Териберка.
С портопунктом Териберка у меня были связаны первые годы работы в Мурманском морском пароходстве, когда существовала официальная пассажирская линия Мурманск – Териберка. Называлась она еще и по-другому – Восточная линия. Грузопассажирские суда ММП обслуживали эту линию почти до начала 80-х годов. Но после того как была построена более-менее нормальная грунтовая дорога из Мурманска до Териберки, – линию закрыли. Закрыли ее потому что большинство людей стало добираться до Териберки автобусом, а гонять туда-сюда полупустое пассажирское судно пароходству стало невыгодно. Ходили на линии Мурманск - Териберка почти все пассажирские суда, начиная с «Вацлава Воровского» и кончая «Акоп Акопяном» и «Каниным». Правда, «Вацлав Воровский» и суда типа «Мария Ермолова» заходили на рейд Териберки, следуя до Иоканьги, только для высадки пассажиров и выгрузки почты и багажа. Другие суда, которые стояли на регулярной линии до Териберки, становились на якорь надолго – от 8 до 12 часов. Надо было выгружать груз, которого обычно набиралось от 20 до 40 тонн. Для этого, времени на выгрузку большого количества груза и времени надо было побольше. Больше всего я работал на этой линии на тх «Петродворец» (1971-1973 г.г.), «Акоп Акопян» (1974-1975 г.г.), «Канин» (1976-1979), т.е. почти 9 лет. Заходил я туда и на тх «Вацлав Воровский», и на тх «Клавдия Еланская». Линия была интересна тем, что при длительных стоянках во время выгрузки груза, некоторым членам экипажа позволялось съездить на рыбалку, за грибами или за ягодами. На рыбалку ходили на судовой шлюпке или на катере на речку Климковку, а за морошкой – на остров Большой Олений, расположенный между островом Кильдин и Териберкой. Морошкой остров был просто усыпан. Большое 12-литровое ведро крупной морошки можно было собрать за 1 час. Весной, когда чайки откладывали яйца, можно было поживиться и ими. Дело в том, что если в гнезде чайки оставлять одно яйцо, то она докладывала туда еще пару яиц. Поэтому вреда для фауны побережья мы не наносили, а чаек разводилось все больше и больше. Научил меня этому хромой диспетчер портопункта Териберка - Виктор Усов.
А сейчас хочу коснуться немного истории поселка Териберка. Первые упоминания о становище Териберка относятся ориентировочно к 1523 году, а может даже и ранее.
Село Териберка - это старинное поморское становище в устье красивой семужьей реки с одноименным названием. Существует фламандская карта 1601 года, на которой, возможно впервые, отмечен топоним Tiribery. В 1870 году, в связи с имперским планом колонизации Мурмана, здесь основывается постоянное поселение. Вот такие строчки, были написаны в конце 19-го века: «Териберка мало уступает в промысловом отношении становищу Гаврилово, но превосходит его красотою своей местности и удобством своей гавани. Это потрясающее место контрастов!»
Очевидцы тех времен уже подтверждают появление постоянных русских поселенцев. В конце XIX века здесь уже был довольно развитый населенный пункт: имелась церковь, маяк, гидрометеостанция (первая на Мурманском берегу). Еще раньше здесь работала Большая Петровская экспедиция, о чем свидетельствуют географические названия этих мест: мыс Деплоранского, губа Завалишина и другие. В начале XX века в Териберке были довольно развитые тресковые и акульи промыслы (занимались в основном норвежцы, имевшие здесь свою факторию и магазин), шла довольно активная торговля треской. В конце 20-х годов XX века был организован первый колхоз, имевший кроме рыболовецких шняк, свою молочно-товарную ферму и оленье стадо. Перед Великой Отечественной войной за трудовые достижения работники МТВ и рыбаки колхоза несколько раз удостаивались чести быть направленными на ВДНХ в Москву, отмечались правительственными наградами и дипломами ВДНХ. Примерно в то же время началось строительство судоремонтных мастерских в населённом пункте Лодейном. Наибольшего развития поселок Териберка достиг после окончания Великой Отечественной войны.
