Долгая дорога к дому

Алевтина Лепешова
Отцу на работе на детей выделили путевку в пионерский лагерь. Находился он за Красновишерском - у деревни Усть-Язьва.

На семейном совете решили: пусть едет Алька. Последний уже раз: ей десять лет, дома помогать надо, да и младшие подрастают, тоже захотят съездить.

Алька в лагере уже была, путевку тогда давали матери. После первого класса она ездила на поезде в Калино. Ей тогда так понравилось в лагере!

К отъезду начала готовиться с большой радостью. Чемодана не было. Отец сломал старый патефон, вытащил все, что было внутри, - получилось вполне подходяще.

Алька понимала, что он не настоящий, поэтому бузила: «Не поеду с таким». Тогда мать сняла с него чехол с пуговками, и Алька согласилась. Мать дала ей туалетное «Земляничное» мыло, зубной порошок, щетку, полотенце, расческу и две смены белья. Из Соликамска ехали еще две девочки - обе Нади. Автобусы до Красновишерска не ходили, и как переправить детей до места, не знали. Решили: пусть едут на попутных машинах, которые возили бумагу с Вишеры в Соликамск.

Обед уже прошел, был тихий час. Девчонок отвели в столовую: встретили их радушно, хлебосольно, накрыли стол на троих. У Альки от количества тарелок зарябило в глазах: у нее дома вся семья ела из одной большой чашки. А тут - большая тарелка с борщом, а на маленьких - бифштекс с рожками и салат из огурцов с помидорами, да еще и компот.

Алька растерялась: с чего начать? Подвинула поближе второе блюдо. Девчонки переглянулись и захихикали. Алька поняла: что-то она сделала неправильно. Покосилась на девчонок: те аппетитно уплетали салат. Тогда она схитрила: «Я только попробовала, вкусно или нет».

После обеда пошли в большой одноэтажный корпус. Их было два: в одном жили старшие ребята, а в другом - малышня.

Лагерь стоял в лесу на берегу реки Язьвы. Альке все тут нравилось: походы в лес, на реку, занятия в кружках, пение в хоре, дежурства в столовой даже мытье в бане... А особенно - спать одной на чистой белоснежной постели. Здесь она жила беззаботно, была просто ребенком. Не надо каждый вечер ходить за коровой в стадо, а потом пасти ее на лугу. Не надо носить воду с реки, полоть гряды. В лагере у нее появилось много подружек, у них была замечательная отрядная пионервожатая: красивая молодая девушка.

Единственное, что портило блаженство, - родительские дни. Каждое воскресенье из города приезжали отцы и матери, привозили подарки, сладости, до вечера проводили время со своими детьми. К соликамским девчонкам никто не приезжал. Но Алька, как и все, бежала к воротам: тоже ждала, хотя знала, что напрасно. Правда, один раз ей позвонила мать: как-то узнала номер лагерного телефона и смогла дозвониться. Альку позвали, но говорить она не смогла: в горле - ком, спазмы, слезы из глаз. «Мама», - только и смогла сказать. Мать что-то все спрашивала, а Алька в ответ только кивала головой.

В конце смены был прощальный вечер: за территорией лагеря, на берегу реки, сложили большой костер. Искры в темноте летели до неба. Было красиво, как в сказке. Все сидели вокруг этого костра и пели песни. Старшие ребята танцевали, играли на гитаре и баяне. Алька знала, что никогда больше она такого не увидит, что этот лагерь - последний в ее жизни.

После завтрака детей на автобусах увезли в Красновишерск, там всех встречали родственники. Только Алька и две Нади остались у автобуса. «А вы чего стоите?» - спросил шофер. «Мы из Соликамска», - ответили девчонки. Водитель, возмущаясь, отвез их к управлению Вишерского бумкомбината Там их долго водили из одного кабинета в другой. Все охали и ахали, но перекладывали проблему на другие плечи. В конце концов решили поместить девочек в гостиницу, пока не появится возможность отправить их в Соликамск. Выделили денег на еду - 75 рублей на всех. Гостиница была деревянная, в номере - три кровати и три стула, больше ничего. Девчонки приуныли. Их пугала неизвестность: что с ними будет дальше? С помощью прохожих нашли столовую. В буфете цены высокие, поэтому решили взять суп и кашу - дешевле.

