В детстве, ходя на могилку своего дедушки, Виктора Николаевича, и окрест оглядывая соседей по захоронениям – всегда обращал внимание на надписи на плитах, стелах… И когда родился, и сколько лет прожил… И почему так много пожил… и почему, наоборот, так мало свет Божий его коснулся…
Особливо печаловался о девочке, похороненной рядом, которая и пожила-то всего двенадцать…
Мой дедушка прожил на Свете восемьдесят семь, с 1852 по 1939 год. Пережил и отмену крепостного права, и экспроприацию земли советской властью. И Первую Мировую и Вторую Мировую… А между ними революции и Гражданскую войну – где брат на брата, сосед на соседа. И ежовщину, и поножовщину…
Приехал он к своей дочери, в Ташкент, в 1935 году. Вместе с моим папой бежали от сталинских репрессий из подмосковной Каширы. К дочери Анне, которая лечила в больнице детей.
Мой папа, Павел Викторович Ган, художник. Преподавал живопись, рисунок и композицию в Республиканском художественном училище, писал горы… Вечерние, ночные, утренние…
И тоже упокоился в 1967 году рядом с моим дедушкой.
Тамо же упокоилась и моя мама, Ган Надежда Тимофеевна, урождённая Хохлова. Родившая и вырастившая четверых. Арнольда, Марину, Светлану и меня.
И была в двух шагах от нашей оградки могильная плита со странной фамильной надписью для Ташкента.
В это воскресенье мы с моей супругой Ириной прибрались по весне у наших родителей. Потом я продрался скрозь кусты сирени в соседнюю оградку, почистил надгробную плиту от старой листвы и полил надпись водой. Проявилось: «Оливер Джон Голден»…
Придя домой по интернету набрал сии редкие для Ташкента слова и… передо мной предстали – Оливер Джон Голден и его жена Берта Бялек, приехавшие в 1930 году в Ташкент и проработавшие над внедрением передовых технологий в хлопководстве.
У них родилась красавица дочь Лия Голден. Она вышла замуж за Абдаллу Кассима Хангу. И у них родилась очаровательная Елена Ханга…