Ах, эта молодость! С её бесшабашностью и детской наивностью, когда ребенок, перепачканный кремом, который один на один был в комнате с праздничным тортом, утверждает, что это кошка откусила от него кусочек! Когда без всяких следствий и экспертиз всем и так всё очевидно, ему кажется, что это маленькое «преступление» вряд ли кто когда разгадает.
Такова была и я в том возрасте, когда работа ещё воспринимается неприятной обязанностью, приложением к началу взрослой жизни. Я уже ловила на себе оценивающие взгляды парней и мужчин постарше, поскольку всё, что нужно к этому времени у меня оформилось в нужных пропорциях, но в голове ещё гулял ветер. Да что я говорю, ветер! Сквозняк!
Ещё в школе я отличилась «умом и сообразительностью», умудрившись оставить маме записку на двери квартиры: «Мама, я ушла к Люсе, ключ под ковриком». Приходи, кто хочешь, бери, что хочешь! Поскольку никто не пришел, все только посмеялись над тем, что я учудила.
Уже устроившись на работу я, как тот ребенок, звонила со служебного телефона по межгороду подруге в село моей бабушки. Поскольку звонков на этот номер было много, а длительность разговора превышала все служебные разговоры конторы, наше руководство заинтересовалось этим и быстро сопоставило все факты. Несмотря на моё отпирательство, с меня удержали кругленькую сумму, впрочем, тогда это меня не очень-то расстроило.
В другой раз я заказала поддельный больничный и прогуляла на работе неделю. Никто ничего не заметил бы, если бы не сердобольный или очень хитрый кадровик. Вся неделя была плотно занята разными мероприятиями и о больничном я вспомнила уже в день выхода на работу. Схватив его и с опозданием примчавшись в кадры, я нарвалась на вопрос, чем я болела? Ничтоже сумняшеся я ответила, что ангиной, хотя там было сказано: воспаление среднего уха.
На мои нарушения трудовой дисциплины смотрели сквозь пальцы. Мне казалось, что причина тому, что я ценный работник, в реальности же ко мне относились просто, как к ребенку. Наказания за проделки воспринимались мной, как некая условность взрослой жизни – так положено. Как в том мультике: собаки гоняются за котами, щенки гоняются за котятами, так было всегда! Начальник должен сердиться, я должна делать виноватый вид, хотя в чём я виновата?
Я искренне не понимала этого. Ну подумаешь, опоздала! Я же никого не убила, ничего не стащила. Прям, какое преступление! Девочкам полагается быть послушными, дисциплинированными, аккуратными, но это не про меня. Пока я жила с мамой и папой, мысли мои были заняты чем угодно, только не работой и даже не своим будущим. Оно представлялось мне, как само собой разумеющееся, которое настанет когда-нибудь потом и я совсем не была им озабочена.
В очередной раз поехав в деревню, я на обратном пути решила сделать крюк и заехать к родственникам. Подруга тоже собралась куда-то и мы, купив билеты, умудрились их перепутать. Посмотрев на время отправления, вагон и место я, как ни странно, не увидела ни номер поезда, ни станцию, ни данные подруги.
Если бы проводница спросила паспорт, мы успели бы поменяться билетами и у нас не было бы проблем, но она не спросила. Впрочем, приключения, связанные с этим, достойны отдельного повествования. Итак, в очередной раз я прогуляла дни. Волновались встречающие родственники, потом я им позвонила, успокоила, но меня уже искали на работе. Опять прогулы? Как быть?
Забинтовав всю ногу между коленом и лодыжкой я пришла на работу, сильно хромая. На ходу я сочинила душещипательную историю, как помогая отставшей от поезда женщине сама оказалась на пустом перроне, как бежала за поездом и вывихнула ногу. И тут кадровик, глядя на повязку расхохотался. Про вывихи, видимо, он всё знал, а я накладывая повязку об этом не подума-ла.
У меня в запасе ещё были эпизоды про посещение травмпункта, про справку, которую они мне не дали, про то, как я добиралась «на перекладных», что было сущей правдой, но он уже не слушал, заливисто хохоча, наклоняясь к полу и хлопая себя по коленям. В конце концов, и это сошло мне с рук. Меня всего лишь заставили написать заявление на эти дни за свой счет.
Но имидж пострадавшей надо блюсти! Поэтому весь день я старательно хромала, изображая на лице невыносимые страдания от дикой боли, превозмогая которую, закусывая губки, я выполняла порученную мне работу. То, что над моим «вывихом» и мучениями весь отдел просто «угорал», я поняла позднее.
Надо сказать, что желание заинтересовать собой симпатичного мальчишечку уже жило во мне и хромая с работы, я увидела, как один из парней с которым мы как-то танцевали на вечеринке, идет по тропинке, пересекающейся с моей. То ли он правда меня не видел, то ли не хотел обращать внимания, что было намного хуже но я, полностью поглощенная разгадыванием этого ребуса и тем, как привлечь его внимание, совсем забыла про хромоту.
Перейдя на присущую мне тогда лёгкую походку, я с радостью увидела, что парень посмотрел в мою сторону и приветливо замахал рукой. Я ответила и вприпрыжку бросилась ему навстречу, как вдруг мена обогнал велосипедист и просигналил звонком. Это был наш кадровик. Он часто ездил «на велике».
- Надо же! Тебе не в травмпункт надо было обращаться, а сразу к Петьке! Смотри, как вмиг вывих тебе вылечил!
И он, улыбаясь, уехал. Прошло время. Теперь я серьезный руководитель и сама распекаю подчиненных за нарушения. Распекаю и с любовью вспоминаю то время, моих начальников и нашего кадровика, которые не были со мной слишком суровы, с высоты своего возраста понимая мою глупость, наивность и ветер в голове, давая ему вволю нагуляться по её тогдашним пустотам.
Ветер! А что ветер? Он тоже нужен, чтобы развеять семена, прорастающие потом нашим опытом, переосмыслением ценностей, пониманием и обретением ответственности. Так что сильно не ругайте молодых, а лучше сами вспомните, какими мы были в их возрасте и улыбнитесь их проделкам и даже глупостям.