Антон не видел причин быть собой не довольным. По жизни всё складывалось, как нельзя лучше.
А, что? От армии он «откосил», колледж коммерческий окончил (папахен с мамахеном помогли). На работу, вот, хорошую устроился. Живи – не хочу!
Работу Антон нашёл себе сам, без посторонней помощи, чем очень гордился, правда, получилось это совершенно случайно.
Бесцельно разъезжая по городу на не безуспешно «отжимаемой» у отца машине, он решил примерить на себя роль доброго самаритянина, и подвести отчаянно голосовавшую у бровки тротуара девчонку. Всё равно делать было нечего.
Девица оказалась словоохотливой. Антон буквально с первых минут узнал, что работает она риэлтором по продажам квартир в новостройках, что дело это ей нравится, и что со временем она надеется сделать карьеру в этом бизнесе.
Она так увлечённо рассказывала о перспективах работы в этой области, что Антону немедленно захотелось стать риэлтором.
-Ну, и как попасть на такую работу? – с деланным безразличием спросил он.
- Да легко! Правда сейчас с образованием предпочитают брать… Ну, и чтобы язык хорошо подвешен был… А ты никак риэлтором собрался заделаться? - состроила понимающую гримаску девчонка.
- Если честно, то ты меня заинтриговала. Перспективы… Впечатляет. – Антон решил не лукавить.
- Какие проблемы? У нас один парень уволился. Решил на себя поработать, место освободилось. Хочешь, замолвлю за тебя словечко, а ты за это с меня денег за проезд не возьмёшь. – Профессионально почувствовала возможность преференции девица.
«Добрый самаритянин» Антон и не планировал брать с девчонки деньги, но благоразумно промолчал об этом своём намерении, притворившись, что согласен на сделку:
-Ну, как постараешься…
- Считай, что ты уже принят. – Девица более раскованно устроилась на сиденье.
Так Антон стал риэлтором.
Работа действительно оказалась интересной и «не пыльной», да ещё когда получил первые проценты с продажи квартиры…
Единственное неудобство то, что клиенты сами назначали время для осмотра квартир. Приходилось выезжать на работу и в восемь, и в девять вечера, и почти всегда в выходные и праздники. Но Антона всё это почти не напрягало, тем более, что под эту «бирку» он окончательно завладел «маздой» папахена.
Вот только лифты…
Один из таких осмотров был назначен на начало новогодних каникул. Народ только-только стал приходить в себя после, как правило, бурной встречи Нового года.
Помня о запланированной встрече с клиентами, Антон отдыхом не злоупотреблял, вечер перед днём, оговоренным с клиентами, провёл дома перед телевизором.
С утра осуществив все соответствующие процедуры и позавтракав, он предупредил родителей, что с работы сразу поедет к друзьям за город, на дачу. На ревнивый вопрос матери: «Когда вернёшься?», небрежно ответил: «Как получится».
В район новостроек Антон приехал на десять минут раньше назначенного срока.
Хороший риэлтор не заставляет ждать себя потенциальных владельцев жилья – он радушно встречает их у подъезда их будущего дома. Это хороший тон.
К дому он подъехать не сумел, дорога была перекрыта контейнером для строительного мусора (в некоторых, уже купленных квартирах шли отделочные работы), так и не вывезенного перед праздниками.
Чертыхнувшись, Антон сдал назад, и развернувшись, припарковался на обочине дороги, ведущей к комплексу новостроек.
Ровно в одиннадцать часов на дорогу свернул «вольво» возможных хозяев трёхкомнатной квартиры, которую им «сватал» Антон.
Выйдя из машины, он помахал рукой, привлекая к себе их внимание.
Поздоровавшись и извинившись за неудобство, вызванное так не ко времени оставленным контейнером, он повёл клиентов, солидную пару средних лет, к подъезду, в котором располагалась предлагаемая квартира.
В контору, небольшое строение с ярким щитом на крыше, вопиющем о продаже квартир, Антон заходить не стал. Ключи от квартиры он взял заранее, ещё до праздников.
Услужливо открыв дверь подъезда, и пропустив супружескую пару вперёд, он направил их мимо пустующей пока конторки консьержа к площадке, где располагались лифты. Из трёх лифтов работал только грузовой, на котором рабочие перевозили строительные материалы, но похоже сегодня никто не работал. В подъезде стояла гулкая тишина.
