Сама не понимаю, как добралась домой. Но думаю, что бегом.
Стою на пороге. Радостная. Улыбчивая.
Я не часто такой бываю.
Разувшись бегу в спальню родителей, что бы сообщить маме о письме, рассказать о том, что я чувствую.
Распахиваю дверь.
Спертый воздух бьет в ноздри. В полумраке комнаты, мама, как и прежде, лежит на пастели. Бледная. Худая. Но сейчас, хотя бы не стонет от страшной боли внутри нее.
Я с трудом проглатываю комок подкативший к горлу и осторожно, почти беззвучно, закрываю дверь в спальню родителей. Медленно и виновато бреду в свою комнату. Каждый раз, приходя домой, надеюсь вновь увидеть маму здоровой. Но это невозможно. У нее рак, а это сейчас не лечится. Единственное, что в силах предложить нынешние врачи – морфий. Он успокаивает, притупляет боль, дает надежду, но совсем не лечит. Раньше он помогал. Но, чем дальше, тем хуже. Судя по тем невыносимым крикам, которые мама издает по ночам. Морфий совсем не действует. Боли стали сильнее, крепче, безжалостнее.
Мне страшно. Я совсем не могу ей помочь.
Достаю из портфеля письмо и плюхаюсь на кровать.
Странно, но вся моя радость, куда-то улетучилась. Оставив грубый осадок из боли, обиды и равнодушия.
Кидаю желтоватый конверт на тумбочку рядом с кроватью и волочусь в ванную.
Раздеваюсь.
Тонкая струйка чуть теплой воды, омывает мое тело с головы до ног, как будто смывая все плохое и ненужное. Дурные мысли уходят сами собой и я, вновь чувствую в себе желание поскорее прочесть долгожданное письмо. Эйфория в моей душе достигает своего пика. И я, закутавшись в папин халат, лечу в свою комнату. Запрыгиваю на кровать и немедля разрываю конверт.
Кроме письма, написанного аккуратным изящным почерком, я замечаю фотографию. На фоне потертой временем деревянной стены, освещенные яркими лучами солнца, стоят двое юношей. Один высок, широкоплеч, прекрасно сложен. Сосредоточенный и серьезный взгляд. Темные, почти черные, волосы. Даже на фотографии видно, какие необычно красивые у него глаза. Не голубые, а будто синие. Такие яркие. Необыкновенные. У его рубашки завернуты рукава и поэтому, не нужно заострять внимание на фото, что бы заметить его сильные, мускулистые руки. Думаю, это Брент – старший брат Джоша. Ему, должно быть, сейчас двадцать четыре. Джош много писал о нем.
Рядом стоит он. Такой прекрасный, красивый… В последний раз он присылал свое фото, примерно лет шесть назад. Я отправляла свое. Нам было по одиннадцать лет. Как же он изменился за это время. Этот милый мальчик с ярчайшей ,заражающий позитивом улыбкой, возмужал и стал настоящим мужчиной.
Джош стоит опершись спиной о деревянную стену дома. Он на целую голову ниже брата, но лишь немного уступает в мускулатуре. Едва улыбается краешком губ и ,конечно ,глазами. Такое ощущение, что он хочет рассмеяться или улыбнуться своей самой фирменной улыбкой, но кто-то, по ту сторону камеры, кричит:»Ты должен быть серьезным, парень!»
Хм… Улыбаюсь и кончиками пальцев провозу по Джошу на фотографии.
Большие карие глаза, такие же, как и на той детской фотографии. Добрые, приветливые, родные. Светло-русые волосы, слегка взъерошены. Возможно, постарался ветер, но ничуть не удивлюсь, если окажется, что это дело рук Брента. Джош писал, как старший брат любит подшучивать над ним. Яркие лучи солнца, озорно играют на мускулистых руках Джоша. На нем черная футболка с коротким рукавом и широкие темно-зеленые брюки. Возможно рабочая одежда. У родителей Джоша большая ферма и он с братом, с самого раннего детства работает на ровне со взрослыми.
Не отрывая взгляда от фото, ложу его на тумбочку, рядом с кровать. Еще какое-то время смотрю на него. Затем раскрываю белоснежный листок и читаю:
«Прости. Я умоляю, Дина! Если можешь, то прости меня!
Это все из-за меня. Эта задержка писем, вечные досмотры почты.
Из-за меня пострадало все Поселение, но мне плевать на них.
Ты, скорее всего, теперь ненавидишь меня. Но я не мог написать раньше.
Я пытался бежать. Забрался в машину везущую почту к парому. И это мне удалось.
До порта добрались без проблем. А там досмотр и я просто не успел спрятаться.
Меня поймали и отправили обратно в Поселение 38-0, но не домой, а в полицейский участок.
Отец отказался вносить залог. Сказал, что поделом мне. Я пробыл за решеткой две недели.
И все это время думал о тебе. Как же я смог подвести тебя? Нужно всего лишь вытерпеть эти два года и я мог бы устроится на паром, а там и придумать, как добраться к тебе.
Прости, я не должен был делать этого. Мне очень стыдно. Ты, наверное, переживала.
