А что было бы, если бы я не родился на свет божий? Просто меня не было бы. Как не было миллионы и миллиарды лет. Откуда мы знаем, кто должен был родиться, но не родился? Не знаем. Жизнь уникальна, раз тебя родили. В конце концов, эту уникальность должен осознать каждый, рано или поздно. Это само по себе чудо - родится на свет и находиться среди людей и жить вместе с ними и сознательно участвовать в совершенствовании этой жизни на земле. Тем более если это с тобой случается только однажды и один раз. Вы представляете, наша жизнь – это всего лишь мгновение в истории. А то что она развивается безгранично как жизнь общества и человечества, это к нам имеет непосредственное значение, если мы срослись с ними и осознаем себя их неотъемлемой частью. И ее, каждую жизнь, должны прожить только мы – каждый отдельный человек. Общество – это расплывчатое, бессодержательное понятие, пока в нем не выявлено каждое отдельное человеческое существо и его роль в жизни общества. Капитализмом завершается развитие экономического общества, создававшего богатства. И прожить жизнь со смыслом здесь, поняв свое назначение в этом мире, - это просто миф. Когда говорят, что растет роль личности, то это значит, что в истории впервые растет значение каждого человека. И что жизнь должна быть направлена на то, чтобы жил счастливо каждый человек, чисто случайно появившийся на этот свет. Несправедливость устройства современной жизни уже бросается в глаза с точки зрения каждого.
Мне известно доподлинно, что я родился по заказу. Мой отец в 1941 году ушел на войну с фашистами и, проходя сквозь всю войну, в 1945 году каким-то чудом вернулся домой живым и здоровым. Ни одна пуля не коснулась его тела. Ему тогда было 40 лет. Когда вернулся, его сразу женили на молоденькой девушке, которую звали Алтынай и которой тогда было всего то ли 15, то 16 лет. И женили, чтобы она родила меня.
Мой отец - Нургельди, был самым младшим в роду коргамбаевых. А моему второму отцу тогда было 47-48 лет. В этом роду он был бездетным и в то же время самым авторитетным. Моя мама, знавшая заранее, для кого она рожает, забеременела в 1947 году. И в том году выкинула ребенка, свалившись в прорубь, когда она приходила за водой в замерзшую речку. По этому трагическому случаю был крупный скандал. И крепко наказали моего отца. Не свались тогда моя мама в прорубь, не было бы у меня шанса появиться на свет божий. Когда она забеременела второй раз, отец сам ходил за водой. А мой второй отец, Нургали, следил за ее питанием и настроением лично. На тот момент охранял ее как зеницу своего ока. И маме строго запретили поднимать тяжести, ходить за водой. Погорев однажды, теперь ее окружили исключительным вниманием и заботой. Моя мама меня родила 1949 году 1-го августа в полдень, когда на улице стояла нестерпимая жара. Произошло это чудо в с. Аксенгере.
Родила она меня дома. А как, я этого не помню. Но мой второй отец, уже не доверявший своему брату, ее сразу забрал к себе домой и взял ее на свое полное обеспечение, полностью освободив ее от всех домашних забот. Все было возложена на мою вторую маму – Джамиле, черты лица которой я помню до сих пор. И поскольку это было уникальным событием, то со мной на руках тогда она жила как в раю, окруженная исключительной заботой. Этот период своей жизни она запомнила как не забываемый и яркий момент своей жизни, который потом никогда не повторился. 9 месяцев, пока не оторвала меня от своей груди, она жила в этой прекрасной обстановке, зная, что я не принадлежу ей. И это в ней прождало сильные чувства ко мне. Потом она мне рассказывала, что ее сильно влекло ко мне, пока она не родила второго (это произошло через три года). И, когда отсутствовал отец, тайком приходила домой и с украдкой целовала меня. И эта любовь в ней сохранилась надолго. Кто знает, может в ней она жила до ее смерти. Она заснула в 67 лет, положив голову на колени своей старшой дочери Сони. Я в тот момент находился дома. И, увидев ее сияющее лицо, впервые заплакал, обняв ее бездыханное тело. Я никогда ее не называл мамой.
