Иногда, чтобы одолеть зло , нужно впустить его в себя.
1 часть.
В тёмном, сыром помещении приглушённый свет. Лампа качалась свисая с потолка. Раздавались жуткие крики. В тёмно-синем фартуке, запачканном кровью, не своею, разумеется, нависал над столом мужчина с молотком и зубилом в руках. Тук-тук! Заострённая, покрытая ржавчиной железяка, с лёгкостью кромсала кость. Еле слышный треск раздавался сквозь вопль, будто одновременно резали свинью и рубили куриные крылышки на жаркое. Одна фаланга пальцев у жертвы, лежащий беспомощно, отвалилась, потом вторая. Ремни плотно прилегали к истязаемому телу окровавленной не давая ей вырваться.
— Чёртов маньяк,! Ублюююдок!!! — хрипели хором откуда-то из тени юные голоса. Видимо не одна подопытная была в том подвале, А крепкого вида, с лёгкой сединою на висках мужчина, насвистывал какую-то детскую песенку. Поразительная невозмутимость.
Менял инструменты для своих холодящих кровь экспериментов на человеческую выносливость: то зубило кромсало кость, до дрель просверливало отверстие за отверстием, то пилою отпиливал что-то. Представляете как движущееся, раскалённое сверло по дереву, вгрызается в глазное яблоко? Сперва в одно, потом слегка вязнет в вытекшем стекловидном теле и выйдя вместе с частью зрачка, вонзается в соседнее. Наверное жертва ещё видит фрагментами свет, движущиеся механизмы, сверкающую начищенную до блеска поверхность сверла? Потом сетчатка отрывается и вечная темнота. Жестоко? А ведь кто-то незряч с детства. Ведь и с этим можно жить? Но измученная жертва сквозь потоки сквернословия и вой уже думает: "когда же он добьёт меня? Аааааааааааааа. Нет-нет, я хочу жить. Я же так хочу жить. Я вчера ещё не села на унитаз, сегодня не поела протухший гамбургер из фастфуда. Не сходила на подработку, где мечтала бы весь день поскорее свалить от туда. Столько дел важных."
Но тут маньяк, вытащив пронзившие барабанные перепонки два шила, вдруг берёт бинты, иголку и медицинскую нить. И начинает сшивать места отсечений, сосуды. Бинтовать. Ему верно не хочется убивать жертву сразу, а может и вовсе смерть не его цель? Не дать же помереть этой тушке от потери крови? Он просто мучает, лишает каких то чувств , ощущений, средств восприятия её с миром. Напевая: ты больше не напишешь,Узнают как кто я? Раз больше не услышишь, и видеть уж нельзя...
— Укин ты писых! — уже глухое тело лежащее всё в бинтах на металлическом столе, будто взятом из морга — на таких ещё возят трупы, продолжало вопить, состовлять буквы в слова, неумело, коряво.
— Колько эо буде поожаса? ока можна, укин сын?!
— Действительно — подумал маньяк — сколько можно это терпеть? — проворно подкрался ножом к языку предварительно разбив зубы молотком и вырвал то, что позволяло жертве издавать хоть как то связную речь. Он запечатывал её мозг внутри черепа, в её уже тёмном мире, без средств связи со внешним. Изощрённая мука — растянуть страдания на всю оставшуюся жизнь. Ему, определённо, не нужна была ничья скорая гибель.
Сколько там прошло часов и представить тяжко, одна жертва сменялась другою. Их было 3-4, может и больше. Пытки с каждым разом становились всё более зверскими. И проволоку подключённую к генератору приставлял к паху, и к вискам превращая в овощ человеческий мозг. И паяльником вырисовывал узоры на дымящейся коже. Из него, вероятно, вышел бы дурной художник. Ну да и ладно, у каждого своё дело. А в своём он преуспевал как никто иной.
Знаете, не обязательно отрубать руки и ноги человеку, чтобы он потом не мог передвигаться и хапать что либо. Куда проще сделать надрез в позвоночнике и вырезать маленький кусочек костного мозга рассекая его. И крови мало, не запачкаешь пол, и труда поменьше, да и с большей вероятностью человек не помрёт от потери крови. Можно, конечно, сломать шейные позвонки, но так совсем рискованное дело. Одно движение лишнее и готовьте мешок извести с лопатою. А этого ему не нужно вовсе.
