Лимон

Алевтина Лепешова
После войны летом, перед новым урожаем, с хлебом было напряженно, поэтому очередь у магазина занимали с самого утра. Как бы рано ни уходила бабушка из дому, все равно всегда была далеко не первой. Народу собиралось много, в основном женщины. Каждая брала с собой ребенка, чтобы купить побольше: в одни руки давали две буханки.

Одевались тогда бедно. Женщины постарше носили длинные широкие юбки, обязательно фартуки и ситцевые платки. Многие были обуты в коты: небольшие кожаные башмачки без каблука, на шнурке. Молодые одевались понарядней - в ситцевые или штапельные платья. Волосы заплетены в косы, на ногах - белые парусиновые тапочки с синей обсоюзкой, на ремешке с пуговкой. А голопузая малышня бегала поголовно босиком. Было смешно увидеть кого-то из детей в обуви.

Хлеб привозили на лошади часов в одиннадцать утра. Его выгружали и взвешивали на больших весах, потом складывали на полки. И только после этого начиналась торговля. Люди часами терпеливо ждали в очереди.

Магазин был небольшой, деревянный, насквозь пропахший селедкой. В нем продавали разные продукты, в том числе и спиртное.

Алька от скуки рассматривала витрины. Их было две: в одной - конфеты и пряники, в другой - колбаса и селедка. Фантики от конфет выцвели, но названия она знала наизусть: “Цитрон”, “Озеро Рица”, “Василек”, “Ласточка”. Колбаса стоила 1 руб. 70 коп. и 2 руб. 20 коп., а селедка - 1 руб. 30 коп. и 1 руб. 45 коп.

Мужчины протягивали деньги продавцу над Алькиной головой: “Мне бутылочку сухого”. А она думала: “Почему “сухое”, ведь вино-то в бутылке? Наверное, сначала разводят водой порошок, а потом разливают”.

Наконец начинали продавать хлеб. Каждая женщина звала с улицы своего ребенка. Собирала нас и бабушка. В очереди возмущались: “Это что, все ваши?”. На что бабушка гордо отвечала: “Да, все наши”. И начинала перечислять детей по имени: “Это Алька - старшая, это Люба, это Миша...”. Она всех внуков прижимала к себе, гладила по голове.

Очередь соблюдали строго: никто не мог купить, если не стоял. Никто, кроме Лимона.

В магазин заходил здоровенный мужик высокого роста. На нем был надет добротный костюм, на ногах - хромовые блестящие сапоги гармошкой. Расталкивая очередь, он громовым голосом говорил: “Ну-ка, бабоньки, разойдись!”. И проходил прямо к прилавку, к весам.

Альке казалось странным, что никто не возмущался, наоборот, все расступались перед мужиком. Каждая старалась что-нибудь сказать, да так, чтобы ОН слышал: “Проходи, проходи, Лимон”, “Пусть уж он вперед купит, чего ему с нами стоять”.

Лимон покупал хлеб и уходил. Очередь снова строго соблюдалась.

К этому Лимону Алька не раз ходила за луком. У них в огороде лук сажали, но на всю семью не хватало. Мать летом обычно спрашивала: “Ну, что на ужин будем готовить?”. Ответ был один: “Натолки зеленого лука со сметаной или маслом”.

Лимон с женой жили на соседней улице. Домик у них был маленький, а огород - прямо-таки громадный. Через весь участок тянулись длинные гряды с луком. Алька стучала в калитку. Открывал обычно Лимон. И удивительно: того здоровенного грубого мужика не было. Перед Алькой стоял тихий, спокойный мужчина в грязной рабочей одежде. Его большие руки были черными от земли. Взяв деньги, он уходил в огород. Алька оставалась ждать за калиткой. Лук выносила жена Лимона: маленькая, худенькая. Обычно Алька покупала три пучка по 10 копеек. Они были до того большие, что даже в руку не входили.

Алька как-то спросила у матери: “Почему Лимона боятся? И почему его так зовут?”. - “Фамилия у него - Лимонов. Вот народ его так и прозвал. Никто его не боится, просто все уважают. Работает много человек. Не мы одни ходим к нему за луком. Вся округа кормится с его огорода”.