В Териберской бухте было два населенных пункта, Лодейное и Териберка. Само старинное поморское село Териберка состояло из деревянных старых домов, а в Лодейном были каменные дома, почта, портнадзор и радиостанция принадлежащая Мурманрыбпрому. Также здесь была причальная линия, судоремонтные мастерские, рыбная фабрика. Если и не процветал поселок, то все равно здесь была бурная жизнь.
Лодейное и Териберка два разных поселка, в то время (1970-1980-е годы) они даже не соединялись дорогой между собой, потому что не было моста через речку с одноименным названием Териберка. Из Лодейного в Териберку ходила большая моторная лодка - Дора. Мне даже пришлось прокатиться на ней, мы ездили со старпомом туда в магазин, за спиртным. Был только ром «Негро» отвратный, как мне показалось напиток, больше одной рюмки я выпить не смог.
Вот как вспоминал о Териберке и Лодейном один мой знакомый рыбак, где в 1974-1975 гг. базировался его сейнер: "Недалеко от причала, где мы стояли было здание портнадзора, здесь оформлялся приход и отход судов. В Териберке был и рыболовецкий колхоз, у причалов стояло много сейнеров.
Рыбный промысел, существующий в этих краях сотни лет, в шестидесятые годы ХХ века осуществлялся местным каботажным флотом, судами Архангельского рыбакколхозсоюза и Беломорской базы Гослова. По мере роста добычи, поселок превратился в небольшой рыбный порт Териберка, с судоремонтной базой и рыбокомбинатом, а население составляло около 5000 человек.
Наличие рыбного цеха позволяло принимать свежую и охлажденную рыбу прямо с сейнеров и траулеров, пускать их в переработку и выпускать деликатесную селедку «беломорку» и треску во всевозможных видах: охлажденную, мороженную, соленую, жаренную. Население поселка состояло, в основном, из поморов и саамов, прозванных «трескоедами» за то, что эта рыба составляла основу их еды, а пироги с начинкой из трески они считали деликатесом, верхом кулинарного искусства. Печень трески в те времена, не считалась особо ценным и полезным пищевым продуктом и при разделке рыбы в море, шла за борт на корм чайкам. Тучи клушей за кормой сопровождали ведущий промысел сейнер. Достопримечательностью в поселке Териберка, был изумительный белый хлеб – хрустящий, ноздреватый, необычайно вкусный, который мы покупали мешками, но, сколько его не бери, больше, чем на пару дней его не хватало. Часто, при выборе порта сдачи улова, это имело решающее значение. Творцом этого чуда был ссыльный кондитер из столицы.
Заход в Териберку с полным трюмом шкереной в море трески, превращается в значительное событие, позволяющее пополнить запасы воды, топлива, продуктов и промыслового снаряжения и самое главное – расчета за сданный улов! Настроение при полных трюмах приподнятое, душа требует праздника и от этого никуда не уйти – таков закон моря!
Немногословные и серьезные люди, после получения аванса превращаются в шумную ватагу детворы,спешащую в местный магазинчик, где можно отовариться и сладким, и горькой. И когда на камбузе готов полный обед – начинается широкое рыбацкое застолье, которое сразу разделяет всю команду на слабых, которым хватает и двух стаканов, средних и сильных, которым все время мало. Наступает период откровенных разговоров, обсуждение итогов рыбалки, переходящий в дискуссию о мировых и международных проблемах, перерастая в жесткую критику экономической политики правительства в части урезания полярной надбавки".
Когда мы стояли в Лодейном, пришел теплоход "Акоп Акопян" и встал на рейде, и к нему на дорах стали переправляться люди с чемоданами и вещами, уезжающие в отпуск или по делам на материк.
Я сходил на почту, купил там посылочные ящики и стал их заполнять вяленым ершом, так как в Мурманске из рыбного порта ничего нельзя было вынести, а здесь можно было отправить посылки домой.
И правда, из рыбного порта в то время нельзя было вынести ни хвоста, так как на проходных стояли милиционеры, а вдоль забора, огораживающего территорию порта, бегали на проволоке огромные злые псы.
Из Териберки мы приходили в порт Мурманск, чтобы получать там тару, соль и дизтопливо.
Рейсы на треску из Териберки-Лодейного были не длинные - всего на 30 суток. Здесь я увидел как ставят и поднимают трал на судах типа траулер бортового траления. У него нет слипа на корме, а трал спускают с правого борта, затем прицепляют траловые доски, одна в носовой части судна другая на кормовой и судно делает крутой разворот так, чтобы доски разошлись и трал мог раскрыться.