Мне повезло в одном отношении: меня воспитывали не молодые родители, которые сами еще были детьми и которые размножаются по чисто естественной необходимости, однажды заведенной, а не по спецзаказу. Любого ребенка воспитывают семья и социальная среда, и воспитывают по традиции, установленной однажды. Воспитания как такового, которое соответствует формированию личности, современные люди еще не знают. Они не знают еще себя, воспринимая и себя традиционно. У меня же все по чистой случайности сложилось нетрадиционно, и никто меня не присваивал как сына. И я никогда никому не принадлежал как собственность. И никто никогда не стоял на моем пути в качестве родителей, наставников, никто не навязывал мне какие-то каноны. Я был любимым и для тех, кто меня сотворил, и для тех, кто воспитывал. У меня был не один единственный отец. А целых 4 папы и четыре мамы. Я учился не в одной единственной школе, а в пяти. И поэтому не помню ни одну. Ни один из всех моих мам не были моими мамами в обычном смысле, и они имели власть надо мной только до тех пор, пока я находился с ними. Но их власть всегда была ограничена временем. Тем не мене все они остались моими мамами и папами, пока были живы, и никогда меня не оставляли на произвол судьбы. И я никогда не был сиротой, одиноким. Не знал, что такое нужда.
Все это происходило в советском Казахстане. И какая любовь сохранилась во мне ко всем тем, кто меня воспитывал и выводил в люди, такая же любовь во мне хранится и к советскому обществу, которое никогда меня не бросало на произвол судьбы, как сегодня, на какой бы уголок СССР я не приезжал. Каким необозримым простором для меня был советский Казахстан и вся советское общество, таким же ничтожно ограниченным стал сегодняшнее казахстанское общество, принадлежащее могущественным людям. Но зато я создал свое творчество, которое уже становится достоянием людей. И власти рыночного Казахстана потому, наверное, и не признали меня, что у них нет будущего, связанного с моими воззрениями, как и у каждого человека, ограниченного этими же узкими рамками. Я людям показываю другое будущее - человеческое. И поскольку оно еще не ясно, люди меня воспринимают чужим, неродным.
У меня вообще никогда не было своего личного блага, выраженного в материальных интересах, так как с первого дня оно было увязано с людьми, ориентировавшими меня на разный мир - в мир людей, совершенно противоположный собственническому. У меня никогда не была своей собственности по объективному моему положению в мире. Но в то же время я имел все. Никто мне ничего не наследовал, но я унаследовал все человеческое от прошлого, в котором я жил. И я очень богат и счастлив, что родился сегодня, в нестерпимую жару. И я никогда не был привязан к этому миру с точки зрения материальных отношений, которые сегодня разлагаются, вызывая крики и боль. Поэтому мне не больно от всего этого. Хотя и я живу небогато, и мне никогда не было сладко.
Я болею только за людей. На меня удручающе действует только их невежество. И тупой эгоизм. В этом мире я с рождения видел только людей, живших в этих материальных отношениях, от которых я всегда был свободным по чистому стечению обстоятельств в момент моего рождения и потом. Смерть отца, усыновившего меня, который умер, когда мне было 5 лет, и уход второй матери, когда мне было семь лет, предопределило всю мою дальнейшую судьбу вплоть до сегодняшнего дня. Смерть СССР предопределила всю мою теорию, которая складывалась за 30 лет. Смерть рыночного сознания, безжалостно разрушающего сегодня мир собственнических отношений, предопределит будущее человечества.
Обозревая свое прошлое, я часто внимательно анализирую свое детство, свою юность и молодость, чтобы понять, откуда я явился и как меня создавало мое общество в прошлом и до сегодняшнего дня. Я всегда хотел понять, кто я и зачем? И я не помню, чтобы у меня была собственность, ради которой я жил бы и, теряя которую, я терялся бы и сам. И я никогда не стремился накапливать вещи и не посвящал себя им. Мы с Нурсулу как-то без сожаления все оставляли там, откуда уезжали.
Молодость нуждается не в вещах. Эту функцию потом, когда советское общество распалось и когда мы перешли к оседлости, на себя взяла моя жена, которая была моей единственной собственностью. Я всегда от нее требовал, чтобы она никогда не ревновала меня, так как я принадлежу не ей как ее собственность, а как личность. Но сам я ее ревную дико.
Вообще молодость предрасположена к дружбе и любви. Ей характерно поиск и восприятие всего нового, нравственного, человеческого. Современный мир собственников через семейные отношения принудительно повернул детей к деньгам. И светлое детство, из глубины обращенное к познанию мира, вдруг оборвалось в полном смысле этого слова, превращаясь в расчет. И дети уже в семье, привязываясь к деньгам, становятся «владельцами денег» и размышляют о наследствах. И тем и дети отдалились от родителей, вместо них видя деньги. Собственность и ее присвоение начинается в семье. Первая собственность – это жена, вторая – дети. Но сегодня именно эти отношения расстраиваются и складываются как трудно достигаемые. И семейная собственность, которая объединяла людей на протяжении веков, уже превратилась в арену борьбы, включая и детей. И я не думаю, что это форма собственности уже восстановится и люди вернутся в семью. И родители, и дети в этой обстановке уже сходят с ума и не находят себе места в этом мире. И брак, и семья стали чисто временными явлениями. Я не говорю о Западе, уже для Казахстана одиночество стало правилом. Почему все происходит так и что задумала история? – такими вопросами люди, теряющие в жизни все, что до этого было накоплено в культуре, морали и образовании, еще не задумались.
