Непросто писать об Анатолии Ивановиче Домбровском. Тем более, как это ни странно,
мне было довольно сложно общаться с ним в период нашего знакомства: человек, руководивший крымской писательской братией, наотрез отказывался участвовать в
мероприятиях. Вместо себя тут же «подсовывал» мне фамилии других писателей. Хотя понять его можно было: много работал и как писатель,и был слишком загружен общественной деятельностью. Впрочем,однажды он все-таки согласился…
Это было осенью 1986 года. Помню, мы, организаторы мероприятия, собрали детвору Симферопольского района — победителей некоего конкурса сочинений, кажется, «Как я провел лето». Вроде бы все предусмотрели. Более того, ответственный за кино-фото от Симферопольского района мой знакомый с юности Саша Ш., работавший в ту
пору на Крымском ТВ, пообещал по телефону, что сюжет пойдет по телевидению.
Итак, все в сборе: красивые детки, торжественные учителя и наши
крымские писатели — прозаик, философ Анатолий Домбровский и поэт
Валерий Субботенко. И… пьяный «в дым» Саша Ш. И это в десять часов утра! Не стоит живописать подробности: понятно, что неадекватные Сашины движения притягивали к себе внимание присутствующих. На лицах взрослых отражалось возмущение от происходящего, ребятишки,глянув в его сторону, говорили сбивчиво. А Саша Ш. крутил осветительные приборы, выставлял свет, то есть как будто бы что-то снимал…
Потом врубил прожектора. Лицо багровое, руки-ноги — будто их кто-то
дергал за веревочку. И в этот момент какая-то массивная штука с кучей лампочек внезапно обрушилась прямо на Анатолия Ивановича…!
Как только он успел увернуться?.. Грохот, искры, море стекла… будто аттракцион. Саша глупо улыбался. Мне плохо: вот уговорила, наконец,
Домбровского придти на очень серьезное мероприятие — и чуть не
убила! Уф, все благополучно закончилось.
Я подбежала и выхватила у Саши пленку. А потом, по приезде в
Симферополь, бегом на ТВ. Дождь проливной, но надо успеть вовремя
сдать работу, ведь пленку должны еще проявить — вместе с текстовкой
в полном отчаянии отдала ее редактору. С трепетом жду результат. И,
тем не менее, в вечерних «Новостях» — сюжета нет.
Утром, позвонив на ТВ, узнаю: пленку Сашенька все-таки запорол — брак по свету.
Вообще, проходя по улице Горького, я любила заходить в Союз писателей. Мне нравилась тамошняя добрая атмосфера и все-все наши крымские писатели. Анатолий Иванович постепенно отошел душой от той случившейся на мероприятии неурядицы. Улыбался и был рад нашим встречам. Мне все же очень хотелось сделать какое-то классное,оригинальное мероприятие с его участием, чтобы запечатлеть его яркую, выразительную личность на ТВ. Но этому, увы, всегда мешала моя «пятая графа» ставшая поперек горла у идеологов Крымского обкома партии, к тому же я была еще и беспартийной. Короче, изгоняли мениз информационно-идеологической сферы уже открытым текстом.
Заскочила я как-то к Галочке Домбровской в ее безоконную каморку Бюро пропаганды художественной литературы. Сидим. «Ля-ля-ля»… Входит Анатолий Иванович. И говорит вдруг: «Маечка, не хотите ли Вы пойти на работу редактором украинского отдела издательства?». Я глупо расхохоталась. Как? Неужели он не знает про обком партии? Да они не только меня, но и его из-за меня сожрут. «Анатолий Иванович, миленький, не получится!, говорю, — у меня нет высшего образования. И украинского языка я не знаю — как редактировать-то буду?!». А он
отвечает: «А им, писателям и поэтам, редактор и не нужен. Что, Данило
Кононенко или Леня Панасенко сами себя не отредактируют???»…
После этого Анатолий Иванович вошел в мою душу с великой
благодарностью. В столь трудную для меня минуту, этими словами он
поддержал меня так, как никто другой…
И еще хочу вспомнить одно его свойство, по-моему, редкое среди людей творческого склада — трепетное отношение к жене. Галочка, Галочка, Галочка. Только так он ее называл. А с какой гордостью показывал он мне ее живопись: «Это Галочкины работы!». Впрочем, это было гораздо позже — когда в здании обкома партии уже разместился Краеведческий музей, дворянское и другие общества, и тяжеленные
чиновничьи двери этого здания больше не охраняли важные и строгие
милиционеры. И об этом факте мне удалось снять небольшую страничку в своей ТВ-программе «Резонанс».
А однажды имел место небольшой курьез. Один из моих материалов в газете «Южная столица» был опубликован под названием «Мозаика Домбровского». В нем речь шла о другом обожаемом мною человеке — археологе Олеге Ивановиче Домбровском. Материал вышел, был четверг, и я неспешно шла в редакцию.
Была осень, стоял теплый золотой день. Проходя мимо Союза писателей, на ступеньках у его входа встретила красивого, как всегда, элегантного, Анатолия Ивановича. Он приветливо поздоровался. Мы о чем-то заговорили и вдруг,
спохватившись, он сказал: «Маечка, вы не представляете, сколько было сегодня звонков все по поводу Вашей статьи. Думали, она обо мне… а некоторые почему-то подумали, что это некролог... Ох, эта «Южная столица»! Таким заголовком ввела всех в заблуждение…».
До сих пор не могу простить себе, что сделала лишь одну телепередачу о его новом романе о Сократе «Чаша цикуты» для канала ИТВ. Это было в перестроечные 1990-е. Чтобы показать по телевидению интервью с Анатолием Ивановичем, пришлось договориться со спонсорами телепередачи и прибегнуть к невероятной хитрости: в результате беседу с ним включили в программу о животных, оплатив ее рекламным
роликом о тиграх заезжего на гастроли в Симферополь цирка (то было
время, когда писатели и книги стали считаться излишней роскошью) и, кроме того, — показать в конце передачи любимую домашнюю со баку Домбровского Чапку. А Домбровский, в свою очередь рассказал, каких животных держали в своих домах и на подворье древние греки. Таким образом, интервью с писателем удачно и абсолютно органично вписалось в эту программу. Вот только, к сожалению, не представилась
возможность, и так и не успела ТОГДА донести до зрителей, читателейи всех любителей литературы философию Анатолия Ивановича Домбровского, которая меня восхищает.