В лифте отделанном «антивандальными» панелями из нержавеющей стали, оклеенными уже кое-где порванной и висящей неопрятными лохмотьями, защитной плёнкой Антон, чтобы нарушить повисшее в кабине неловкое молчание, и заранее наладить доверительные отношения с клиентами, спросил:
- Извините, вы клаустрофобией не страдаете?
После отрицательного ответа, он продолжил:
- А вот я, признаться, всегда нервничаю. Сколько раз за день приходиться вверх-вниз на лифте кататься, а привыкнуть никак не могу, постоянно испытываю чувство дискомфорта…
Получив в ответ на свои откровения вежливую порцию сочувствия, он облегчённо вздохнул лишь после того, как лифт едва ощутимо завибрировав, остановился, и бесшумно распахнул створки дверей на пятнадцатом этаже.
Антон, уже поднаторев в профессии риэлтора, что называется, разливался соловьём.
Ненавязчиво обращал внимание клиентов на явно удачные элементы планировки, прикрывал спиной ни чем неоправданные выступы и закутки, предлагал варианты расстановки мебели.
Он уже заканчивал свою «программу», демонстрируя «потрясающий» вид из окна, когда из кармана его куртки зазвучала мелодия «Полёт кондора» Саймона и Гарфункела. Он, извинившись, достал телефон, и посмотрел на дисплей. Звонил друг с дачи, куда Антон собирался ехать после того, как закончит с покупателями. «Как не вовремя!», - подумал он. Наступал «момент истины». Антон отключил телефон, и машинально положил его на подоконник. С вопросительной улыбкой посмотрел на клиентов.
Те, переглянувшись, видимо уже давно понимая друг друга без слов, слегка кивнули. Мужчина озвучил их решение:
- Да, мы покупаем квартиру.
- Отлично! – Антон не скрывал радости. – Отличный выбор. После праздников приезжайте в офис. Оформим документы. Позвоните мне, чтобы я вас встретил.
Они вышли из квартиры.
В лифте Антон ещё раз проинструктировал покупателей. Когда они спустились на первый этаж, он вспомнил: «Телефон!».
Посетовав на свою рассеянность, он попрощался с ними, не выходя из кабины лифта.
Счастливые будущие обладатели квартиры ушли, а он всё не решался нажать кнопку с багрово светящейся цифрой пятнадцать.
Откровения о клаустрофобии не были психологическим приёмом, чтобы расположить к себе покупателей. Антон действительно боялся ездить на лифте. Ещё чувство дискомфорта вызывали у него узкие проходы, низкие, казалось вдавливающие в пол потолки, туннели, поездки на заднем сидении малолитражки. Фильмы про спелеологов и диггеров Антон воспринимал не иначе, как «ужастики».
В детстве, тогда ещё Антоха, с такими же мальчишками, как и он, прорыл в огромной горе снега, которую нагрёб бульдозер, множество лазов-туннелей, по которым можно было передвигаться только ползком. Снежная гора со временем стала напоминать голландский сыр. Антоха с ребятами бесстрашно ползал по этим туннелям до тех пор, пока изрытая лазами гора не просела, и не придавила его, и ещё одного мальчишку. Он не знал, сколько прошло времени с момента, когда оставшиеся снаружи ребята осознали опасность произошедшего, догадались позвать взрослых. Не знал, как долго, разбивая в кровь пальцы о спрессовавшийся в монолит снег, откапывали его люди. Он уже задыхался, когда чьи-то сильные руки выдернули его из ледяных тисков. Второго мальчика спасти не удалось.
О том, что у него развилась клаустрофобия, Антон узнал годам к семнадцати.
К врачу он обращаться не стал, боясь прослыть психом, а вот для того, чтобы не попасть в армию, приложил все усилия. Нет. Он не боялся трудностей армейской службы, пресловутой дедовщины. Он в общем-то не был трусом, но стоило ему только представить себя в танке, или на борту подводной лодки, его пробивал холодный пот и перехватывало дыхание.