Улов выливали в рыбный ящик, который сооружали на палубе судна, здесь же устанавливали и рыбодел. Прямо на палубе под открытым небом шкерили рыбу, отбирали печень и собирали головы трески. Наглые чайки кружили прямо над головами моряков, выхватывали рыбную требуху прямо с рыбодела.
Обработанную рыбу складывали в трюма, где ее пересыпали солью. Головы трески собирали в специальные сетки-авоськи, туда помещалось около тонны голов. Печенью тески заполняли бочки. Через несколько дней промысла, авоськи и бочки сдавали на плавбазу".
В 1940-60 годах здесь было уже два рыболовецких колхоза, две молочно-товарные фермы, птицеферма, около 2000 голов оленей, ферма по разведению американской норки, два рыбозавода, мастерские и склады Беломорской базы Гослова. На полную мощность работали и развивались судоремонтные мастерские, велось активное строительство жилья и объектов соцкультбыта, имелся стадион, Дом культуры, клубы судоремонтных мастерских и рыбозавода, пионерский клуб, две школы — начальная и восьмилетняя, интернат для детей из посёлков с побережья, больница, поликлиника, амбулатория. Поселок Териберка был районным центром, довольно быстро развивался и рос. Упадок в селе начался в 60-х годах XX века, когда район перенесли в Североморск. Появились крупнотоннажные суда Мурманска, флота ушли в океан, прибрежный промысел потерял свое значение, а рыбопереработка, в связи с развитием рыбного порта и рыбокомбината в городе Мурманске сошла на нет. В процессе «укрупнения» был ликвидирован колхоз «Мурманец» вместе со звероводческой фермой, распалась и Беломорская база Гослова, оленье стадо было передано в село Ловозеро, был ликвидирован рыбозавод, так как крупные суда не могли заходить в реку. В 1980-х годах при строительстве Териберских ГЭС было варварски уничтожено семужье стадо.
Планы развития Териберки.
В настоящее время разработан проект строительства завода по производству сжиженного природного газа (в рамках освоения Штокмановское газовое месторождения) в селе. Для этого предполагалось переселить старый посёлок (348 человек) в Лодейный (около 1 тыс. человек), против чего возражало население старого посёлка. В 2007 году Газпром решил не переселять посёлок и построить завод восточней Териберки (губа Орловка, губа Завалишина), против чего население не возражало. На 2009 год здесь идут изыскательские работы.
Териберке обещают вернуть прежнюю славу. В Териберке прошли публичные слушания по Штокмановскому проекту. На вопросы жителей поселка отвечали руководители проекта. Интерес к общественному собранию проявили многие, однако, немногие смогли прийти. Бабушку Шуру, например, «Штокман» затронул напрямую. Рядом с ее домом теперь проходит дорога. По ней днем и ночью ездит строительная техника. Специалисты работают над возведением будущего огромного производства, которое будет за сопками. Сейчас туда прокладывают трассу. Недавно на месте колеи росла трава, а еще раньше стояли частные дома. Поселок процветал. Жительница п. Териберка Александра Михайловна Васильева говорит: «Мы по переселению сюда приехали и не знали, за что хвататься. Чего только не было. Фарш, мясо, рыба. А народу сколько было!». Териберке обещают вернуть прежнюю славу. О больших планах жителям поселка рассказывают большие люди, но население о переменах и не грезит. «Штокман» - это новые рабочие места, масштабное строительство, большие надежды. Так считает власть, и утверждают руководители проекта. Но сегодня, глядя на полуразрушенные дома и дороги, на нищету и безработицу, в светлое будущее жителям «перспективного» поселка верится как-то с большим трудом. Прогнозы людей сегодня пессимистичны. Еще 5-10 лет и Териберка вымрет. На публичных слушаниях был самый главный вопрос - нанесет ли «Штокман» экологический вред, ведь рыбалка - единственное верное средство не умереть с голоду. На общественных слушаниях заявляют - ущерба экологии не будет. Специально разработана технология очистки производственных сточных вод. Проект по морской части, можно сказать, готов. Заместитель главного исполнительного директора ОАО «Штокман Девелопмент АГ» Геннадий Зайцев сказал: «В настоящее время интенсивно ведутся проектные работы. Вчера прилетала группа из Донецка, которого мы рассматриваем, как генерального подрядчика при строительстве береговых объектов». Накануне в Териберке был облет с восемью посадками. Планировали размещение объектов технологического комплекса. Для его строительства нужна рабочая сила. Ее привлекут из поселка. В Териберке начнет развиваться инфраструктура. В 2016 году проект должен быть полностью реализован. Программа хорошая, но есть и хорошая русская поговорка: «поживем – увидим». Вот это уж точно – увидим, если доживем!
