты думаешь?
- У меня такой же голяк, ничего в голову не идет, и Андрюху я не хочу осуждать. Не мог он пойти на такой шаг без причины. Может, Натаха не способна рожать, а? Может такое быть, старый?
- Может вообще-то, хотя… Нет. Вряд ли. Я со слов Саши знаю, что именно Андрюха второй год не хочет детей, все хотел обзавестись всем, что есть у его ровесников, а уж потом подумать о детях. Если он упрется рогами, то нам не расшевелить.
- Ты это что, старый? О каких рогах ты говоришь? Ты думаешь…
- Сплюнь, дура. И как только мог подумать. Типун тебе на язык. Не такая Натаха, сама же знаешь. Я вообще-то озадачил Сашу, он переговорит с братишкой и узнаем точнее. За неделю, поди, не разведут в ЗАГСе, дадут срок на возможность сохранения семьи.
- Да, нету сейчас такого, чтобы мирить людей, кто стоит на своем. Был бы дитя – другое дело. Теперь плюют на эти показатели и даже понятия «ячейка общества» не в ходу. А когда Саша с ним встретится? Успеем ли хоть узнать? Может и причина-то пустяковая, а они разведутся быстро, и ничем не сможем помочь.
Тамара уже не с мужем разговаривала, а причитала себе под нос и полезла в буфет в поисках лекарства. Борис смотрел на нее, не зная как успокоить и не нашел ничего лучше, как прикурить новую сигарету.
- Зря я тебе сегодня сказал, мог бы и до завтра подождать. И скажу я тебе, не стоит так убиваться. Никого безотцовщиной не оставляет и сам, как говорится, не баба на сносях. Молодой же еще, найдет у другой «точку преткновения».
- Дурак ты, Боря. Помирать скоро, а ты так и не поумнел. Мало их таких, кто без кола и двора спились от одиночества? Мало? Твоя порода!
- Ты чего? Я , слава Богу, живу в доме, который сам построил, имею двух сыновей и двух внуков. Деревья тоже посадил немереное количество, весь сад мной разбит, пока ты за своей клубникой ухаживала. Что, не так скажешь?!, - разошелся Борис.- Таких, как я, еще поискать надо!
- Ладно тебе. Разошелся. А помнишь, как уходил к своей бывшей однокласснице. Андрюхи еще не было, а ты меня с Сашкой маленьким оставил, кобель. Не так? Сколько месяцев мотался и приплелся с поникшей головой голодный и исхудавший, как Будулай к Кларе Лучко. Не так?
- Буду-у-лай, - передразнивал её муж, - приняла же. Приняла и не жалеешь. А Будулаем обзываешь.
- Ладно, проехали. Если хочешь знать, Будулай был любимый герой всех баб. Он настоящий мужик. Это я так ляпнула…
- Во-от, значит любила меня, коль с ним сравнила? Любила, карамелька?
- Да, наверное. И не подхалимничай. Дурой же была, хотя не жалею. Это я сейчас поумнела, а вот ты так и остался придурком. Вы мужчины, по умственному развитию, к сорока годам едва начинаете понимать то, что женщины знают в двадцать восемь. Ты думаешь, я о Натахе не горюю? Мне её не меньше жаль, вот и вспомнила тебя Будулая. Андрюха найдет себе и приткнется, как ты говоришь, а она останется «разведенкой». Ты знаешь, что это такое, быть разведенкой? Хотя, кого я спрашиваю, Господи…
- Ладно, давай не будем пока зазря поднимать твое давление. Нормальные люди спят давно, можно и не особо нормальным укладываться. Хорошо хоть сказал тебе, а то бы один не спал. Вдвоем веселее.
- И то верно. Только ты поторопи Сашу, пусть не откладывает разговор с братом. Думаешь, уснем?
- Ну, лично я – усну. Теперь ты не будешь спать. Ладно. Шучу я. Обойдется, ты не шибко переживай. Всяко же бывает, сама-то вон что вспомнила. Устаканется все и у них, а нам о здоровье своем думать надо . Спи, давай.