Собравшись с духом, Антон нажал кнопку, напоминающую своим мерцанием злобный, налитый кровью глаз. Двери закрылись, и лифт начал подниматься.
«А вниз пешком пойду», - приободрил себя Антон, чувствуя, как неприятно засосало под ложечкой.
Когда багровый огонёк добрался до кнопки с цифрой девять, в шахте что-то гулко щёлкнуло, кабина лифта резко дёрнулась, и замерла.
Борясь с приступами клаустрафобии, Антон не сразу понял, что лифт «застрял».
Несколько секунд осознания случившегося, казалось, длились вечность. Он почувствовал, как на него ледяной волной накатывает паника.
А потом… Потом несколько раз моргнув, погас свет.
Антон физически ощутил, как ужас вдавливает его в стенку лифта, плющит лёгкие, лишая возможности вздохнуть, а сердце часто-часто бьётся о ставшую вдруг тесной, грудную клетку. Перед его глазами поплыли радужные круги. Он потерял сознание.
Когда Антон очнулся, его окружала кромешная тьма, воздух казался густым от оглушающей тишины. Не понимая где он, и что с ним, он закричал.
Звук, запертый в тесноте кабины лифта, больно ударял по барабанным перепонкам. Сорвав голос, и почти оглохнув от собственного крика, Антон умолк, тяжело, с хрипами втягивая в себя воздух.
Усилием воли удерживая себя на грани готовой вновь захлестнуть его паники, он попытался вспомнить что с ним произошло. Памяти, возвращающейся разрозненными частями, всё же удалось собраться, подобно пазлам, в единую картинку.
Он застрял в лифте! Антон почувствовал, что ему не хватает воздуха. Он принялся делать глубокие вдохи. Начавшее было бешено колотиться сердце, немного успокоилось. Паника отступила, давая возможность разуму сосредоточиться на осознании сложившегося положения.
«Итак. Я застрял в лифте, где-то в районе девятого этажа. Да какое имеет значение, на каком этаже я застрял! Спокойно. Не дай себе опять запаниковать. Кажется я потерял сознание. Вот почему я лежу на полу. Сколько же сейчас времени?» - Антон по инерции поднёс к лицу запястье левой руки. «Чёрт!», - часы были с обычным, не светящимся циферблатом. «Стоп. У меня же фонарик есть!», - он судорожно заметался по карманам, нащупал связку ключей от дома.
В их подъезде часто не было света, поэтому он и купил фонарик-брелок, чтобы подсвечивать замочную скважину.
Достав фонарик, он посветил на часы. Стрелки показывали десять минут второго. «Второго чего? Ночи, или дня. Ну конечно же дня. Не мог же я провалятся без сознания десять часов! А может, мог…» - Антон ненадолго задумался – «Нет. Вряд ли». Он приподнялся, опираясь на локоть, и сел, прислонившись спиной к стенке лифта. Поёжился. Было довольно холодно.
«Ну, и что теперь делать?», - уныло подумал он. «Никто не знает, что я здесь! Родители думают, что я уехал к друзьям. Друзья, позвонив раз сто, и не получив ответа, решили, что я передумал приезжать. В контору я не заходил, охранник не знает, что я в здании. Покупателям вообще пофиг. Ну, я попал!». «Сдохнешь здесь!», - пробившись сквозь жиденький частокол хоть и не весёлых, но здравых размышлений, Паника провела по спине холодной липкой лапой, покрывая кожу «мурашками».
«Нет! А рабочие? Они придут, а лифт не работает», - как за соломинку цеплялся Антон за надежду, сознавая, что никто сюда в ближайшее время не придёт. Паника уже подобралась к самому горлу, перекрывая кислород.
Антон снова тяжело задышал: «Чёрт! Чёрт! Сегодня третье. Каникулы до тринадцатого… Да я здесь точно сдохну!». «Сдохнешь…», - Паника завладела им, заставив бросаться на стены кабины и орать, беспорядочно ударяя по ним кулаками.
Обессилив, Антон опустился на пол, и неожиданно для себя заснул. Паника, ворча, отползла, и забилась в угол, дожидаясь его пробуждения.
Проснулся он от того, что затекла рука, в которую он уткнулся головой.
