Секрет художника (Мариночка Пономарева) / Проза.ру

Белый лист — поле для воображения. Несколько ловких движений кистью и на этом листочке уже целая жизнь. Мечты, чувства, эмоции, — все, что угодно! Необязательно искусные работы великого художника волнуют душу, иногда это просто детские рисунки. Увидев их, можно открыть для себя новый мир. Так я открыла для себя свой собственный мир.
Воскресное утро, как всегда, начиналось с уборки. Я выбрасывала всякий хлам. В шкафу я нашла свои детские творения. Думала, что их давно уже нет. Раньше я считала их нелепыми и смешными, не имеющими никакого смысла. Сейчас я смотрела на них иначе. Они рассказывали мне обо всем. Я читала историю своего детства…
Вспомнила, как любила рисовать! И поняла, что снова бы хотела окунуться в атмосферу творчества.

Возвращаясь с работы следующим вечером, на одном из домов, мимо которых я проходила, я заметила вывеску с надписью «Художественная студия Счастье ».
— И как я раньше не видела! Пожалуй, надо туда заглянуть, — решила я.
В небольшом помещении, где проходили уроки, я обнаружила лишь несколько мольбертов, стулья, стол, за которым, должно быть, работал преподаватель, а также шкаф, набитый бумагой и банками с краской.
Шел урок. Тишину разрушал приятный моему слуху звук: звук рисующего карандаша. На меня никто не обратил внимания, все были заняты своей работой. Среди присутствующих были и дети, и взрослые, и даже старики. Лишь взглянув на них, можно было понять, что они не просто прозябают здесь, они действительно влюблены в это занятие. Преподаватель расхаживал по классу, погруженный в свои мысли. Заметив меня, он направился в мою сторону.
— Извините, я, наверное, помешала, я просто хотела… — пробормотала я и остановилась.
Он улыбнулся. Удивления на его лице не было, будто каждый день кто-то врывался в класс во время занятия, и он к этому привык.
— Записаться на урок? — закончил он за меня.
— Да!
Я летела домой, и радость охватывала меня.

Я посещала студию два раза в неделю. И каждый раз на три часа я погружалась в мир, который создавала на бумаге. Наш преподаватель, Станислав Николаевич, старался часто не вмешиваться в творческий процесс, лишь иногда подходил, чтобы что-то подсказать и исправить. Какие-то работы у меня получались неплохо, но были далеки от совершенства. Мне всегда было приятно слышать шелест бумаги, чувствовать запах краски, видеть, как оживают картины, нарисованные талантливыми людьми, которые находились в студии вместе со мной.
Больше всего меня впечатляли работы Максима. Он сидел впереди меня так, что я могла видеть, как он рисует. Я наблюдала за плавными движениями его руки, в которой кисть начинала танцевать, скользя по белому листу, а цвета сливались воедино, и вот уже частичка жизни постепенно открывалась моему взгляду. Его рисунки не только радовали глаз, но также могли передавать запахи и звуки. Я не могла скрыть своего восхищения.
Максим был не только талантливым художником, но и привлекательным молодым парнем. Он сразу же мне понравился. А вот Максим поначалу не замечал меня. Только через несколько недель он вдруг повернулся ко мне и сказал улыбаясь:
— Привет! Ну, как тебе здесь нравится?
— Да… Очень нравится, — растерянно отвечала я, не ожидая, что Максим ко мне обратится.
— А у тебя здорово получается! Правда, — добавил он, показывая на мой рисунок.
Я засияла. Приятно было услышать комплимент именно от него.
— Кстати, в художественном музее сегодня выставка. Ты идешь?
— Думаю, да.
Максим улыбнулся, глаза его заблестели. Он, кажется, был доволен моим ответом.

Мы встречались уже два месяца. Вместе ходили на выставки и концерты. Гуляли в парке и рисовали все, что нас окружало. Мне нравилось слушать его размышления об искусстве и смотреть, как он рисует. С его помощью я освоила несколько новых приемов, и мои рисунки стали более естественными.
С Максимом было интересно, но плохо было то, что у него довольно часто менялось настроение. Еще он мог внезапно исчезнуть. Просто говорил:
— Мне нужно уйти.
Произносил он эти слова как-то загадочно и никогда ничего не объяснял, да я и не просила. Бывало, мы не виделись в течение нескольких дней просто потому, что он хотел побыть один. Я не находила в этом ничего странного, наверняка, он просто уходил с головой в работу.
— Я хотел бы тебе кое-что показать, — однажды произнес он. — Эти рисунки не похожи на те, что ты видела. Интересно, что скажешь.
Я обрадовалась тому, что наконец-то увижу то, ради чего, вероятно, он оставлял меня одну коротать вечера.

У Максима была отдельная комната для творчества. Раньше он мне ее не показывал. Это был его мир, где он мог воплотить все безумные идеи. Стены и потолок были забрызганы краской. Где-то были разные надписи: цитаты, поток мыслей, просто набор, несвязанных между собой, слов, где-то были рисунки. Я была уже слишком очарованна, хотя я еще не видела главного: того, что хотел показать мне Максим.
Работы, которые я увидела, были выполнены очень искусно, но они почему-то не обрадовали меня, как я думала. Я бы не смогла объяснить то чувство, которое я испытывала, глядя на них. Они как бы завораживали и отталкивали одновременно. В них таилось что-то ужасное, но я не могла понять, что именно. Несмотря на это, картины все же были изумительны, правда, все они были нарисованы в одних тонах. Разные оттенки красного преобладали на каждом рисунке. Максим, кажется, видел мое смущение, но сделал вид, что не заметил.
— Что я могу сказать?! Они великолепны! — сказала я после некоторого раздумья. — Только вот не могу понять, чем они написаны. Какие это краски?
Максим будто не слышал меня. Он явно не хотел открывать мне все секреты, я это поняла и не стала докучать ему расспросами.
Он продолжал создавать эти необыкновенные и пугающие картины. Мы стали видеться еще реже, и это меня огорчало. Я уже не ходила в студию и рисовала сама редко. С Максимом что-то происходило, и я постоянно думала об этом. Он тонул в том мире, созданным его воображением и изображенным на его картинах.

Как-то я пришла к нему без предупреждения. Максим в очередной раз исчез, и я очень волновалась.
Он же, ничего не говоря, как голодный зверь бросился меня целовать.
— Я тоже ужасно соскучилась, — шептала я.
Стянув с него рубашку, я заметила свежие порезы на его руке.
— Что это? — испуганно спросила я.
В голове крутились жуткие мысли. Неужели он хотел что-то с собой сделать? Может, у него что-то случилось?
— А, ерунда, — отмахнулся он.
Мне уже надоели эти тайны. И я была намерена все выяснить. Но так ничего и не сказала. Я чувствовала его теплое дыхание на своей коже, от его прикосновений мои мысли путались. И лишь еле слышный стон слетел с моих губ…

Утром легкий ветерок ласкал мое обнаженное тело. Я открыла глаза. Одеяло было на полу. Рядом сидел Максим. Он рисовал меня, бесстыдно разглядывая. В его глазах было какое-то безумство. Сладкое томление пронеслось по телу. Я снова сгорала от желания. Хотела вырвать у него рисунок и заманить в постель. Но остановилась, заметив новый порез и струйку крови, что текла по руке Максима. Онемев от ужаса, я смотрела, как он собирал ее кисточкой и наносил на бумагу. Я не могла поверить. Он рисовал своей собственной кровью…