Интересно собаки едят человечину — домашние, не одичавшие с голоду? Просто по полу было разбросано столько человеческого мяса. Хотя, что говорить попусту, и собаки то у него не было. Но так то жаль выбрасывать, и убираться лень. А ведь на улицах столько голодных брошенных животных. Несправедливо по отношению к ним было бы утилизировать данную обрезь.
Цинично. Кажется цинично говорить про жалость к животным описывая истязания над людьми. Над этими пупами эволюции, сынами Всевышнего, королями пищевой цепочки. Но ведь животные почти никому зла не причиняют? За что их не любить?
Маньяк наслушался от потерпевших столько в свой адрес, что если бы все проклятия воплощались, то самым кровожадным человеком в том помещении был бы отнюдь не он.
Хорошо, что к концу процедур разговаривать могли не все.
Он поднялся наверх, принял душ, намазал толстым слоем орахисового масла на горячий ломоть пшеничного хлеба, только вынутого из тостера. пропустил пару апельсинов через соковыжималку. Перекусил. Когда он возвращался в подвал чтобы собрать куски мяса для корма уличным собакам на лице у него уже не было медицинской маски , только одни латексные перчатки (какой чистюля). Его верно узнали жертвы, пытались что-то кричать, но кто был без язычков, кто слеп и глух. Майкл собрал в холщовый медок что нашёл. Упаковал аккуратно инструменты. Оглядел последний раз перебинтованных жертв. И поволок вслед за собою, по лестницам собранное, оставляя кровавый след.
Он верно куда то спешил? От полиции? Скрыться от возмездия? Нет. Но куда? Может он просто психически болен и не мог мыслить логично, но он спокойно вызвал девять один один. Назвал какой-то адрес. Повесил трубку и взяв какую-то собранную заранее сумку сел в серебристых Кодиллак, бросив её на заднее сиденье. Мотор завёлся с первого оборота, и дорожная пыль Вайоминга заклубилась по направлению к юго-западу.
Так просто: имея желание и всего то несколько инструментов, да подвал, причинить столько зла и ехать как ни в чём не бывало по дорогам бок о бок с простыми людьми, возможно будущими его жертвами.
2 часть.
— Том, ты с нами на уикэнд на озеро не желаешь поехать? Мы давно хотели собраться.
— Гарри, прости, совсем забыл. Это в эти выходные? У меня не получается.
— Возьмём по ящику пива, мясо на гриле, порыбачим. Отдохнёшь от дежурств, ты чего? Даже не думай отнекиваться.
— Нет, я бы с удовольствием, но правда не могу. Люси машина сбила.
— Сочувствую дружище. Как она?
— Да олух какой то пьяный на нашу улицу заехал, а Люси со школы шла, ты же знаешь она волейболом занимается. Так мячик упал с рук и она выбежала на дорогу, а там и...
— Ох, как это плохо.
— Ладно обошлось малым, открытый перелом ноги в трёх местах, и сотрясение мозга.
— Ничего себе обошлось малым. — посетовал Гарри заказывая кофе и пончики у официантки.
— Жива, мы и тем рады, она у нас с Молли единственная дочурка. Молим Иисуса чтобы он её поставил на ноги. — прослезился пузатый офицер полиции, кем и служил Томас Мак-Дуглас — В госпитале сейчас Люси, в госпитале.
— Ты если что обращайся, дружище! Мы тебя поддержим, по возможности.
— Да, там счета очень большие за операцию, за пребывание и лечение. Дорого всё, страховка наша только часть покрывает.
— Чем смогу... Дружище! — похлопал по плечу Тома Гарри присевший за стол к нему. Ланч принесли обоим.
— А тому криволапому водителю что было? Но ты его сильно не кляни, ведь нечаянно выбежала на дорогу
— Да что ему будет накуренному малолетке укравшему покататься папин джип?!!! — с сердитой досадою прохрипел Томас, прихлёбывая чёрный, крепко-заваренный кофе.