Река Териберка.
С запада к бассейну Вороньей примыкает бассейн реки Териберки. Общая длина реки 127 км. На своем пути река проходит через 18 озер разного размера. Отрезки реки между озерами в основном порожисты. Выше озера Репъявр (Куропачье) река относительно спокойна, а ниже его начинается цепь сложных участков, прерываемых только озерами. Большинство порожистых мест тянется на 200—300 м, русло завалено камнями, сквозной судовой ход нередко отсутствует. На протяжении 65 км насчитывается около 30 порогов различной трудности. Лишь в районе, где реку пересекает дорога Кола — Голицыно (река Воронья), Териберка становится широкой (до 100 м) и мелкой (менее 0,5 м). Река спокойно течет чуть больше 10 км, а затем снова идут пороги. За четвертым озером после дороги Кола — Голицыно начинается самый сложный и интересный участок Териберки. Берега в основном высокие; местами бурную, словно кипящую, реку сжимают вертикальные каменные стены. На этом участке пять водопадов: первые три высотой 2—3 м, а четвертый и пятый — 8—10 м. Наиболее красива Териберка ниже озера Лопъявр, где, прорезая скалы, она образует многокаскадный водопад. До строительства Нижне-Териберской плотины, низовья реки были местом нереста сёмги и горбуши. Нерестилища находились между двумя водопадами: первый водопад располагался в 4 км от устья реки, второй на 16 км. После строительства Каскада Териберских ГЭС данные нерестилища оказались частично затоплены.
Ихтиофауна реки Териберка, водохранилищ и озёр представлена следующими видами рыб:
– кумжа (Salmo trutta L.),
– сиг (Coregonus lavaretus L.),
– ручьевая форель (Salmo trutta morfa fario L.),
– щука (Esox lusius),
– налим (Lota lota L.),
– окунь (Perca fluviatilis L.),
Район Териберки в 70-х годах был малолюден, здесь было много грибов и ягод. Рыбный промысел в реке Териберке был одним из лучших на северо-западе Кольского полуострова, но сейчас он практически уничтожен, как впрочем, и сам поселок.
Ниже водопада в скале находился огромный колодец – отстойник семги, где рыба отдыхала и набиралась сил, перед тем, как начнет преодолевать сам водопад. Иногда в этом колодце собиралось до нескольких десятков семжин, в том числе и огромных – до 15-20 килограммов весом. Брать ее можно было голыми руками, так как рыбе некуда было деваться. Я как-то чуть не утонул в этом колодце в 1972 году. Повел меня за семгой диспетчер Усов. Он хромой, а я молодой был. Он меня и послал в колодец за семгой. Поймал и вытащил я кое-как две семги, предварительно оглушив их деревянной колотушкой. Умаялся я так, что сил нет. Сидим с Виктором Усовым на обрыве у колодца, курим, отдыхаем. Семгу рядом с собой положили. А каждая кило по двадцать будет. Думаем, как рыбу дотащить до Териберки, чтобы еще и на рыбинспекторов не нарваться. Да идти далековато, а у Виктора еще и нога одна короче другой, хотя мужик он жилистый был. Решили рыбу выпотрошить и начинать двигаться. Только Виктор взялся за нож, а семга встрепенулась, да как даст мне хвостом по ногам, что я с высоты метра три полетел ласточкой в этот каменный колодец, наполненный живым серебром рыбы. Что тут-то началось - не передать. Видимо семга от испуга приняла меня за нерпу, своего главного врага, то ли еще что-то в ее голове произошло, но все стадо рыбы просто обезумело и начало так метаться по колодцу, что я не успевал подняться на ноги, как меня рыба сбивала снова в воду. А Виктора наверху смех одолевает, наблюдая за моим барахтаньем среди семги. Еще и шутки отпускает в мою сторону. Тут мне уже не до шуток стало. Кричу Виктору снизу: «Помоги! Веревку брось!». Тут и он понял, что мне долго не протянуть среди взбесившейся рыбы. Быстро бросил он мне конец веревки, и я кое-как выбрался из колодца. Вот такой он Териберский водопад. Говорили люди, что в этом колодце несколько человек утонуло. Ну, а мне, слава богу, повезло. Больше я туда не ходил. А моя семга потянула на 18 кило. Нормальная рыбка была, а не искусственная - норвежская