На этот раз он сразу вспомнил, где находится. Паника заворочалась в своём углу.
Антон достал фонарик, и высветил циферблат часов. Было около полуночи.
«Нужно срочно что-то придумать. Нужно попробовать раздвинуть двери».
Металлические створки были скользкими, и очень плотно соприкасались друг с другом. Все его усилия оказались тщетными. «Б…!», - он пнул дверь ногой.
«Сдохнешь…», - выползла из угла Паника.
«Люк! Здесь должен быть аварийный люк», - Антон осветил потолок фонариком.
Паника, сощурив белые, без зрачков, глаза на слабый свет, на время отступила.
Люк действительно был.
Антон, зажав фонарик в зубах, вытянул руки, и попытался выдавить люк наружу. Тот не поддавался. «Нет-нет-нет-нет!» - Антон несколько раз сильно ударил в люк ладонями.
«Сдо…», - зашевелилась в углу Паника.
«Стоп. Что это я?» - Антон, взяв в руку фонарик, посветил им по периметру люка. Бинго! По углам крышки располагались четыре «таблетки» с рифлёными боками.
Трясущимися пальцами он стал выворачивать крепления, роняя их на пол, едва сумел подхватить упавшую на него крышку. Из проёма повеяло могильным холодом. Свет фонарика выхватил из мрака блеснувшие смазкой стальные тросы, бетонные стены шахты, и затерялся в вышине.
«Там обязательно должна быть лестница. Нужно только выбраться на крышу кабины, и подняться до дверей следующего этажа. Может их, удастся открыть? Это не больше четырёх метров», - размышлял Антон, пока стягивал с себя куртку и свитер.
С третьей попытки ему удалось выбраться из люка. Антон посветил на стену, на которой располагались двери лифта. Слева, у самого края кабины на стене была закреплена металлическая лестница. Поднявшись по ней метра на три с половиной, он оказался напротив дверей десятого этажа. Раздвинуть их одной рукой не представлялось возможным. Если с этой стороны и был какой-то механизм, позволяющий открыть двери изнутри, то о его расположении и принципе действия Антон не имел ни малейшего представления.
Спустившись на крышу кабины, и уже собираясь спуститься в люк, он кое о чём вспомнил…
Натягивая джинсы, и застёгивая ремень, Антон почувствовал, что проголодался. Последний раз он ел пятнадцать часов назад.
Как только он сел на край люка, спустив ноги в чрево кабины, в своём углу заворочалась, просыпаясь, Паника.
Антон, понимал, что ещё немного, и никакая сила не заставит его спуститься внутрь. Стиснув зубы, он неловко провалился в люк.
Оказавшись после относительного простора шахты в тесноте лифта, ему показалось, что в темноте невидимые стены бесшумно надвигаются на него, лишая жизненного пространства. Он включил фонарик.
Всё те же два с половиной на полтора метра. «Как могила!» - подсказала затаившаяся, но готовая в любой момент взять его за горло Паника.- «И ещё эта «нержавейка», как в прозекторской… Сдо…».
«Хватит! Не надо об этом думать. Лучше представить, как там пацаны на даче отрываются», - попытался он изменить ход своих мыслей, но от этого стало только хуже.
Антон подобрал с пола вещи, оделся. Нашёл раскатившиеся по лифту крепления, и установил крышку люка на место, чтобы шахта не вытягивала оставшееся тепло из кабины. Он выключил фонарик, и уселся на пол прислонившись к стене, глубоко засунув руки в карманы куртки.
Мрачные картины, вопреки его воле, рисуемые воображением начали путаться, накладываться друг на друга. Усталый мозг уснул. Антон провалился в спасительное забытьё.
Проснулся он от озноба. Находясь без движения, он замёрз.
Антон достал фонарик, посветил на часы. «Без десяти одиннадцать. Значит сегодня четвёртое…». – Он потряс рукой, запуская маятник подзаводки, потом поднялся на ноги, и сделал с десяток физических упражнений, чтобы согреться.
Антон прислушался к себе. Паника чутко дремала в своём углу, готовая мгновенно проснуться, и напасть на него. Он ненадолго включил фонарик, рассчитал шаги, и уже в темноте стал прохаживаться по своей… «Камере», - сквозь дрёму подсказала Паника. «Брысь!», - Антон, пережив первый шок, несколько привык к своему положению, и уже мог оказывать сопротивление.