— Держись. — добавил приятель. Официантка принесла счёт, за стойкой прилавка на стене висел телевизор, из него доносились новости.
— Вайоминский потрошитель — так назвали изверга, мучившего детей в своим подвале. Два дня назад этот человек истязал их. одна из жертв скончался вчера в больнице. Бедный мальчик пятнадцати лет, Дональд Смитт. Шокирующие новости. Нашим корреспондентам удалось найти родителей пострадавшим и взять у них интервью. Сразу после нас, все они в тематическом ток-шоу. Правда должна выйти наружу, сразу после рекламы. Не переключайтесь.
— Бывают же уроды! — пробормотал Томас. — Таких бы в люльках в детстве душить.
— И это говорит наш добряк. Понимаю. — поддержал его Гарри. — что только делает людей такими жестокими?
— Мало ли утырков психопатов.
— Томи, да в наше время не было такого.
— Наше время и сейчас. — подытожил собеседник дожёвывая пончик с ежевичным джемом.
— И то верно... Началось вон! — реклама завершилась. На экране возникли лица родителей потерпевших. Кадры обезображенных жертв. Плаксивые россказни о том, какие хорошие были пострадавшие, что учились хорошо. И прочее, прочее, прочее.
Жуткие кадры, кровь, лицо обвиняемого, реклама, опять лица родителей жертв. Шоу длилось минут пятнадцать.
— Этот изверг знакомым был, здоровался с нами при встрече, улыбался! Гад! А потом, выкрал наших деток. Посадил их в багажник и увёз к себе на истязание. — кричала приглашённая на шоу мать одной из жертв.
- А теперь наши дети останутся калеками на всю жизнь! У Смиттов ребёнка похоронят завтра, а у нас слепой, глухой, парализованный и с вырванным языком. Как вы эту жизнь представляете? -
Ей вторили люди с умным видом.
— Нейрохирург, спасавший жизни на протяжении пятнадцати лет, бывший на хорошем счету в клинике. Ходивший каждое воскресение на мессу. Добропорядочный налогоплательщик, а оказывается маньяк! Что если ваш сосед такой же как и он? Как умело прячутся мерзавцы в толпе простых людей. Как страшно жить в этом озверевшем мире. — не унимались в студии.
— Ничего странного в его поведении не замечали? — спросил опрятно одетый шоумен с пластмассовой улыбкою, коллегу подозреваемого.
— Он был образцовым отцом, семьянином, работником. Один воспитывал сына, жена его умерла при родах, и всё было хорошо, но сын умер от рака в тринадцатилетнем возрасте. Наверное это и сломало психику Майклу.
— Что самое странное, ни одного привода в полицию, кроме пары драк в юности. — добавил ведущий — вот какие они - злодеи.
— Он потерял своего больного сына, и решил из зависти забрать и наших! Его бы сын помер так и так, мы конечно сочувствуем ему, но наши то были здоровыми и умными. Этот безумец лишил самого дорогого что у нас было в жизни. — впали в истерику пара родителей.
— Чувство вины, за то что врач не смог спасти своего сына, превратило его в монстра, или же он стал хирургом чтобы видеть кровь и раны? Что было первопричиною? — бормотал голливудскою улыбкою ведущий — это мы узнаем после рекламы. А сейчас вот его фотография: оператор подайте её на экран. Вглядитесь в эти черты лица, это монстр которого ещё не знавал наш великий штат, может быть рядом с вами.
— Том, Том вглядись! — Проголосил жующий Гарри. — Тристо тысяч обещают за его поимку! Эх, жаль Вайоминг от нас далеко. Так бы и на лечение Люси нашлись бы средства поймай ты его.
— Чего языками чесать, бы да бы. Толку нет от этого. — проворчал офицер, подтянув спавший с вспотевшего пуза ремень. — И в общем засиделся я. Дежурство, знаете ли.
— Удачи тебе!
— Спасибо Гарри! Увидимся как-нибудь! Кофе был как всегда вкуснейшим. — сделал комплимент хозяйке забегаловки и вышел.