Бухта Териберка – одна из лучших небольших бухт Кольского полуострова. Будучи почти открытой северо-западному ветру, бухта отлично защищена от северо-востока, востока, юга и запада. Помню, как мы спасались в бухте от 10-11-ти бального шторма на «Илье Репине» в апреле 1968 года. Зашли мы в бухту своевременно; ветер крепчал, а кренометр показывал уже 30° -35° крена; экипаж была утомлен переходом из Иоканьги; большей частью все лежали пластом, особенно страдали пассажиры. Я стоял вахту на мостике с 08 до 12 часов. Мутило страшно, поэтому большую часть времени я стоял на крыле мостика. Проходили мыс Териберский и хотели дойти до Кильдинской Салмы, где можно было спрятаться от волны. За 2 часа вахты я продрог и промок, что еле стоял вахту, да и качки натерпелся вдоволь. Даже такому морскому волку, как капитан Игаун В.И. было не по себе. Было принято решение спрятаться в губе Лодейной, где можно было как-то дать отдохнуть экипажу и пассажирам, которые от качки просто «помирали» и просили спасти их. Зайти в губу Териберку было не так просто, так как поворот влево составлял для судна более 90 градусов. При заходе в бухту судно подставляло борт волне и его могло опрокинуть громадными волнами, которые шли от северо-запада. И дальше идти было невозможно, так как ветер усиливался - до 40 м/сек. Капитан вглядывался в набегавшие громадные валы. Ветер срывал клочья пены, и она захлестывала весь мостик. Видимости практически не было, а на радаре – пятно засветки, которое не поддавалось никаким регулировкам. Какое тут ВАРУ? Если честно, – мне было страшно. Но вот, выбрав только ему понятный момент, когда уже мыс Териберский остался позади, Василий Иванович рявкнул на всю рубку: «Лево на борт!!!» и «Илья Репин» быстро покатился влево. Качка на какое-то время уменьшилась. Судно ложилось на курс для входа в бухту. А в это время подошел страшный «девятый вал», который одним ударом положил «Илью Репина» на левый борт. Мне показалось, что это конец… Но конца не случилось. Постепенно крен уменьшился, волна пошла в корму. «Репин» летел в бухту как чайка. Скорость видимо была узлов 17-18. Ход сбавили до малого. Приготовили два якоря к отдаче. Боцман и старпом были на баке и ждали команд капитана. А Василий Иванович, как настоящий профессионал, стал на два якоря у самого обрывистого и высокого берега губы Лодейной, который прикрыл наш пароход и от волны и от ветра. Сразу же стало тихо и спокойно. Я перекрестился, хотя считал себя атеистом.
Отрадно было выйти из-под шторма и очутиться вдруг в царстве успокоения. Еще приятнее – и в этом последнем чувстве есть даже некоторое злорадство – слышать, как гудит и мечется этот шторм за вами, словно рычит, сердится, что вы ушли из-под него, рычит, вас не касаясь; в погоню за вами долетают только какие-то клочья вихрей, которые кажутся вам сладкими дуновениями зефира – так они были для меня тогда приятны.
Обычно мы становились на якорь посередине бухты на глубинах 55-60 метров, отдав 4-5 смычек якорь-цепи. На этот раз, как мне показалось, отдали якоря в разнос на 2 кабельтова, почти у самых отвесных скал Лодейной бухты. Ветер быстро развернул судно, мы вышли на обе якорь-цепи, которых было вытравлено по 9 и 10 смычек. Якоря задержали очень хорошо. Пароход стоял, как вкопанный, и его почти не водило на якорях. Простояли мы в таком положении более суток, пока шторм не утих, после чего, мы смогли последовать в Мурманск.
