Поэтам-фронтовикам посвящается
Эхо прошедшей войны
(стихотворный цикл)
Юлии Друниной
Окопная звезда
Год сорок третий.
Начало июля.
Ночь. Фронтовая палатка.
Спит санинструктор
По имени Юля.
Спит безмятежно и сладко.
Друниной Юле
Всего девятнадцать.
Возраст безоблачных грез.
Дан ей приказ —
За Россию сражаться.
С детством простилась
без слез,
Смерти в лицо,
Заглянув не однажды,
Кровь проливала свою.
Как нелегко быть
девчонке отважной
В ожесточенном бою.
Западный фронт.
У разбитой дороги
В рощице спрятан санбат.
Юля познала здесь
Беды, тревоги,
Радость от первых наград.
Юлии снится
Свой День рождения.
Год сорок первый,
Майский рассвет.
Ей — десятикласснице
Не без волнения
Мальчик знакомый
Дарит букет.
Снится отец —
Школьный учитель,
Тихая, добрая мать.
Город столичный —
Русских обитель.
Яузы в сумерках гладь.
Детство ушло
И ушло безвозвратно.
Юность в дыму и огне.
Стали, как парни,
бойцами девчата,
Взрослыми стали вполне.
Юля не знает,
Что встретит победу
И поэтессой могучей страны
Будет сквозь годы
Нести эстафету —
Быль фронтовую
с минувшей войны.
Будет замужество,
дочки рождение,
Горечь семейных утрат,
И в переменах вселенских
сомнение,
Смерти безжалостный взгляд.
Все это будет,
Будет когда-то,
А в сорок третьем году
Спит сладко Юля
В палатке санбата,
Крайняя в первом ряду.
— Как процветает
родная Россия.
Твердая поступь,
заветная цель.
Нет, никакая на свете
стихия
Этот корабль
не посадит на мель, —
Убеждена прямодушная Юля,
Зная великий народ.
Год сорок третий, начало июля.
Ночь перед битвой,
Западный фронт…
С тех пор минуло,
Почти что полвека.
Поздняя осень,
Окраинный Крым.
Время и место
для человека,
Не признающего
сцену и грим.
Юля была
И осталась солдатом.
Честной, правдивой
“Окопной звездой”.
Час судный был
Для нее не расплатой,
Часом бессмертья
В стране роковой.
***
Эдуарду Асадову
Признание
Отец мой был, как твой,
— Аркадий.
И дед, как твой, —
Григорий был.
Мой род, как твой,
после скитаний
С Уралом жизнь
соединил.
В нас не случайно
кровь играет,
Горячая потомков кровь,
То гнев великий
порождает,
То будит страстную любовь.
Пальмира Среднего Урала
Соединила нас навек —
Здесь было юности начало,
В поэзию большой разбег.
Здесь поэтические строки
Еще витали в облаках,
Но благосклонны были боги,
Щедры в бесчисленных дарах.
Во времени наш путь различен:
Ты опален огнем войны,
Не стал бедою обезличен,
Крепил могущество страны.
А я один из тех Иванов,
Увы, не помнящих родства,
Кто стал под властью истуканов
Крушить законы естества.
Не верь, отец, что ты незрячий.
Незрячий я. В плену у лжи
Мой стих стал шалостью
ребячьей.
Но делать вывод не спеши.
Поэт найдет свою дорогу,
Лишь был бы он поэт большой.
Лишь бы испытывал тревогу
За каждый шаг неверный свой.
***
Веронике Тушновой
Дом на песке
Сто коротких часов
Долгожданного счастья —
Голубых облаков
В черном небе ненастья.
Сто правдивых часов
Любви без обмана —
Поэтических строф
В многословии романа.
Сто прекрасных часов
Наслажденья и муки,
И борьбы за любовь
В бесконечной разлуке...
Где же дом Вероники
Из горького горя,
На сыпучем песке
У счастливого моря?
У Тушновой судьба
Не была золотою:
Сорных слов молотьба
Стихотворной косою,
Счастья самообман,
Ожидание чуда.
Муз внебрачный роман —
Смерть от злых пересудов.
***
Николаю Петропавловскому
Последнее желание
Он у сиделки
попросил
Под утро ломтик хлеба.
Немного мякиш надкусил,
С тоской взглянул на небо.
— Ну вот и все, —
он прошептал
Июльскому рассвету,
Мир госпитальный
стал так мал
Фронтовику - поэту.
Он пол-России прошагал
В военную годину,
Еще полвека укреплял
Страны
Вторую половину,
Был и строитель,
и солдат,
Призванием гордился
И золотом своих наград
Нисколько не кичился.
Он перед смертью
попросил
Дать в руку ломтик хлеба.
Он из крестьян
курганских был,
С тоской глядел на небо.
В нем видел ясно,
как в кино,
Картины Зауралья:
Нив золотистых полотно,
Озер и рек зеркалье,
Лик неприметных деревень,
Затерянных в глубинке,
Дом отчий,
из лозы плетень
И матери слезинки.
В поэте хлеб тот воскресил
Вкус пирога с морковью.
Солдат навек глаза закрыл,
Покинув мир с любовью.
***
Якову Чернышёву
Заре навстречу
У него своя тропинка
И терниста и легка,
Знает каждая пылинка
Твердый шаг фронтовика.
Широко расправив плечи,
Гордо Яков Чернышов
Шествует заре навстречу.
Так в Гренаду шел Светлов!
***
Эхо прошедшей войны
Эхо прошедшей войны
Слышит не каждый,
поверьте.
Кто не нажил седину,
Не помышляет о смерти.
Эхо прошедшей войны
Это не отзвук салюта —
Средь гробовой тишины
Сердце считает минуты.
Эхо прошедшей войны —
В меркнущей памяти звуки:
Шум камыша, плеск волны,
Выстрел и крик
полный муки.
«Эхо прошедшей войны», издательство АМБ, 2005 год, Екатеринбург.
Ранее цикл размещался на сайте стихи.ру