— Чего я наобещал ему о помощи, у самого дома ремонт не доделан, да и жена хотела отдохнуть съездить. — молча сетовал на себя Гарри оставшийся доедать свой ланч.
— Модно просто не попадаться ему на глаза на пару недель и сам справится. — подытожил сидевший.
За окном взвыл мотор. Толстопузый коп лениво спешил на дежурство.
3 часть.
— Прижмитесь к обочине! немедленно прижмитесь к обочине и заглушите двигатель. — Раздалось на пустой просёлочной дороге в мегафон. Нарушитель незамедлительно снизил скорость и съехал в кювет.
— Я кого то сбил, офицер? — донеслось из под приспущенного переднего стекла, когда полицейский дошёл из своей машины к правонарушителю.
— Вы превысили скорость. Предъявите документы.
— Я ехал со скоростью шестьдесят миль, вы издеваетесь, какое тут превышение?
— Не пререкайтесь со мною. Я то лучше вашего знаю законы штата.
Сделав кислое лицо водитель протянул карточку в окно и улыбнулся натянутой ухмылкой, чтобы лицо на фото и за стеклом совпало наилучшим образом.
— Чего это я не удивлён? Вы не местный. откуда вам знать ограничения штата по передвижению по просёлочным дорогам в пятьдесят миль? — устало из-за неимоверной жары подтрунивал офицер.
— Ахах. Кто же улыбается на документах? Странные вы северяне!
— Вы даже не представились мне, как полагается и не зачитали права. — полицейский рассматривал лениво документы и что-то записывал в блокнот.
— Всё написано на значке, запомните номер! Будете пререкаться выпишу штраф вместо предупреждения. - но внезапно сделался серьёзным, схватился за кобуру и заорал —
— Выйдите из машины.
— Я задержан?
— Без резких движений положите руки на руль! Чтобы я их видел и немедленно выйдите из машины. Ну?!
— Так без резких движений, или немедленно? — уточнил сидящий за рулём серебристого Кадиллака.
Вскоре подозреваемый был скручен и посажен на заднее сиденье полицейского седана. Никаких вам тут не зачитают прав. Не станут церемониться. Пара ударов по почкам дубинкою, наручники и мордой в капот. Это вам не фильмы с их супергероями, добряками и злодеями, где всё однозначно, очевидно и по закону.
— Мэри. Мэри! Ты чего жрёшь опять? Ответь. Это четвёртый. Я на дороге к ферме Уильямсов, задержал того маньяка, о котором утром в новостях сообщили.
— Привет, Том, я отходила. — прошипело в рации.
— Привезу его в участок скоро. Добегался подонок. Видимо он и правда больной на всю голову.
— Что там? Говори чётче, шумы мешают.
— Глухая блин.
— Я всё слышу, Мак-Дуглас!
— И славно! В машине задержанного была найдена сумка, в которой я обнаружил урну с чьим то прахом. Этот псих Майкл Джонсон, с собою ещё и прах чей-то возит. Некрофил чёртов. — обернулся к подозреваемому
— Ты у меня ещё на стуле электрическом жариться будешь урод. — и ударил его по носу.
— Что там за шум? — донеслось из рации женским голосом.
— Я его в участок скоро доставлю. Конец связи.
Майкл был каким-то безразличным к задержанию, верно знал что это случиться. Не зря же сам вызвал девять один один когда всё начиналось, почти три дня назад. Но было заметно что он всё же поник. От чего же? Не дали осуществить задуманное? Или смертная казнь что предвещали ему наручники? Этого понять было сложно. Одни догадки.
Полицейский тем временем рылся в конфискованной сумке, верно вина пойманного им была столь очевидна, что не стоило ждать экспертов и можно пренебречь перчатками.
— Что за журнал?
— Не трогайте, это моего сына!
— Но, но. Поспокойнее. А то сейчас впечатаю мордой в стекло. — Серый, потрёпанных журнал был открыт для прочтения.
Первая запись которая бросилась в глаза Томасу звучала так:
— 12 Мая 2006. 19:45
Мэтью Джонсон.
