- Нет, нет! Без чая я вас не отпущу, даже не думайте. Мы с Васей вас ждали, стол накрыли. Так что прошу, проходите в зал!
Нина Николаевна для своих семидесяти лет была столь энергична и напориста, что противиться ей не было никакой возможности. И мы трое, пришедшие поздравить её мужа Василия Семёновича, участника войны, заслуженного строителя, с днём рождения, прошли к столу.
Нас с председателем Совета ветеранов хозяин знал, поэтому поинтересовался:
-А девушку как зовут? – имея ввиду нашу спутницу, корреспондента районной газеты. Та заулыбалась, ей недавно исполнилось пятьдесят, поэтому девушкой её давненько не называли. Представилась:
- Татьяна Борисовна. Я из газеты.
- Из нашей газеты? А кто у вас сейчас редактор?
Татьяна назвала фамилию редактора.
- Нет, не знаю. Я Горелова помню, и Змановича. А этих, последних, не знаю. Ну, давайте ликёрчику по маленькой! Нельзя отказываться, а то я вам сейчас расскажу, как раз, про Змановича, что с ним случилось, когда он отказался.
Выпили по рюмочке и Василий Семёнович, радуясь представившейся возможности поговорить, сразу же начал свой рассказ.
- Было это лет сорок назад, в начале шестидесятых. Год – не помню какой. Но точно помню, что при Хрущёве. Я тогда местную строительную организацию возглавлял. Сидели мы на юбилее у начальника автобазы Карпова. Он много старше меня был, лет на пятнадцать. Тогда не отмечали юбилеи в ресторанах , как сейчас. Дома праздновали. Всё по-простому. Хотя с размахом гуляли, что твоя свадьба.
Руководители все пришли, представители исполкома, райкома. Не пили таких ликёров: «Амаретто», «Менуэтто». Было красенькое – значит вино, и беленькое – значит водка.
Так вот, Лев Борисович Зманович, редактор нашей районной газеты – она тогда «Заря коммунизма» называлась – не пил ни того, ни другого. После болезни был. А Карпов, когда уже сам изрядно выпил, стал настаивать, дескать, не уважаешь, и всё такое. Зманович не реагирует. Именинник тогда объявляет, что у него в доме обычай, мол, такой, кто чего не ест или не пьёт, тому, значит, всё это за шиворот выливают. Лев Борисович поулыбался, но пить не стал. Тогда Карпов подошёл к нему со стаканом водки, спросил ещё раз: «Не будешь?» – и, хлоп, ему целый стакан за ворот. Похлопал его по мокрой спине и говорит: « Вот пусть теперь Зманович скажет, что не закладывает за воротник!».
Лев Борисович, понятно, обиделся и ушёл потихонечку. Не знал тогда Карпов, что через месяц придётся ему гулять на дне рождения у Змановича. И тоже на пятидесятилетии. А хитрый Лев ему уже ловушку приготовил, куда Карпов и попался.
Когда выпили по первой, по второй и по третьей, Зманович предлагает гостям написать в его альбомчик четверостишие с пожеланиями ему, как юбиляру. Ну его друзья – журналисты с большим удовольствием написали по куплету. Лев Борисович подаёт альбом Карпову: «Черкните стишок, Иван Иванович!», а тот: «Да ну тебя, Лёва! Знаешь ведь, не пишу я стихов». А Лёва: «Ничего не знаю, Ваня, обычай у меня в доме, кто не напишет – чернильницу за ворот». Ну все засмеялись. Карпов винегрет наворачивает, а Зманович подкрался сзади и, бац! – ему за ворот пузырёк с чернилами. Карпов взвился, чуть не убил его. Гости оттащили. На всю спину чёрное пятно на белой рубахе. Гости хохочут, все же помнят, как он Змановичу водку вылил за ворот. Карпов схватил пиджак со стула, домой убежал.
- Да уж, во истину – «чёрная» месть! – засмеялась Татьяна Борисовна.
- Так это ещё не всё. На следующий день Карпов опохмелился и припёрся в редакцию требовать извинений от Змановича. Тот говорит: «Хорошо. Хочешь – через газету?» Тот сдуру-то и согласился. На следующий день в районной газете появляется ма-а-аленькое объявление: «Редактор газеты Л.Б. Зманович приносит свои извинения тов. И.И. Карпову за то, что вылил ему за ворот склянку чернил». Историю узнаёт весь район, Карпову не дают проходу, показывают пальцем и хохочут…
- И чем же всё это закончилось?
- А чем закончилось… Влепили обоим по партийному выговору, и закончилось. Тогда ведь, не сейчас – пиши, что хочешь. Так что пейте, пейте ликёрчик-то. Нельзя отказываться!