Прошёл день, вечер. Когда глаза начали слипаться, Антон устроился в углу лифта, натянул до бровей воротник свитера, а кисти рук пропихнул в рукава куртки, наподобие муфты.
Его разбудил собственный крик. Несмотря на холод, он чувствовал испарину на лице. Зацепившись сознанием за обрывок приснившегося кошмара, он вспомнил сон.
Ему снилось, что лифт заработал, и самостоятельно пошёл вниз. Антон был счастлив. Его нашли. Наконец-то его заточение окончилось. Но что-то всё-таки беспокоило, омрачая его абсолютное, какое может быть только во сне, счастье.
Свет! Свет шёл не от плафона на потолке, светилось всё. Потолок, стены, пол. А потом кабина исчезла… Остался только свет.
Антон видел уходящие вверх бетонные стены шахты, металлические двери этажей… Всё это было очень странно, он словно парил в воздухе.
Шахта кончилась, а он всё продолжал спускаться. Вот срез фундамента здания, с проглядывающим переплетением арматуры. Утрамбованная песчаная подушка, глинозём, каменный монолит, местами блестевший вкраплениями чёрных зеркал подземных рек, в которых Антон видел своё зыбкое, искажённое отражение. Казалось, его плавному падению не будет конца.
Потом источник света сместился. Теперь мерцающий свет шёл снизу.
Над головой висела непроглядная черная мгла, а по стенам уходящей вниз шахты плясали красные и бордовые блики. Стало невыносимо жарко.
Свет стал ярко-оранжевым. Антон посмотрел вниз, и закричал. Стены шахты исчезли. Там, глубоко под его ногами, в клубящемся мареве неслась огненная река…
Антон провёл ладонью по покрытому испариной лбу. Лоб был горячим, а самого его трясло от холода.
«У меня температура. Чёрт! Только этого мне не хватало», - он достал фонарик. Часы показывали девять часов. «Пятое число… Это…», - жар мешал сосредоточиться, мысли путались. Очень хотелось пить.
Антон сорвал плёнку с панели. Расплющив о неё нос, он начал часто дышать на холодную поверхность, распухшим языком слизывая образовавшийся конденсат.
Потом он потерял счёт времени. Жуткий сюрреалистический мир неведомого измерения, в котором он жил в бреду, ненадолго сменяла не менее ужасная реальность.
Невыносимо мучила жажда, желудок сводило от голода, тело содрогалось в ознобе. А потом он проваливался в тяжёлый, без сновидений, похожий на смерть, сон.
Антон открыл глаза, и тут же зажмурился. По глазам резанул льющийся из окна блеклый свет пасмурного январского дня. Он чуть-чуть приподнял веки, и осмотрелся. Стены, до половины окрашенные в светло-оливковый цвет, белые металлические кровати слева от него. На одной из них полулежит мужчина лет тридцати, в спортивном костюме, уставившись в ноутбук.
Антон, приподняв голову, посмотрел на себя. К его левой руке пластырем была приклеена прозрачная трубка, тянущаяся к капельнице на стойке. Сам он лежал на такой же белой кровати, с заботливо подоткнутым кем-то одеялом.
Он попытался вспомнить, что с ним произошло.
В памяти всплыли только беспросветный мрак, холод, и жуткое существо с белыми, без зрачков глазами, прячущееся в углу тесного помещения.
Антон никогда не видел это чудовище, но сразу узнал его. Оно преследовало его с самого детства. Оно поджидало его в подвалах, с низкими потолками, узких лазах, в лифтах… «Лифт! Точно. Я застрял в лифте, и проторчал там неизвестно, сколько времени», - Антон закрыл глаза. После того, как память восстановилась, он прислушался к своим ощущениям. Было трудно дышать, в легких что-то булькало, в ягодицах поселилась тупая боль. Но это всё пустое, по сравнению с переполнявшим его чувством свободы.
Мучавшее Антона столько лет белоглазое чудовище выпустило его из своих цепких липких лап. Сдалось.
Он больше не боялся лифтов… Он больше ничего не боялся.