Сегодня боли усиливались. Папа пришёл с работы пораньше. Я этому рад. Морфий почти не помогает. Папа обещал мне помочь, он продал наш домик в горах, чтобы оплатить новую химию. Волосы наверное и не отрастут. Но папа сказал что не всё потеряно и он сделает что сможет.
24 Мая 2006.
Время не знаю сколько. Сил почти нет. Рвало весь день. Отцу говорить не хочу о многом, притворяюсь что мне получше, но он всё понимает. Люблю и ненавижу его за его хорошесть. Люблю потому что он заботится обо мне, а ненавижу за то что слишком хорошо. Так хочется обидеться на него , и раз никого больше у меня нет, сдаться. Боли невыносимы.
3 Июня 2006. Утро.
Море, я так хочу на море. С самого детства мечтал побывать там. С самого раннего детства. Там верно красиво? Я знаю, красиво. Видел по ящику. Врач сказал что я обязательно поправлюсь. А значит моя мечта сбудется.
7 Июня 2006. вечер.
Странные люди. Недавно говорили что друзья, всегда звали гулять, а теперь никто не навещает. У них наверное свои заботы, да и зачем делиться мне своим несчастье с другими. Живут своими жизнями пусть. Хотя обидно немного, но и шут с этим.
18 Июля 2006. 22:40
Слышал разговор отца с врачом, случайно. Мне не оправиться. Обидно. Метостазы пошли в кости, скоро в мозг и всё. Отец взял кредит. Химия очень дорогая. Я всё равно не сдаюсь. В церкви за меня молятся, говорят, но почему-то никто не пришёл навестить.
20 Июля 2006 11:00
Сосед по палате умер вчера ночью. Мигель. Мексиканец. Сын мигрантов. Родители его не смогли оплатить химию. Ему всего-то 9 лет было. Как несправедлив мир.
1 Августа 2006. Ночь.
Я дома, наверное прощальный мой визит домой. Врачи отпустили. Отец взял отпуск, хотя до этого вкалывал в две смены.
3 Августа 2006 14:30
Подумать только вчера приятели, а сегодня пишут и желают смерти. Верно набухались, купив через брата старшего алкоголь и пишут. Или просто от скуки. Я сказал что со мною попрекнув что они меня не навестили, а они: умри... И куча других слов. Мерзких. Как люди могут такое?
Я бы мог подумать что люди чувствуя свою вину выдумывают многое, винят меня и гнобят чтобы не чувствовать себя гадами, но я сомневаюсь что они из чувства вины. это скорее просто со скуки. Странные развлечения у мелких личностей.
17 Сентября. 2006. День.
Боюсь что отец откроет мой ноутбук и прочтёт те переписки, ему будет больно. Я борюсь. Забил на них. Вчера была медсестра, симпатичная, новенькая. Вот бы я выздоровел и она стала моей мачехой, так сказать. Я видел взгляд моего отца на ней. Хотя, скоро я увижусь с мамой, это тоже хорошо, но я ещё повоюю.
23 Октября...
Запись неразборчива.
Полицейский долго молчал прочитав данное. Потом положив в сумку обратно, журнал, заметил на урне с прахом надпись железными буквами на табличке: Мэтью Джонсон 1992 14 Марта. 2006 Октябрь 24ое...
— Знаешь, что-то живот скрутило . Чёртовы пончики с ежевикой.
Не ешь их, если предоставится возможность. — Майкл смотрел на офицера озлобленно, след от удара давал о себе знать. А офицер продолжал свои около-туалетные речи.
— Схожу ка я за камень тот. — обронил как бы случайно ключи от наручников за спинку заднего сидения. И вышел обернувшись.
— Тут океан в тридцати милях, красивый, говорят. Мы с дочуркой туда ездили на уикэнд, тем летом. — Закурил сигарету отвернувшись от машины, где "жестокий" маньяк всё понял между строк в его фразах и серебристый Кадиллак запылил навстречу океану, увозя нашего героя, развеять с прахом мечты мальчика над водной гладью. Ведь иногда, чтобы одолеть зло, нужно впустить его в себя.
8 Декабря 2014 23:20