Аналогичный случай был у меня и на тх «Петродворец» в 1972 году зимой. Все повторилось, как говорится, чуть ли не «до миллиметра». Такой же ураганный шторм, такой же страшный поворот и крен, и тот же капитан – Игаун В.И. Только я был уже не третий, а второй помощник капитана, и время было другое – с 12 до 16 часов поздней осенью.
Вспоминаю и еще один случай. Лето - 1972 года. Штиль. Солнце. Плюс 25 градусов по Цельсию. Капитан - Стеркин Эмиль Лазаревич. Мы заходим в бухту Териберскую, чтобы стать там на якорь. В этой бухте, которая почти круглая по плану и не очень велика по размеру, в хорошую погоду на якорь мог стать любой штурман. Однако мы умудрились в этот раз потерять оба якоря. Первый якорь был потерян, потому что лопнул ленточный стопор во время его отдачи на грунт. Когда лопнул стопор, то левый якорь вместе с якорь-цепью навсегда ушли в воду. А второй якорь с якорь-цепью были утеряны капитаном буквально через полчаса, после того, когда Эмиль Лазаревич, согласно «своей хорошей морской практике», решил поймать его, протралив дно Териберской бухты, чтобы правым якорем зацепить потерянный левый якорь с якорь-цепью, и вытащить их с помощью брашпиля на борт судна. Потеря даже одного якоря в те времена считалось морской аварией. Мы все считали, что экипаж за потерю двух якорей обязательно строго накажут и всех нас лишат месячной и квартальной премий. Однако, наш капитан, ссылаясь на «хорошую морскую практику», не только доказал аварийному инспектору и капитану порта Мурманск, что он действовал очень правильно и профессионально, что никого из экипажа даже не наказали и не лишили премий.
ТЕРИБЕРСКИЙ МАЯК.
Конкретное место для маяка на Териберском мысе выбирали командир и штурман крейсера «Наездник «Надо [установить маяк] на самой оконечности мыса Териберского. Польза несомненна.Надо на первом пригорке, а не выше, вследствие того, что туманы в Северном Ледовитом океане часто покрывают высокие горы, оставляя чистыми небольшие возвышенности... Мыс гранитный, можно приставать, есть вода от таяния снега, годная для питья... Летом воду надо брать или из реки, или строить цистерны».
Проект маяка разрабатывался в Дирекции маяков Белого моря под руководством полковника Васильева. Производителем работ был назначен отставной генерал-майор Геккель. В 1896 году маяк начал действовать.
К востоку от маяка на упомянутом выше невысоком перешейке выстроили дом для обслуживающего персонала. В 700 метрах на юго-восток от башни в том же 1896 году в специальном деревянном здании на каменном фундаменте устроили пневматическую сирену с керосиновым двигателем, ревун которой был обращен к северу. Для подачи сигналов во время подготовки сирены к работе имелась пушка. Световой маяк и сирену обслуживали 12 служащих
В годы войны маяк обеспечивал следование конвоев и транспортов вдоль Мурманского побережья, а также боевые действия кораблей Северного флота.
В 1941-1942 годах Териберка и прилегающие районы подверглись особенно ожесточенной бомбардировке вражеской авиацией. Происходили в районе маяка и морские бои. Так, в ночь на 13 июля 1941 года к юго-востоку от маяка три немецких эсминца потопили сторожевой корабль «Пассат» и спасательное судно «РТ-67». 24 июля того же года в районе к северо-востоку от Териберки противник потопил гидрографическое судно «Меридиан». Удары нашей авиации по вражеским кораблям, к сожалению, оказались безрезультатными. Ничем не могли помочь нашим морякам и маячники.
В 1971 году маяк был перестроен. В настоящее время он представляет собой двухэтажное желтое здание с железобетонной маячной башней высотой 13 м. В фонарном сооружении маяка установлен вращающийся электрический осветительный аппарат ЭМВ-930, светящий переменными проблесковыми красным и зеленым огнями. Маяк оборудован радиомаяком КРМ-300 и наутофоном ЛИЕЖ-300.
Тысячи кораблей и судов ежегодно проходят мимо маяка, контролируя свое географическое место и уточняя курс. Благодаря надежной и грамотной работе обслуживающего персонала, маяк работает бесперебойно, посылая свет своего огня и радиосигналы в холодное Баренцево море.
