Мы сидим в «Белом Кролике». Время ланча. Панорамный вид на зимнюю Москву прекрасен. Моя собеседница, прекрасная Лиза Д. с тоской оглядывая зал, пожимает плечами и тяжело вздыхает:
- Ну, одни старперы собрались как на подбор…. Что за жизнь, блин!
Ее большие голубые глаза полны невыразимой печали, идеально прокрашенные и уложенные графитовые брови над безукоризненным лбом, который можно было бы снимать для рекламы ботокса, чуть приподнимаются (насколько это возможно):
- - Сороковник! – бросает она мне. Мужчины больше не смотрят на нас…
Действительно, наше появление в ресторане не вызывает у присутствующих мужчин никакого интереса, ажиотажа, ну, или хотя бы легкого волнения. Откровенно говоря, никто за те десять минут, пока мы ждем свой заказ, не интересуется «что будут пить прекрасные дамы». «Прекрасные дамы» сами заказывают себе по бокалу «Шабли».
- Это так, - не могу я с ней не согласиться, наблюдая за попыткой лысого пузатого крепыша в немодном двубортном пиджаке а-ля-командировочный-из Нижнего Тагила познакомиться с двумя студентками у туалета. Попытка заканчивается успехом: одна из них, более симпатичная и длинноногая, диктует ему свой телефон.
Крепыш с довольным видом коллекционера, отхватившего «за недорого» вроде неплохую картину неизвестного художника, правда, пока еще непонятно для чего ему нужную, но из серии «пусть будет», сияющий, возвращается к своим товарищам.
- Но ведь когда мы были двадцатилетними и за нами так бегали? - вспоминаю я. И счастье же в конце концов не в сворачиваемых нам вслед шеях? А после тридцати вопросы «позвонит - не позвонит», «смотрит – не смотрит» как-то вдруг резко перестают волновать… Лиз, а помнишь, как мы с тобой на четвертом курсе однажды…
- Лора, - перебивает она меня довольно резко. Ну кому мы нужны, в нашем престарелом-то возрасте? Чтобы мы не делали с лицами, мы же не станем моложе от этих нитей, мезотерапии и гиалурона? Мы выглядим как ухоженные сорокалетние женщины, но двадцать лет нам все равно уже никто никогда не даст… Сколько бы я не ходила в лучшие спортивные залы, руки все равно уже висят так, что дома специальную одежду подбираю, чтобы мой ничего не заметил, иначе сразу – развод и девичья фамилия…
Мне хочется настроить Лизу на позитивную волну, перещелкнув кнопки как в автомобильном радио.
Но она упорно продолжает вещать на своей тоскливой частоте:
- Еще кризис этот! Бизнес моего рушится… Виллу в Каннах продаем.
Последние десять лет своей жизни Лиза провела в неге и покое на Лазурном берегу,
занимаясь исключительно собой: массажами, спортом и косметическими процедурами. Культурным развлечениям, образованию и саморазвитию она всегда предпочитала шопинг.
- Мой тушкан знаешь что мне предлагает? На работу, говорит, начинай устраиваться.
Ее фарфоровое личико краснеет от злости:
- Я ни одного дня в своей жизни не проработала по глубоким моральным убеждениям! Работа – это не для меня, это же очевидно! Теперь у меня только одна мечта – найти другого мужика, но ты видишь… Все толстосумы только на двадцатилетних и смотрят, - она вновь заводит свою «лебединую» песню.
- Ну, это в Москве демографическая ситуация - катастрофическая, - пытаюсь успокоить я почти плачущую Лиз. А мир такой огромный… Есть ведь еще иностранцы, мечтающие жениться на русской, для которых сорок лет – самый подходящий возраст, чтобы жениться и заводить детей.
- Не люблю я иностранцев, - кривится Лиза. Душные они какие-то….
Неожиданно перед нашим столиком материализуется, как джин из бутылки, седовласый мужчина интеллигентного вида.
- Девушки, - обращается он к нам низким скрипучим голосом. Могу я задать вам один вопрос?
Лизин взгляд загорается ровно на три секунды, именно столько времени ей нужно, чтобы просканировать «дешевые часы rolex всего за трешку, наверняка брал б/у, толстое обручальное кольцо, и толстую шею в складку, которой заканчивается лысый затылок нашего нового знакомого». Интерес сменяется отвращением как будто она вдруг увидела посреди нашего прекрасно сервированного стола безобразного рыжего таракана из совковой коммуналки.
Седовласый господин присаживается за наш столик.
- Я в Майами живу, - начинает он издалека. Все хорошо у меня в жизни: жена, дети, внуки, быт налажен, комфорт обеспечен. Но вот драйва не хватает, приключений что ли каких, я за этим в Москву и езжу, молоденьких девчат тут снимаю.
Он с гордостью смотрит на rolex:
- Подъехать уже должны вот-вот…
- Рада за вас, - говорит ему Лиза тоном оскорбленной до глубины души английской королевы. А к нам вы с какой целью подошли?
Лысый затылок даже не думает смущаться:
- Такое дело, - говорит он. Я вижу, вы девушки культурные, есть о чем с вами поговорить, приглашаю вас завтра на презентацию в ресторан, а потом можем поехать ко мне в номер и заняться сексом. Просто сегодня я уже занят…
- Простите, вы не могли бы оставить нас в покое? – холодно говорит ему Лиза с еле слышными истерическими нотками в голосе.
- Понял, извините, - наш «поклонник» даже и не думает ни на чем настаивать.
Лиза чуть не рыдает:
- Мой удел теперь - такие старые пузатые козлы! Заметь, он даже не угостил нас ни чем. И вообще, из-за чертового кризиса, посмотри вокруг, кто еще кроме нас заказывает блюда по меню? Все же едят дешевые бизнес-ланчи за 850 рублей…
Наша беседа становится все мрачнее , мои предложения «пойти на курсы иностранных языков», «родить ребенка», «уехать жить в более дешевые Камбоджу или Черногорию» наталкиваются на глухое Лизино сопротивление и тысяча и один ответ «нет». Далее следуют пространственные объяснения «почему это невозможно» и что во всем виноват «дурацкий кризис»…
Практически в любом явлении можно найти позитив, и экономический кризис – не исключение, ведь он теперь отвечает на классический русский вопрос «кто виноват?», а вот «что делать?» пока остается открытым…