Вагон-клуб

Алевтина Лепешова
Зимой спастись от холода в доме можно было только на печке. Там места много, тепло, и сухарики на противне всегда есть. Тихо, слышно лишь, как на стене тикают часы. Усыпляя маленьких внуков, бабушка с ними нет-нет да  задремлет.

Выучив уроки, Алька залезала на печь почитать. В доме была всего одна книжка - «Лев и собачка». Ее подарили в первом классе к Новому году за хорошую учебу. Читать Альке нравилось, и она рано записалась в школьную библиотеку. Книги буквально глотала и меняла их через день. Скоро библиотекарь Нина Ивановна (она же учитель по физкультуре) не знала, что еще ей предложить. В четвертом классе Алька прочитала всего  Майн Рида, Жюля Верна.

В их доме даже радио не было. Вечерами иногда отец доставал из сундука радиоприемник «Москвич», и Алька часами просиживала около него, слушая все подряд. Ей не давала покоя мысль: как люди умещаются в такой маленькой коробочке? А главным развлечением был поход в кино, да и то если мать даст денег.

Вот и сидит Алька на печи, слушает, как ветер завывает в трубе. Читает про дальние страны, про индейцев и представляет далекую Мексику, где скачут мустанги в прериях. Оторвется ненадолго от книги и смотрит в окно. Стекла застыли, и только в оттаявшую проталину можно увидеть улицу. Вернее, не улицу, а лишь часть огорода и забор: снегу намело вровень с окнами. По огороду через забор проходит лыжня, по которой змейкой переметает снег. Белый пейзаж нарушают лишь вороны или редко соседские мальчишки, пробегающие на лыжах к реке.

Жизнь немного оживала, когда начинались выборы. У входа в школу крепили красные флаги, вывешивали программу развлечений. В спортивном зале целый день можно было смотреть кино или концерты. Работали буфеты. Люди надевали праздничную одежду и с шести утра шли голосовать. Жители местной округи - мясокомбинатовские, хлебозаводские, вокзальские, красносельские - стекались в школу №6.

Алькины родители  тоже собирались, как на праздник. Она спрашивала мать: «Как это голосуют?». Мать, смеясь, отвечала: «А так вот: встаем и кричим, кто громче».

С этим же вопросом Алька подходила к бабушке. Та неохотно разговаривала на эту тему, но все же объясняла, что так выбирают новую власть: «Каждый должен отдать свой голос за того, кого считает лучшим. Раньше-то я при царе жила, а теперь - советская власть. Обиженная я на нее и на выборы не хожу».

Выборы бывают один день, а зима – длинная-предлинная, без конца тянутся серые, похожие друг на друга будни. Морозы стоят трескучие - под 40 градусов. С реки ветер холодный дует, лицо сечет.

И вот в самую-то глухомань два раза в год в город приезжал вагон-клуб. О-о-о, это было такое счастье! Услышав с улицы знакомую мелодию, Алька бежала к окну: неужели приехал?! Вагон-клуб ставили в тупике, как раз напротив их дома. Песни в исполнении Утёсова «Раскинулось море широко», «Ведь ты моряк, Мишка» Алька знала наизусть. Быстро накинув пальто и валенки, она радостно бежала по переезду к вагону. Прочитав афишу, возвращалась домой в приподнятом настроении.

Вот когда начинался на улице праздник! Люди шли и шли со всех сторон - посмотреть кино, послушать лекции. Заходя в вагон, здоровались, снимали шапки. Детей собиралось видимо-невидимо. Они сидели даже на полу и в проходе вагона. Билет для взрослых стоил 20 коп., детский - 5 коп.

На взрослые фильмы детей не пускали. Но Альке хотелось увидеть всё, и она, как и другие ребята, умоляла пропустить ее в вагон: «Дяденька, пустите посмотреть кино, ну пустите, пожалуйста!». Но уговоры не помогали: не положено. И только когда какой-нибудь мужчина выходил покурить, все-таки удавалось прошмыгнуть внутрь.

Вся неделя была как праздник: днем играла музыка, а вечером крутили кино. Но она быстро проходила, и клуб уезжал на другую станцию. Устанавливалось прежнее затишье: снова снег, метель, мороз и завывание ветра в трубе...