- Да, надо поспать, может, все еще обойдется. Саша у нас вырос умный и думающий. Андрюха его послушает.
-Да. За Сашу не приходится краснеть. И представь, мать, у него такая большая библиотека и он почти все эти книги прочитал, не считая того, что в библиотеку бегал. Мне , интересно, сколько бы жизней понадобилось, чтобы все это прочитать? Как такие с ума не сходят от такой огромной информации, а?
- Спи, Будулай.
2.
Саша не был тихоней, и отличался от Андрюхи уравновешенным характером, рассудительностью, что родители порой побаивались за него. Им всё казалось, что такого все будут обманывать, пользоваться его чрезмерной доверительностью, и мальчику придется туго. Однако, сын отличался от ровесников так сильно, что , наоборот, стал пользоваться авторитетом. Он так усердно помогал по хозяйству, смотрел за братишкой, бегал в библиотеку, но умудрялся и секциях участвовать. Везде его ставили в пример, что он принимал, как должное, не удивлялся и носа не задирал.
- Какой-то он у нас через чур продуманный получился, - говорил Борис жене, - я иногда ловлю себя на том, что временами хочется походить на сына. Возникает мысля – правильно ли поступил, а как бы поступил Саша. Ей Богу, Тома. Потом не знаю, смеяться или стыдить себя. Когда он что-нибудь объясняет, то делается таким уверенным и спорить с ним просто невозможно. Такие, вообще-то, очки обычно должны носить. Я , например, так думал. Тебя это не настораживает?
- Есть такое чувство, но не надо на это обращать внимание. Нам, Боря, остается лишь житейским премудростям его учить, уважению по отношению друг к другу, уступкам. Валентина, соседка, замаялась домашние задания с сыном делать. Оба не понимают, переругаются, и сын бежит списывать к Даниловым, у которых дочь хорошо шурупит. У нас хоть такой проблемы нет и то ладно. Однако уличное воспитание мальчику тоже требуется, чтобы не смеялись над ним товарищи.
Саша к играм относился так же прилежно, что снова становился первым среди всем , и играть с ним другим пацанам становилось скучно. По этому, вдвоем с Сашей играть не хотели. Когда много игроков, то ребята соревновались между собой, не обращая на него внимания, а Саша, видя это, уходил домой и садился за книги. Когда записали в секцию борьбы, тренер Николай Алексеевич узрел в нем увалена, способного лишь ходить и рассуждать, ибо был наслышан. Однако и его мнение круто изменилось по истечении года совсем в противоположную сторону. Все ребята устроены так, что спешат быстрее овладеть различными приемами, удивить девчат и быстрее начинать творить порядок, давая отпор различным хулиганам. Ребята – есть ребята, а потому на первое место ставил преподавательские качества. Нужно было приучать к настырности и труду шаг за шагом. Первоначальные физические упражнения по бегу, хождения гусиным шагом, отжиманию уделял особое внимание. Многие ребята не выдерживали и бросали занятия, им казалось, что тут борцом не станешь, а упражнения они и дома могут делать. Саша ходил, как казалось со стороны, не большой охотой, но оставался и на второй год, повторяя все, к чему учили. У парня вырабатывалась удивительно техника борьбы. Падения, захваты и броски были точными, и противостоять им было тяжело. Николай Алексеевич сказал как-то Борису: «Не скажу, что у парня твоего есть спортивный азарт побеждать на татами, наоборот, полное отсутствие такого, он в бой не рвется и не будет чемпионом никогда, а тренер бы из него вышел замечательный. Такой вот парадокс».
Однако Саша жил во времени, а она, как известно, тоже меняет человека, заставляет мириться, противостоять и даже приноравливаться. Саша так же испытал всё. Были первые неудачные стихи, и такая же неудачная любовь, мелкие склоки с завистниками и, конечно же, Армия. Прослужил он на Дальневосточной заставе и дембельнулся оформившимся мужчиной на радость родителей. Андрюха по такому случаю школу не пошел, а ходил за руку с братом, с гордо поднятой головой и был таким важным, жалея, что не все друзья его с братом видят. «Уткнулись в свои учебники, а Саша – сержант и такие значки на всю грудь…».
