- Нужно позаботиться о полковнике, - сказал я. – Как-то внушить ему, что надежды нет, увести отсюда. Ему понадобится медицинская помощь, успокоительные.
- Вот вы и займитесь этим, Уотсон – кому же ещё?
- А вы?
- Нужно привести сюда Кланси, он должен задокументировать всё это, как полагается, потом тела, полагаю, будут перенесены куда-то и освидетельствованы более подробно. Мне бы хотелось присутствовать при этом освидетельствовании вместе с вами, Уотсон.
- Хорошо. Карантинные домики совсем не приспособлены для оказания помощи - я отведу полковника в санаторий. Пошлите туда за мной.
С Кланси мы столкнулись примерно на половине подъёма. Я ожидал, что он пригласит в качестве врача доктора Морхэрти, как главного в санатории, но, к моему удивлению, сопровождал его угрюмый доктор Клейстон.
- Ещё одно убийство, - сказал я. – И, похоже, что двойное. На этот раз мы были почти участниками событий. Аль-Кабано и Марта Фрейзер, я полагаю. Аль-Кабано застрелен, а судьба Марты пока неопределенна, - и я вкратце пересказал события, произошедшие за время его отсутствия.
- Марта Фрейзер, - повторил Кланси своим бесстрастным и бесцветным голосом. – Да, Марта Фрейзер – подруга покойной мисс Евы Стар, не так ли , господин полковник?
Разумеется, полковник Фрейзер ничего ему не ответил – не в том был состоянии.
- Моя дочь, - сказал он, глядя мимо нас куда-то вдаль. – Моя дочь – ангел, и она улетела от нас в горнюю обитель. Вот так, - и помахал руками, как крыльями.
- Это ещё что? – оторопел Кланси. – Он что, свихнулся от горя?
- Похоже на то, инспектор. Сейчас попробую погрузить его в медикаментозный сон, и если он не проснётся самим собой, то в ближайшее время мы обречены слушать про ангелов.
- Где мистер Холмс?
- Вместе с вашим полицейским возле тела Аль-Кабано.
- Хорошо, мы идём туда. Доктор Клейстон, вы – со мной. Мне понадобится ваше компетентное мнение.
Не следовало думать, что мне удастся отвести полковника в санатории и оказать ему помощь, не привлекая ничьего внимания. Конечно, Морхэрти тут же оказался в курсе событий, да и как бы я без него обошёлся, но, что мне понравилось ещё меньше, в комнату, предоставленную мне для оказания полковнику медицинской помощи, буквально через минуту явилась Мэри.
- Джон, что произошло? Здесь был полицейский – сказал, что они нашли тело Евы.
- Так и есть, Мэри.
- А что с полковником Фрейзером?
- На него так повлияло несчастье с его дочерью. Уходи, я ввёл ему успокоительное – он скоро уснёт.
- Боже мой, Джон! С Мартой? А с ней-то что?
- Надеюсь, ты не была к ней привязана? Я бы не хотел, Мэри…
- Нет-нет, мы не дружили ни с ней, ни с Евой, - поспешно перебила она. – Ты можешь не бояться сказать мне правду – я не разволнуюсь. Не настолько, во всяком случае, чтобы мне сделалось плохо. Говори же! Что произошло?
- По словам полковника, на неё напал Страж Водопада. И, судя по всему, он сбросил её с ледяного языка в котёл – ты ведь знаешь это место. Холмс говорит, что поиски тела едва ли к чему-то приведут.
- Тогда почему Холмс не здесь, не с тобой? – прозорливо насторожилась она.
- Он остался рядом с телом.
- Телом Евы? Или кто-то убил Стража, если его вообще можно убить?
- Не Евы и не Стража, - неохотно ответил я. – Убит Аль-Кабано. Не спрашивай меня, Мэри, я сам очень мало знаю. Они дрались со Стражем на языке, когда полковник позвал нас на помощь, и дрались, пока мы подбегали – мы видели их. Но потом кто-то выстрелил и убил Аль-Кабано. А Страж убежал.