Будущее - это мир человеческих отношений, а не отношений собственности. Их заменили сегодня деньги. И чем больше сегодня говорят о собственности, тем больше она суживается для огромного большинства людей, сосредоточиваясь в руках ничтожного меньшинства. Но то, что находится в руках меньшинства, отнюдь не означает, что оно в своих руках держит будущее и что распределяй оно ее справедливо, люди оказались бы в другом пространстве и жили бы по-человечески в денежных отношениях. Человеческие отношения нужно создавать и открывать, освободившись от внешних вещных связей. Будущее - это мир универсального развития человека, в котором у каждого с его рождения и до самой смерти вырабатывают единственную привязанность к миру - привязанность к людям. И эта привязанность должна быть заложена в детстве. И ее может заложить только семья и общество. У меня же к миру вещей и богатства, в котором я родился, чисто случайно сложилась привязанность к людям всей спонтанно сложившейся вокруг меня обстановкой. Я всегда вглядывался в лица людей и не понимал, почему я для них чужой. И я хотел видеть родных, близких, безумна влюблялся в девочек и не понимал, почему они так бесчувственны ко мне.
Вообще, когда начинает закладываться собственническое отношение к миру? Там где начинается присвоение, и оно воспринимается и складывается как закон в структуре нашего сознания. Бог решил освободить меня от всего этого с момента моего рождения. У меня действительно никогда не было собственности, которая меня обременяла бы и занимала: собственных родителей, которым я принадлежал бы и которые присваивали бы меня, собственных вещей. И девочек в школе и вне школы я любил искренне, всем своим детским сердцем, и без них, и без мечты действительно мир для меня был бы опустошен.
Я в разное время принадлежал советскому государству. На время, пока меня опекали, мог принадлежать разным родителям. Но я никогда никому не принадлежал целиком и был свободен от этого отношения. И все люди заботились обо мне по долгу, предписанному традицией. И как такому "ничейному" они, мои многочисленные опекуны, могли смотреть на меня только внешне и соответственно и к себе формировать только внешнее отношение. Интересно ведь, родным могут быть только родители, только через них и мир воспринимается родным. Мне чувства родства к современному устройству не могли воспитывать люди, для которых я был не родным и не их собственностью. И в то же время, пока были живы, никто из них от меня не отказывался. Быть родным – значит раствориться в людях, в семье, слиться с семьей и жить в семейных отношениях. И дети, выходя из одной семьи, создают свою, и находятся в том же пространстве. И так происходит историческое развитие семьи, называемой моногамной, которая полностью соответствует обществу, создавшему ее. В этой семье люди были слиты друг с другом, дети с родителями, женщина с мужчиной. И потребовались столетия, чтобы эти люди разъединились и были предоставлены себе. И этот выход, и это разъединение, в конце концов, и создали великий хаос и переориентировали людей на другие ценности, неизвестные предыдущим поколениям. К сожалению, государственные мужи оставляют на произвол судьбы детей, воспитывающихся в детских домах при живых родителях, не заботятся об их будущем. А их число беспрерывно растет. И они растут потерянными, и с ненавистью в душе к современному обществу. Как я благодарен судьбе, что такое со мной не произошло и что те, кто уверенно шагает сегодня по земле на наследствах собственных родителей, никогда этого не поймут, любя только вещи и отчуждаясь от людей.
По-моему, в мире сегодня объективно происходит именно это разъединение, и люди, помимо своей воли, отрываются от традиционных связей и выходят из старого общества, из старой семьи, родства. Каждого здесь захватывает расчет с пеленки. И все здесь смешалось так, что отец уже не отец, а мать уже не мать, родные уже неродные. И родное государство стало уже совсем неродным. И, по-моему, ничего необъяснимого и таинственного в нашей жизни нет, если мы повернемся к будущему с человеческой точки зрения, так как за этим необходимым историческим разъединением мы увидим новое объединение людей на новой, человеческой основе. И зачем привязывать детей к вещам, обременять их собственностью, если они уже не являются основой людей, и они могут создавать другую основу. Ведь совсем не случайно же их, вещей, собственность у взрослых уже давно отняли, загнав всех в денежное рабство. Поэтому будущее в себе несет не элита, сосредоточившая в своих руках всего богатства, а огромное большинство обездоленных людей, которые, не имея ничего, имеют дух и человеческое сознание, становящиеся в них в современных противоречиях. И они, только они могут объединиться и вместе создавать человеческое общество, отдав эти деньги в исторические музеи.