Саша в институт не пошел, чем удивил всех знакомых, а окончил железнодорожный техникум и устроился помощником машиниста, а позже машинистом электровоза. Женился он по любви на Татьяне и у них росли двое детей: сын и дочурка. «И тут он продуманный, - подумал отец, - сын и дочь, как и надумал». На радость мы его, выходит, родили. Есть причина гордиться, а это, если задуматься, первая радость для матери и отца. Приезжают часто и всей семьей, благо в одном городе жили. Квартиру ему обещали и, пожалуй, дали бы когда-нибудь, но Саша ждать не стал, прожил на съемной железной дорогой квартире целых четыре года, а после рождения дочки взял кредит и , присовокупив к материнскому капиталу Татьяны, купил обыкновенный небольшой кирпичный домик возле речки. Этот его поступок удивил многих. На эти деньги можно было приобрести трехкомнатную благоустроенную квартиру в престижном районе города, мыться в ванной и жить в свое удовольствие. Однако со временем всем пришлось признаться, что позабыли, с кем имеют дело. Он был «продуманный». Домик был небольшой, но местность была изумительной: ивы вокруг огорода и речка. И вот, как в сказке, домик этот стал расширяться пристройками, и превратился в многокомнатный коттедж, а возле огорода появилась особая гордость Саши – баня. Не совсем было понятно это бесконечное копошение, но когда все здание обложили облицовочным кирпичом и обвили такой же оградой, то оно стало напоминать барскую усадьбу, утопающую в зелени. Люди привыкли: одобрять, не одобрять, хвалить или завидовать. Однако, Саша с Татьяной жили, как и все, своей жизнью, имея свои радости и неурядицы.
- Невестка хорошая попалась, - говорила Тамара мужу, - от женщин все зависит. Прав был твой Николай Иванович, сын наш рассудительный как тренер, но боец тут – Татьяна. Удачно сын женился, и заслуги его в том нет, напоролся на такую.
- Ты что это? Хочешь сказать, что наш сын – подкаблучник?
- Остынь! Несешь всякую чушь. Говорю же – удачно женился, понимают друг друга.
Судьба у младшего сына Андрея сложилась иначе. Парень не был рассудительным, как брат, а жил эмоциями, поступая часто скоропалительно, не обдуманно, но решительно. Голову он тоже не любил опускать от покаяний, шел напролом и, казалось, привык оправдывать всё, что упустил или натворил. С ним приходилось туго. Школу окончил едва, и пока не отправили в Армию, тоже, едва не спился. Служил он в десантной дивизии в Таджикистане, участвовал в боевых действиях и остался на сверхсрочную. Прослужил еще пять лет, но контракт не продлил и вернулся домой. Старший прапорщик Соломин Андрей Борисович стал гражданским человеком. Отговорил его от дальнейшей службы Саша пространным письмом, о чем никто и не догадывался. Саша, пожалуй, был единственным человеком, которого Андрюха слушался. И любовь родителей к нему сохранилась такая же большая, как и была и даже усилилась от жалости к себе и сыну. Андрюха и на самом деле был с налетом наивности и не способным к гадким поступкам в отношении других, но ни за что бы не подставил вторую щеку, получив по первой. Реагировал на всякую несправедливость по-своему резко и открыто. Недругов у него всегда было много, а понимали лишь те, кто знал его давно или жил по соседству. Пил он после Армии немного, работал водителем маршрутного автобуса, сменив несколько хозяев маршрутных такси, которые уже не могли держать такого «шибко справедливого». С Натальей, которого родителя звали Натахой, он познакомился в общежитии, где она проживала. Влюблялся Андрей так же отчаянно, теряя голову и окончательно, а потом долго переживал и сторонился женщин до нового случая. Наталья уже была замужем и приехала из соседнего города после неудачного замужества. Он в свои двадцать пять лет мог еще найти молодую девушку меньше своего возраста, но зациклился на ней. Объяснять и даже искать причину такого поступка, родные не собирались. Они знали, с кем имеют дело. К тому же Наташа умела понравиться с первого раза. Одна её улыбка с налетом вины и готовностью принимать вся и всех подкупала безоговорочно. Не скажешь, что она