- Выстрелил? – Мэри побледнела. – Кто же выстрелил?
- Мы не видели, и Холмс только предположительно мог определить место его нахождения. Конечно, он не стал оставаться там и дожидаться, пока его поймают… Мэри, это всё – неженские интересы, и тебе явно нехорошо, хоть ты и обещала не волноваться. По-моему, тебе надо пойти сейчас к себе и…
- Подожди, - перебила она. – Вот что, Джон: нам нужно ещё раз поговорить с тобой. Ты сможешь освободиться, когда полковник уснёт. Я не хотела ничего говорить тебе, когда полагала, что дело касается только меня, но сейчас, боюсь угроза нависла и над Холмсом, и над тобой, поэтому я должна рассказать всё, что бы ты об этом ни подумал.
- Хорошо, - сказал я. – Мне самому надоели недомолвки и умалчивания. Я обещаю, что выслушаю тебя спокойно, что бы ты ни сказала.
- Давай увидимся через четверть часа, только где-нибудь, где не будет лишних ушей. Например, на кладбище.
Я поёжился:
- Тебе нравится это место?
- Во всяком случае, у него есть огромное преимущество: там не подойти незаметно, и всё, как на ладони.
- Послушай, ты очень взволнована, - сказал я. – Я не знаю пока, о чём ты можешь рассказать мне, но чувствую, что это будет что-то очень важное и дурное – ведь так же?
- Имей терпение, Джон. Четверть часа – не так много. Я тебя жду на кладбище, как только ты освободишься, - и она вышла, кутаясь в свой тёплый платок.
Полковник мог бы быть свидетелем нашего разговора, но, я клянусь, он ничего не слышал – погрузившись в тёмный омут безлунной стороны своей души. Я ввёл лекарство и уложил его в постель. Прошло не так много времени, я понял по дыханию, что он заснул, и вышел, никого не встретив.
Погода становилась всё хуже и хуже, и я уже пожалел, что назначил Мэри встречу на свежем воздухе – в такую промозглость она могла простудиться. Поэтому я пошёл к кладбищу быстрым шагом.
Никого не было. Кладбище – тут Мэри была права – просматривалось всё, как на ладони, но напрасно я искал глазами знакомую хрупкую фигуру – моей жены нигде не было. Надо признаться, я даже почувствовал некоторую досаду – мне непонятно было, зачем так поступать: позвать меня для разговора и не прийти. На всякий случай я позвал её по-имени, но ответа не получил. Я топтался на месте, сердясь всё больше, и не зная, уйти мне или остаться, как вдруг меня самого окликнули по имени и, обернувшись, я увидел Холмса – он подходил ко мне стремительным шагом, и полы его альмавивы развевались.
- Что вы здесь делаете? – спросил он. – Где полковник?
- Я его усыпил, как и собирался. Возможно, глубокий сон вернёт ему рассудок. А здесь я потому, что моя жена изъявила желание поговорить со мной и назначила мне здесь встречу, но сама не пришла. А ведь ей хотелось сообщить мне что-то важное – я видел по её глазам… - тут я подозрительно посмотрел на него. – Ну а вы-то как здесь оказались, Холмс? Не хотите ли вы сказать, что ваше расследование привело вас на кладбище? Или, может быть, и вы встречаетесь здесь с кем-то?
- Я просто попытался проследить путь Аль-Кабано. Он пришёл отсюда. И теперь я тоже задаюсь вопросом, что он здесь делал. Возможно, черпал вдохновение для своих инфернальных экзерсисов, ну а вероятнее, что и у него здесь была назначена встреча – здешнее кладбище, как я смотрю, вообще идеальное место для встреч…
- И я даже знаю, с кем он встречался, - вдруг осенило меня. – Смотрите, как истоптана земля конскими копытами. Полагаю, визави Аль-Кабано – та самая юная кентаврица, Вирджиния Мур.