Териберка была районным центром, довольно быстро развивалась и росла. Упадок в селе начался в 1960-х годах, когда район перенесли в Североморск, появились крупнотоннажные суда, флота ушли в океан, прибрежный промысел потерял свое значение, рыбопереработка, в связи с развитием рыбного порта и рыбокомбината в городе Мурманске, сошла на нет.
В Териберской бухте и в губе Лодейной всегда базировался малый рыболовный флот прибрежного плавания, который базируется там и по сей день. Удобство здешней стоянки флота заключается в том, что, во-первых – это удобная и закрытая от волны и ветров бухта, а во-вторых – выход в море начинается сразу, как только судно отошло от причала. Рыболовецкий флот в те времена был, в основном, маломерным. Сейнера бортового траления, небольшие траулеры, автономностью 10, максимум 20 суток. За такой срок они должны были забить свои трюмы рыбой и скорей – в порт на сдачу. Рыболовецкие артели базировались в посёлках Кольского побережья: Порт-Владимир, Тюва-Губа, Териберка, Дальние Зеленцы, Гремиха и др. Там рыба с сейнеров сдавалась, и суда снова отправлялись на промысел. В посёлках кипела жизнь. В экологическом смысле такая деятельность положительного влияния на окружающую среду не оказывала.
Затем, в середине 70-х годов, рыболовный флот заметно начал укрупняться. Стали строиться траулеры-кормовики, т.е. кормового траления. Появились первые рыболовецкие плавбазы. Это огромные суда, водоизмещением 10 – 30 тысяч тонн, которые непосредственно в море принимали рыбу с сейнеров, снабжали их всем необходимым: продуктами, пресной водой, топливом и т.п. На плавбазах размещались консервные, пресервные, коптильные цеха, на которых трудились сотни людей. У малых судов постепенно отпадала необходимость часто заходить в родной порт. Автономность их резко увеличивалась. Но это обстоятельство, как и всё в этом мире, имело свою отрицательную сторону. Я встречал людей в море на небольших рыболовных судах, которые по 7 месяцев были без берега. На них было жалко смотреть. Представьте себе судёнышко в 300 тонн водоизмещением, а то и меньше, которое за полгода только 2 – 3 раза подходило к борту плавбазы для сдачи рыбы и дозаправки. Это очень тяжело для психики человека. Об этом не писал никто, по крайней мере, я не читал нигде. Но люди попросту сходили с ума в таких плаваниях. И, когда это явление стало сложно скрывать, даже в тёмное советское время, такой продолжительностью рейсы на малых и средних сейнерах запретили.
Ну вот, начал с загрязнения, а перешёл неизвестно на что. Всё так взаимосвязано, что трудно, описывая один вопрос, не затронуть другой.
Хочу затронуть ещё одну тему, чтобы было понятно, почему прекратился практически прибрежный лов рыбы в таких прекрасных местах, как Териберка, Порт-Владимир, Дальние Зеленцы и многих других на побережье Баренцева моря. Это прежде всего бесконтрольный вылов рыбы со стороны наших Мурманских и Архангельских флотов.
С рыбаками за долгие годы работы на Севере я много общался. Так вот, не было ни одного сейнера, ни одного траулера, который бы не работал без так называемой «рубашки». Что же это такое – рыболовная «рубашка». Очень просто – это, практически, такой же трал, как и основной, но со значительно меньшей ячеёй. Если, допустим, разрешенный размер ячеек основного трала 100 мм, то в него запускается дополнительный, т.е. «рубашка» с ячеёй 30 – 50 мм. Что не сделаешь ради плана! Вот и вычерпывается из моря рыбная мелочь – молодь, – которая пускается на муку. По муке ведь тоже необходимо выполнять план. А этой рыбной мукой кормили курей на птицефабриках в пригородах Мурманска. Это же надо было додуматься содержать птицефабрики в Заполярье! Ну, а что тут удивительного? Если и на Марсе будут яблони цвести! Вот и покупали мы иногда в своих магазинах синюшные тушки убиенных курей. По вкусу – настоящая рыба, только не понять какая. А что поделаешь? Есть-то хочется! Сожрут! Никуда не денутся! Со временем и этого не стало.