И безумно злилась. Я бы и сам злился…
… Долгое время почту вообще не вывозили. Теперь досматривают, даже письма. Но мне удалось подкупить одного полицейского. Я скопил немного денег. Это письмо никто не читал. И хорошо, ведь его бы ни за что не пропустили…
… Вот пишу, а у самого руки трясутся. Как ты теперь относишься ко мне? Доверяешь ли? Считаешь ли меня идиотом? Безумцем? Возможно, ты даже не ответишь мне. Так мне и надо! Но я безумно рад, что смог написать тебе это письмо. Возможно последнее. Но я хочу сказать тебе, что ты для меня не просто девушка, которой можно написать пару строк, поплакаться или поделиться радость. Ты для меня больше, чем просто друг…
… Хожу по улицам своего Поселения. Смотрю по сторонам. И в каждой девушке вижу тебя. Да, ты скажешь:»Ты видишь одиннадцатилетнюю девочку с фотографии шестилетней давности». Но я отвечу, что вижу тебя сегодняшнюю. Я представляю тебя, такой маленькой, худенькой, беззащитной. У тебя, непременно, длинные волосы, до бедер. Немного вьющиеся. Конечно же, русые. Это мне известно, по детскому фото. Ты не часто улыбаешься, но я бы мог сделать твою жизнь, хоть чуточку светлее…
… Прости, что пишу тебе все это. Я не должен. Но так хочу, что бы ты знала… «
Чувствую, как бессилие охватывает меня. Накрывает с головой и как волна, обволакивает, заставляя задыхаться.
-Как тебе удалось, так четко описать меня?...-выдыхаю я.
Боже, Джош! Как ты мог подумать, что я могу возненавидеть тебя? И поступок твой совсем не осуждаю. Если бежать, то мне. Я смогу. Тем более, у меня есть знакомый. Парень моей старшей сестры Тони. Он работает водителем, доставляет почту. Он обязательно должен помочь мне. Как ты мог подумать, что я смогу счесть тебя идиотом или безумцем? Ведь меня саму не раз посещала мысль о побеге. Да и как теперь удержаться, когда ты оставил столько подсказок? С почтой до парома… главное незаметно пробраться на судно, а там дело техники.
Боже, я уже предвкушаю нашу встречу. Как это будет?...
Глупости!
Все это не имеет смысла!
Если сидеть и мечтать о побеге, то ничего не выйдет. Нужно составить план. Просчитать все. Вплоть до того, что я могу взять с собой в дорогу.
Замечаю, что на тыльной стороне листа написано еще кое-что. Мелким, но очень красивым почерком. Разумеется рукой Джоша, но ярко-красным карандашом, а не ручкой, как весь остальной текст. Так красиво. Не то, что я. Пишу, как курица лапой. Удивляюсь, как вообще люди могут прочитать мою писанину.
«Она идет во всей красе
Светла, как ночь ее страны.
Вся глубь небес и звезды все
В ее очах заключены,
Как солнце в утренней росе,
Но только мраком смягчены.
Прибавить луч иль тень отнять -
И будет уж совсем не та
Волос агатовая прядь,
Не те глаза, не те уста
И лоб, где помыслов печать
Так безупречна, так чиста.
А этот взгляд, и цвет ланит,
И легкий смех, как всплеск морской, -
Все в ней о мире говорит.
Она в душе хранит покой
И если счастье подарит,
То самой щедрою рукой!
-Байрон… - выдыхаю я и провожу по листу кончиками пальцев.
Помню, как мы, в школе ,учили его стихотворения. Они все о любви. Вечный романтик. Как осколок в таком большом и безнадежном мире. Не знаю, возможно, он мне таковым казался. Единственный гениальных поэт, средь иностранных. Как будто, находящийся не в своем месте. Не там родился, но от этого не стал менее талантливым. Мне всегда казалось, что у него русская душа. Наверное, поэтому я так любила его.
Чувствую, как по щеке стекает слеза, оставляя мокрую дорожку.
Джош так много знает обо мне. Один в один описал мою внешность. Теперь, вот это стихотворение, так точно описывающее мой внутренний мир. Мою суть.
А я его совсем не знаю.
Если бы не сегодняшнее фото, он до сих пор остался бы для меня, тем улыбчивым одиннадцатилетним мальчишкой. Как я могла упустить все это? Мне кажется, я не достойна его.
Слезы затмевают глаза, но я сажусь за письменный стол и достаю чистый лист.
Пора писать ответ. Расскажу ему обо всем, что задумала. Он должен поддержать меня.
Вспоминаю, что еще месяц назад была в ателье и сделала фото, для него.
Выдвигаю ящик стола и из под кипы бумаг достаю свое фото.
Волосы собраны в косу. Немного растрепанные, в тот день был ветер. Я не бывало серьезна, как перед смертной казнью. Да и какая еще фотография может получиться в этом ателье? Поверни голову туда, наклони немного вперед, теперь еще немного назад… Станцуй румбу, наконец.
Серая школьная кофта, подчеркивает мои глаза.
Думаю: отправить или нет. А вдруг я ему не понравлюсь?
Но потом решаюсь и вкладываю фото в чистый конверт.