- Вполне возможно. Это – его обычный способ ведения дел. Вы же помните, доктор, что я вам говорил про своеобразный бизнес, процветающий здесь под маской заботы о страждущих. На Аль-Кабано лежала забота привлечения в этот, скажем, «клуб по интересам», молодых женщин. Он действовал по одному сценарию:изображал заинтересованность, влюблённость, напускал туману, добивался, наконец, конфиденциальной встречи, угощал даму шампанским с парой растворённых в нём пилюль…ну, и совершал с ней то, что мы из скромности, назовём просто инициацией. Ну а потом – предложение, отказ от которого равносилен позору и огласке.
- Ах, вот оно что. Никакого таинственного флёра – грубый шантаж?
- Знаете, доктор, подчас за самым таинственным флёром скрывается всего лишь куча нечистот – таково свойство преступления. Поверьте мне, я видел так много подобных загадок, дразнящих и многообещающих, которые на поверку оказывались простой грязью. Грязью и жадностью. Да что я вам рассказываю! Вы зачастую сопутствовали мне. И женщины таким образом оказывались готовыми на всё. К тому же, однажды совершив грехопадение, другой раз легче и привычнее. И тем более, что, надо сказать, Аль-Кабано со своими психологическими талантами, жизненным опытом и медикаментами и впрямь умел доставить даме незабываемые ощущения.
- А потом приходил черёд мужчины?
- Да, и черёд нового шантажа. Только если женщины расплачивались своим телом, с мужчин требовалось кое-что посущественнее.
- Например, переписанное завещание?
Холмс улыбнулся:
- В самую суть, Уотсон. Больные туберкулёзом имеют привычку умирать.
- Холмс, меньше цинизма, прошу вас.
- Простите, - тут же покаялся он, но немедленно добавил: - Простите, мой друг, но это – правда.
- Ну, хорошо. А откуда такая уверенность в том, как именно он действовал – не научились же вы по его примеру вопрошать покойников.
- Меньше цинизма, - насмешливо вернул он, и тут же пояснил. – Кланси. Кланси тоже не сидел, сложа руки. Он, кстати, толковый малый, хотя толковый на полицейский лад. Аль-Кабано показался ему подозрительным, что меня, честно говоря, не удивляет, вот он и взял его в оборот. А тот и так уже был до смерти напуган – не без оснований, как видите. Кое-что он успел рассказать и мне, кое-что - Кланси, мы просто сложили наши части в единое целое. Но мы не знаем главного, Уотсон – мы не знаем того, кто за всем этим стоит, кто получал прибыль с предприятия.
- Я почему-то думаю, что это – Морхэрти.
- Потому что он вызывает подозрения. Я вас понимаю. Но есть одно «но». Морхэрти явно не богат, а по моим подсчётам предприятие уже принесло огромный барыш. И, во-вторых, сдаётся мне, доктор Морхэрти сам до смерти боится – кого-то или чего-то.
Но я уже не слушал Холмса – некая мысль властно отвлекла меня, и я стоял, потерянно потирая лоб, в её власти.
- Подождите, постойте… Холмс… я стою здесь и досадую… а вдруг с Мэри что-то случилось? Ну, то же кровотечение или… Господи! Какой я кретин! Надо немедленно вернуться в санаторий – что, если ей плохо? Что, если ей как раз именно сию минуту нужна моя помощь, а я, как дурак, стою здесь и слушаю ваши разглагольствования? Обождите, Холмс, я…я должен узнать… - и я, повернувшись, совсем уже бросился было бежать к санаторию, как вдруг изменившийся голос Холмса за спиной пригвоздил меня к месту:
- Уотсон!
Было в этом голосе что-то такое, что заставило мою спину облиться холодным потом.
- Скорее, Уотсон! Вам не надо бежать к санаторию – она здесь. Помогите же!
Я обернулся, как ужаленный и бросился к нему на помощь – буквально в нескольких шагах от того места где мы стояли из-за гранитной плиты памятника англичанину Джону Эдварду Дэвису торчали прежде никем из нас не замеченные знакомые женские ботинки.