была красавицей, но могла расположить к себе, казалось, любого, что принято -по ошибки- считать обаянием. Это, как после думал Андрей, не было хитростью и коварством «внедряться» с целью пакастить другим. Нет. Она просто была такого склада, и не смогла стать другой. Себя, Наталья, оправдывала так же вполне осознанно, что она де компанейская и почти универсальная, а вот люди её не понимают и не ценят, как нечаянный подарок судьбы. Со временем проявилась еще одна черта её характера – они привыкла считать, что всегда права и не стоит из неё «вить корзины». Последнее для Андрея оказалось неприемлемым. Кроме того выяснилось позже, что она ещё и большая скряга. Дело в том, что свадьбы, как таковой, у них не было. Гуляли у родителей, совместив смотрины с праздником начала семейной жизни, и были маленькие посиделки с небольшим кругом водителей и их женами в квартире у самого молодого шофера Валеры. Все было хорошо, Наталья с женами знакомых покупала закуски, выпивки. Было весело. Только потом выяснилось, что даже остатки от праздничного стола, Наталья собрала перед уходом и упаковала в пакеты, не забыв перелить остатки спиртного в отдельную бутылку. Андрей в это время выходил с мужчинами покурить и уходя, не обратил внимание на наличие пакетов, ибо вообще в эти дела не привык соваться. Выяснилось это случайно и гораздо позднее, от чего он был готов провалиться сквозь землю. Конечно, такой факт можно было и упустить, в конце концов, это, может и лучше, чем быть транжирой. Тем более для семьи. Поняла бы со временем. Все эти мелочи скапливались в одно большое недоразумение, которое хотелось скрыть, молчать об этом, но оказалось настоящим бикфордовым шнуром, готовым привести к последствиям. Не хватало только искры, которая не заставила ждать себя долго. Искра была такая, что уже остаться с Натальей и звать её женой, он просто не мог. Возможности удержать его не осталось. Да и не хотелось.
3.
- Привет, брат, - Андрей обнял Сашу от души и тут же пошел за стол, продолжая «приветственную речь», - Догадываюсь, зачем позвал и никому другому не пошел бы, но тебя зануду люблю! Всегда гордился тобой, даже если и не соглашался со многим, как поступаешь.
- Неплохо начинал, однако, но как-то за упокой закончил, – смеялся Саша. – Прозвучала как «Хороший ты человек, хотя говнюк еще тот».
Братья, смеясь, уселись за стол, но тут же встали и пошли покурить «для начала, чтобы потом подольше сиделось».
Курили на застекленной веранде, выходящей в сторону огорода. Напротив был разбит небольшой яблоневый сад, за котором был совсем небольшой огород, сплошь состоящий из грядок и, начиналась речка.
- Красиво у тебя, брат. Уважаю. Хороший сад со временем будет.
- Яблони только начинают плодоносить, жаль Япошка зимний сорт загубил..
- Не понял. Расшифруй.
- Знаешь, совсем близко росла раскидистая зимняя яблоня. Сорт такой с крупными зимними яблоками. Думал, не помешает, но один из строителей переломал. Япошкой его остальные строители звали. Руки у него золотые, а вот пока не поддаст чекушку – работать не мог. Его «заслуга». Жаль яблоню.
Уже за столом, Саша долго еще водил вокруг да около, не зная как приступить к главной теме.
- Давай, брат. Я не к дипломату на прием пришел. Воспитывай. Или, давай, я сам начну, помогу тебе. Рассказал родителям, что мы с Наташей разводимся? По глазам вижу, что рассказал. И какая же реакция была?
- Рассказал, конечно. Думаешь, скажу, что обрадовались? Они же, мелкий, другой формации люди. Для них это – трагедия. Воспитывать тебя, себе дороже. Я просто хочу уяснить для себя, что случилось. Понять хочу. Без того чувствую себя, как лазутчик, что проникает к недругам, чтобы выпытать информацию. Тяжкий труд, между прочим, но ты тоже пойми меня. Они должны знать пусть не всю, но достоверную информацию. Их хотя бы успокоить надо. Тяжело они такие новости переносят, мы с тобой то, чем они живут. С другой стороны я даже рад, что вот так сидим два брата, что, к сожалению моему, бывает крайне редко. В последний раз сидели, когда ты с Армии вернулся. Часто вспоминаю. Помнишь?