Алька была старшей, деньги хранились у нее. Девчонки хотели мороженого. Они были недовольны, что Алька зажала деньги. После долгих колебаний она все-таки купила всем по мороженке. Так же прошел второй день. А потом неожиданно появился мужчина и велел им быстро собраться, купить в дорогу булочек и через полчаса быть готовыми: «Поедете по реке на катере, с ветерком. Завтра утром дома будете».

Алька сбегала в буфет, купила шесть бутербродов. Осталось тридцать рублей, и она раздала всем по десятке. Девчонки радовались, а особенно Алька. Она представляла, сколько на десятку можно купить всякой всячины.

Мужчина отвез их в порт, и вскоре они отплыли на красивом белом катере. К нему была прицеплена баржа с грузом. Сидеть на палубе им запретили, и Алька спустилась в каюту. Заглянув в шкафчик, она увидела настоящий морской бинокль. Посмотрела в него на берег: тот был прямо перед глазами, даже все травинки видно.

В каюте было красиво, чисто. Съев бутерброды и еще немного посидев, девчонки уснули. Сквозь сон Алька услышала ругань капитана с матросом. Потом - сильный толчок, и мотор заглох. Выглянула в иллюминатор: катер стоял на месте.

Алька вышла на палубу. Капитана не было видно. Матрос нервничал и кричал шкиперу на баржу, чтобы тот его отвез на лодке к берегу. «Где капитан?» - спросил шкипер. «Пьяный налетел на мель, спрыгнул в воду доплыл до берега и исчез. Я пойду до деревни, надо звонить в Красновишерск».

Девчонки остались одни на катере. Его корма затонула, из воды торчал только нос. Бедняжки плакали и звали шкипера. После долгих уговоров он перевез их на баржу. В каморку, где жил шкипер, их не пускали до позднего вечера, и они сидели на крыше трюма. Хотелось есть, пить.

На барже жила и семья шкипера: жена и двое мальчиков такого же возраста, что и Алька. На ночь девочек все-таки пустили в каморку, а спать разрешили на полу. Утром напоили чаем. Снова весь день они провели на крыше трюма. Было солнечно, но дул холодный ветер. Они сидели на корточках, как три вороны, кутаясь в свои пальтишки. Мальчишки кружились рядом и дрались, они ели вареную картошку с хлебом. А голодные девчонки чуть не плакали, но у них не просили.

На третий день с утра стоял туман, воздух был холодный, сырой. Часам к десяти появился небольшой катерок, на котором приехали четверо мужчин. Алька поняла, что это какое-то начальство. Расспросив о случившемся у шкипера, они стали утешать девочек: «Скоро придет большой катер, возможно, он уже в пути. Завтра утром вы обязательно будете дома». Отдав им большой бумажный сверток, они уехали. Там были булочки, котлеты, конфеты, пирожки, и девчонки сразу же накинулись на еду.

Алька вся испереживалась: даже если придет за ними катер, то дома они будут только завтра. А ведь там, наверное, беспокоятся, ждут.

Теперь уже мальчишки завидовали, что у них такая вкусная пища. Девочки предложили им угощение, но ребята скромничали, сами не брали, пришлось угощать насильно.

После обеда подошел катер, подцепил баржу и наконец поплыли в Соликамск. С баржи детей забрали на катер, капитан даже разрешил им побыть в рубке и покрутить штурвал. Алька любовалась скалистыми, поросшими лесом берегами реки Вишеры. Ночью в каюте на мягких полочках все спали как убитые.

Утром проснулись, когда катер уже заходил в устье Усолки. При виде родных мест, где они всегда купались, сердце у Альки забилось сильнее.

Алька увидела отца: он сидел на мостиках с удочками. Катер пронесся мимо него: всё, пропала леска! Отец что-то кричал, ругался. Нос катера ткнулся в песок. «Папа, папа!» - закричала Алкьа. Отец бросил удочки, побежал к трапу навстречу Альке. Объяснил капитану: «Это же дочь моя. Откуда, почему на катере? Ведь мы тут все бумовское начальство подняли: дети потерялись! Никто толком не может сказать, где они. А она вон, на катере приехала!».

Алька шла домой рядом с отцом, с гордостью поглядывая на подружек. Ей надо так много рассказать, увидеть мать, бабушку, сестру с братьями. Хорошо, что разлука закончилась: она дома!