По той же самой, проверенной схеме уничтожалась мойва в Баренцевом море. Сначала, а именно в 1972 – 73 г.г., мойвенная путина по продолжительности была 2 – 3 месяца в году. Затем она, т.е. путина, увеличивалась – увеличивалась и, в конце концов, мойву стали вылавливать круглый год. Над городом стоял стойкий запах свежих огурцов. Это мойва так пахнет. Эту рыбку вылавливали в немыслимых количествах. Морозильные камеры рыбного порта не могли разместить такой объём рыбы. А морозильные камеры в порту были огромны. Представьте себе 5-ти этажный дом с 3-мя подъездами – это такие морозилки. Так вот, мойву сваливали на территории рыбного порта прямо на асфальт. Горы мойвы, высотой до 10 м, в прямом смысле слова – горы – были видны из многих районов Мурманска. Грузили её экскаваторами в грузовики и развозили по магазинам. Цена её была 20 коп за килограмм.
Представляете, какие огромные потери были при таких методах добычи и хранения? Результат известен. Вычерпали мойву почти всю. Я говорю, почти, это значит, что какое-то количество этой рыбы всё же осталось. По крайней мере, мойва оказалась способна к воспроизводству. Ума хватило вовремя остановиться.
А вот, когда вычерпали мойву, тогда только стало известно, что эта рыбка является первейшим кормом для трески. Верней, все знали это, но не обращали никакого внимания. Главное – цифры в отчётах. Остальное – ерунда. Не стало мойвы – ушла последняя треска. Постепенно Баренцево море стало беднеть.
А сегодня еще огромную роль играет то, что до Териберки из Мурманска проложена хорошая асфальтированная дорога, которая позволяет быстро доставлять продукцию рыбаков на рынок Мурманска и других крупных городов Кольского полуострова. Вот такая моя повесть о древнем рыбном становище Териберке.
Сегодня (12.06.2018 г.) поселок Териберка отмечает свое 495-летие!
Напомню, что первое упоминание о Териберке относится к XVI веку. К тому времени здесь появилось русское сезонное поселение рыбопромышленников — становище.
Во время переписи промысловых изб в 1608 году здесь было насчитано 6 изб — наравне одно из трех крупнейших поселений Восточного Мурмана. В 1623 году селение подверглось нападению датской военной эскадры. Датский флот смог разбить ядрами наспех построенный блокгауз, отогнать русских вглубь материка, захватить припасы и уничтожить трофейные русские лодьи. В 1809 году во время англо-русской войны становище было полностью сожжено англичанами. К 1823 году становище было заново отстроено и считалось одним из лучших на Мурмане.
Наибольшего развития посёлок Териберка достиг после окончания Великой Отечественной войны. В 1940—60-х годах здесь было уже два рыболовецких колхоза, две молочно-товарные фермы, птицеферма, около 2000 голов оленей, ферма по разведению американской норки, два рыбозавода, мастерские и склады Беломорской базы Гослова. На полную мощность работали и развивались судоремонтные мастерские, велось активное строительство жилья и объектов соцкультбыта, имелся стадион, Дом культуры, клубы судоремонтных мастерских и рыбозавода, пионерский клуб, две школы — начальная и восьмилетняя, интернат для детей из поселков с побережья, больница, поликлиника, амбулатория, типография.
Сегодня живет в Старой Териберке всего-то около 300 жителей. Село это старое, поморское, известное с 1523 года. В советское время, особенно в послевоенные годы, тут был процветающий посёлок городского типа с населением 4,5 тысяч человек. Здесь находились порт, рыболовецкий колхоз, рыбзавод, было даже своё оленье стадо в 2000 голов. Потом всё захирело: порт прекратил своё существование, рыба перестала ловиться из-за строительства Териберских ГЭС, а оленье стадо перевели в Ловозеро.
В 90-е село пришло в упадок. Вторую жизнь в Териберку вдохнул фильм «Левиафан» Андрея Звягинцева, который принес режиссеру «Золотой глобус», а Териберке, где снимали ключевые сцены фильма, — мировую известность. Сюда поехали туристы со всего света, в поселке открыли несколько гостиниц и ресторан. Каждое лето теперь проходит арктический фестиваль «Териберка. Новая жизнь».