- Я, брат, тоже вспоминаю часто. Мы с тобой одной крови и меня очень поддерживает даже то, что ты где-то рядом живешь, брат мой. Вы всегда читали меня баламутом, не способным тонко чувствовать, а ведь это совсем не так. Я очень к вам привязан. Но, скажу тебе, родители зря так обостряют проблему, хотя понимаю их не меньше тебя. В их времена сватали себе невесту, и попробуй потом развестись. Иногда думаю, была ли у них любовь вообще, как прелюдия к женитьбе или, наоборот, женитьба была прелюдией для возникновения привязанности к друг другу, которая приводила к любви…
- Красиво сказал, мелкий. Прямо поэт какой… Только не путай родителей с дедами, они жили в наше время и понятия у них вполне современные. Они отстают во времени совсем чуточку и, если хочешь, были вполне продвинутыми для своих сверстников. Мне они многое доверяли, а ты всегда считал отсталыми для современности «шнурками в стакане».
- Наши родители – продвинутые? Не переборщил, случаем, брат?
- Нет, не сколечко. Вот расскажу один неизвестный тебе случай. Что бы тебе понятнее было. Они в молодости, когда ты еще только должен был родиться через пару лет в обличии девчонки, ездили в Москву. Там они, естественно, были на ВДНХ и посетили панорамную киношку. Знаешь. как отец рассказывал увлеченно про это чудо света, волновался до блеска в глазах и мне раскрыл глаза, что никак не могу забыть. Это, скажу брат, не 3Д какое-то, а настоящее чудо. Представь себе, стоят зрители посреди кинозала, а вокруг них экран, состоящий из кусочков, где в щелях между этими кусочками проекторы, нацеленные каждый на свой кусочек. В результате вокруг зрителей неразорванный круг, будто они действительно находятся в местности и созерцают, что вокруг творится. « Вот плывем мы на лодке, - говорил папа, - по речке посреди тропиков, а навстречу несется вода с островками и берегами, заросшими чудными деревьями, обвитыми лианами. По бокам проплывают те же берега, а когда обворачиваешься назад, то видишь, как остаются они позади, сразу за бурлящим следом нашего моторного катера. Мы действительно, Сашка, были на лодке и участвовали в этом заплыве и на этой лодке ». Каково? Они ведь не в скорлупе находились, старики наши. Они жили в своем времени и не были обросшие мхом домоседами. И вообще проблема отцов и детей не такая уж глубокая, как её малюют. Ты, когда постареешь, так же будешь жить в своем времени, а дети твои будут считать тебя отсталым от жизни шнурком. Только это совсем не так. За техническим прогрессом они не гоняются, да и тяжеловато понять все новое, когда ты почти до макушки зарыт проблемами своими и теми, которые дети преподносят. Нужда она бывает не только материальной. Так, что же случилось? Может, изменила тебе?
- Тьфу, дурак! – почти прокричал Андрюха на брата, - Переходы у тебя по теме, прямо скажем, как душ холодный. Довел меня почти до умиления к родителям и огорошил, как по башке дубиной. Хреновый ты дипломат, как оказалось. Пойдем покурим еще, коль испортил нашу идиллию.
- Нет. Давай еще пропустим по одной, чтобы хорошо курилось.
- Давай. Однако ты дипломат, хотя и хреновый. И выпивка с закуской у тебя отменные. Я, знаешь ли, не умею так отдыхать. Безвкусно как-то живу.
Разговор во время перекура сам по себе переходил на темы отвлеченные, чувствовался перерыв, который нельзя путать и засорять проблемной болтовней. Повод, который стал причиной встречи, забывался. Ну и хорошо. Иначе смака не будет, и не накуришься, как следует.
- Давай, сделаем так, - проговорил Андрей, когда вернулись за стол, - сейчас выпьем сразу по две рюмочки, ибо они у тебя больно махонькие для меня. А потом, брат, я начну тебе излагать всё сам, что со мной непутевым приключилось. Ты меня так отвлеченно убедил, что родители тоже герои нашего времени, не менее нашего продвинутые и сильно переживают такие события. Пронял - не дурак. Воспитанию, как ты говоришь, я не поддаюсь, но ты убедил, их надо успокоить. Послушай меня, шибко не перебивая, а потом решим вместе, что и как им сообщить. Идет?
- Понял. Облегчишь мою задачу.
Выпили по две рюмочки, вернее Андрей один повторил этот жест, любимый многими мужчинами и начал говорить неторопливо, временами искоса бросая взгляд на брата. Все, что было, говорил без утайки, делая основной удар на то, что он не приемлет такие вот «нестерильные» вещи в отношениях межу супругами. Главное, что стало искрой для разлада, и чего он так стыдился, не смог выдавить так сходу и попросил тайм-аут.
- Давай, брат, покурим, сходим, а уж потом скажу основную причину, которую ты поймешь и воспитывать меня не станешь.
Саше было видно, что брат взволнован и сообщит что-то такое, которую нужно будет долго «пережевывать». Даже жалко Андрюху стало, он не привык к таким разговором и сам мучается.
- Давай, покурим. Я не против, брат.
Ему хотелось еще сказать что-то, что могло бы поддержать братишку, успокоить и дать силы. Видать, не так-то всё просто. Он не привык переживать всякие мелочи. Так оно, вообще-то, получилось.
- То, что я тебе сейчас скажу, пусть останется между нами, - продолжил он, после перекура, - Наташа побывала замужем дважды и утаила свой второй брак. Можешь такое представить?!
Саша долго не мог выговорить, что собирался сказать. Он готовился к другому разговору, тоже плохо спал, прокручивая возможные варианты, речь целую, можно сказать, готовил, чтобы сохранить семью братишки. Он собирался удержать такого беспокойного брата от необдуманного поступка, и вот – не тебе! Такой вариант не допускался.
- Подожди, брат, - нарушил он, наконец, долгую тишину, - разве возможно такое? А паспорт? Да и вообще, как ты узнал об этом?
- Все просто, брат. Не знаю, как ей удалось поменять паспорт, но узнал от бывшей одноклассницы, работающей в кадрах управления образования. Там хранится её трудовая книжка. Надежда сообщила мне, как бы невзначай, что там есть отметка об изменении фамилии с надписью в трудовой книжке. И надоумило же меня не верить ей и переспросить, что не могла ли она изменить фамилию и по другой надобности. Пожалел потом об этом, но поздно было. Там, как Надя сказала, указывается основание такой надписи – запись акта гражданского состояния и прочее такое. Я стоял перед одноклассницей, будто в выгребную яму окунули. Стыдно было, даже не знаю, как сказать…
- И что дальше? Какой разговор был?
- А что может быть, после такого? Ясное дело – разговор, где я выходил из себя, требовал и даже умалял сказать, почему нужно было обманывать и начинать нашу семейную жизнь с таким грузом для обоих. Ведь однажды это все равно бы открылось. Она плакала и, казалось, была искренней. Я, брат, и это простил и даже жалел её. Это вы все думаете, что я не способен на такие вещи. Нет. Я и вправду жалел её, говорил, что она много пережила, успокаивал и хотел, на самом деле, сделать её наконец-то счастливой. Только вот она оказалась не способной понять и оценить мои старания. Жить рядом и врать – это её удел. Пусть она, может быть сама от этого страдает, но переделать таких нельзя. Я пытался забыть всё, но вспоминал после каждого её вранья и решил, ничего не выйдет. Я, знаешь брат, тоже гордый. Она стала намекать, что я не могу забыть старые свои связи, поскольку искала причину во мне, чтобы оправдаться при этом и уважения никакого между нами не стало. Почему она это говорила тоже потом выяснилось. Оказалось, что свои связи продолжала поддерживать, говорила, что нельзя вычеркнуть из памяти прошлое, но сама не собиралась вычеркивать их даже из мобильника. Короче говоря, мне жаль , что прожил рядом с ней столько времени. Вот, теперь воспитывай.
- Давай, брат, выпьем, да пойдем, покурим. Спасибо мне, что сердце крепкое имею. А ведь не подумаешь о ней такого. Она действительно так коварна или дура обыкновенная?
- Да нет. Не то, не другое. Она свято верить, что так должна жить, и всегда поступает правильно. Когда разговаривает с людьми, то просто скрывает сущность и улыбка у неё всегда поддельная и готовая, одна для всех, кому угодить хочет. Улыбка дежурная на все случаи жизни, а потому лучше назвать это маской. Жалко её, по сути. Не поняла меня. А ведь я любил её, брат. Сильно любил…
Курили молча, думая, однако, об одном и том же – как преподнести и что сказать родителям.
- Пойдем, брат, - обнял Саша братишку, - и не подумай, что я тебя жалею. Нет, брат, я рад за тебя. Из такого дерьма выбираешься. Будем гулять по такому случаю. Вчера думал другое, но сегодня скажу – разведись, брат! Какие могут быть испытательные сроки, ты их уже испытал сполна. Пошли.
И братья гуляли. Гуляли от души, вспоминая детство, юность и всякие веселые истории, которых оказалось великое множество.
- Знаешь, мелкий, я ведь гордился тобой тоже и даже завидовал иногда. Смелости завидовал, прямоте твоей, справедливости и за готовность заступаться за всех, кого обижали. Одно время, шутя, называл за глаза Че Геварой.
- А это еще за что? Я о нем мало, что слышал, да только изображения на футболках видел.
- Он, брат, бросался на все государства с малой силой, чтобы совершить революции по всей Латинской Америке, а потом перекинуться на весь мир. Справедливости во всем хотел, был смелым и неудержимым.
- Ну, вот, - Андрей сделал обиженный вид и смеялся, - поздно, брат, сообщаешь. Тогда надо было открыться и объяснить, кто такой был Че, мне бы приятно было.
- Хорошо сидим брат, больно за тебя малость, но спасибо за повод, - говорил Саша, - а я вот, что подумал. Это я рос таким мямлей, что родители беспокоились, не обидел бы кто. Все, что ты рассказал, по всем законам современности, должно было случиться со мной. Точно, точно! Что-то перепуталось в этом мире. Так попасться должен был кто угодно, но только не ты. А родителям мы пойдем вместе, но не сегодня. Конечно, мы обрекаем их еще на один день беспокойства и переживания, но в таком виде тоже не обрадуем. Завтра заявимся вместе и убедим, что решение правильное, и сын младший лишь очистил свое будущее и теперь ему ничего не угрожает. Брат, будем там веселы и вдвоем мы их обязательно уломаем и, давай, завтра посидим снова, уже с родителями. Мне понравилось встреча, даже жаль, что Татьяны с нами нет. Я её брат отправил к теще, чтобы случайный праздник придумать, куда собирались вас с Натахой пригласить.
- И ты должен был там меня обрабатывать и помирить нас?
- Ага, - смеялся Саша, - каким я придурком иногда наряжаюсь, правда?
Братья засмеялись, утверждая, что все делается к лучшему. А вот праздник у Сашиной теще решили не отменять. Им понравилось выпивать вместе, и они чувствовали себя мелкими пакостниками, способными молчать перед Татьяной, чтобы продолжить питие у других родственников, а там уже поставить родителей перед фактам. Мысль, им казалось, замечательной и они чувствовали себя настоящими стратегами и такими хитрыми собутыльниками. «Пусть знают, какие мы ловкие с тобой братья, еще и смеяться тоже будут, когда узнают, что вопрос давно утресен, но мы еще не все выпили, сколько хотелось». Особенно радовался старший. Он так мало пакостничал в детстве и теперь захотелось учудить что-нибудь на «наполовину старую задницу» ради хохмы. Для него это считалось бо-о-о-ольшим хулиганством.
- А я ведь завтра не передумаю, - смеялся он, - я ,брат, давно хотел выдать что-нибудь эдакое. Посмотришь!